В качестве Казекаге

Почему-то было страшно. Почему-то темно, холодно и сыро. Но не тихо. Нет. Никогда. Всё время он слышал звуки со всех сторон. Иногда это был, словно, писк, иногда, казалось, что море бушует, бьёт волнами по скалам. Но часто ему слышался неразборчивый шёпот. Может это был плач? Или мама колыбельную пела? А, возможно, крик? Шикадай не мог разобрать. Лёжа на самом дне, в холодной тёмной воде, Шикадай мечтательно смотрел вверх в непроглядную черноту. Сердце билось чаще, когда где-то там, вдалеке он видел белое мерцание, что в такт мелодиям разукрашивало бездну. Среди всего страха, что его окружал, он наслаждался любым шумом. Возможно, писк раздражал своей монотонностью, но позволял не утратить себя. Возможно, бушующее море слегка пугало, но это был его любимый звук. Возможно, Шикадай и не мог разобрать чьих-то слов, но так, казалось, словно, он не один, словно, кто-то окружает его своей теплотой. По правде говоря, Шикадай хотел убежать от холода и темноты, что так и норовила затянуть его глубже, но не мог. Чтобы он не делал — падал ниже, где ни мерцанию, ни мелодиям места не было. После многих попыток, Шикадай оставил надежду увидеть что-то ещё, кроме редких проблесков яркого белого света. Час от часу парень тянулся рукой за искрами вверху, но они, словно, нарочно в миг исчезали и, кроме грустных вздохов ничего не дарили. Шикадай научился радоваться тому, что сырость не пробирала до костей. Или отступающей ненадолго панике. Он попросту привык, смирился, что уже не будет, как раньше. Хотя… Шикадай забыл, как было раньше. Парень никогда не считал время, ведь попросту забыл, что это такое. Но казалось, что с каждым мигом он забывает что-то очень важное. После долгого заточении в темноте, казалось странным, что у него могло быть ещё что-то кроме далёких мечт и надежд. Неужели, у него было что-то, что могло греть душу сильнее, нежели лёгкий шум, что пускай и редко, но всё же, навещал его? Неужто был кто-то, кто мог убрать слёзы с его щёк и укрыть от тьмы? Кто-то очень дорогой… Семья? Была ли она у него? Определённо да. Друзья? Смеялся ли он с ними, может плакал вместе? Наверное. Готов ли он рискнуть своим существованием здесь, ради, возможно, лишь одного мига узнать были ли важные люди в его жизни? Конечно да. Последняя попытка. Терять всё равно нечего, ведь небытие уже затягивает в свои владения. Подняв ладонь перед собой, Шикадай потянулся к маленькому белому огоньку. Дыхание замерло, когда пальцы, дрожа, пытались ухватиться за последнюю соломинку надежды, а сердце грозилось разломать рёбра. Яркий свет начал разить, от чего парень прищурился. Только вот непреодолимое желание оставаться в тёплом свете заставляло тянуться дальше. А, когда звуки становились всё чётче и тепло разливалось по телу, улыбка озарила бледное лицо. Некое приятное чувство появилось в груди, прогоняя липкую черноту. Шикадай боялся вдохнуть. Казалось, что в любую секунду всё пропадёт, исчезнет и больше никогда не подарит вновь эту бурю эмоций. Он слепо шёл на свет и звуки лишь с надеждой. А когда воздуха стало не хватать, Шикадай широко распахнул глаза, жадно глотая воздух. Он часто моргал из-за изобилия красок, но когда осознал — больше не закрывал глаза. Шикадай смотрел в одну точку перед собой, прислушиваясь ко всему. Громкий писк, что никогда не давал ему покоя, ни на секунду не замолкал, потому что трещал в такт его сердца, измеряя пульс. Вместо шума моря, обманчиво тарабанил песок по стеклу за окном. Так легко и тепло стало на душе, что Шикадай не обращал внимание ни на жжение по всему телу, ни на руку, которую практически не чувствовал. Он видел песчаный дождь за окном, слышал монотонный шум датчиков и, как ребёнок, радовался этому. Глаза наполнились слезами лишь от того, что он просто мог чувствовать. Шикадай никогда не задумывался над тем, что просто жить — прекрасно. Иметь возможность просто дышать и ощущать — разве это не повод для радости? Теперь Шикадай знает ответ на этот вопрос. Почувствовав шевеление одеяла и тяжесть на нём, парень невольно повернул голову. Он улыбнулся со слезами на глазах, выжидая подходящего момента. На мирном, сонном лице появилось лёгкое возмущение. Лоб нахмурился, брови поползли к переносице. Вздыхая, девушка ненадолго спрятала лицо в сложенных на одеяле руках, а после подняла заспанный взгляд. Взлохмаченные светлые волосы и слегка опухшее лицо встретила радостная улыбка. — Привет. — хрипло послышалось от Шикадая. Краткое молчание увенчалось большими удивлёнными глазами и затаившимся дыханием. И только Шикадай набрал воздуха, чтобы развеять тишину, как почувствовал руки на своём затылке и шее. Он так и не выдохнул, даже не моргал. Но, когда Йодо притянула его ещё ближе, выбила воздух из его лёгких. А Шикадай и сам поддался, положив подбородок на плечо девушки, закрывая глаза. — Я тоже рад тебя видеть. — молвил он тихо. — Какой же ты придурок. — лишь недовольное шипение вырвалось из неё. — Да-да, спасибо. — ухмыльнулся такому замечанию парень. Отряпнув от Шикадая, девушка уселась на стул, переплетая свои пальцы в замок. Она внимательно изучала его, словно, заново собирая его образ в своей голове. — Как остальные? — лицо обрело серьёзный окрас, когда волнительный голос разлился по палате. Йодо слегка замялась, но, вздохнув, ответила:  — Получше, чем ты. Сразу видно, кто тут самый ленивый и, кто решил отоспаться подольше остальных. — всё же прозвучала шуточка, но Шикадай ей очень даже рад. Парень виновато прищурился, по привычке потянулся левой рукой к затылку, но резкая боль не дала этого сделать, заставив скрючится. Подпрыгнувшую со своего места Йодо, остановил Шикадай, от чего та медленно села назад, лишь наблюдая. Откинув другой рукой одеяло, Шикадай осмотрел свою руку. Сплошные бинты, пропитанные каким-то раствором и кровью, сложно было назвать чем-то внятным. Прищуриваясь наперёд, парень попытался пошевелить пальцами и ему это удалось, хоть боль и пронизывала каждый клочёк плоти. Не отрывая взгляда, Нара спросил:  — И долго я здесь? — Ровно два месяца. — изрекла Йодо, тоскливо поглядывая на парня. Медленно переведя взгляд в сторону, Шикадай взглянул на Йодо, не шутит ли она. Но, когда не заметил ни намёка на шутку, отвёл глаза. Повалившись на мягкую подушку, парень глядел в потолок. А через несколько секунд хмыкнул себе под нос, чем озадачил Йодо. — Это же я практически пол года в Конохе нормально не появлялся. Подставил я конечно Иноджина с Чочо. Придётся сводить их в ЯкиникуQ, чтобы хоть как-то загладить вину. — глупая улыбка озарила его бледное лицо. Услышав тихий фырк, Шикадай взглянул на девушку, что недовольно сложила руки на груди. — О чём ты только думаешь? Ты чуть не умер! У тебя два раза сердце останавливалось, пути чакры в руке нарушены к чертям, крови сколько потерял, а ты думаешь о том, что обидел вынужденным отсутствием друзей?! Её дыхание было быстрым, рваным, а голос слишком эмоциональным, от чего Нара вжался в подушку. Она, как Темари, отчитывала его за провинность. В голове Шикадая даже проскочила мысль, что она такая же страшная, как его мать. Но, когда грозный вопросительный взгляд девушки устремился на парня, тот нашёл, что ответить. — И, что? Я же жив, практически, здоров. Не горевать же о том, что случилось. Тем более я ни о чём не жалею. — гордо вздёрнул он подбородок. — Не жалеет он. — буркнула Йодо под нос. — Повезло, что почти все остались живы… Лишь одно слово насторожило Нару. Всего одно слово, но, как оно ударило по его спокойствию. — Постой, что значит «почти»? Девушка замерла, закусила язык. Она не должна была этого говорить, хотя бы сейчас. Отведя взгляд, Йодо вздохнула, от чего взлохмаченая чёлка колыхнулась. — Каори умер ещё до прихода помощи. Сакура сан сказала, что его старый организм не выдержал нагрузки и яда. — ненадолго притихнув, Йодо кусала губы, в попытке договорить всё до конца. — А, когда на границе нас всё же схватили, стали допрашивать, угрожая прикончить Баки или Канкуро сана. Но Баки скончался и того быстрее. Повезло хоть, что Коноха перебила их скорее, чем они нас, жаль только, что чуть опоздали. Глаза парня бегали по лице девушке, что то и дело мнулась, пока говорила. Он видел, как Йодо с силой перебирала пальци, сжимала зубы и держала взгляд на одной точке в стороне. Шикадай слышал дрожание её голоса, невольные глубокие вдохи, когда воздуха нехватало. Да и по правде говоря, его сердце также улетело куда-то вниз, вколачивая кровь в висках. Чувство некого бессилия наполняло парня и всё, что он мог — лишь сжать кулак от той боли и ненависти, что распирала изнутри. Конечно, Шикадай знал, что из такой миссии выбраться живым — то ещё чудо. Он догадывался, что сам не выживет или, что остальные оставят свои жизни. Но тогда, в бою, это казалось чем-то неотъемлемым, чем-то, что рано или поздно настигнет их и прятаться, как трус попросту глупо. Но, когда ты лежишь в мягкой кровати, окружён заботой, смерть ощущается совсем иначе. Теперь, когда Шикадай мог спокойно дышать, понимая, что будет жить, он осознал, насколько близко был от всего этого. И, что самое ужасное, его это не коснулось, но в душе всё равно дыра. Странно, что собственная смерть так не ощущается, как кончина родного человека. Но и поделать с этим нечего. Прошлого не вернуть, а потому остаётся лишь жить дальше, ради того, чтобы смерти близких не были напрасными. Только так они могли отплатить им… только так. — Сегодня ровно два месяца и мы собирались пойти на кладбище, но, думаю, это можно отло… — словно, в никуда говорила холодным голосом девушка. — Нет. — на выдохе молвил Нара, после чего медленно начал садиться. — Я пойду с вами. Удивлённо вскинув бровь, Йодо задала риторический вопрос:  — Ты головой нигде не ударялся? Только проснулся и уже расхаживать по городу? Точно придурок. Скрививишись то-ли, что отбивалась по всему телу, то-ли от замечания блондинки, Шикадай недовольно выкрикнул:  — Ой, отстань а? Я и так провалялся здесь много времени, дай мне вспомнить, что такое песок во рту и знойная жара. Да и не могу же я не прийти к Баки и так запоздал. — намного тише добавил он. Откинувшись на спинку стула, Йодо закатила глаза и цокнула.  — Но ты же понимаешь, что сам будешь объяснять Сакуре сан, почему она не обнаружила своего драгоценного пациента, мирно посапывающего в кровати. Сидя спиной к девушке и свесив ноги, Шикадай внимательно рассматривал новые шрами и рубцы на оголённом теле. Маленькие и те, что проходили через пол живота, глубокие на груди и гноющееся на ноге. Пройдёт много времени, но они останутся напоминанием об тех ужасных событиях. — Да, и не только ей. — предчувствуя множество грядущих вопросов и вычитки моралей, вздохнул Шикадай. — Что ж, на это будет интересно посмотреть. — ухмыльнулась Йодо. Шикадай услышал яркие искорки настроения в голосе блондинки. Любит же она издеваться над ним, но, когда это Нара оставался позади? Обернувшись к ней через плечо, он затейнически улыбнулся и совершенно спокойно спросил: — А на моё прекрасное, практически, оголённое тело тебе также приятно смотреть? Или может наконец подашь мне одежду? Кажется до того, как в него полетели старые чёрные штаны и чунинский жилет, Шикадай увидел алые щёки и глаза полные смущения. Йодо показательно отвернула голову, сдувая надоедливую чёлку. — Ещё чего! — недовольно отрезала она. — Будто делать мне больше нечего. Тихо посмеиваясь себе под нос, Шикадай осторожно пытался натянуть одежду одной рукой, раз через раз, тихо оборачиваясь назад, чтобы оценить, когда он сможет вновь подойти к Йодо без угрозы смерти.

***

Подняв голову ввысь, Шинки взглянул на затянутое грозными серыми тучами небо. Ветер становился всё порывистее, царапая кожу песчинками, которые он нёс на себе. Всё кажется таким угрюмым, серым, будто природа также скорбит, переживает. — Ты принёс кактус для Каори. — послышался сзади успокаевающий голос отца. Невольно оглянувшись через плечо, Шинки вернул спокойный взгляд к надгробию Баки. А ветер продолжал ласкать его волосы. — Он творил много ужасных вещей. Но также он помог опереативно собрать команду, наперекор Сато, когда на селения напал Кеншин, а после спас меня и тебя ценой собственной жизни. Медленно подходя к сыну, Гаара окинул его мягким взглядом. В голове тяжело укладывалось то, как быстро Шинки вырос, стал рассудительным и сильным. Кажется, ещё вчера Гаара видел в нём маленького, перепуганного мальчика, а сегодня Шинки уже выше его самого на пол головы. Не сумев сдержать лёгкой улыбки, Гаара стал чуть позади сына, сложив руки на груди. Переведя ненадолго дух, Шинки поднял взгляд выше, окинув им несколько рядов могил, а остановился на гордо красующемся кактусе под одним надгробием. Гаара знал этот взгляд, скрытый под холодной маской безразличия. Шинки пытается что-то понять. — Ты говорил, что в каждом из нас есть чёрное и белое и нет идеальных людей. Но нас определяют наши намерения и поступки. — резко выдохнув, парень отвёл глаза в сторону. — Я пытался понять его, но так и не смог отец. Вот только факт остаётся фактом, Каори спас тебя и меня. Я благодарен ему за это. — холодно зазвинел голос. Прикрыв ненадолго глаза в размеренной улыбке, Гаара положил руку на плечо Шинки, от чего тот метнул вопросительный взгляд на него. Жизнь никогда не была простой и прожив достаточно долго, Гаара успел найти ответы лишь на маленькую часть вопросов. — Я знал Каори давно, у него были хорошие намерения, но плохой путь к их достижению. Я не могу судить его за то, что он заблуждался, потому что нам обоим когда-то посеяли зерно лжи и боли… Шинки смотрел на мягкое лицо отца и внимательно слушал. Парень любит размышлять и читать поскольку это позволяет ему развиваться и самосовершенствоваться. Но больше всего он ценить разговоры с отцом. Шинки всегда воспринимал слова Гаары, как истину, ведь именно он смог направить его, когда все отвернулись. Ветер дмыл всё сильнее, Гаара замечал на своём красном одеянии мелкие песчинки золотого песка. Старые воспоминания нахлынули волной, и как золотой песок, окружали его со всех сторон. Его лицо отражало холод и лёгкое, еле заметное волнение. — Запомни, Шинки, люди не рождаются плохими, таковыми их делает жизнь. Но избрав новый путь, мы не должны забывать о своём прошлом, ведь… — Оно делает нас нами. — перебил Гаару спокойный, низкий баритон. Слегка удивлённый, но гордый взгляд метнулся к разрисованному красной краской лицу. Шинки не сказал больше ни слова, продолжая смотреть в даль пока его волосы беспокойно колыхал ветер. — Я рад, что ты понимаешь это, Шинки. — сжал плечо сына Гаара. — Этому научил меня ты, отец. — слегка наклонив голову, Шинки закрыл глаза. Уголок губы медленно пополз вверх. В душе Гаары давно не было умиротворённости. Проблемы, как буря настигали его вновь и вновь, заставляли забыть о сне и крепких нервах. Но слушая рассказы Шинки о минувших месяцах, Гаара был поражён. Когда он только стал Казекаге всё казалось до ужаса непонятным и сложным. Признаться честно, у него самого вначале всё валилось из рук и только верные друзья и семья помогли достичь ему того, что он имеет сейчас. А сейчас… сейчас Гаара горд. Он горд своим сыном и племянником, которые смогли выступить против советников, Дайме и других Каге, отстаивая интересы страны Ветра. Гаара горд за Темари и Канкуро, ведь даже потеряв память, они не потеряли самообладание. Гаара горд за Баки и Шикамару, потому что они взяли на себя огромный пласт раследования, когда все остальные лишь мешали. Гаара рад, что у него такая семья. Пожалуй, это стоило того, чтобы пройти все ужасы детства. С легкой тоской они смотрели на надгробие Баки, под которым уже росло несколько маленьких кактусов, бережно посаженных друзьями. Для Гаары и Шинки Баки значил слишком много, чтобы они могли забыть о нём. Наставник, советчик, отец, дедушка — слишком много было в этих словах и всем этим был Баки. Суна никогда не забудет его, а они будут помнить вечно. — Рад снова тебя видеть, дядя Гаара! — знакомый голос звучал сдержанно, но в нём приглядывалась радость. Шинки остолбенел, словно, он забыл как дышать, а Гаара возле него сначала и сам замер, а после тихо прошептал не поворачиваясь: — Это он? — Определённо. — даже сейчас Шинки не верил ни своим ушам, ни себе самому. Они стояли молча, не оглядывались, будто, боялись не увидеть его позади. За столько времени неутешительных новостей и тщетных попыток надежда стала медленно угасать. Все они таили ещё лучёк, казалось бы, несбыточной надежды, но цифры твердили обратное. И стоя посреди кладбища, услышать знакомый баритон казалось чем-то невозможных, фантастичным. Сердца забились ещё чаще, когда голос вновь отозвался добрым тоном. — Шинки, чего не встречаешь? Мне казалось ты полюбил меня или я не прав? — с тихим смешком кинул Шикадай, явно издеваясь. Но через секунду затишья парень жалобно выкрикнул — Ай! Девушка, оставьте меня в покое. — А ты не ори, мы на кладбище, если твоя кантуженая голова забыла. — отозвалось шипениям. Гаара тихо хмыкнул, пряча ухмылку, а Шинки лишь сейчас смог спокойно выдохнуть. Он довольствовался грозным тоном Йодо, что отчитывала Нару. Развернувшись к брату лицом Шинки вопросительно изогнул бровь, сложа руки на груди. Глядя на крайне улыбчивого Шикадая, что ковылял, облокотившись на Йодо, Шинки и сам с трудом держал серьёзное лицо. — И почему только такой ленивой заднице, как ты, не лежалось в палате? — с лёгкой издёвкой молвил Шинки. Шикадай задрал подбородок. Остановившись в метре от брата, он убрал руку с девушки, едва держась на ногах. Медленно протягивая ладонь Шикадай промолвил:  — Как будто ты сразу после пробуждения не пошёл помогать остальным. Тихо посмеиваясь проницательности Шикадая, Шинки ничего не ответил, но пожал руку. Они обменялись дружественными кивками и понимающими взглядами, а большего им и не надо. За всё это время они научились понимать друг друга без слов. Возможно это и есть братские узы? — Хорошо, что ты снова с нами, Шикадай. — подойдя, произнёс Гаара. — И я хочу поблагодарить тебя за всё, что ты сделал. Слегка засмущавшись, Нара в привычной для себя манере завёл руку за затылок, расплываясь в виноватой улыбке. Его волосы растормошились, ветер ласкал выбившиеся пряди. — Моей заслуги здесь мало. Вон лучше ребят поблагодарите, они сделали куда больше меня. Тихое фырканье, удивлённый и слегка призрительный взгляд Йодо, заставил Нару вздохнуть и отвести усталый взгляд.  — Ну что опять? — протянул тихо Шикадай. — Не придуривайся, будто, ты ничего не делал. Ты, конечно, ленивая задница, но смог сплотить всех, чтобы работать слаженой командой. — язвительная благодарность это что-то новенькое, но не менее приятное. Слова девушки заставили Шикадая хмыкнуть. Тяжёлая рука легла на плечо Нары, обращая его внимание. В глазах Гаары читалась искреняя гордость и радость. А Шикадай глядел на дядю, словно, вновь оказался мальчишкой. Его зелёные глаза были широко расспахнутыми, полны детской непонятливости. — Йодо права, ты сделал очень много, как для страны, так и для меня. Я рад, что у меня есть такой племянник… Лицо Нары вытянулось, когда Гаара внезапно притянул его к себе. Не сразу, но Шикадай обнял дядю в ответ одной рукой. Обычно, для него поездка в Суну и встреча с дядями было геморным делом. Но теперь, когда он понял ценность семьи, Шикадай с уважением относился ко всему этому. Закрыв глаза, Нара наслаждался минутами спокойствия. — Темари будет злиться, что ты покинул палату. — прошептал, словно, предупреждая Гаара. — Я знаю. — улыбнулся Шикадай. Отпустив племянника, Гаара осторожно похлопал его по плечу, даруя мягкую улыбку. Небо стало практически чёрным, словно, сейчас ночь. Ветер не давал даже вдохнуть, резал глаза песком и сдувал с места. Скоро будет дождь… Опустив взгляд вниз, Шикадай встретился с высеченными на камне буквами. Поджимая губы, Шикадай вздохнул. Парень кинул еле заметный взгляд на Йодо, которая стояла совсем рядом. Он подвёл её, пообещал, что всё будет хорошо. Злиться ли она на него за это? Кто знает. Но впредь Шикадай больше не будет обещать, лишь тихо делать. У него были смешанные чувства. Он не очень хорошо знал Баки и сейчас очень жалеет об этом. Баки много дал ему. И в первую очередь это был хороший пендаль, который заставил его стать смелее. Он научил его многим вещам и помог овладеть веером. Жаль, что они не успели побольше поговорить, Шикадай уверен, было о чём. Из тоскливых мыслей Нару вывел лёгкий подзатыльник, что донёсся откуда-то сзади. Схватившись за голову, Шикадай скривился, теряя равновесие. И, если бы не мягкая родная рука, что легла на грудь, придерживая, он бы упал. — Почему ты всегда заставляешь меня волноваться? — крайне недовольное шипение едва доносилось до Шикадая. — У вас с Шикамару пари такое? Кто больше раз выведет меня из себя? Шикадай расплылся в улыбке, а глаза наполнились слезами, которые парень старался держать. Положа свою руку поверх ладони матери, он осторожно сжал её. Шикадай повернул голову назад, поглядывая через плечо на Темари что прижалась к его спине. — Я тоже тебя люблю, мам. — ответил он. Увидев приближающуюся фигуру отца, Шикадай радостно выдохнул, когда Шикамару ехидно посмеивался, тепло глядя на сына. Встав вровень с сыном, Шикамару положил одну руку на плечо Шикадая, а вторую на спину Темари. Окинув их обоих беглым, полным слёз взглядом, Шикамару обнял жену и сына, тихо шморгая носом. — Что-то ты размяк, плакса. — добро произнесла Темари, умиротворённо закрывая глаза. Скрививишись от давно приевшийся кликчи, Шикамару буркнул:  — Дай побыть мне с семьёй, женщина. Окружённый теплом родителей, Шикадай посмеивался с их фраз. Сколько лет прошло, а они всё не меняются. Но парень рад этому, потому что может вновь ощутить себя маленьким мальчиком, просто обнимая родителей. Сейчас он по-настоящему счастлив. Стоя поодаль от Нар, Гаара и Шинки перешёптывались о чём-то своём. Йодо смотрела в даль, пока буйный ветер развевал её волосы. Она тоскливо улыбнулась, стирая пыль с камня Баки. Знакомый возглас, что перебивался шумом песка и ветра, заставлял улыбнуться. Повернувшись в сторону звука, Гаара направился на встречу брату. — Ух-ты! Неужели всё семейство оленей снова в сборе? — старый добрый хохот Канкуро также навевал хорошие мысли. — Гаара, Шинки, когда вы собирались мне рассказать? — слегка обиженно, произнёс он. — Зачем, если ты уже сам всё узнал? — забирая у Канкуро свечи, спокойно ответил Гаара, чем заставил того театрально смахнуть слезу. Арая, который шёл вместе с Канкуро, не скрывая удивления, смотрел на Шикадая, который покорно принимал вычитку моралей от матери на пару с отцом. Арая даже не услышал шагов Шинки и то, как он забрал у него благовония. — Он… это точно…? — Тебе не кажется, если ты об этом. — как всегда холодно молвил Шинки. Всё ещё ничего не понимающий кукольник не смог выдавить из себя и слова. Он лишь окинул взглядом Йодо, что взяла его под руку, помогая доковылять. Всё же, Арая ещё не научился нормально ходить с новым протезом. — Похоже, его ничем не убить. — хмыкнула девушка, медленно идя к остальным. Сколько им предстоит ещё обговорить, а сколько ран залатать? Они прошли это всё вместе, одной большой семьёй и собирать осколки также будут сообща. Но не сейчас. Сегодня они собрались здесь для другого. Становясь плечом к плечу, они молчали. Ветер гнал золотой песок, а чёрные тучи грозно нависали. В душе каждого была некая пустота, словно, что-то разбилось, словно, ничего больше склеить нельзя. Глядя на выбитые буквы, каждый вспоминал что-то своё, что-то сокровенное. Пламя свечей колыхало, а благовония уже догорали. На светлом камне появилась первая капля. Шикадай взглянул вверх. Небеса плачут, скорбят вместе с ними. Тяжело вздохнув, парень опустил голову, позволяя большим каплям стекать по его щекам и шее. Он надеялся, что дождь сможет смыть усталость и тоску, но некое ошущение пустоты внутри всё равно оставалось. Светлый камень в миг потемнел. Начался ливень. Свечи погасли, благовония сгорели до тла. Прошло немало времени, но никто не уходил. Наоборот, они стали ближе, греясь собственным теплом. Сейчас только они есть у друг друга. Окинув всех тоскливым взглядом, Шикадай понял — время собирать осколки.