Равновесие страха

Бывают люди, которые отказываются забывать — люди, для которых призраки прошлого с годами не померкли, но стали лишь ярче. Саске Учиха был одним из таких. Одинокие лучи закатного солнца пронзали чёрные тучи и тонкими струйками освещали землю, точно огни кинопроекторов. Один из них светил прямо на Саске, создавая впечатление, что некая необъяснимая сила сделала его главным героем своего фильма. Саске проделал немалый путь — шесть часов на поезде и ещё час пешей прогулки по протоптанной дороге привели его к северной границе, прямиком к Казушире — места, с которого всё началось. Жизнь мужчины — это дороги, которыми он идёт. И Саске вновь шёл по старой тропе. Оказался там же, откуда и начал, пытаясь как можно скорее покинуть Страну Звука, оставить позади весь багаж из невыполненных обещаний и ненужных людей, которые ему только мешали. Такое радикальное решение было принято исключительно из-за недавнего появления одного человека. Очевидно, Итачи не собирался оставлять его в покое. Саске ругал себя за то, что потерял бдительность, дал кому-то застать себя врасплох. Пребывание в этих краях создало иллюзию защищённости, которая сыграла с ним злую шутку. И, что самое страшное — такое уже происходило незадолго до его исхода из Конохи — деревни, где он вырос и где обрёл нечто очень ценное, отчего теперь с таким чрезмерным рвением пытался избавиться. Верных друзей. Его дела после трагедии тогда стали только налаживаться: впервые за долгое время Саске почувствовал, что тьма прошлого стала потихоньку отступать из его души, освобождая место чему-то светлому и неизведанному — тому, ради чего хочется жить дальше. Он по-настоящему улыбался, общаясь с Наруто и Сакурой и слушая нелепые отмазки Какаши — одна глупее предыдущей. Тогда Итачи вновь появился в деревне. Саске отреагировал на эту наглость с праведной яростью, но его вспыльчивость подвела его. Ему не доставало терпения и умения выжидать. Разумеется, Итачи разнёс его в пух и прах и вновь заставил смотреть на то, как убивал родителей и весь их клан. После этого всё вернулось на круги своя. Страх, ненависть и паранойя. Саске вновь стали сниться кошмары. Именно тогда он окончательно понял, что Итачи обезумел. Что с ним нельзя договориться, не стоит даже пытаться разобраться в его мотивах и тем более сопереживать ему. Никакая душещипательная история больше не могла искупить то, что он натворил. Смерть брата была для него целью всей жизни. Это была праведная война. Не во имя мести, как считали многие, а ради чего-то более достойного. Ради правды и справедливости, Итачи должен был ответить за содеянное. За отца, которому он выпустил кишки, и за мать, которой перерезал горло. За жизни детей и стариков, которых можно было оставить в живых. Саске ещё не знал, что этим судьбоносным вечером его ждала встреча с тремя людьми, что были неравнодушны к его судьбе. Эти таинственные гости хотели помочь Саске измениться и направить его жизнь по совсем иному пути. Показать ему то, кем он был и кем станет. Прошлое, настоящее и будущее. Вдали уже мелькали отблески ночной Казуширы, когда Саске вдруг перегородил дорогу первый из них — человек, которого он меньше всего ожидал здесь увидеть. — Какаши? — Саске прищурился, не поверив собственным глазам. — Расслабься, парень, — сказал мужчина со взъерошенными волосами, поправляя свою маску. — Я просто пришёл поговорить. — Ну да, конечно. Проделали такой путь просто ради разговора? — Кажется, я заблудился по дороге в Ичираку-рамен. Вместо того, чтобы фыркнуть, Саске вдруг сильно закашлял. — Ну ладно, на самом деле всё было не так, — объяснил Какаши. — Пятая попросила меня выяснить, что происходит в Стране Звука. Ситуация здесь… вызывает кучу вопросов. — Здесь идёт война, — сказал Саске. — Ради власти, ресурсов, из-за непомерных амбиций и лжи. Ничего такого, с чем вы ещё не сталкивались. — А что насчёт тебя? Уж извини за любопытство, всё-таки пять лет не виделись. — Скажите мне, Какаши, вы знали? — вдруг спросил Саске. — О том, что Итачи действовал по указке Третьего? Услышав это, Какаши отвёл в сторону глаза. — Об этом я не знал. И если честно, мне сложно в такое поверить. Послушай меня, Саске. Возможно, твои поиски виноватых в смерти родных свернули немного не туда. — В каком смысле? — Дело в том, что, возможно, именно я виноват в том, что произошло с твоим кланом. Саске не нашёл, что ответить. Он просто затаил молчание, чувствуя, как поджилки затряслись от холодной ярости. — Когда-то давно я был наставником Итачи, — продолжил Какаши. — Мы вместе служили в АНБУ. И однажды я дал ему напутствие — сказал, что мы должны выполнять обещания, данные тем, кто скончался. Я считал, что дал ему хороший совет. Уж не знаю, как Итачи мог его… интерпретировать. Каждый день меня гложет мысль, что это я натолкнул его на эту резню. Что во имя клятвы, данной мертвецу, он перебил кучу ни в чём не повинных людей. — Да бросьте, — вздохнул Саске. — Не вините себя в действиях безумца. Кто знает, что происходит в голове у больного человека. — Себя он безумцем не считает. Скорее мудрецом или даже пацифистом. — Мудрецом? — глаза Саске вновь загорелись гневом. — Он убил кучу людей ради «всеобщего блага», вот и вся его мудрость. — Но он спас тебе жизнь. — Лучше бы я умер. Это лучше, чем такая жизнь. Саске продолжал кашлять. Кашель с хрипами, слабый — так кашляет старик, умирающий от обширного воспаления легких. — Ты болен, — мягко произнёс Какаши. — Пятая могла бы помочь. — Я не вернусь туда, — почти выкрикнул Саске. — В этот вымерший квартал, кишащий призраками. Каждый день, когда я смыкал там глаза, я видел сны. О вещах, которые мне хотелось бы забыть, но которые я не могу перестать вспоминать. — Я повторюсь, хотя ты, может, и не помнишь эти слова. Месть — это не выход. — Скажи мне, Какаши, — поинтересовался Саске, — Если бы ты знал людей, которые довели твоего отца до самоубийства, ты бы не стал им мстить? Какаши устало улыбнулся: — Думаю, ты и так знаешь ответ. Вот почему я, наверное, понял, что мне тебя не убедить. Дурак дурака видит издалека. Как бы там ни было, я сейчас слишком занят, чтобы ловить тебя и тащить через всю страну на своём плече, а ты слишком уж непреклонен и не поддашься на мои уговоры. Мне остается только надеяться на лучшее. Но прежде чем я уйду, я напоследок еще раз скажу тебе, Саске, а ты послушай: там дома тебя всё ещё ждут друзья. — Все, кто окружают меня, находятся в опасности, пока он жив. Он мог убить даже вас. Помните то Цукуёми? Как алая луна освещала чёрно-белое чистилище? — Ты не обязан проходить этот путь в одиночку. — Я не стану подвергать кого-то опасности. Это мой крест и только мне его нести. Какаши печально вздохнул. — Здесь есть кто-нибудь, кто мог бы о тебе позаботиться? — Да, есть одна, — ответил Саске. — Неподалёку живёт. После этого Какаши молча взял его под руку и повёл к дому, где жила Эйко Мисури. Саске не мог поверить в происходящее. Что его старый учитель вообще здесь забыл? Всё это было похоже на какое-то наваждение. Какаши не могло здесь быть, абсолютно точно. Но тем не менее этому необъяснимому призраку из прошлого удалось пробудить в нём чувство меланхолии. Саске вдруг захлестнула ностальгия по былым временам. Он вспоминал об их с Наруто последнем сражении. И об их первой встрече. Тогда Саске был младше. Казалось, что жизнь была полна надежды, надежды на будущее. Надежды на изменения. Мама готовила ему бенто в Академию и, казалось, что она не уйдёт никогда. Что она всегда будет рядом, несмотря ни на что. Но это было тогда. Сейчас у него уже давно не было матери. Она давно умерла и была похоронена так же, как и оптимизм Саске. Её теплоту и заботу заменило что-то более тёмное. То, что не прощало и было беспощадно. С этими размышлениями первый гость ушёл, оставив Саске наедине со своим прошлым. Чтобы тот как следует подумал о своём настоящем. Саске открыла дверь женщина. Её черные волосы развевались на ветру, ещё сильнее оживляя старые воспоминания, а глаза отражали мудрость и теплоту, которые казались такими знакомыми. Саске почувствовал, как его сердце замерло, и душа затрепетала на мгновение. Он никогда не забывал свою мать, её нежные слова и заботу. Так вот женщина перед ним была похожа на неё, словно призрак из его детства, который внезапно ожил. Саске приблизился к ней, словно притянутый магнитом. В глубоких глазах Эйко Мисури он увидел отражение своего прошлого, и он знал, что их встреча не случайна. Саске погрузился в вихрь эмоций, понимая, что эта женщина несёт с собой не только память о его матери, но и что-то большее. — Господин Учиха? — её брови от удивления подскочили вверх. — Я как раз изучала ваши рентгеновские снимки. Мне удалось выяснить, что мина была начинена осколками из чакропроводящего металла! — Я так и думал, — вздохнул Саске, присев на веранду. — Похоже, что идти в ногу со временем у меня уже не получится при всём желании. Эйко бросила на него строгий взгляд. — Ваша травма — это не повод для шуток, господин Учиха! Вы слишком беспечны. Я хочу передать вашу медицинскую карту в столицу. Эфу писал, что у вас скоро должна быть операция. — Не будет никакой операции. — Что случилось, Саске? — Он нашёл меня. Мой паршивый брат напал на солдат, вместе с которыми я сражался. Так что я решил уйти отсюда, пока он ещё кому-то не навредил. — Вы ведь не собираетесь биться с ним в таком состоянии?! Саске бросил убийственный взгляд в пустоту. — Ещё как собираюсь, — ответил он. — Покуда я жив, я заставлю его заплатить за содеянное. И если мне придётся умереть ради этого, то так тому и быть. — Значит то, что о вас говорят — правда, — печально вздохнула Эйко. — Вы мститель. — Дело не в мести. Дело никогда не было только в мести. — Думаете, потом станет легче? — Это не имеет значения. Я продал свою душу за возможность отомстить и всё равно никогда не увижу тех, кого потерял. Но Эйко вовсе не собиралась сдаваться. — Вы сбегаете отовсюду, потому что думаете, что эти связи делают вас слабее, — предположила она. — Вы не думали, что можете ошибаться? — Я уже давно ни о чём таком не думаю, — ответил Саске. — Не важно, прав я или нет, поворачивать назад уже слишком поздно. Эйко вдруг положила ему руку на плечо. — Я не ваша мать, но если бы я была ею, то я бы вами гордилась. Саске явно не ожидал такое услышать. Он скорее ожидал, что его в очередной раз начнут отговаривать и рассказывать о неправильности избранного им пути, но Эйко удалось его удивить. — Я вас не осуждаю, — продолжила Эйко, поймав его удивлённый взгляд. — Только бездушный человек не захотел бы отомстить. Вы имеете право отстаивать справедливость. Но, ваш кашель… боюсь, вы не совсем осознаёте плачевность своего состояния. — Я не идиот, я знаю, что не смогу его победить. Так что, полагаю, это дорога в один конец, — в голосе Саске появились нотки обречённости. — Я прожил короткую и паршивую жизнь, госпожа Мисури. — Саске, вы помогли стольким людям, находясь здесь. По вашему это ничего не стоит? — Это не помогло мне избавиться от тьмы, которая отравляет мою жизнь. Эйко грустно улыбнулась. — Знаете, когда-то я лечила ветеранов — тех, что сражались на последней войне. Чего только они не делали, чтобы забыть об ужасах, что там увидели. И о том, что им приходилось делать. Как понимаете, у меня есть опыт лечения таких людей. Так что я могу дать вам хороший совет. Не становитесь рабом тьмы в своём сердце. Попробуйте подчинить её, поставить себе на вооружение. Если вам удасться сделать её вашим союзником, то вас уже ничто не остановит. Я знаю это. Я вижу эту силу в ваших глазах. Используйте эту силу, чтобы поступать правильно. — Правильно? — спросил Саске. — Я ничего об этом не знаю. — Знаете. Помогайте тем, кто не может защитить себя. Спасайте столько людей, сколько сможете. Делать добрые дела — вот, что делает нас счастливыми. Услышанное поразило Саске до глубины души. Он ни разу не слышал подобных слов ни от кого другого. Впрочем, гуманизм никогда не был распространён в окружении Саске — это совершенно точно. — Спасибо, Эйко. Я подумаю о ваших словах, — сказав это, он спустился с веранды и направился вон из города. — Прощайте, господин Учиха! — услышал он голос Эйко позади. Если старый сенсей навёл его на мысли о прошлом, то слова госпожи Мисури заставили Саске задуматься о том, каким человеком он стал. И ответ был неутешительным. У Саске не осталось ни единого друга. Многим из них он принёс только боль и страдания. А всех, кто помогал ему, он в итоге бросил и предал ради возможности отомстить и потешить тем самым своё хрупкое самолюбие. Подобные размышление не могли не отразиться на его самочувствии. Саске чувствовал слабость. Следующие пару часов ходьбы дались ему особенно тяжело. Его дыхание отдавало жаром, а лицо стало красным от переутомления. Болезнь давала о себе знать, но Саске старался не думать об этом. Он надеялся, что это обычная простуда, которая пройдёт сама собой через пару дней. Это досадное заблуждение преследовало его вплоть до самого конца, когда бешеная усталость всё-таки взяла верх, и Саске рухнул на землю от бессилия. Покрывшиеся гусиной кожей руки его больше не слушались, а тело бешено тряслось от озноба. И только в этот момент до Саске наконец дошло, что дело было действительно плохо, и что он может не дойти до своего брата, а умереть прямо здесь — в песках неприветливой чужбины. В этот крайне неподходящий момент показался третий гость, наблюдавший всё это время за Саске со стороны. Его взгляд был полон жалости и невероятной боли, которую он старался не показывать. Последний гость не был хорошим человеком и вовсе не желал Саске добра, несмотря на то, что всю жизнь убеждал себя в обратном. Итачи Учиха медленно подошёл к своему брату и окинул его взглядом холоднее самой смерти. Саске к этому моменту соображал довольно слабо. Он почувствовал, что его взяли за ноги и куда-то потащили. Спустя пару провалов в памяти он обнаружил себя на казуширском кладбище — об этом говорило характерное положение водонапорной башни на западе города. Яма для Саске была уже заготовлена. И тут он задумался, что, возможно, и не было никаких трёх гостей. Иногда на пороге смерти люди видят галлюцинации. У него уже давно были вопросы к происходящему. Ко всей этой неразберихе с временными аномалиями, волшебными металлическими каретами и летающими пришельцами. Если ты видишь подобное, то у тебя явно не все дома. Это действительно было похоже больше на предсмертный бред. Ну серьёзно, летающие повозки с железными крыльями? Такого просто не бывает. Значит, он умирал. Это было самое разумное объяснение. Не то, чтобы Саске был глубоко опечален этим фактом, но, как и многие другие, он надеялся на то, что успеет оставить хоть после себя хоть какое-то наследие. В глубине души он всегда хотел, чтобы его запомнили. Как героя, как человека, который смог исправить привычный уклад вещей. Который смог одолеть несправедливость, принять на себя удар всеобщей ненависти и выйти из этой бескомпромиссной битвы победителем. Но теперь, когда на его лицо падали пригоршни земли, когда его собственный брат закапывал его заживо, Саске с ужасом осознал, что история запомнит его в лучшем случае, как простого предателя и дезертира. Что он не смог избавить мир от зла, что забрало жизни его родителей. Что он не смог спасти ни единой живой души от всесильных чудовищ, пожирающих слабых и неугодных во имя всеобщего блага. Всё это так и останется его несбывшимися мечтами. И тот, кому он так стремился отомстить, будет продолжать коптить небо после его смерти. В этот момент, на пороге смерти, Саске, находясь в полубреду, увидел мрачное предзнаменование, природу которого он никогда уже не сможет полностью осмыслить. Видение было смутным, но в нём совершенно точно не было места масштабной войне миров с инопланетным кланом шиноби. В ту секунду Саске увидел нечто гораздо более тревожащее. Образ того, каким человеком он мог бы стать. Он узрел силуэты своей жены и дочери. Он увидел, как стал отвратительным отцом и неблагодарным мужем, живя в деревне, где он был ненавистен абсолютно всем. Утопающий в самообмане антагонист, терпящий поражение от рук лучшего друга. Блудный сын, вернувшийся домой. Чужой среди своих. Образы сменялись один за другим, поражая Саске до глубины души. Вот, что таило для него грядущее, о котором говорил и писал Акира Мируока. Если бы только у Саске была возможность вернуть всё назад… Воспользовался бы он этим шансом, чтобы измениться? И тогда Саске понял, что не хочет, чтобы люди запомнили его таким. Беспринципным мстителем, который может лишь предавать и причинять зло. Кто-то назвал бы это околосмертным переживанием. Но для Саске это было сродни пробуждению. Это не было страхом смерти. Это была надежда на более достойную смерть. Часики Саске тикали, и он собирался сделать последний рывок; совершить хоть что-то достойное перед тем, как уйти насовсем. Саске хотел сделать так, что когда придёт его час, когда всё будет сделано и сказано, то люди вспомнят. Что у него была возможность умереть злодеем… А он ушёл героем.