***
Гермиона возвращалась в свои покои медленно, плывя где-то между тех самых звёзд, что Тео обнаружил на её запястье. Она снова взглянула на всё ещё еле мерцающее созвездие и зачарованно вздохнула. Ей всегда казалось, что, раз она является маглорождённой, нужно доказывать всем вокруг, что она достойна магического мира. Это проявлялось во всём: в знаниях, в силе, в широте мыслей. Иногда и в консервативности, как бы абсурдно это не звучало. Многие волшебники считали, что новые открытия и изобретения людей лишь забава, недостойная даже малейшего внимания. И Гермиона, которая росла среди этого торжества знаний, отметала его, чтобы выглядеть «своей», словно она в действительности считает, что отправить сову с письмом практичнее, чем позвонить по телефону, что, конечно же, было полной чушью. Сейчас же ей открылось нечто новое… точнее, Тео открыл ей это: она не просто была своей в этом волшебном мире, она и есть само волшебство. Оно отразилось на её коже, полностью копируя картину с ночного неба, с бескрайнего космоса. В душе звучала музыка, а губы всё ещё жгло от поцелуя с Ноттом, который мечтает о небе, но так тщательно это скрывает. Картинка всегда обманчива. Она играет, ухмыляется, притворяется пустотой, лишь бы никто не догадался, что ты прячешь звёзды в карманах слишком уже небрежных брюк. Задумавшись, Гермиона отчего-то вообразила Драко. Холодного как лёд, точёного как скалы, до которых не добраться, лишь смотри издалека, если не хочешь задохнуться под снежным покрывалом. Если Тео скрывал звезды, то что может скрывать он? Раздражение нахлынуло с головой. Ей не нужно думать про Драко в такой особенный момент. Момент, когда она ощутила что-то новое. Однажды она практически поцеловалась с Виктором Крамом, и более неловкой и нелепой попытки не видел никто из ныне живущих. Он неуклюже обвил её талию, она же чуть не задохнулась от запаха его парфюма, который слишком остро бил в нос. Когда их губы соприкоснулись, Гермиона расхохоталась, Виктор же выглядел так, будто съел склизкую жабу. После они пожали руки друг другу и, сдерживая порыв применить заклинания забвения, разошлись, оставшись молчаливыми друзьями. Это событие миновало и ждало новое. Не менее печальное. Джон Уолтер. Это имя Гермиона не забудет никогда. Ведь именно обладатель этого имени умудрился практически залезть ей под юбку. Он был высоким холодным блондином с острым носом. Если описывать точнее: копия Драко Малфоя. Только посговорчивее, поприветливее и не имеющая желания прибить всех грязнокровок. Тихий Пуффендуец оказался немного не из этого мира. Вечно говорил странные вещи, которые Гермиона не понимала. И ей так хотелось понимать, что она сама сделала первых шаг к их общению, которое продлилось семь дней и пять часов. В первый день он добродушно рассказал ей, что существует некое общество, тайный клан, куда сложнее попасть, чем выбраться из Азкабана. Они изобретают новые зелья и заклинания, способные стереть с лица земли всё человечество и даже того-кого-нельзя-называть. На вопрос Гермионы, отчего же они это не сделали, когда были так нужны, Джон усмехнулся, будто она идиотка, и ничего не ответил. На второй день они целовались в подсобке Филча. Поцелуй был мокрый, приправленный эрекцией Джона. Приятного мало. Но Гермиону влекло нечто физиологическое, а воображение активно рисовало Драко. Фактически она считала, что целуется с ним, а не с Джоном. На третий день он поведал ей невероятную историю своего будущего, ведь его отец ни много ни мало участник того самого тайного клана, и Джона ждёт такая же судьба. Рассказывая это, он периодически вздыхал от предстоящей ноши, но пообещал, что будет писать ей зашифрованные письма. На четвёртый день они снова целовались. В этот раз Джон был решительно настроен исследовать всё тело Гермионы. Ему практически удалось. Гермиона исследовать его тело не хотела. Но ей нравилось, когда он нагибался чтобы поцеловать её в шею. Тогда она видела его платиновые волосы, воображая того-кого-не-хочется-называть. На пятый и шестой день они не виделись. По решению Гермионы. В её жизни случилось катастрофически важное событие, которое перевернуло всё, что имело способность перевернуться. Она столкнулась с Драко в коридоре. Нелепо врезалась прямиком в его грудь, словно птичка, влетевшая в пасть крокодила. Драко резко схватил её, вздохнув так, будто она каждый день в него врезается, и ему это порядком надоело. А после закатил глаза и сказал: «Аккуратнее, Грейнджер». Гермиона возмутилась. Драко хмыкнул и бросил: «Не ушиблась?» В этот момент Гермиона порвала все отношения, что у неё были или могли бы быть. В голове звучала песнь. В животе боролись бабочки, споря, кто именно из них выйдет замуж за Драко Малфоя. Тогда Гермиона в мыслях язвительно ответила ему, что не ушиблась, и, вообще, пусть не лезет под ноги. В реальности же она улыбалась и не могла остановиться. Драко хитро усмехнулся и нагло удалился. На седьмой день Гермиона загрустила, а так как возможности прийти к Драко не было, она пошла к Джону. В тот день он практически лишил её невинности. Слава Мерлину, она быстро опомнилась, агрессивно поправив юбку. Джон понял и отступил. На следующий день они поболтали пару часов, а когда пошёл третий час, он сообщил, что они переезжают в другую страну, поясняя все подробности он подмигнул, дабы Гермиона поняла, что это как-то связано с «тайными делами». Пожелав ему удачи, они расстались. После «отношений» с этим милым сказочником, Гермиона упорно игнорировала все знаки внимания от лиц мужского пола, предпочитая страдания по Малфою. И вот… она идёт к себе, неожиданно получив поцелуй от Нотта, который отличался от всех. Поцелуй его был настолько приятный, что ей не хотелось, чтобы он прекращался. В этот миг, когда она чувствовала его губы, она не думала ни о чём и ни о ком, кроме него. И это… было удивительно. Влекуще. Любопытно. — Стой, — прозвучал громкий мужской голос, и Гермиона остановилась. Посмотрела по сторонам. Никого не было видно. «Должно быть, кто-то из призраков», — подумала она. В глубине души боясь, что это Дамблдор. Практически дойдя до двери, голос вновь повторил: — Остановись! — Кто это? — спросила она тихо. Голос рассмеялся. По коже прошёл холодок. Тело резко парализовало. Кто-то взял невидимые нити и зашил ей рот, отчего она не могла произнести больше ни одного слова. Голос звучал монотонно, повторяя одно и тоже: — Он здесь. Здесь. Здесь. Здесь. Здесь. Здесь. Кто-то коснулся её спины и погладил ладонью. Неожиданно надавил на поясницу, отчего Гермиона практически согнулась. — Хочешь испить крови? — продолжал голос. В этот же момент с потолка хлынула багровая жидкость. Она стекала на голову Гермионы, оседая на лице. Капли попадали в рот, и стало казаться, что нечто желает, чтобы она захлебнулась. Но она не могла убежать. Не могла крикнуть. Не могла смахнуть с себя эту мерзость. — Он здеееесь… — запел радостно голос за спиной, — здесь, здесь. И ты здесь останешься! Кулон на шее Гермионы засветился и начал жечь. Боль пронзила, будто её окунули в раскалённую медь. Голова закружилась. Она отключилась. Разбудил Гермиону свет. Открыв глаза, она поняла, что находится в больничном крыле, в котором пахло таким количеством трав и мыл, что начинало тошнить. Ошеломлённая она обнаружила сидящего перед ней Нотта. На соседней койке при этом лежал Гарри, рядом с которым сидела Пэнси. Протерев глаза, в голову закралась мысль, что она всё ещё без сознания. Голос Тео развёл эти подозрения. — Ты как, принцесса? — Что с Гарри? — беспокойно спросила Гермиона. Тео тихо рассмеялся и закинул ногу на ногу, не отнимая от неё взгляда. — Только глаза открыла и сразу: что с Гарри? Что с тобой? — уже строже спросил он. — Он просто отключился, — спокойно ответила на её вопрос Пэнси. Стоило Гермионе взглянуть на неё — она тут же отдёрнула свою ладонь, которой прикрывала ладонь Гарри. — Что с вами?! — вбегая с ужасом прокричал Рон, на миг замерев в дверях. На лице его был шок, страх и непонимание. На секунду Гермиона подумала, что и он рухнет в обморок. — Тише, идиот, — грозно цокнула на него Пэнси и сразу же перевела взгляд на Гарри. Гермиона покосилась на неё, но промолчала. — Всё в порядке, Рон, — попыталась она успокоить его улыбкой. Рона это не убедило. Он подлетел к кровати с возмущением сверкнул глазами на Тео. — А вы тут что делаете? — спросил он, обращаясь к двоим, прожигая взглядом при этом одного. Тео закатил глаза и вздохнул. Всплеснув руками, небрежно ответил: — У нас здесь вечеринка. Можешь позвать всех своих тысяча пятьдесят братьев. И захватите что-нибудь выпить. Послышался тихий смешок Пэнси, и Тео довольно улыбнулся. — Встань, — твёрдо потребовал Рон, и Тео удивлённо поднял на него голову. — Хочешь, чтобы я ушёл? — Хочу. — Попробуй выгнать, — не сдавался Нотт. — Хватит! — встряла Гермиона, и все замолчали. — Что произошло с Гарри? — обратилась она к Пэнси таким тоном, чтобы никто даже не вздумал её перебить, — в подробностях, пожалуйста. — Мы гуляли в Хосмиде… — Вы что делали?! — перебил её Рон. — Гуляли, — ехидно повторила она и продолжила, — к нам подошёл какой-то старик, начал нести чепуху, а после коснулся Гарри, и он рухнул. Я закричала, и где-то через несколько минут меня нашла Макгонагалл, которая, как выяснилось, была рядом. А дальше выговор и угрозы выгона из школы. Спасибо, что не убила. — Ничего не понимаю… — прошептала Гермиона. Рон потёр лоб. Казалось, ему хочется убиться об стену. — А с тобой что случилось? — наконец собравшись, спросил он. Гермиона пожала плечами. Она плохо помнила произошедшее. Шла в спальню. Услышала голос. А дальше ничего. Тео поднял руку, и все взглянули на него. — Наконец-то я получил слово в этой чудесной компании. Гермиона упала и захлёбывалась собственной слюной. Её нашёл Снейп, а если бы не нашёл… — он прокашлялся, было видно, что ему сложно закончить. Гермиона взглянула в его глаза со всей нежностью, на которую была способна, и Тео поймал это, чуть успокоившись. — Что за столпотворение?! — возмутилась вошедшая мадам Помфри. — Больным нужен покой! Все вон! — Я не уйду, — спокойно ответил Тео. Рон покраснел от злости. — Это я не уйду. — Отлично. Можешь присесть ко мне на коленки. — Уйдёте оба! Или мне позвать директора? — Дайте минуту! — потребовал Нотт. — Тебе минута! А вы на выход! Пэнси встала и, положив какую-то записку на тумбу у кровати Гарри, вышла, не сказав ни слова. Рон мешкался. — Всё хорошо, иди, — ласково попросила его Гермиона. С секунду подумав, он кивнул. На выходе обернулся: — Я буду ждать тебя у двери. Тео никак не отреагировал, быстро переместившись со стула на постель Гермионы. Она смутилась, но желание, чтобы он придвинулся ближе было сильнее смущения. — Ты в порядке? — спросил он и осторожно коснулся её щеки, тут же убрав руку. — Я да. А ты? — А что я? — Ну…ты, то есть… — потерялась Гермиона. — Да. Я волновался за тебя. — Хорошо, — ничего лучше не придумав, прошептала она. — Кто знал, что свидания со мной такие убийственные. Он улыбнулся, выжидая улыбки Гермионы, и, когда получил её, засиял, не скрывая, как ему нравится её улыбка. — Раз так, придётся их прекратить. Тео подсел ближе. Нагнулся к лицу Гермионы, заставив её не дышать, не думать, не существовать. Произнёс так тихо, что по коже пробежали мурашки: — Мы только начали, принцесса… — Ну всё! Минута прошла! — строго провозгласила мадам Помфри. Гермиона была ей благодарна. Ещё секунда рядом с Тео — и её сердце не выдержало бы. Он встал, легко коснулся её ладони и подмигнул. — Я приду после уроков. Гермиона кивнула, избегая его взгляда. Оставшись одна, выслушала от мадам Помфри, что ей нужно быть в кровати минимум сутки, что было сравнимо с убийством. Пропустить столько занятий! Тогда как она совершенно здорова! Её мнение по поводу этой ситуации никто слушать не стал, и, зло перевернувшись на бок, Гермиона стала рассматривать Гарри. Он мирно спал, тихо посапывая. Став ловить его дыхание, она попыталась под него подстроиться, чтобы быть с ним как единое целое. Вдох. Выдох. Рассказ Пэнси не успокоил, а заставил больше волноваться. И сейчас, смотря на Гарри, Гермиона ощущала страх. Страх его потерять. Сон пришёл незаметно. Даже не спрашивал, хочет ли она спать. Глаза закрылись, и, слушая дыхание Гарри, она уснула.***
Проснувшись посреди ночи, Гермиона сразу вскочила и подошла к Гарри. Он спал на животе. На тумбе стоял недопитый сок и половина булочки. Поняв, что он просыпался, она успокоилась. Тихо прошлась по крылу, насвистывая мелодию песни, что когда-то ей пела мама. Развела руки в стороны, словно птица в танце, пытаясь заглушить мысли о том, что происходит с ней, с Гарри. Желая на минуту отпустить нарастающую тревогу, окунаясь в такую недостающую лёгкость где-то в районе лёгких. Она проспала слишком долго, отчего болела голова. Осознав, что, вероятно, приходил Тео, а она спала, пуская слюни в подушку, голова разболелась сильнее. Но прекращать свой одиночный танец она не желала, и даже эти мысли не заставили её остановиться создавать незамысловатые пируэты. Никого нет. Она, Гарри и пустота ночи. Присутствие друга дарило покой. Она танцевала для него. Скользила, наслаждаясь как развиваются волосы, отдаляясь от неё. Поднимала руки, плавно извиваясь, порхая как бабочка с ладонями вместо крыльев. Покружившись с закрытыми глазами, она и не заметила, как переместилась к двери. Подул сквозняк, и она распахнула глаза. Замерла. — Драко? — лишь произнесла она, тихим голосом. Он стоял в дверях, окутанный темнотой. Ни один мускул на его лице не дрогнул, когда он ответил: — Я думал, что ты спишь. Гермиона перевела взгляд на его руку, держащую прозрачный пакет, в котором лежало ровно три зелёных яблока.