Тео всегда мечтал о космосе.
Чутьё подсказывало, что именно там, средь звёзд и планет, кроется разгадка существования жизни.
Ещё в детстве он задумывался: «Почему мы есть? Кто мы? Откуда пришли?» Родители ссылались на высшие силы, которые никто не может постичь: ни волшебники, ни тем более маглы. Тео этот ответ не устраивал. Что-то не сходилось, вопросов оставалось слишком много.
В шесть лет он активно занялся изучением этого вопроса, полагая, что с его интеллектом это займёт не больше недели. А после он самолично откроет всем глаза, смиренно принимая все почести и награды.
Засиживаясь допоздна в отцовском кабинете, он мечтательно рисовал в голове, как его портрет будет висеть во всех уголках нашей необъятной планеты с довольно скромной подписью:
«Теодор Нотт — первый в мире волшебник, открывший тайну нашего происхождения.
p.s. учёный готов принимать за свои заслуги: письменные благодарности, галлеоны, конфеты-медвежата (обязательно апельсиновые)».
Как выяснилось позже, интеллекта у него не хватало для такой, казалось бы, пустяковой задачи и, немного погрустив, Тео отпустил эту затею на несколько месяцев, начав увлекаться другими вещами.
Плюй-камни — довольно увлекательная игра, которая и стала новым хобби Теодора. Он намеревался стать чемпионом, обыграв своих друзей на международном чемпионате во дворе своего родового поместья.
Ему практически удалось исполнить свои планы, но, как часто это бывает, жизнь подкинула испытания, и на его пути появилась Пэнси Паркинсон, которая ничуть не скрывала своё намерение его обойти.
Тогда Тео практически влюбился…ровно на три минуты, потому что на четвёртой получил в нос за то, что стоял с открытым ртом и выглядел как идиот. Веяние романтического тумана рассеялось, и Теодор решил никогда больше с ней не встречаться, забыв как страшный сон.
Когда она его обыграла, с затеей стать чемпионом было покончено. Проигрывать ещё он не желал, оттого вновь вернулся к книгам с иллюстрациями бескрайнего космоса.
За это где-то в глубине души был благодарен Пэнси, с которой он когда-то решил больше не встречаться, и, которая по иронии судьбы стала его подругой.
Когда в Хогвартсе проходили уроки Астрономии и все ученики с довольно скучающими лицами занимались зарисовками карт звёздного неба, Тео был ошарашен и поражён красотой таинственных светил, что он впервые увидел в телескоп. Смело подумав, что, вероятно, его товарищи не в своём уме, раз в их глазах не пылают огоньки искренней любознательности.
Преподавательница этого предмета сама была как сошедшие с небесного свода созвездия. Её мантия сияла всеми красками, что могло сотворить лишь мироздание.
Темнокожая с ярко-голубыми глазами, приправленными серой туманностью, — Аврора Синистра — сразу показала своё расположение к Тео, любезно предоставив ему лучший телескоп, которым пользовалась сама.
Астрономическая башня взирала в небо, пытаясь прикоснуться хотя бы на мгновение до его тайн, смиренно позволяя Тео то же самое.
Ничего более не вызывало в его душе такой отклик, ничего более до того дня, когда он заметил на запястье Гермионы Грейнджер то, что так его манило.
Перебирая в голове воспоминания школьных лет, он наконец добрался до одного, которое напрочь забыл, и к которому отчего-то захотел вернуться.
— Не могу поверить, что тебе действительно это нравится, — усмехнулся Драко.
— Не могу поверить, что тебе нравится запрыгивать на метлу и играть в догонялки с Поттером, — огрызнулся Тео.
Он знал, что друг задирается по-доброму. Но ему это всё начинало надоедать. Не то чтобы он нытик, которому и слово не скажи, но иногда хочется, чтобы друзья замолчали и спокойно приняли твои увлечения.
Драко закатил глаза и коснулся своих платиновых волос. Должно быть, думал, как извиниться, Тео это позабавило, и он бросил:
— Забей.
Драко облегчённо выдохнул.
— А мне тоже иногда интересно, — вмешался Блейз, похлопав Тео по плечу. Он прекрасно знал, что это ложь, отчего ощутил весь спектр неловкости, которую может ощутить второкурсник. Решив, что, вероятно, тот самый переломный момент, когда ты становишься скрывающим свои истинные чувства мужчиной, настал, он рассмеялся.
— Может, ещё расцелуете меня, чтобы я не обижался? Сказал же, что всё нормально. Нравится, но не то чтобы очень, — солгал он.
Поход к башне прошёл мирно. Драко что-то рассказывал про своего отца с гордым видом, Блейз зевал. Тео представлял, сколько всего интересного сегодня расскажет профессор Синистра.
На уроке он сел один у самого большого окна. Драко с Блейзом за ним. Его любимая звезда — Аврора Синистра — была в изумительной изумрудной мантии и остановилась прямо у его парты!
Он слушал внимательно, старательно записывая всё, что она говорит.
— Сейчас я хочу, чтобы вы разбились на пары, — начала она магическим голосом, — проведём эксперимент, чтобы узнать, как вращение влияет на форму планет. Для этого нам понадобится: палка, листы картона, ножницы, линейка, клей и циркуль.
По классу залетали предметы, тихо приземляясь на парты. Тео огляделся и улыбнулся Пэнси, жестом зазывая её к себе. Но Профессор Синистра его остановила, мягко улыбнувшись:
— Пэнси сядет к Невиллу. Мисс Грейнджер, пересядьте к Тео, будьте так любезны.
Тео прекрасно знал эту девочку, только разглядеть нормально никогда не мог из-за невероятно большой копны волос, которая скрывала практически всё её лицо. Она зажато приземлилась к нему и тут же уткнулась разглядывать предметы перед собой. Не прошло и секунды, как её рука взметнулась вверх под тихий смех Драко и Блейза за их спинами. Поток вопросов, что она задавала, поразил Тео, на мгновение он даже разозлился на неё из-за того, что всё внимание Профессора Синистры было уделено ей. Он поднял руку, чтобы исправить это недоразумение.
— Да?
— Я… — Гермиона хихикнула, и он перевёл на неё гневный взгляд. — Сколько у нас времени? — строго спросил он.
— Весь урок. Начинайте.
Тео старался не обращать внимание на свою соседку, и ему даже удалось это делать ровно пять минут, пока не услышал:
— Ты делаешь неправильно!
Передать весь шок, отразившийся на его лице, не смог бы не один из ныне живущих. Он?! И неправильно?!
— Может, это ты делаешь неправильно? — возмутился он.
Гермиона хмыкнула и вздёрнула подбородок, будто оскорбившись от его слов, хотя, по правде, это все подтвердят — оскорбился он!
— Хочешь делать неправильно, делай, — решила она прекратить разговор, только-только распылив его.
— Ну и где ошибка? — решил переступить через себя Тео, лишь для того, чтобы не позориться перед профессором Синистрой.
Гермиона внимательно оглядела его творения. Задумалась со знанием дела, а после как ни в чём не бывало воскликнула:
— Ошиблась, всё верно.
— Нечего больше подглядывать, — буркнул он, вдобавок слегка дёрнув её за волосок. Она ойкнула и скривила лицо, которое Тео наконец-то смог рассмотреть.
— Мне сообщить о том, что ты волосы мне дёргаешь? — сказала она голосом Профессора Макгонагалл, и Тео, не выдержав, рассмеялся.
— Не расскажешь, — уверенно решил он.
И она действительно не рассказала.
«Наверное, я ей понравился», — подумал он. Совершенно не замечая, как она то и дело украдкой заглядывала себе через плечо, где сидел Драко Малфой.
После уроков Тео направился в лечебное крыло. Угрозы рыжего Уизли, который, как и обещал, поджидал на выходе, не остановили его.
Все потуги Рона выглядеть устрашающе разрушились, встретившись с невозмутимым лицом Тео.
Сдерживать улыбку было сложно, оттого он и не сдерживал, вынуждая Рона злиться ещё больше.
Конфликт был решён достаточно быстро: Тео получит от него, Гарри, всей чете Уизли и, должно быть, половине учащихся Хогвартса по лицу.
Тео согласился. По лицу он действительно давно не получал.
Оказавшись на месте, он обнаружил спящую Гермиону и злого Поттера, который ел булочку и чуть ли не выплюнул её при в виде Нотта.
— Снова не умер? — невозмутимо бросил Тео и прошёл к постели Гермионы.
— Что ты ходишь к ней? — на удивление спокойно спросил Гарри, и Тео страдальчески вздохнул.
В конце концов, почему он должен отвечать?
Очкастому можно ходить с его подругой, при этом не отвечая на сотни вопросов, предоставляя свою натальную карту, и, плача, клясться в чистоте своих намерений. А ему нельзя? Он тоже имеет право злится, что, по мнению Тео, у него даже лучше получалось.
— А ты зачем ходил с Пэнси?
Гарри замер и нервно сглотнул. Тео усмехнулся, решив, что, должно быть, их разговор закончен.
Гермиона поддавалась тихому сну и выглядела так невинно, словно та девочка из его воспоминаний.
Её лицо было спокойное, дыхание ровное, плечи легонько вздымались. Кошмар, с которым она столкнулась, должно быть, отступил, и на его смену пришли, наполненные прекрасным, сновидения.
Тео залюбовался, задумавшись:
«Как же он раньше не замечал её красоты?»
Она была иная: неброская, некричащая. Красота, которую нужно обнаружить, точно новую звезду, старательно выслеживая её в телескоп. Её хотелось изучать: тонкие губы, чуть вздёрнутый нос, нежная, молочная кожа, маленькая родинка на подбородке.
Поддавшись порыву, он легонько коснулся щеки девушки, отчего она забавно сморщила нос, словно её пощекотали. Испугавшись разбудить юную гриффиндорку, он отдёрнул руку и тихо вздохнул от мыслей, которые не пожелал бы озвучить.
— Пришёл! — радостно воскликнул Гарри, и Тео обернулся. Уизли вновь бросил на него гневный взгляд. Но он заметил, что тот более мягкий, чем прежде.
Тео подмигнул ему, и Рон, закатив глаза, прошёл к Гарри, старательно игнорируя ещё одного постояльца.
Тео прислушался, ничуть этого не скрывая.
— Как ты? — поинтересовался Рон. Гарри пожал плечами, задав ответный вопрос:
— Чего ты такой поникший?
Рон обернулся на Тео, встретившись с его нахальным взглядом. Взъерошил волосы и, наконец, собрался с силами:
— По школе пошли слухи. Некоторые думают, раз ты «гуляешь», — он показал в воздухе кавычки, — с дочкой одного из возможных… сам-знаешь-кого прислужников, то и сам как-то связан с ними. Я-то, конечно, сказал, что они идиоты, раз так думают! — попытавшись успокоить Гарри, всплеснул руками Рон.
— Кто начал эти разговоры? — спокойно спросил Гарри, смотря на стену.
Тео не стал слушать дальше. Направляясь к выходу, на скулах заиграли желваки, а ладонь сама сжималась в кулак.
«Если про Гарри и Пэнси пошли такие слухи, то дело времени, когда они пойдут про него и Гермиону», — думал он.
Только вот Тео точно знал, кто их инициатор.
***
Если бы Гермиону попросили назвать самые невероятные, не поддающиеся логическому объяснению вещи, безусловно, прозвучало бы следующее:
Первое: Рон и Гарри, ни разу не умолявшие её дать списать или сделать за них домашнее задание.
Второе: тот факт, что Хагрид, которого кусали девяносто три раза, пускали яд в кровь, брызгали кислотной слюной, сбивали с ног и ломали руки всевозможные живности, до сих пор остаётся живой.
Третье: Драко Малфой, попытавшийся тайком пронести ей яблоки.
Вот уже минуту они стоят и смотрят друг на друга, не решаясь отвести взгляд. Гермиона даже не дышала, боясь спугнуть его силуэт.
Наконец, не придумав ничего лучше, она спросила:
— Ты к Гарри? — она нервно хихикнула, встретившись с недоумением на лице Драко. Заметив при этом, что его верхняя губа чуть дрогнула, либо от её невообразимой глупости, либо от скрываемой улыбки.
— Тебе принёс, — спокойно сказал он и как солдат резко протянул руку, не сделав ни шага.
Гермиона растерялась, не зная, как взять злополучный пакет, тогда как руки у неё превратились в парящее облако.
— Спасибо, но я не люблю зелёные, — неожиданно для себя произнесла откровение и тут уже испугалась, сама не зная, чего именно. — Но всё равно спасибо, — мягко улыбнувшись, она потянулась за пакетом. Драко отдёрнул руку, так и не дав заполучить то, что она не любит.
Брови нахмурились, казалось, в его голове происходят неизвестные ей мыслительные процессы. И, когда он подал голос, Гермиона была готова упорхать в другую галактику.
— А что ты любишь?
«Тебя…» — чуть не сорвалось с её губ.
— Малину, — еле дыша озвучила она.
Драко кивнул и молча вышел.
До кровати Гермиону донёс святой дух, не иначе, ведь сама добраться она точно не смогла бы.
Рухнув на постель, она не думала, не дышала, уже на девяносто процентов уверенная, что ей всё приснилось.
Прошёл час, как она молча рассматривала потолок, вздрагивая от каждого шороха.
Как вдруг что-то капнуло на голову, покатившись на лоб. Гермиона коснулась этого, и в мыслях случился переворот из-за влаги на пальцах.
Всё в миг разрушилось, окрасилось красным.
Она вспомнила.
Жуткий голос, холодные касания…
То, что казалось ей выдумкой сознания, превратилось в реальность. К горлу подступила тошнота. Из стен послышался шёпот.
Испугавшись, она со всей силы зажмурила глаза, словно ребёнок посреди ночи, наивно веря, что монстров нет, если ты их не видишь.
За окном выл ночной ветер, и сейчас он казался порождением могильных песен. Гермиона чувствовала присутствие кого-то, кто ожидал, когда она вспомнит.
Интуитивно коснувшись кулона на шее, сжала его со всей силы, будто именно он дарует ей спасение. Защитит от шёпота, от холодного дыхания у неё шее.
Приближающиеся шаги затуманили рассудок, превращая её в тряпичную куклу. Чем отчётливее она их слышала, тем сильнее сердцебиение учащалось.
— Что случилось? — прозвучал знакомый голос, и Гермиона распахнула глаза.
— Это ты… — прошептала она. Драко выглядел испуганным. Он явно не ожидал застать такую картину.
Наконец отпустив кулон, Гермиона перевела взгляд на пакетик с малиной. Слёзы сами подступили, но она не могла объяснить их причину: страх? Внезапная нежность?
Она знала точно только одно: ещё чуть-чуть — и её поглотит истерика.
В тот вечер, когда в стенах школы ей повстречался голос, она была беспомощной, не способной себя защитить, и это что-то рядом с ней до сих пор.
— Можешь остаться, пока я не усну, — дрожа спросила она, не надеясь на положительный ответ.
Ей просто нужно было спросить. Попытаться.
Драко, должно быть, от неожиданности кивнул, и она закрыла глаза.
***
На утро Гермиона встала с постели с пустой головой, словно в неё запустили туман.
Оглянувшись, она заметила, что ни Гарри, ни тем более Драко уже не было.
Не желая больше находиться здесь ни минуты, неряшливо натянула на себя мантию и практически бегом направилась к выходу.
Думать о событиях прошлой ночи она не хотела, решив, что Драко посчитал её полоумной, и, чтобы не звать в лечебное крыло целителей из-за её психоза, решил кивнуть в знак согласия, подтверждая своё присутствие, а после быстро удалился.
Это было бы в его стиле.
У него нет надобности нянчиться с ней.
В груди кольнула обида и, попытавшись абстрагироваться от неё, Гермиона решила сосредоточиться на важном.
Добежав до кабинета профессора Трелони, она отдышалась. Пригладила волосы и постучала ровно три раза. За дверью послышалось еле тихое «входите», и Гермиона отворила дверь.
Так ненавистная ранее Гермионе преподавательница сидела в кресле, мечтательно попивая, неизвестную ей жидкость. Она повернула голову на Гермиону и, ничуть не удивляясь её присутствию, отстранённо махнула рукой, приглашая сесть.
— Простите, что беспокою. Я бы не стала этого делать, если бы у меня не появились вопросы, которые требуют срочного решения.
— Ты умираешь? — печально поинтересовалась Трелони.
— Что? Нет! — возмутилась она.
— Тень смерти зашла следом за тобой… — уже себе под нос пробубнила профессор.
Гермиона разозлилась, с трудом сдерживая себя от ругательств и побега из этого кабинета.
— Посмотрите на мой кулон, вы не видели такие ранее? — она оттянула цепочку открывая его. Та любопытно прищурилась.
— Могу я взять его?
— Простите, но нет.
Трелони цокнула и поправила очки.
— Мне нужно коснуться, чтобы познакомиться.
— Хорошо, — согласилась Гермиона.
Она аккуратно коснулась кулона. Покрутила в пальцах, отчего цепочка натянулась, въедаясь в кожу.
Еле шевеля губами, Трелони начала произносить неизвестные ей слова, должно быть, на выдуманным языке, решила Гермиона. Как резко побледнев, прорицательница отбросила кулон.
— Спрячь! Спрячь! — завопила она.
— Что это?
Голос Трелони изменился. Солнце спряталось. Она прошептала:
— Их выпустили…они на свободе…
— Кого?
Трелони рассмеялась не своим смехом:
— Выпуская их, даруют кулон из металла, что они сами куют. Говорят, они защищают, но защита их должна быть оплачена кровью, иначе нельзя, будут голодные…
— Про кого вы говорите? — крикнула она, и Трелони вздрогнула, быстро заморгав.
— Нельзя их называть, иначе придут и за мной! — она мотнула рукой у головы, словно отгоняя кого-то. — Кто дал тебе его?
Гермиона замялась, не зная, стоит ли говорить и стоит ли верить страшилкам из уст Трелони, и всё же… она сама пришла к ней, оттого тихо ответила:
— Альбус Дамблдор…
***
Проснувшись, Гарри подъел из пакета малину, что лежала на тумбе у Гермионы. Поправил её одеяло, укутав посильнее, чтобы подруга не замёрзла. Вступил в спор с мадам Помфри по поводу его больного вида, бледного лица и способностью самостоятельно передвигаться.
Наконец, когда он одержал победу в битве не на жизнь, а на свободу, мадам Помфри сдалась, махнув на него рукой.
Находиться ещё день в больничном крыле он не мог. То чувство слабости, когда лежишь плашмя на белоснежных простынях, самое худшее чувство из всех.
— Но зайдёшь вечером! — строго проговорила целительница, и Гарри, кивнув головой, вышел на волю.
Нащупал в кармане записку, которую до сих пор не прочитал.
Что-то останавливало, будто слова, что он увидит, изменят всё. Поменяют его самого. Как глупо.
Он догадался, от кого это по яркому запаху, исходящему от бумаги. Нотки приятные и обволакивающие. Они затуманивали рассудок и играли с ним.
После слов Рона он, наконец, вспомнил, кто Пэнси Паркинсон такая, и, что любое её внимание, имеет свои причины и цели.
Ему захотелось порвать её записку, мысленно наказывая себя за свою беспечность, но любопытство взяло вверх:
Если ты это читаешь, значит, не умер! Поздравлять не буду, ведь для тебя это обычный вторник.
Не думай, что я переживала и сидела у твоей постели (если кто-то об этом скажет, знай, что они лгут). Но чуть-чуть волнения я ощутила, это правда.
В следующий раз, когда мы решим сходить куда-нибудь, не прячь меня за своей спиной, чтобы я имела возможность тебя защитить.
Ну серьёзно. Ты слишком смешно свалился, даже стыдно перед стариком.
Ладно, я рада, что ты в порядке, золотой мальчик.
Гарри вздохнул и скомкал записку. Вернул обратно в карман, где уже лежал платок, что вручила ему писавшая эти строки.
Направляясь в коридор, где, казалось, собрался весь Хогвартс, он только и думал о том, каким ужасным слизняком, он, должно быть, стал в глазах той, чьё мнение его совершенно не волнует.
Джинни и Рон подбежали к Гарри. Джинни приступила задавать миллион вопросов, на которые, даже если бы он пожелал ответить, не смог бы.
Неподалёку у окна Гарри заметил Пэнси в окружении Тео и Блейза.
Она тоже его заметила и лучезарно улыбнулась, помахав рукой.
Не успел Гарри опомниться, как она плавно направилась к нему, совершенно не смущаясь того, что он не один.
— Я думала тебя продержат минимум три дня, — игриво произнесла она, не обращая ни на кого внимания. Джинни оглядела её с недоверием. Рон взял сестру за руку, тихо сказав:
— Пошли.
Гарри захотелось провалиться под землю. Он сжал скулы и холодно бросил:
— Что тебе нужно?
Пэнси округлила глаза и сглотнула. Повернула голову на компанию Гарри и, будто все поняв, усмехнулась:
— Что мне может быть нужно от золотого мальчика? Пытаюсь завербовать тебя.
— Больше не подходи ко мне, — не смотря ей в глаза, закончил он и отвернулся, возвращаясь к друзьями.
