Змееносец

Тео демонстративно отошёл от Керри. Девушку это не сильно огорчило. Гермионе показалось, что она и вовсе выдохнула с облегчением. Лицо Тео выглядело непринуждённо, лишь в глазах сияли проблески нарастающей безумной идеи. Гермиона приподняла брови, заинтересованная тем, что он затевает. Редмант говорил с дирижёром хора, на время оставив пары без своего внимания. Будь это кто-то другой, все несомненно начали бы перешёптываться или хихикать, но в присутствии директора никто не мог себе позволить даже такие вольности, оттого со стороны они походили на бесчувственных неживых солдат, что и моргнуть не могут без приказа. Раздался голос Нотта, и все разом обратили на него свой взор. Редмант прервал разговор, но не повернулся, явно шокированный услышанным. — Я отказываюсь, — вновь повторил Тео. Гермиона не сдержала улыбки. И, даже если бы попыталась, не смогла бы найти сил стереть её с лица. Ей хотелось танцевать от счастья и ликования. Что-то внутри всколыхнулось. Тео вновь подмигнул ей и улыбнулся. — Если он отказывается, это же не значит, что и нам надо снова меняться, — взволновано спросил Гарри. Пэнси закатила глаза. Гарри смутился. Редмант продолжал молчать. Поправив чёрную мантию, вернулся к выстроенным в строй студентам. Оглядел их, задержав взгляд на Тео. Тот же не опустил голову, смело выдерживая этот тяжёлый тёмный взгляд. — Чем вам не нравится мисс Керри? — спросил он с ноткой издёвки. Керри забегала глазами и нервно начала заламывать пальцы. Гермионе стало её жаль. — Мисс Керри тут не при чём. Если мне не дают танцевать с мисс Грейнджер, я не буду танцевать ни с кем. Такие у меня принципы. — И давно у вас такие принципы? — Уже где-то пять минут, сэр, — спокойно ответил Тео, перенимая издевательские нотки Редманта. Драко слишком уж громко фыркнул, чем на секунду привлёк внимание Редманта. Гермиона испугалась, заметив с какой злостью он посмотрел на него. Словно на мгновенье его естество проявилось, проскользнув через барьеры, что он построил. Возможно, ей только показалось… — Мисс Грейнджер, — обратился он к ней, — разве вы не цените школьные правила? Могут ли организаторы мероприятия — лицо этого бала — быть порознь? — В школьных правилах не сказано об этом, — ответила она, не сбиваясь, не задумываясь, борясь с каким-то нарастающим страхом перед директором. — Мы можем вместе с Драко Малфоем открыть бал, но танцевать вправе с кем пожелаем. Насколько я помню, даже на святочный бал участники турнира имели возможность пригласить себе в пару того, кого они хотят. Она повернула голову, и их взгляды с Тео встретились. Его лицо преобразилось. В глазах читалась… Гордость. — Это исключено, — отрезал Редмант, прервав их переглядывания. — Ваши желания основаны на подростковых капризах. Я разочарован в вас, мисс Грейнджер. При нашей первой встрече вы показались мне ответственной и организованной. Вижу, я ошибся. Видимо, вы капризная глупая девчонка, поддавшаяся приливу гормонов. Профессор Макгонагалл и весь преподавательский состав будет крайне удивлён, когда я поведаю им о ваших изменениях. Расскажу, что именно вы поспособствовали бунтарству. Гермиону кольнула обида. Щёки запылали от стыда. Директор нашёл больную точку и надавил на неё. Она начинала злиться от того, что у неё и вовсе существует такая точка. Обессилено, полностью погрязшая в пелене унижения, она тихо спросила: — Разве это так важно, с кем танцевать? — Важно. — Сэр, — зло обратился Тео. — Пусть танцует с Ноттом, — перебил его голос Драко, — мисс Грейнджер определённо не та, кто будет идти наперекор правилам, которые ей озвучили. Это я за день до этого высказал ей недовольство и своё нежелание с ней танцевать. Просто она слишком вежливая, чтобы это озвучить. А я испугался сказать это вам. Гермиона взглянула на него стеклянными глазами, сдерживая порыв убежать из этого места настолько далеко, чтобы никто и никогда её не нашёл. Редмант, к удивлению Гермионы, не разозлился, а довольно улыбнулся, лукавым взглядом пройдясь по Гермионе и Драко. — Я тоже вмешаюсь, если разрешите, — воскликнул Гарри, тяжело дышав, было видно, как он сдерживался всё это время. — Да, — уже повеселев, подошёл к нему Редмант. — Прошу вас, извинитесь перед Гермионой, вы незаслуженно… — Прошу меня извинить, — не стал его дослушивать Редмант, — я действительно повёл себя грубо. Вам нужно было изъявить желание поговорить со мной наедине и рассказать, что это Драко не пожелал с вами танцевать, унизив своим отказом. Тогда я вошёл бы в ваше положение и несомненно сделал бы исключение… Лично для вас, — добавил натянуто. Гермиона ничего не понимала. В голове всё запуталось, и не было ни одного просвета. Её смущало в директоре абсолютно всё: его слова, его голос, его взгляды, его странные желания и противоречия. Он будто играл на сцене, следуя сценарию. Точно знал, кто и как себя поведёт. Знал, что нужно сказать и как сказать. Провоцировал. Манипулировал. Его злой взгляд на Драко и искренняя улыбка после того, как он заступился за неё, вызывали мурашки. Этому не было объяснения. В конце концов, отчего он вообще решил дать им двоим организацию бала? Отчего так яро желал, чтобы они были рядом? — Здравствуйте, — плавно вошла помощница Редманта и мило улыбнулась всем. Она коснулась плеча директора и что-то шепнула ему. Он ухмыльнулся и ровным голосом сказал: — Сегодня репетиция отменяется. Буду ждать вас завтра после уроков. Тео, не колеблясь, подошёл к Гермионе. Не обращая внимания на присутствующих, словно совершенно не замечая любопытные взгляды, взял её за руку, подарив ту поддержку, которая была ей до боли нужна. — Пойдём, принцесса. — Пойдём, — ответила она, последовав за ним, всего лишь на секунду обернувшись, чтобы взглянуть на Драко Малфоя.

***

— Значит, прибыл… — повторил для себя Воландеморт, смакуя это событие. Не обращая внимание на Нагайну, достал палочку и, произнеся заклинание, распахнул остальные окна, впуская холодный ветер. С наслаждением вдохнул, прикрыв глаза. — Почему мальчишка так нагло увёл, — она замолчала, подбирая слова, — грязнокровку? Разве не сын Люциуса должен был быть на его месте? — спросила Нагайна. — Возможно, я недооценил сына Люциуса. Что больше всего ценят юные дамы? Конечно благородных рыцарей, готовых вступиться за них. Честно признаться, я сомневался, что он додумается. — Но как же мальчишка Ноттов? Не помешает ли он? — не унималась Нагайна. — Узнаем, — открыв глаза, ответил мужчина. Он оглядел свою спутницу, которая вновь и вновь удивляла его изысканными нарядами. Её желание выделяться среди всех обитателей Хогвартса вызывало в нём порыв обладать ею. Не просто телом и красотой, но и её духом. Нагайна в его глазах представлялась ценной вещью, о значимости которой не мог знать никто, кроме него самого. Это будоражило. — Сегодня ты превосходно выглядишь. Впрочем, как и всегда, — заметил он. Мужчина замер, ожидая реакцию, которая была неизменна из раза в раз: опущенный взгляд поклонения, полный отдачи. Её кожа зудела от его слов, а тело было готово растаять, оказавшись у ног хозяина. — Благодарю вас, мой повелитель, — поклонилась девушка. Он протянул ей руку, и она сразу потянулась к нему, словно рабыня, так яро полюбившая кнут. Воландеморт провёл ладонью по её щеке, пристально вглядываясь в давно изученное лицо. Божественная красота была в его руках. Красота, за которую могли бы сражаться и умирать. Красота, которой воспевали бы песни и писали стихи. Красота, способная спасти жизни или разрушить империи. Она была в его руках. Покорная, приручённая. На зависть всем ныне живущим он мог делать с ней всё, что пожелает. Она была его. Нагайна молчала. Воландеморт убрал ладонь с её лица, разозлившись на возникшее желание поцелуя. Он не захотел раздеть её, насладившись гибким телом, не захотел выставить вон. Нет, он ощутил позыв поцеловать эту девушку. Поцеловать, по-настоящему поддавшись такой человеческой мерзкой нежности. Что-то менялось в нём. В голове промелькнула мысль, что это может быть ценой за их новый облик.

***

Гермиона сохранила спокойное выражение лица, хоть внутри у неё всё кипело. Стыд испарился, и на его месте образовалась злость. Она бушевала в ней и желала выйти наружу, не замолкая даже от прикосновений нежной ладони Тео. Появилось желание вернуться и показать, кто она на самом деле — не безропотная ученица, млеющая перед словами директора, не девчонка, которая ждёт, когда за неё заступятся — она ведьма, и, видит Мерлин, никто даже не представляет, что может быть, если задеть её чувства. — Если ты хочешь снести Хогвартс, предупреди сразу, чтобы я успел уйти на безопасное расстояние, — смеясь, нарушил прилив агрессии Тео, чуть сильнее сжав её руку. — О чём ты? — У тебя такое выражение лица, будто ты уже всех убила, и я остался единственным выжившим. — Он ужасный человек! — не выдержала Гермиона, — разве можно так говорить с учениками? Что он возомнил о себе? — Тише… — успокоил её Тео, мягко улыбнувшись. Плавно погладил пальцем по её запястью. — Мне щекотно! — рассмеялась она, вырвав руку. Тео остановился и огляделся. Гермиона, точно его уменьшенная копия, повторила за ним, совершенно не понимая, зачем они это делают. Он сложил руки на груди, любопытно всматриваясь в глубину коридора. Житель картины «Битва с троллями» возмутился, воскликнув: — Долго вы будете здесь стоять? Дрянные дети! Вы нам мешаете! Тролль на полотне наступал, и маленький человечек, что выказал недовольство, страдальчески завыл: — Вот видите! Привлекли его внимание! Тео приблизился к картине, внимательно оглядев её, открыв Гермионе обзор на его точёный профиль. Она залюбовалась, про себя отметив, что он будет красив даже с мешком на голове. — Интересно, как существа, что живут в картине, отреагируют, если мне вдруг приспичит сжечь их маленький домик? — спросил он лукавым тоном. Человечек в доспехах завизжал, обнажая меч: — Попробуй, юнец! А вы, в атаку! — обратился к остальным, бросив резкий взгляд на туповатого тролля, который заблудился в дебрях леса. — Мне не нужно пробовать. Если я захочу, вам однозначно придётся переезжать, — продолжал дразниться Тео. Гермиона подошла ближе к картине и положила руку на плечо Тео. Он повернул к ней голову. — Стоит их наказать? — Не нужно, пойдём, — улыбнулась она. — Вам повезло. Будь я здесь один, а не с доброй прекрасной девушкой, вы бы уже украшали помойное ведро. Тео выпрямился. — Мертвецы всегда такие наглые, ты замечала? Стоит откинуться, и сразу язык развязывается. — Ты, наверное, тоже мертвец, — рассмеялась она, — такой же наглый, и язык без костей! — Язык без костей — это именно то, на что дамы, обычно, не жалуются, — похвально выпрямил плечи Тео, с огоньками в глазах ожидая реакции. Гермиона не намеревалась сдаваться, поддавшись смущению. Хитро улыбнулась, проведя пальчиком по груди Тео, опускаясь ниже и ниже… — И много у тебя было таких дам, которые не жаловались? Он проследил за её движением и ловко поймал палец, прямо у живота. Гермиона тяжело задышала, не понимая, отчего в ней проснулась такая смелость. — Джентльмены об этом не распространяются. — Поэтому я спросила не у них, а у тебя. Тео искренне рассмеялся. Гермиона держалась изо всех сил, чтобы не покраснеть, не убежать и не запереться в комнате. Поначалу она действительно игралась, но теперь ей и правда стало любопытно: были ли у Тео девушки? И, если ответ положительный, кто они? Как выглядят? Какие у них имена? Как он общался с ними? Смотрел ли он на них так, как на неё? — Не дразни меня, принцесса. Он подошёл ближе, притесняя своим телом уже превратившуюся в миниатюрную тень Гермиону. Она гордо запрокинула голову, не реагируя на его высокий рост. Тео усмехнулся, оценив её непоколебимость. — Мне нравится дразнить тебя. И я жду ответ. — У меня были только две девушки, — он мечтательно приподнял голову, — красавицы и очень горячие… — взглянув на Гермиону, радостно улыбнулся, явно приметив, как она погрустнела, — и имена у них такие необычные — Блейз и Драко. — Не смешно! — легонько толкнув его в грудь, прыснула Гермиона. — По-моему, забавно. — Не забавно! Тео нагнул голову и прикоснулся к её щеке, которая уже не сдерживалась, краснея так, будто ей скоро выступать на соревнованиях «самый алый цвет щёк». — Если ты и правда хочешь от меня откровений, — начал он серьёзно, — то я хочу, чтобы ты отвечала мне тем же. — У меня не было серьёзных отношений, — быстро ответила она. — Я не об этом. Расскажи мне всё, что у тебя происходит. Расскажи, не утаивая. — Не понимаю, — смутилась она, — что ты хочешь знать? Тео сделал вид, будто задумался. — Например, почему ты, видя меня, прячешься с Драко? Почему выбегаешь из столовой, словно увидела чудище? Почему приходишь к профессору Трелони и расспрашиваешь про кулоны? — Откуда ты… — Она мне всё рассказывает. Наверное, влюбилась, — попытался он разбавить напряжение. Гермионе было не до смеха. Она сглотнула, плотно сжав губы, и судорожно принялась подбирать верные ответы на поставленные ей вопросы. Ничего не выходило. — Хорошо, — вздохнула она, — я расскажу.

***

Гермиона нервничала. Время подходило к полуночи. Хогвартс был погружен в пленительную сеть снов. Никто не мог помешать найти ответы, кроме сов, что властвовали при свете луны. Их издаваемый время от времени резкий крик, вспугивающий своей неожиданностью добычу, периодически отвлекал от зудящих мыслей. Она пообещала открыться Тео, но сейчас не была уверена, что эти открытия стоят какого-либо внимания. Как можно делиться тем, что сама не понимаешь? Как можно рассказать про свои страхи, если ты их не чувствуешь? Как можно говорить о любви к другому, тому, кто не желал бы это слышать? Природа человеческих чувств необъяснима. А природа её чувств необъяснима вдвойне. Сколько потребуется времени Тео, чтобы открыть глаза на её безнадёжное жалкое сердце, которое не слушает даже её саму? Она задумалась: возможно ли любить двоих? Одного любить истинной любовью, про которую пишут в книгах и рассказывают шёпотом. Любовь, что преодолевает преграды и буйные штормы. Любовь неконтролируемая, не терпящая закрытых глаз. Любить его так, что готова умереть за его возможность дышать. Любить отчаянно и горько. Безответно. За его желание смотреть на солнце, без сомнения отдавшись темноте. Второго любить, не боясь ошибок и невысказанных слов. Любить открыто, не пряча своё счастье. Позволять и душе, и телу жить. Любовь иная. С крыльями белого цвета. С ним в темноту отдашься. Держась за руки. Забыв про солнце вместе. Нет. Любить двоих невозможно. Пришла, наконец, к выводу Гермиона. Иначе и сердца у нас было бы два. Кто-то всегда впереди. Он первый всплывает в голове. И только его лицо промелькнёт перед последним вдохом. Она махнула головой, выбрасывая рассуждения, не предназначенные для этой ночи. Тихо подошла к тумбе, куда ранее положила мантию Гарри. Открыла и накинула на себя. Отворив дверь, вышла из спальни, где-то в глубине души надеясь, что Тео передумает приходить, и ей не нужно будет обнажать свою душу. Не сейчас. Тео уже стоял у тайной библиотеки Дамблдора. Казалось, он не переживает, что его могут заметить, задать вопросы и наказать. Облокотившись на стену и сложив руки на груди, вальяжно ожидал Гермиону, которая при виде него ощутила себя мышкой, боящейся собственного хвоста. Ей даже стало стыдно подходить к нему в облике невидимки. Она чихнула и выругалась про себя от того, что привлекла внимание Тео. Он тихо рассмеялся и воскликнул: — Никогда не видел, чтобы чихала пустота. Гермиона скинула мантию, смущённо буркнув: — Пыль в нос попала. Он притянул её к себе и поцеловал в лоб. — Спасибо, что согласилась. Для меня это важно. Гермиона подняла на него глаза, полные теплоты и нарастающей нежности. В темноте Тео выглядел ещё прекраснее, будто он был рождён в ночное время суток, среди туманности, соединяющей несколько вселенных чёрного космоса. — Пожалуйста, — прошептала она, положив голову ему на грудь. Сделав всё, что делала Макгонагалл, и назвав пароль, они вошли в библиотеку, которая, к удивлению, Гермионы преобразилась. Теперь в ней не было дубового шкафа. Вместо него появилось несколько стеллажей. — Люмос, — проговорил Тео и по-ребячески направил палочку на лицо Гермионы. Она сощурилась под его смешок. — Прости, хотел получше разглядеть твои глазки. Свечи не помогают. — Я тоже так могу. Люмос! — направила она прямо ему в глаза палочку, но тут же не сдержалась и обвела ею библиотеку. Зачаровано вздохнула, вновь поддавшись магии этого места. — Рассказывай, — отвлёк её Тео, — я готов всё выслушать. И она рассказала. Рассказала про кулон, что оставил ей Дамблдор, про монстра, которого они увидели с Драко. Поделилась догадками, что это именно он терзал девочку. Рассказала про призрак бывшего директора. Процитировала странные высказывания профессора Трелони, когда она пришла к ней за помощью. Рассказала про записку, найденную утром, и воспоминания того случая, когда что-то отправило её в лечебницу. Закончила отрывком из книги Салемских ведьм и выжидающе замолчала. Она скрыла некоторые вещи, и сейчас на неё наседало чувство, будто Тео это поймёт, уличит её в том, что она что-то недоговаривает. — Ну что? — не сдержалась она. — Что думаешь? Тео прижал ладонь ко лбу, словно у него разболелась голова, а все мысли разбежались. — Я знаю кое-что. — Правда? — подскочила она от радости. — Да. Голос Тео поменялся, став гипнотическим и проникновенным. Он был серьёзен и сосредоточен. Гермиона впервые увидела в нём ученика Слизерина. Увидела того, кто знает не понаслышке про чёрную страшную магию. И говорил он про неё как тот, кто не отвергает её полностью. — Первые волшебники, открывшие в себе силы, жили на новой земле. Они были не таких взглядов, как мы сейчас, и магия их была опаснее и страшнее даже нашей тёмной. История вычеркнула Первых, переписала летописи, чтобы не было последователей. А самих волшебников истребили, намеренно уничтожив всех, кто мог бы помнить. Сначала их убили заклинанием, а после надругались магловским способом, расчленив тела, оскорбляя тем самым их души. Но всё же что-то из их записей сохранилось, а, быть может, кто-то даже смог выжить и оставить после себя потомков, которым передавались сакральные знания. Я находил у отца книгу, старую, с разорванными страницами, посчитал, что это обычная книга сказок. Ночью зачитался рассказами про Первых, так и уснул с книгой на лице. На утро отец застал меня с ней и влепил пощёчину, ещё и наказал на месяц. Больше я не видел эту книгу. Но вот, что я понял: Первые были любознательны и амбициозны. Их тянуло к новым открытиям, и они считали, что потенциал волшебника не ограничен, а силы можно черпать из самой вселенной или из нескольких вселенных, которых невероятное множество. Некоторые их методы были отвратительные, но Первые полагали, что новое всегда требует жертву. И, если её не дать, мы так и останемся на низшей стадии развития, не особо отличаясь от букашек с волшебной палочкой в масштабах вселенной. Сейчас я вспомнил рассказ про кулон Амрита. Твои слова помогли. Возможно, это и глупость, никак не связанная с твоими событиями или с твоим кулоном… — Расскажи, — почти не дыша, попросила Гермиона. — Амрит, так звали одного из Первых… Нрав его был холоден, ум — выдающимся. Мало, кого Амрит считал достойным своего общества, и большую часть своего времени проводил в мастерской, общаясь лишь с камнями, одиноко разбросанными по его деревянному столу. Однажды в их поселение прибыла девушка. Прекрасная как цветок, нежная как пёрышко. Она не обладала магическими способностями, но яро их желала. Их знакомство с Амритом произошло на закате. У бушующего водопада, где молодой мужчина искал новые камни. Девушка делала всё, чтобы привлечь его внимание, ходила туда-сюда перед глазами, говорила, не умолкая. Амрит лишь тяжело вздыхал, исподлобья наблюдая за хрупкой черноволосой девушкой. — Расскажите про камни! — не унималась она. — Прошу, расскажите! Что делаете с ними? Они дают вам силы? — Камни не дают силы, глупая девка! — разозлился Амрит. — Они в нас с рождения. Их не получить. Девушка погрустнела. — Мне сказали, что только вы можете помочь мне стать ведьмой… На лице Амрита расплылась недобрая улыбка. Он протянул девушке руку. Она ответила ему, пленённая надеждой. — Я помогу, если желание твоё так сильно. Больше никто и никогда не видел эту юную прекрасную девушку. А на шее Амрита появился кулон из камня чёрного цвета. И кулон этот он не снимал ни днём, ни ночью. Могущество Амрита окрепло. Силы возросли. Он открывал новые и новые заклинания, варил невиданные никому ранее зелья. А по ночам, ходили слухи, он общался с духами иных миров, которые никогда ни с кем не говорили… — Он убил её — ужаснулась Гермиона, покрутив головой по сторонам, будто Амрит где-то рядом с ними. Тео пожал плечами. — Это байка. Но тебе лучше и правда снять кулон. — Нет! — грозно воскликнула она, и Тео нахмурил брови. — Я не буду этого делать, извини. — Хорошо. Мне нужно время всё обдумать. — Первые волшебники… Это так интересно и волнующе! — Может, ты их потомок, — пошутил Нотт. — Нужно найти книги, пока нас не застукали, — не обратила она внимание на его слова. Гермиона огляделась. Ей приглянулся один стеллаж. С него и начала. Места было мало, и, когда Тео прижался к её спине, с интересом рассматривая книги через её плечо, она и вовсе забыла, что именно ищет. Ничего нужного и хоть немного полезного найдено не было. Гермиона вздохнула. Одна ладонь Тео переместилась на её талию, вторая на ногу, поднимаясь выше и выше, нежно поглаживая уже покрывшуюся мурашками кожу. Спиной она чувствовала его грудь, и это вызывало в ней желание остаться в этой библиотеке навсегда. Когда он дошёл до края юбки, замер, ожидая реакции. — Приятно, — прошептала она, ведомая этой интимной обстановкой. Тео наклонился к её уху — Может быть ещё приятнее. Его рука продвинулась ещё выше, уже не видя преграды. Ноги у Гермионы задрожали. — Что т-ты делаешь? — спросила, заикаясь от волнения. — Мне остановиться? Она отрицательно замотала головой — и уже через мгновение Гермиона оказалась в одном белье, прикрытая лишь тонкой тканью выпущенной рубашки. Внизу живота заныло от ловких движений Тео, эрекцию которого она явственно чувствовала на своих ягодицах. Нежные и робкие касания перерастали во что-то большее. Интимное. Порочно-сладкое и желанное. Гермиона склонила голову, открывая свою шею для поцелуев, которые не заставили себя ждать, и с наслаждением прикрыла глаза. Тео прижимал всё ближе и ближе к себе, накаляя чувства, отдаваясь им полностью. Не найдя сил сдерживаться, Гермиона потянула его на себя, захватывая губы парня. Ей хотелось его всего, хотелось кусать его кожу. Оставлять засосы и синяки. Не оставить ничего и никому. Только ей. Он должен достаться только ей. Тео пылал. Схватив Гермиону, поднял на руки и прижал к стеллажу, забитому книгами. Она обхватила его бедра ногами, еле-еле сдерживая стон в перерывах от поцелуев. Одной рукой он попытался смахнуть все книги, чем вызвал ненужный им шум. Гермиона рассмеялась. — Тише ты… — Тише уже не могу, принцесса. Он снова припал к её шее, и, запрокинув голову, Гермиона стукнулась об полку стеллажа, уже смеясь во весь голос. — Больно? — Жить буду, — всё ещё смеялась она. — Давай сделаем так, — предложил он, аккуратно опуская её на пол. Подвинул стеллаж, к которому ранее её прижимал, чем освободил немного места. — А теперь обратно ко мне, — потянул её на себя, целуя. Гермиона не верила, что это происходит, но ей хотелось испытать всё, что он желает ей предложить. — Я их сниму, — тяжело дыша, оповестил он. Её тело полностью отдалось его рукам, позволяя ему то, что, казалось, она ещё долго не смогла бы позволить. Страсть не ждёт подходящих моментов, она накрывает с головой вас двоих, обнажая тела и души. Её мелодия настойчивая, побуждающая к действию. — Ложись. Гермиона тут же собралась выполнить его просьбу, не обращая внимание на пыльный пол, забыв про брезгливость. Ей было всё равно, в голове среди тумана было лишь желание. — Нет, подожди, — остановил он её. Расстегнул рубашку и снял, положив на пол. — Теперь можно. — Какой заботливый. От её голоса, казалось, Тео ещё больше заводился, а при виде её желающих глаз с большей яростью покрывал живот поцелуями. Когда на ней ничего не осталось, кроме рубашки, Тео тяжело втянул воздух, с вожделением оглядывая её. Гермиона не смущалась, напротив, в ней проснулась соблазнительница от его жадных взглядов. Пусть смотрит. Хочет. Её. Его влажный язык проводил дорожку по её шее, ключицам, плечам. Ему будто было мало, и он хотел поцеловать, ощутить своими губами каждый миллиметр её кожи. — Твой запах сводит меня с ума, — хриплым голосом бросил он, не отрываясь от неё. Гермиона дрожала. Тео опускался всё ниже. Возбуждение загоралось так, будто кто-то поджёг их тела, облитые керосином. Из её губ вырвался стон, когда он медленно провёл пальцем по клитору. Слишком ловко и уверенно, точно зная, как нужно. — Так сколько, говоришь, у тебя было девушек? — тихо спросила она. — Немного, — ответил, шире раздвигая её ноги. Проводя медленно тягуче языком уже по мокрому влагалищу, захватывал губами клитор. Гермиона извивалась, помогая ему, подстраиваясь под движения. Нарастающее удовольствие пульсировало под кожей. Тео, очертив языком её половые губы, немедля проник внутрь. Глубже. Увереннее. Заявляя о том, как она ему нужна. Нужна такая, как сейчас: открытая, доверившаяся ему. Поступательные движения языком усиливали свой темп. Туда-сюда. Туда-сюда. Он гладил её кожу, а она зарывалась пальцами в его волосы, то и дело оттягивая то один, то другой локон. Властно проникая внутрь, он заставлял Гермиону вздрагивать всем телом, словно её били током. — Мерлин… я не могу! — всхлипывала она. Не видела, но знала, что он самодовольно улыбается, и от этого тело ещё больше отвечало ему. Гермиона задыхалась, быстро дыша. Движения внутри становились всё резче и резче. Тео тихо постанывал. Голова кружилась от осознания, что это она доставляет ему такое удовольствие, не делая при этом ничего. — Я сейчас… я сейчас… — не могла договорить она. — Знаю. Ты сейчас кончишь, — помог он.