Змееносец

Звонкий смех и шум означали только одно — близнецы Уизли вернулись в Хогвартс. Гарри был рад их видеть. Присутствие любого из членов их семьи небывалым образом освещало самый тёмный угол светом. Проблемы казались глупой мелочью и служили лишь поводом для безобидных шуток. Наверное, так всегда бывает, когда рядом с тобой родные люди. Гарри затосковал по Сириусу. Как бы ему хотелось, чтобы и он посетил бал. Поправил ему галстук, по-отечески похлопал по плечу и, смеясь, дал совет, как именно вести себя, чтобы девушка подарила тебе поцелуй. Гарри снова перечитал письмо, которое получил несколько часов назад. Дорогой Гарри, надеюсь, ты отлично проведёшь сегодняшний вечер! Не помню, рассказывал ли я, но однажды на Рождественском балу мы с твоим отцом так напились огневиски, что я случайно поджёг подол платья хорошенькой Когтевранки. Как она была зла. Ругалась, даже в нос мне дала! Угадай, что я сделал? Позвал её на танец! Обиду как рукой сняло. Очень действенный способ покорить женщину: выслушать её негодование, а после закружить в танце. Понимаю, я не мастер в напутствиях. Но знаешь, мой дорогой Гарри, если тебе кто-то понравится, не стесняйся об этом сказать. Наслаждайся своей молодостью. Жду тебя на каникулах. Этот гадкий эльф выпил из меня все соки. Твой Сириус Блэк. Гарри прижал письмо к груди словно маленький ребёнок. В каждой строчке он чувствовал Сириуса, своего крестного отца. Видел его лицо, слышал смех, когда он окунал перо в чернила и писал на пергаменте историю из своего прошлого. Чтобы не впадать в уныние, представил, какие у него будут замечательные каникулы. На душе стало немного светлее. Гарри оделся. Рон был уже готов и во весь голос хохотал с Фредом и Джорджем. Парни позаботились о своём брате и вручили ему отличный смокинг. Правда, уточнили, что расплачиваться за него придётся всю жизнь, не меньше! Рон осторожно поинтересовался, красный как рак: — Вы не знаете, Виктор Крам уже прибыл? Гарри улыбнулся. Фред и Джордж хитро переглянулись. — Он явился один, без пары, — заявил Фред, высматривая что-то в глазах Рона, который покраснел пуще прежнего. — Он был с девушкой, это точно, — вставил Джордж, — я слышал, как она пела ему дифирамбы. — А-а, ну ясно, — протянул Рон. Гарри заметил, как тот поник. — Ты так и не добыл его автограф! — воскликнул Джордж. — И деньги не вернул, — заметил Фред. Рон махнул рукой. — Он не даст мне никакой автограф. Чушь это была, а не пари. — Попробуй не сразу просить у него расписаться на бумаге. Наверное, он уже устал от этого. Просто пообщайтесь, и уже потом, когда он поймёт, что ты не просто сумасшедший фанат, явно будет больше расположен, — посоветовал Гарри и тепло улыбнулся. — Так он как раз и есть сумасшедший фанат, — рассмеялся Фред, — все стены его плакатами увешаны. Иногда страшно в комнату входить. Кажется, что зайдёшь, а там в мешке Крам сидит и просит освободить его. — Так не заходите в мою комнату! — обиженно бросил Рон. — Как же не заходить! Чьи же вещи нам брать для своих экспериментов? — подхватил смех Джордж. Рон кинул в них подушкой. Гарри подошёл к нему и шепнул на ухо: — Попробуй сделать так, как я сказал. Рон смутился, но всё же кивнул, явно решив попробовать ещё один раз.

***

Гермиона чувствовала себя невероятно уверенно. Возможно, тёмно-зелёное платье, обтягивающее её тело, повлияло, совсем немного подняв самооценку ввысь. Она ещё раз оглядела себя в зеркале: волосы уложены и не торчат в разные стороны, практически полное отсутствие макияжа добавляло её лицу немного наивности и чистоты. Шлейф из более тёмной ткани, чем само платье, завершал образ, внося нотку таинственности. Она даже не могла ответить, почему выбрала именно это платье, казалось, всё было наоборот — это оно её выбрало. Джинни пошутила, что Гермиону можно принять за наследницу Салазара Слизерина. Такой комплимент ни один Гриффиндорец не смог бы стерпеть и моментально принялся бы всё отрицать, а после слёзно просить прощения за выбор такого наряда у портрета Годрика Гриффиндора. Гермиона же только улыбнулась. Комплимент ей вполне себе понравился. Тео ожидал её у двери. На нём был прекрасный чёрный костюм, так элегантно подчёркивающий все достоинства его тела. Галстук отсутствовал, а белая рубашка, расстёгнутая на одну пуговицу, точно говорила за него: «Если мы идём на бал, ещё не значит, что я не должен быть собой, принцесса». Гермиона невольно подумала, что, если надеть на Тео мешок для опилок, все люди вокруг него всё равно будут думать лишь о сладком пороке, мечтая сорвать с него этот мешок. Он замер, увидев её. Сглотнул и оглядел с ног до головы, задерживая взгляд на шее, талии, линиях тела. Гермиона не смогла скрыть счастливую улыбку. Она боялась, что он не посмеет посмотреть на неё так, как смотрит сейчас. Конечно он посмел. — Ты выглядишь великолепно, — сказал он чуть охрипшим голосом. — Спасибо. Ты тоже выглядишь превосходно. Тео улыбнулся, но, словно вспомнив все ошибки Гермионы, мгновенно стал серьёзным. Только вот перестать смотреть на неё он так и не смог, что принесло Гермионе немыслимое удовольствие. Он подал ей руку, и она протянула свою, на запястье которой красовался совершенно не подходящий к её образу браслет — подарок парня, что явится на этот бал с другой.

***

Пэнси не очень любила школьные праздники. Музыка всегда отвратная, еды мало, алкоголь и вовсе отсутствует — только этот факт давал ей полное право там не появляться. В этот же раз вселенная под чётким руководством Драко Малфоя, который предательски вынудил Пэнси пойти с ним на бал, решила окончательно поиздеваться над ней. Она не просто пойдёт на бал, она будет его открывать! Ситуация, как это часто бывало, в нелёгкой судьбе Пэнси резко переменилась — и вот она уже в паре с Поттером, а у неё самой нет никакого права выбора. Сложно танцевать с тем, на кого ты ещё злишься, даже если уже давно только притворяешься, что злишься. Она отметила, что пьяный Гарри выглядел нелепо, неловко и забавно. Она даже сжалилась над ним и не стала сильно издеваться. Он был похож на котёнка в дурацких запотевших очках, который не знает, к кому прибиться. Издеваться над таким не смог бы даже профессор Снейп. Гарри отрезвел и снова стал её раздражать. В большей степени раздражать тем, что она никак не могла выбросить его из головы. Сначала она просто развлекалась. Было интересно узнать, кто же такой на самом деле знаменитый Гарри Поттер. И она вроде как узнала: он был идиотом. Полнейшим идиотом. И совершенно точно ей не подходил. Она ещё раз прокрутила это в голове, чтобы уверить себя наверняка: «Не подходит. Он мне не подходит». Отчего же она так сильно волновалась перед встречей с ним, решила не думать. Не сегодня. Гарри ожидал её и заметно нервничал. Она же никак не могла успокоить сердце, что колотилось так сильно, будто желало выбраться на свободу и оставить её одну. Что с ней происходит, Пэнси понятия не имела. Видимо, подхватила где-то смертельную болезнь, иначе никак это не объяснишь. Гарри по-особенному улыбнулся. Его глаза заблестели восхищением и трепетом. Пэнси первый раз в своей жизни покраснела из-за какой-то дурацкой особенной улыбки. Гарри протянул руку и заправил ей за ухо непослушный локон, который то и дело выбивался, не желая следовать правилам и мирно существовать в консервативной причёске. Его движения были уверенные, лишь пальцы немного дрожали. Он прохрипел: — На балу ты будешь самая красивая, это точно. — Даже красивее твоей подруги? — не сдержалась Пэнси. Когда она нервничала, вечно несла всякую чушь. Гарри, похоже, принял этот вопрос всерьёз и начал прокручивать в голове верные ответы. Пэнси рассмеялась. — Я шучу. Спасибо. Гарри выдохнул и ещё раз осмотрел её с ног до головы, улыбнулся и подал ей руку. Пэнси не стала ёрничать и смиренно приняла её. Он шепнул ей на ушко, словно их кто-то мог услышать: — Я невероятный счастливчик. Никогда мне ещё не доводилось быть партнёром такой девушки. Пэнси прикусила нижнюю губу от смущения. По коже прошлась дрожь. «Он ей не подходит». «Не подходит». Почему же сейчас она так счастлива?

***

Драко косился на отца, который вёл беседу с отцом Тео. Они были давние знакомые, но отличались кардинально. Самое главное их отличие было в том, что отец Нотта не избивал сына каждый раз, когда тот его разочаровывал. Драко едко подумал: «А может, он просто никогда его не разочаровывал?» У Тео всё получалось. Хороший друг. Он всем и всегда нравился. Отличный ученик. И даже девушка, которая принадлежала ему, довольно быстро очаровалась им. Любила ли она его так, как он всегда думал? Могла ли она вообще его любить? Ведь она и знать его не знает. На самом деле не знает. Настоящего его. Он мало что понимал в любви, ведь сам никогда её не испытывал, при этом у него внутри будто был вшит аппарат, который активировался, стоит подумать об этой самой любви, и аппарат подсказывал верный ответ: «Никогда она тебя не любила». А могла бы полюбить? Драко нервно заморгал от этого вопроса, прозвучавшего звонким голосом в голове. Аппарат жалостливо запищал — ответ найти невозможно. Или… …он тебе не понравится. Его неистово выводила из себя одна только мысль, что она будет с кем-то другим, но и с собой он никак не мог её увидеть. При этом ему казалось, что быть рядом с ним — самое правильное решение в её жизни. И в его тоже. И когда он успел в это вляпаться? Когда мысли про Грейнджер стали привычными, обыденными? Когда сны с ней перестали вызывать в нём негодование, а лишь жалость, что он проснулся? Он не знает её по-настоящему, как и она его, значит, и он её не может любить. Но что же тогда он чувствует? Иногда Драко думал, что его жизнь не имеет никакого смысла, и, дойдя до определённой точки, он может, не задумываясь, спрыгнуть с башни в тёмную неизвестность. Пустоту. Тишину. Покой. Нет ничего, что могло бы его удержать. Ухватить за рукав и сказать: «Нет. Ты не должен». Это гадкие мысли, едкие как яд, и, когда они посещают, становится легко. Страх уходит, и в голове только одно: «Не важно, что будет дальше, ты всё равно умрёшь, если захочешь». Как ни парадоксально, но именно благодаря этим мыслям он продолжал жить. Будто вот-вот всё закончится, и завтра ты долистаешь до последней страницы. Утром переворачиваешь, а там ещё одна. И ещё. И ещё. И вот в один момент на этой последней странице появилось имя «Гермиона». Но он никак не мог вспомнить, когда впервые он его обнаружил. Когда же это случилось? — Драко, мне нужно встретиться с вашим новым директором. Какой абсурд, я до сих пор с ним не знаком, — обратился к нему Люциус. — Ты сам не явился в школу, — он прокашлялся в кулак, — я имею в виду, что ты хотел прийти раньше. — Мои визиты не касаются тебя, — опалив взглядом, он вновь перевёл свой взор на отца Тео. Тот же с какой-то жалостью посмотрел на Драко. Или ему показалось? — Мне пора идти на бал, — вмешался он в их разговор. Люциус поменялся в лице. Натянул улыбку и похлопал Драко по плечу, — конечно, сын. Ступай. Я буду наблюдать за твоим танцем. Где твоя дама? — Ждёт, когда я за ней зайду. — Не стоит заставлять милую девушку ждать. — Да, отец. Кивнув, Драко направился за Тейей. Тоскливо отметив про себя, что желает направиться совсем за другой.

***

Воландеморт с восхищением смотрел на стоявшую перед ним на коленях Нагайну. Один только взгляд её жалостливых глаз сносил внутри него все преграды, затуманивал рассудок, который был всегда его главным сокровищем. Он жертвовал им в минуты, когда желал её тело. А желал он его всё чаще и чаще. Женское тело создали демоны, чтобы манить, туманить и губить. И он не устоял. Так сильно она разжигала в нём огонь, что он готов был разломать её, испепелить и вдохнуть этот пепел, лишь бы насытиться. Хоть раз насытиться. Её пальцы, тонкие и нежные, ловко, будто страха и вовсе не существует, расстёгивали брюки, выпуская уже давно набухший член наружу. Воландеморт приподнял голову вверх от наслаждения, когда она взяла его своим ртом. Уверенно, бесстрашно, зная, как ему нравится. Он натянул её чёрный тугой хвост на кулак и проговорил: — Глубже. Она послушно сделала так, как он хочет, несмотря на то, что дышать было всё сложнее. Ему нравилось видеть, как искажается её лицо, как слёзы катятся по щекам от напора. Он мог бы облегчить её боль, но не стал. Если он хочет её всю, пусть и она берет его всего. Нагайна вдохнула воздух и прокашлялась, вытирая слюни, что стекали из её рта. Он чуть нагнулся, шлёпнул её по щеке и размазал слюни по лицу. — Устала? — язвительно спросил. — Нет, мой Лорд, — она хищно улыбнулась. Конечно она не устала. Ей нравилось всё, что он предлагает, и от этого он возбуждался ещё больше. — Припусти, — потребовал он. Нагайна сразу поняла его и спустила лямки платья, оголяя небольшую грудь. Воландеморт окинул её взглядом. Как красива. Торчащие соски, выступающие ребра, черные волосы цвета его мыслей, грязный взгляд, припухший рот. Он провёл ладонью по её шее, спустился к груди, потянул за сосок, сильно, чтобы почувствовала, ощутила, как он зол на её красоту, на её власть над ним в эти минуты. Нагайна простонала, прикусив губу. — Смотри на меня. — Да, мой Лорд, — она послушно вновь взяла в рот его член, усилив темп. Он помогал, подталкивая её голову так, чтобы не дышала, пока он не позволит. Или пока он сам не задохнётся. Он не стал предупреждать, кончил прямо в рот, а она проглотила, постанывая для него. Красуется даже с его спермой во рту. Истинная леди. Он погладил её по голове, точно домашнюю кошку, а она, обхватив его ногу, ластилась, довольная вниманием. — Пора на бал, — сказал он. — Вам понравилось моё платье? — спросила Нагайна, подняв на него глаза. — Ты задавала мне этот вопрос, когда вошла в мой кабинет. А после оказалась на коленях. И вот вновь спрашиваешь… — он усмехнулся. Подал ей руку. — Простите… — Нагайна поднялась, натянула платье. — Да, мне понравилось, — ответил он.

***

Как выяснилось, директор Редмант остался не очень доволен работой Драко и Гермионы и в самый последний момент исправил абсолютно всё, ловко превратив большой зал в самую настоящую осеннюю сказку. Гермиона, не веря, ловила каждую деталь, пока Тео вёл её к центру зала, где величественно расположилось огромное дерево, украшенное оранжевыми огнями. На его ветвях восседали птицы, грозно следя своими глазками-бусинками за всеми присутствующими. На головы волшебников и волшебниц в красивых нарядах тихо спадали заколдованные листья всевозможных цветов: жёлтые, оранжевые, красные, тёмно-коричневые и даже чёрные. Они приземлялись на мраморный пол, образуя кучки, тем самым превращая зал в осенний лес. Повсюду горели огни, на столиках с едой стояли небольшие декоративные фонарики в форме домиков и деревьев, внутри которых горел приятный тёплый свет. В роли официантов, что с подносами сновали по залу, предлагая печенья в виде желудей, желе в форме листьев и множество невиданных ранее сладостей, были домовые эльфы. На сцене стояли заколдованные инструменты, никакого хора, который неизменно присутствовал на репетициях видно не было. — Как красиво… — шепнул на ушко Тео, и Гермионе стало щекотно от его прикосновения. — Красиво, но только мы этого не делали, — ответила она более обиженно, чем планировала. Тео пожал плечами, решив не комментировать поступок директора. Редмант в сопровождении его спутницы встал в центре зала и поприветствовал всех присутствующих. Девочки не могли перестать глазеть на него, то и дело охая и ахая из-за его вида: выглядел директор как джентльмен из книг девятнадцатого века: чёрный смокинг элегантно восседал на его теле, а белая перчатка завершала аристократичный образ. Он улыбнулся и проговорил: — Прежде чем мы начнём, я хотел бы поблагодарить учеников с факультета Слизерина и Гриффиндора за организацию этого вечера, — зал разразился аплодисментами и довольным свистом. Гермиона не чувствовала гордость, ведь от её трудов не осталось и следа. Она нашла глазами Драко, который лениво оглядывался вокруг себя. Рядом с ним стояла Тейя в шикарном чёрном платье, подчёркивающем её женственные плавные формы. Девушка прожигала взглядом точёный профиль Драко, будто ничего более не могло попасть в поле её зрения. У Гермионы внутри всё перевернулось, точно кто-то взял её тело и взболтнул. Кулон на шее стал горячее, накаляясь от переполняющего ревностью сердце. Она отвернулась и продолжила слушать директора, который уже заканчивал свою речь: — Открываем этот Осенний бал вальсом! Музыка зазвучала громче, и Тео закружил Гермиону в танце. Всё тело расслабилось в его руках и отдалось медленному умеренному темпу. Поворот — звучащая музыка уносила в чарующий осенний лес, где хозяином был покой, тихие обитатели леса выбрались на свободу, заявляя о себе. «Мы здесь, мы рядом», — говорили они. Скользящий шаг правой ногой вперёд — музыка становится громче, свет огней на мгновение тухнет. Тео был так близко, что дыхание перехватывало. Свет ярче — музыка тише. Он держит крепко, ведёт уверенно, не давая и шанса выскользнуть из его рук. В этом танце — она его. Это заявление было написано на его лице. В эти минуты он словно не желал думать, чувствовать и… делиться. Все смотрели на них благодаря ему. Их лица близко, и он шепчет, провоцируя: — Я могу и не отпускать тебя, когда музыка затихнет. Его рука чуть соскользнула со спины ниже, лишь на мгновенье, словно случайно. Тео усмехнулся и вернул руку на спину, заметив смущённый взгляд Гермионы. Музыка менялась, становясь более быстрой, ритмичной, величественной… Танец превращался в битву. Тео боролся с Гермионой. С её холодным сердцем. Взгляд пылал, он уже не следовал правилам танца. Крепко обхватив талию, легко поднимал вверх, опускал, отталкивал от себя и тут же притягивал. Казалось, он готов сгореть и восстать вновь как Феникс. Эмоции бушевали. От их тел отскакивали искры. Рука Тео такая же наглая, как и он сам, бесстыдно провела по ноге, сжимая пальцами платье, словно желая сорвать разделяющую их ткань. Гермиона неожиданно для себя перехватила власть в свои руки. Хлопнув по его ладони, хитро улыбнулась. Скользя, сделала поворот. Тео последовал за ней. Он всегда следует за ней. И вновь Тео пожелал вести. Потянув Гермиону на себя, закинул её ногу на своё бедро, опустил вниз, сделав круговое движение не отпускал её взгляд. Она уже была раздета в его воображении. Шов платья трещит. Музыка затихает. Тео тяжело дышал, отпуская её. Все вокруг молчали. Гермиона стыдливо поправила платье. Тео поклонился. — Благодарю, — бросил он чуть язвительно и быстро удалился к столику, на пути схватив бокал с напитком у домового эльфа и полностью осушив его, словно он был наполнен самым пьянящим алкоголем. Про Гермиону все быстро забыли, начав веселиться и танцевать. Сердце стучало, руки дрожали. Она не могла увести взгляд от Тео, который стоял близко, но, казалось, до него невозможно добраться и за несколько дней. — Что это было? — смеясь спросила Джинни, подлетев к Гермионе. В красном платье и со своими рыжими волосами она выглядела как сама осень. — Ты о чём? — переспросила она, стараясь не смотреть на подругу. — Извини, конечно, но я думала он тебя отымеет на глазах у всех. Гермиона заалела и неловко покашляла. Поправив платье, попыталась оправдаться: — Сама не знаю, что это было. Музыка захватила. — Это Тео тебя захватил! — она вновь рассмеялась. — Гарри был бы в шоке, если бы не был так занят Пэнси. Услышав, что Гарри не следил за их танцем, Гермиона облегчённо выдохнула. Его мнение всегда было для неё самым важным. Найдя глазами Гарри, не сдержала улыбку. Будь в зале тот-кого-нельзя-называть, он и его бы не заметил, поглощённый статной брюнеткой, у которой глаза сияли влюблённостью от одного только его касания. — Могу украсть вашу подругу? — спросил тихо подошедший к ним Блейз. Джинни моментально отреагировала на его присутствие смехом. — Ты что не натанцевался? Я есть хочу, — буркнула она. — Что именно хочешь? — он перевёл взгляд на Гермиону. — Ты тоже хочешь есть? — Я бы выпила, — выпалила неожиданно для себя Гермиона. Блейз усмехнулся и развёл руками: — Увы, за этим следят. Снейп лично проверил Пэнси и пообещал ей десять часов отработки, если она кого-то умудрится напоить. — Да я так… просто так сказала, — смутилась она. Джинни хлопнула её по спине и заговорила заговорщицким голосом: — Думаю, я могу решить эту проблему. Не успела Гермиона её отговорить, как Джинни быстро удалилась, точно заветный алкоголь находился в конце зала и уже ожидал её. Блейз и Гермиона переглянулись. Повисло неловкое молчание. Блейз прочистил горло и спросил будто невзначай: — А что у вас с Драко? Будь у Гермионы что-то во рту, она бы точно поперхнулась и задохнулась, распластавшись на холодном полу. Любые вопросы, которые затрагивали Драко, автоматически казались катастрофичными, и ответа на них, как ни старайся, найти невозможно. — Ничего… — слишком уж неуверенно ответила она и принялась искать глазами путь к бегству. Блейз это явно заметил и моментально стал более уверенным, смелым и нахальным. Лицо его переменилось, и он уже не казался Гермионе таким милым, как ранее. Иногда она напрочь забывала, что вся их компания никогда не была кучкой добряков, которая случайно попала на факультет Слизерина. В этот же момент Гермиона наконец увидела не Блейза, она увидела друга Драко Малфоя. Он зло спросил: — Так уж и ничего? — Тебя это не касается. Блейз встал напротив неё, словно своим ростом желал вызвать в ней страх. Гермиона не испугалась, лишь стойко выдержала его взгляд. Её глаза пылали вызовом. — Меня это касается, потому что ты крутишь с двумя моими друзьями. Драко разберётся сам, а вот Тео… Я не хочу, чтобы ему вновь разбили сердце. И не думай, что я позволю тебе это сделать. — Вновь? — удивлённо переспросила она. — Я не имею право рассказывать за него. — Всё сложно. — Нет ничего сложного. Либо у тебя есть чувства, либо нет. — Думаешь, что всё понимаешь? — Гермиона начинала нервничать, но старалась не показывать этого, всё ещё ни разу не опустив глаза. Блейз продолжал держать её в плену своим телом. — Хочешь выглядеть дурой — пожалуйста. Но не надо делать дураком Тео. Я тебя предупредил. Он отошёл и встал на то же место, где и стоял раньше, будто и не было никакого разговора, будто сердце Гермионы не остановилось, будто невысказанные слёзы не стали душить. Словно чувствуя, что за разговор случился между ней и Блейзом, на глаза попались Драко и Тео. Они встретились в центре зала. Красивые. Облачённые в чёрный. С кипящими сердцами. Их взгляды схлестнулись в невидимой никому битве. Рыцари без доспехов, сражающиеся за сердце дамы. Дама наблюдала за ними и проклинала тот день, когда мама рассказывала ей про любовь, а она не слушала, считая, это неважным. Недостойным её. Любовь никогда не сможет её погубить, считала она всегда. И вот она погибла. Рыцари одновременно посмотрели на неё, а она не знала, на чей взгляд ей ответить.