VII. Битва за малое

Роберт входит в гостиную, принадлежащую родителям. Глаза матери мечут молнии. Она снует туда-сюда по комнате, словно тигр в клетке. Отец спокоен. Он медленно снимает притрушенный снегом плащ, а за ним — дублет с мехом. Растирает покрасневшие от мороза ладони и усаживается на диван, приветливо глядя на сына. Бросает взгляд на замершую по его левую руку королеву. В глазах короля — чистое любопытство. — Ну, и что здесь произошло? Дженни поджимает губы. Бросает холодный взгляд на слишком спокойного Роберта, а затем — на Питера: — А произошло то, что твой сын вконец обнаглел! — горячо начинает королева. — Вчера он посмел не отпустить меня по делам, позволяя себе такие выражения, как «я тебе не разрешаю» и «я сказал — нет»! И это все — при остальных королевах и не только!!! Ты должен с ним поговорить и наш Блистательный кронпринц наконец должен уяснить, что позволительно, а что — нет. Роберт кривится: — Я уже говорил, что считаю это «Блистательный» — идиотским? Питер ухмыляется: — Мы до конца сомневались, кем наречь тебя во время коронации, но помогла Шарлотта. Ей так понравилось, как блестел твой расшитый золотыми нитями камзол в тон короне во время последней примерки… — Потрясающе, — закатывает глаза кронпринц, — слушаться в таком вопросе девятилетнюю девочку. А если бы она сравнила меня с каким миленьким пушистеньким котенком? Питер смеется. А Дженни — громко откашливается: — По-моему, мы здесь собрались, чтобы другой вопрос обсудить. — Да, — Верховный король пытается подавить улыбку, — Хорошо… Версию мамы мы услышали. Теперь я хочу услышать Роберта. Лицо кронпринца выражает крайнее нетерпение, он говорит быстро: — Мама пришла и сказала, что собирается в Новый Бивердам. Я сказал, что никуда уезжать не стоило, так как до наступления темноты оставалось не более двух часов. К тому же, надвигалась метель. У вас в Тельмаринском замке тоже вчера мело? Король кивает: — Да, негода еще та была, с раннего вечера и едва ли не до самого утра. Я долго не мог заснуть из-за ветра. Роберт кивает: — Это было ожидаемо, по тучам… — Тучу могло и пронести! — встревает королева. Принц закатывает глаза: — Мам, не такую… — А ты у нас по тучам специалист?! — закипает королева. — Нет, — терпеливо отвечает Роберт, переводя взгляд на отца, — но я хорошо знаю маму. Она стала упираться, поэтому я запретил ей покидать стены замка так поздно и еще и в преддверии такой погоды. Она бы наверняка сбилась с пути, а шанс отыскать заблудившегося в лесу в такую погоду… Ты сам знаешь, пап. Уже не говоря о том, что принимающих участие в поисках мы тоже подвергли бы риску. Питер задумывается, а Дженни снова принимается расхаживать по комнате: — Питер, ты его слышал?! Запретил! Мне! Верховный король чуть лукаво смотрит на жену, потом переводит взгляд на сына: — Ну, правильно сделал, молодец. Очень предусмотрительно с надвигающейся негодой. Дженни замирает на месте, открывая рот. С изумлением смотрит сначала на гордо расправившего плечи сына, потом — на Питера: — И это все, что ты собираешься ему сказать?! Питер осекается, проницательно смотрит на Роберта: — Ах, да… Прослушав всю ситуацию… Роберт, милый, в следующий раз, когда будешь что-то не разрешать маме — делай это без посторонних глаз. Кронпринц щурится и Питер продолжает: — Понимаешь, она — королева. Ты не должен пошатнуть ее авторитет, это очень важно. Дженни не находит слов от изумления, Роберт же явно задумывается, на лбу появляются морщинки. — Это не только мамы касается, — добавляет король. — Если тебе придется провести беседу с провинившимся рыцарем — это тоже ни в коем случае нельзя делать при других. На ошибки нижестоящего следует указать без свидетелей. Иначе велик шанс, что это приведет к потере уважения другими. Так категорически нельзя делать. Роберт кивает, переводя взгляд с собственных ладоней на отца: — Я понял. Это разумно. И такое больше не повторится. Питер мягко улыбается сыну: — Я в этом уверен, милый. Можешь быть свободен. Кронпринц кивает родителям и быстро покидает их гостиную. К Дженни наконец возвращается дар речи: — Питер, ты, тролью мать, серьезно?! «Когда в следующий раз будешь что-то не разрешать маме»?! Король разводит руками: — Он не хотел тебя унизить, как ты мне до этого сказала. Просто защитить. Но поскольку он знает твое упрямство, Роберт использовал несколько резкие слова, чтобы убедиться, что ты по… прислушаешься, — исправляется король. Королева складывает руки на груди: — Мой ребенок считает себя вправе мне указывать, а ты не собираешься его за это наказать?! — За что? За то, что в данной ситуации он оказался… — Питер вовремя прикусывает язык и не произносит «умнее», ведь это слово обойдется глубокой обидой минимум дня на три. — оказался… предусмотрительней тебя? Если бы я был дома, тоже ни за что бы тебя не отпустил одну так далеко в такое время. В глазах королевы сверкают молнии: — Он просто твоя копия! Это типично твои словечки и твои методы! Он вобрал все это в себя от отца! — Как и твое упрямство, — ухмыляется Питер. Королева поджимает губы: — Говори, что хочешь, но он не имеет никакого права так себя со мной вести! Как будто это он здесь взрослый, а не я! Питер откидывается назад на спинку дивана, смотрит на Дженни с умилением: — Солнышко, но ты же сама даешь ему повод видеть себя более сильным. Дженни облокачивается о высокую тумбу, переставая ходить туда-сюда: — Это с какой еще радости?! Король глубоко вздыхает: — Ну вспомни хотя бы мой отъезд. Ты же рыдала, как ребенок, потому что мне нужно было уехать одному на целую неделю и ты меня наконец отпустила только когда пришел Роберт, чтоб забрать тебя обратно в замок. Дженни хватает ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба: — У меня просто был тогда тяжелый день, а твой отъезд стал последней каплей! У всех бывают плохие дни! Со стороны их спальни выходят двое служанок. Они быстро кланяются их величествам и покидают их покои. Питер встает на ноги, довольно улыбаясь: — О, моя ванна готова. Я так сильно продрог по дороге… Присоединишься? Королева в изумлении широко распахивает глаза: — Я на тебя очень сильно злюсь! — Хорошо. Но тебе же без разницы, злиться на меня здесь или в ванне? Уверен, там злиться будет куда приятней! Будучи в веселом расположении духа, король хватает замешкавшуюся королеву за руку и тянет в сторону их уборной. В ноздри сразу же ударяет запах лавандового масла. Питер стонет от предвкушения. Дойдя до места назначения, разворачивает Дженни к себе спиной, принимаясь за шнуровку на ее шерстяном платье. — И как я сразу не заметила, — принимается возмущаться королева, кажется, не замечая манипуляций с собственным нарядом, — его наглость, самонадеянность, властность… Эти фразы, жесты… Даже глаза, когда он себе там что-то решил… Это же просто вылитый ты двадцать лет назад! — Просто ужас, — активно поддакивает Питер, стаскивая вниз платье королевы, а после — наскоро избавляясь от собственной одежды. — Вот именно! — машет руками Джен. — А этот раздражающий тон, который не терпит возражений? Он же тебе подражает! — Это невыносимо, — сердобольно кивает Верховный король. Он с удовольствием опускается в горячую ароматную воду, а потом затягивает в ванну продолжающую причитать королеву, усаживая ее к себе спиной и подталкивая лечь на него, чтобы она опустилась затылком ему на плечо и он мог обвить ее тело руками. — Я уже говорила тебе, как сильно меня раздражает, когда ты ведешь себя так, будто бы все решаешь только ты один? — Да, солнышко, — продолжает веселиться Питер. — Я тебя так понимаю. Это же какой-то кошмар!