VII. Битва за малое

Уилл собирается было заглянуть к Сильви, но замирает у двери, слыша доносящийся изнутри голос дяди Каспиана. Принц хмурится и прислушивается: — …пить лучше на ночь, залпом, все содержимое. Выпив, ты проспишь до самого рассвета. Поэтому, если ты не хочешь, чтобы кто-нибудь узнал — пей на ночь, когда все будут думать, что ты просто спишь. — Спасибо, дядя Каспиан, я поняла. Уилл отскакивает от двери, понимая, что дядя, скорее всего, вот-вот выйдет в коридор. Так и происходит. Кивнув ему, принц проскальзывает в комнату сестры. — Сил, это что?! — шипит ей Уильям. — Зелье забвения, — весело отвечает принцесса пряча небольшой флакон в карман юбки. Сильви подходит к зеркалу и надевает на себя ожерелье. — Что?! — принц округляет глаза. — Зачем оно тебе?! Принцесса оборачивается через плечо: — Ты же знаешь. Уилл бросается к ней, дергает за руку: — Сил, не пей его! — Чего ты? — принцесса откладывает в сторону гребень, ласково на него смотрит. — Уилл, это просто как лекарство. Принц крепче сжимает ее руку, чувствуя, как холодным потом обливает спину: — Сил, давай так: ты его сейчас отдашь мне, а когда у меня будет День рождения — ты не должна будешь мне ничего дарить? Принцесса смеется, привстает на носочки, чтобы потрепать его по волосам: — Ну что ты? — Плохое предчувствие, — честно отвечает принц. — Умоляю, выбрось его! — Все будет хорошо, — заверяет его Сильви, чмокая в щеку. — И, я подарю тебе два подарка в этом году за такую заботу. Уилл задыхается, не зная, как поступить. Он мог бы попробовать отобрать силой. Или толкнуть Сильви, надеясь, что стеклянный флакон от удара разобьется… Но осколки могут ранить Сильви, слишком рискованно. Принц в отчаянье наблюдает, как Сильви переобувается: — Мне не нужны два подарка… — тихо шепчет себе под нос. — Куда ты сейчас? — В обеденный зал, — бодро отвечает принцесса. — Так рано же еще для ужина… — Знаю, — хихикает принцесса, — но я так сильно проголодалась! Увидимся за ужином. Принцесса, едва ли не пританцовывая, покидает свои покои. Уилл сначала обхватывает ладонями собственные виски, а потом ему в голову приходит одна мысль и он бегом покидает гостиную Сильви. Врывается в не свои покои абсолютно бесцеремонно, заставая Ниэльса за полировкой меча. Парень удивленно на него смотрит. — Слушай, — запыхавшись, выпаливает Уилл, — у тебя есть хоть какие-то чувства к Сильви?! Ниэльс непонимающе склоняет голову, слова заостряют в голе. Затем от отводит взгляд в сторону, беззвучно чертыхаясь. Смотрит на принца с раздражением: — Ты знал, да? — Понятное дело, я знал! — разводит руками Уилл. Рыцарь с шумом отбрасывает меч в сторону: — А ты не мог мне сказать? Хотя-бы намекнуть?! Уилл упрямо смотрит в ответ: — Нет, не мог… Сил очень долго упиралась, прежде чем мне удалось прижать ее к стенке и вытащить из нее правду. Понимаешь, Сильви, она особенная… — Я знаю, — тихо отвечает Ниэльс. — Нет, не знаешь! — с раздражением выплевывает Уилл. — У нее огромное количество талантов, еще более огромное сердце и самооценка ниже плинтуса! Она постоянно сравнивает себя со своей мамой, с Эсми… И в этих сравнениях она всегда проигрывает другим. Даже ее глаза! Ты знаешь, почему ее так назвали? Потому что у нее глаза серебристого цвета, такого еще ни у кого никогда не было. И только когда она подросла — стала всем рассказывать, что они просто серые, это родителям любовь глаза заслепила. И она так много это повторяла, что окружающие стали в это верить. — принц замолкает. — Когда людям больно, они, как правило, делятся на три типа: те, которые сорвут свою боль на ком-то другом — слабые люди, те, которые будут плакать, пока не полегчает — как правило, леди, и те, которые будут молча угрюмо носить в себе — часто, мужчины. Ниэльс смотрит на Уилла с непониманием: — И… Какой тип Сильви? — Ни один из вышеперечисленных. Когда ей больно — она запирается в этой своей «тайной» комнатушке под крышей и изливает свою боль во что-то прекрасное до тех пор, пока не перестанет болеть. Она играет на флейте. Причем, она сама сочиняет музыку. А самое главное — она пишет истории, в стихах. Длинные, с невероятными сюжетами и… Гоблин все это побери, я — мужчина, но я плакал от них. Она пишет так легко… Если бы ты увидел черновик — там почти что нет исправлений. Ты представляешь, насколько нужно быть особенным, чтобы даже из боли создавать что-то прекрасное? Ниэльс щурится: — Сильви? Играет на флейте? И пишет истории в стихах? Я никогда не слышал, чтобы она… Да и что за комната под крышей? Уилл с шумом выдыхает воздух: — Низкая самооценка. Я умолял ее показать другим, что у нее получается! Но она уверена, что ее засмеют, поэтому отказывается, отправляя свои стихи и ноты в стол. Именно так я и узнал, что у нее к тебе… Рыцарь подается вперед: — Я не понимаю… — Ее истории. Первая совпала с Эсми. Я тогда подумал — совпадение. Но потом вторая, третья, четвертая… Все ее запойные ночи с пером до рассвета на чердаке совпадали с появлением у тебя очередной подружки. Тогда я прижал ее к стенке и она призналась, что дело и правда в тебе. Но она запретила мне кому-то говорить. Взяла клятву с меня. — И все равно ты ее нарушил. Нельзя было раньше? — Нельзя! — огрызается принц. — Так что, что ты к ней чувствуешь? Ниэльс вздыхает, зарывается ладонью в волосы: — Я не знаю… Это все слишком сложно. Уилл упрямо смотрит в ответ: — Хочешь сказать, абсолютно не нравится? Ниэльс вздрагивает: — Смеешься? Сильви не может не нравиться! Она красивая, добрая, умная, настоящий друг… Но, просто, я сравниваю у себя в голове с Эсми. Там по-другому ощущалось, сразу… Уилл медленно опускается на край стола: — А что, если это возраст? С Эсми ты познакомился, когда она была взрослой — гормоны немедленно ударили в голову. А Сильви ты знаешь с детства, вот твой мозг и привык ее воспринимать как «мелкая, иди с куклами поиграй, не мешай взрослым». А теперь она выросла, ты инстинктивно к ней тянешься, а мозг по привычке не рассматривает ее, как вариант, ведь на ней печать «мелкая»? Ниэльс кривится: — Ну и логика у тебя… Я… Я не знаю… Принц принимается расхаживать из стороны в сторону: — Начнем сначала. Нравится? — Д-да… Уилл щелкает пальцами в воздухе: — Ты же даже говорил, что ищешь девушку по подобию к принцессам. И не находишь, потому что остальные не дотягивают? — Д-да. Принц задумывается: — Да ты же с ней даже флиртуешь! Ниэльс округляет глаза: — С ума сошел?! Такого не было ни разу! Уилл нетерпеливо закатывает глаза: — Было. Ты вечно за ней доедаешь, провожаешь до ее покоев, вы часто на праздниках остаетесь вдвоем в стороне, ты так часто ее выгораживаешь, если что-то идет… — Это просто называется дружба! — перебивает рыцарь. Уилл приподнимает бровь: — Это так, потому что ни у тебя, ни у нее никого нет. Поверь мне, если бы рядом с моей Керидой каждый день рядом околачивался такой вот, — принц окидывает Ниэльса выразительным взглядом с ног до головы, — «просто друг», мне пришлось бы очень серьёзно с ним поговорить и объяснить, что подруг себе лучше в другом месте искать. Ниэльс прыскает со смеху. Уилл же, наоборот, остается серьезным: — Я не шучу. У Сильви никогда никого не было, вот ты ее и воспринимаешь, как данность. А теперь представь себе, что за ней официально начнет ухаживать какой-то парень. Хихикать по углам и прогуливаться в саду она уже будет с ним, как и руку на ступеньках принимать. А твое слишком частое присутствие станет неуместным. Представь-представь! Ниэльс отводит взгляд, честно делая то, о чем его просит Уилл. Воображение рисует ему высокого плечистого рыжего парня с красивой улыбкой, которого Сильви держит под руку. Почему-то еще представляются до блеска начищенные серебристые латы и белые одежды поверх корпуса. А Сильви рядом, в пыльно-голубом. И ветка белой лилии в руках — подарок от него. Они прогуливаются вдоль озера, где всегда немного ветрено и воздушные потоки будут так красиво развевать ее волосы и легкое платье… — И? — перебивает его фантазию Уилл. — Ты чувствуешь ревность? Ниэльс несколько раз хлопает глазами, затем стыдливо опускает взгляд, краснея: — Да… На лице принца появляется улыбка: — Что и следовало доказать! А теперь то, из-за чего я сюда пришел. Сегодня перед сном Сильви собирается выпить зелье забвения. И если ты не хочешь, чтобы она его выпила — лучше тебе поспешить и отговорить ее! — Выпить что? — хмурится рыцарь. Уилл закатывает глаза: — Это сложная и сильная магия. Зелье избавляет от любви к кому-то, какой бы сильной она не была. И, действие необратимо — оно лишает чувств раз и навсегда. Так что, если ты хочешь… Ниэльс не дослушивает до конца закрученной речи младшего принца, а вместо этого, чертыхаясь, отпихивает его в сторону, бросаясь к двери. Уилл довольно ухмыляется: он надеялся на такой эффект. После чего он идет вслед за ним: на случай, если Сильви будет упрямиться, лучше ему тоже быть там. Благо, живут они все на одном этаже и идти не далеко. Уилл догоняет Ниэльса, находя его барабанящим в дверь Сильви. — Она снова мне не отвечает! — жалуется рыцарь. — Но свет внутри — она уже вернулась с ужина! Уилл закатывает глаза: — Просто войди внутрь, я ее брат, я разрешаю! Мальчики буквально вваливаются в гостиную принцессы, оглядываясь по сторонам. Уилл решает проверить маленькую комнатку с письменным столом, где сестра обычно занимается. У нее вот-вот экзамены. Ниэльс же направляется в сторону спальни — привлекает широко распахнутая дверь. Осторожно заглядывает и… Дыхание перехватывает, а сердце уходит в пятки. — Нет… Сильви лежит на собственной постели, сверху на покрывале, прямо в одежде. Тело неестественно вывернуто, будто бы ей стало плохо и она упала. Согнутые в коленях ноги касаются пола. Рыцарь подбегает ближе, начинает ее трясти: — Сил, не смешно! Проснись!!! Принцесса не реагирует, но от того, как Ниэльс ее трясет, из расслабленной полураскрытой ладони на ковер падает небольшая стеклянная бутылочка без пробки. Рыцарь опускается на колени, подбирая флакон. Смотрит на свет свечи — внутри не осталось ни капли жидкости. Кто-то рвано хватает воздух ртом у него за спиной. Ниэльс оборачивается и видит замершего в дверях Уилла. Принц смотрит с таким испугом и безграничной тоской, что у рыцаря невольно сжимается все внутри.