Motion Sickness / Морская болезнь

      Римус и Лили стали проводить вместе практически каждый день. Они целыми днями бродили по деревне или слушали музыку, перебирая коллекцию пластинок Лили. Через несколько недель Римус наконец-то решился пригласить её в гости.       — Ты уверен, что мне можно находиться здесь, пока твоих родителей нет? — волновалась Лили. — У тебя не будет проблем?       — Они правда не возражают, —успокаивал Римус, придерживая для неё дверь. — По крайней мере, мама точно не против.       Римус показал ей дом, чувствуя смущение из-за потертостей на обоях. Состояние их мебели значительно отличалось от состояния мебели в доме Лили. Ей было всё равно, она была очарована книгами его отца и старыми фотографиями, которые висели на стенах. Римусу удалось утащить у мамы одну из её запасных пачек сигарет. Лайелл постоянно пытался заставить её бросить курить, так что она прятала их во всех укромных уголках просто на всякий случай. Однажды, в одном из их прошлых домов, он убрал весь её запас на самый высокий шкаф — слишком высокий для маленькой Хоуп.       Римус и Лили бездельничали в саду, курили и разглядывали небо.       — Разве курить — это не ужасно вредно для тебя? — Лили стряхнула пепел в цветочный горшок.       Римус пожал плечами.       — Если я проживу так долго, что меня убьют сигареты, это будет чудо.       — Римус! — она толкнула его. — Это ужасно.       — Не ужасно, а реалистично.       — Тебе нельзя умирать. Чем я буду заниматься всё лето? А на патрулях?       — Хорошо, останусь в живых, чтобы тебе не было скучно.       — Хорошо, — Лили удовлетворенно кивнула.       Римус откинулся на траву, чувствуя приятное головокружение и слабое покалывание в лёгких. Солнце лениво уходило за горизонт, отбрасывая длинные тени; тёплый летний бриз гладил их лица. Не двигаясь, Римус мог не обращать внимания на боль в суставах, нарастающую по мере приближения луны.       — Можно посмотреть твою комнату? — спросила Лили через какое-то время.       Римус пожал плечами.       — Там особо не на что смотреть, но да, конечно.       Он отвёл ее наверх и неловко замер в двери, пока она рассматривала книги и те немногие пластинки, которые у него были.       — The Carpenters, Римус? Серьёзно? — усмехнулась она.       — Эй, вообще-то, их очень недооценивают! — настаивал он.       — Да, некоторым мамам они очень нравятся, — поддразнила его Лили. Она подошла к столу и заметила квадратный конверт — это было письмо от Джеймса, которое Римус так и не открыл. — Послушай, я знаю, что ты не хочешь об этом говорить, но это немного странно. То, что ты не общаешься ни с кем из своих друзей. Я имею ввиду, вы же всё время проводили вместе.       Римус прикусил губу. Он открыл и закрыл рот, пытаясь придумать ответ.       — Что бы ни случилось, я обещаю, что пойму, — сказала Лили. — Просто… Похоже, тебе нужно поговорить с кем-нибудь прямо сейчас.       Он вздохнул.       — Я знаю. И я доверяю тебе. Я просто… Мне очень трудно подобрать слова. Это сложно, я понятия не имею, с чего начать.       — Не торопись. Тебе не обязательно рассказывать мне всё сегодня, я не хочу давить на тебя или что-то такое.       — Нет, я… — он сделал паузу. — Я хочу рассказать тебе.       Римус достал украденную пачку сигарет и закурил, давая себе время подумать — точно так же делала его мать. Лили сидела на кровати, скрестив ноги, пока он расхаживал по комнате.       — Когда я был… — он снова запнулся. — Я…       — Римус, всё в порядке.       — Да, я, в общем… Это очень сложно. Я никому этого не говорил. В смысле, Джеймс, Сириус и Питер знают, но они как бы сами всё поняли. Учителя, думаю, тоже знают. Но на этом всё.       Лили нахмурилась, но кивнула.       — Хорошо.       — И если ты больше не захочешь меня видеть, я пойму. Просто… — он уставился себе под ноги. — Пожалуйста, не рассказывай никому. Даже если возненавидишь меня. Просто никому не говори.       — Конечно, — кивнула Лили. — Я не думаю, что ты можешь сказать что-то, что заставит меня тебя ненавидеть. Только если ты не скажешь, что поддерживаешь Тори или что-то такое.       Он тихо засмеялся.       — Нет, ничего такого.       — Что ж, отлично, — улыбнулась Лили.       Римус глубоко вдохнул и выпалил:       — Я оборотень, Лили.       Лили моргнула. Понимание отразилось на её лице.       — Оу. Ух ты, — выдохнула она. — Я не ожидала.       — Да, — кивнул Римус. — Прости, что не рассказал раньше.       — Нет! Не извиняйся. Я… Спасибо, что доверился мне. Римус, меня это совсем не беспокоит. Вообще-то, это многое объясняет.       — Тебя это не беспокоит?       — Конечно же нет, — сказала она. — Ты всё тот же человек. Ну, большую часть времени.       Римус не мог не засмеяться.       — Спасибо.       — Так… Как это связано с тем, что ты не общаешься с парнями? Им что, не плевать на это? Потому что, клянусь, я найду их и буду проклинать до тех пор, пока они собственные имена не забудут.       Римус слабо улыбнулся.       — Нет, ничего такого. Они ещё на втором курсе узнали. Это… длинная история.       — У меня есть время, — она пожала плечами. Римус сел на другую сторону кровати.       — Ладно. Что ж… Они очень сильно помогли мне. И они никогда не относились ко мне как к монстру. Они нашли способ помогать мне во время полнолуний, — Римус не стал вдаваться в подробности о том, как именно они это делали.       — Вау. Северусу было так интересно, куда ты постоянно пропадаешь, — нахмурилась Лили.       — Да, так и было, — Римус опустил взгляд на свои руки и провёл пальцем по шраму, выглядывающему из-под рукава. — В последнее полнолуние он постоянно тёрся рядом и пытался это выяснить. Ты же знаешь Воющую хижину?       — Ту, которая в Хогсмиде?       — Ага. Вот туда я и хожу. Дамблдор распустил слухи, что там живут ужасные приведения, чтобы как-то объяснить весь этот шум.       — И крики?       Римус кивнул.       — Это… достаточно больно. Трансформации. И быть взаперти — это безопасно, это лучший вариант, который у меня есть, но это не особо естественно. Проблема в том, что Сириус знал о тоннеле и рассказал Северусу, как через него пройти.       — Черт возьми, — ужаснулась Лили. — Значит, он пошёл за тобой, да?       Римус кивнул.       — Когда я один, я не представляю опасности ни для кого, кроме себя. Себя я могу хоть в клочья разорвать. Но если там будет другой человек, я его убью. Я мог бы… Я бы его убил. Джеймс успел вовремя, он спас его. Но это было близко.       Лили долго смотрела на него. Яркие, зелёные глаза наполнились слезами.       — Боже, Римус. Ты так много всего держишь в себе.       Он на мгновение прижал ладони к щекам.       — Я знаю, что все в порядке, и я так благодарен Джеймсу за то, что он успел прийти… Я просто… Это ужасно, я мог бы убить Северуса или разрушить его жизнь. Я… Я так сильно ненавижу Сириуса за это. За то, что он заставил меня… Что использовал меня вот так. Знаю, он не хотел заходить так далеко, но…       — Нет. Он облажался, — сказала Лили. — Он охренительно проебался. И остальные поддерживают его?       — Нет, просто… — вздохнул Римус. — Я не дал им шанса. Я не хотел заставлять их выбирать. Особенно Джеймса. Сириус ему как брат. Конечно, мы все близки, но я не могу заставить Джеймса выбрать меня, а не его. Это… Так будет лучше.       — Лучше для кого, Римус? — Лили говорила очень мягко.       — Может, это… — он запнулся и покачал головой. — Забудь.       — Что ты хотел сказать?       — Может быть… Может, это цена, которую я должен заплатить.       — За что? За существование?       Вместо ответа Римус глубоко затянулся. Лили продолжала изучать его взглядом.       — Блять, Римус, ты разбиваешь мне сердце, думая об этом.       — Лили, не все так снисходительны, как ты, — возразил он. — Я не… Я не должен жить, я не должен чувствовать себя счастливым. Ты не знаешь… Если бы ты увидела меня, то подумала бы то же самое.       — Пошло оно.       — Что?       — Пошло оно, — повторила она. — Серьезно. Это неправда. Ты не монстр, Римус. Ты хороший человек.       Римус закрыл глаза.       — Разве это не ты говорила, что слишком мало обо мне знаешь?       Лили вздохнула.       — Я имела в виду, что не знаю твой любимый цвет, или какие вещи тебя бесят. Я знаю, что ты добрый, умный и веселый. Я знаю, что ты не спал всю ночь, потому что хотел поддержать третьекурсника, у которого умерла кошка, хотя сам был истощён. И я знаю, что ты каждую неделю сидишь с Питером в библиотеке и помогаешь ему с домашкой. И ты попадаешь в неприятности не потому, что тебя ловят, а потому, что ты хочешь помочь другим. По крайней мере, в половине случаев. И я знаю, что когда Генри Боуман смеялся над моими волосами на первом курсе, ты был единственным человеком, который сказал мне, что я прекрасно выгляжу.       — Это просто… То, что я делаю. Это никак не описывает то, кем я являюсь внутри. Даже если я буду изо всех сил стараться и делать только хорошие вещи, ничего не изменится. Я буду гнить изнутри, — Римус провёл рукой по волосам. — Прости. Я не должен был вываливать всё это на тебя.       — Ты ничего на меня не вываливал, — Лили положила руку на его колено. — Мне просто хочется доказать тебе, что ты не прав.       Римус сглотнул образовавшийся в горле ком и закрыл глаза руками.       — Блять. Прости, ты правда очень хороший друг, Лили.       — Просто возвращаю должок, — она очень мягко улыбнулась ему. Римус поднял взгляд, когда услышал скрип со стороны входной двери. Он затушил сигарету в чашке у кровати.       — Это отец, — Римус услышал знакомый скрип. — Не говори ему, что знаешь. Он не любит, когда я рассказываю людям об этом.       Он спустился вниз, едва успев пригнуться под деревянной балкой.       — Привет, пап.       — Привет, — Лайелл как раз снимал плащ. Он заметил Лили, спускающуюся по лестнице, и приподнял бровь. — Оу. Ты, должно быть, Лили.       Она улыбнулась и протянула ему руку.       — Приятно наконец-то познакомиться с вами, мистер Люпин. Я большой поклонник ваших работ, — сказала она, указывая на Римуса. Он закатил глаза.       — Приятно познакомиться, — сухо сказал Лайелл. — Хорошо видеть в деревне дружелюбные лица.       — Определенно! Хотя моя сестра не такая уж и дружелюбная. Но мои родители были бы счастливы познакомиться с вами.       — О, прекрасно. Уверен, мы что-нибудь придумаем, — кивнул он. — Римус, я тут принёс кое-что.       — Круто, — отозвался он. Римус знал, это «кое-что» было каким-то новым зельем, которое должно помочь ему с трансформациями. На самом деле оно, скорее всего, просто оставит привкус песка на языке.       Лили поняла намёк и повернулась к Римусу.       — Мне нужно успеть домой к ужину. Скоро увидимся?       — Да, скоро увидимся.       Она обняла его и крепко прижала к себе.       — Было приятно познакомиться, сэр!       Лайелл быстро ей улыбнулся, и она вышла за дверь. Римус пошёл на кухню следом за отцом. Компания, в которой он работал, пыталась найти какое-то лекарство от ликантропии — по сути, это и была причина, по которой Лайелл согласился на эту работу. Римус бы с удовольствием отказался от всех этих бессмысленных вариантов, которые каждый раз выдумывал его отец. Ничего из этого не срабатывало. От одних зелий он покрывался синими пятнами, от других — всю неделю икал пузырями. Но Лайелл был одержим его лечением, так что Римус просто держал рот на замке и глотал любую мерзкую смесь, которую приносил домой отец.       В этот раз это была небольшая чашка, полная какой-то чёрной жижи. Она пахла брокколи, пролежавшей в холодильнике слишком долго. Римус чуть не задохнулся, глядя на это.       — Нужно принять за сутки до трансформации, — объяснил Лайелл.       — И что оно должно сделать? Предотвратить трансформацию?       — До этого они пока не добрались. Пока, — сказал он. — Оно должно сделать трансформацию не такой болезненной.       Римус вздохнул и выпил зелье так, будто это был шот огневиски. Оно медленно и неприятно стекало по его горлу.       — Это очень мерзко, — признался Римус.       — Да, ну, у меня есть хорошее предчувствие.       Римус ничего не сказал, но подпер подбородок рукой, наблюдая, как Лайелл суетился на кухне, пытаясь приготовить ужин.       — Вы с Лили много времени проводите вместе, — сказал он.       — Да, она классная.       — Вы двое… вовлечены? — Лайелл пытался говорить как можно более небрежно, что вообще не соответствовало его характеру.       — «Вовлечены»? — Римус усмехнулся. — Пап, это не роман Джейн Остин.       — Просто спрашиваю.       — Нет, мы не вовлечены. Она просто друг.       — Хм, — промычал Лайелл. Римус взглянул на него и закатил глаза.       — Мы не встречаемся. Я могу дружить с девушкой и не встречаться с ней. Это моя сильная сторона.       — Мне просто интересно. Тебе шестнадцать лет. Такое… случается.       Римус скривился.       — Боже, мы можем не говорить об этом?       — Ладно, хорошо. В любом случае, тебе не стоит ни с кем встречаться.       — Это ещё что значит?       Лайелл вздохнул.       — Давай не будем ссориться, Римус.       — Давай не будем вести себя пассивно-агрессивно.       — Я просто имел в виду, что сейчас тебе есть, о чем беспокоиться. Кроме девочек.       Римус подавил смех.       — Я в курсе.       — Хорошо, что ты понимаешь. Прими душ, пока я готовлю ужин. От тебя пахнет сигаретами.       Римус закатил глаза, вернулся в свою комнату и упал на кровать, едва не ударившись затылком об стену. Рассказать Лили было хорошим решением, он знал это. Она понимала его лучше, чем кто-либо. Отец бы запаниковал и захотел забрать его из школы. Мать бы напугалась, что он собирается покончить жизнь самоубийством. Римус взглянул на свой стол, на котором до сих пор нетронутым лежало письмо. Он сел и схватил его, сломав печать большим пальцем.       Лунатик,       Я скучал по тебе в поезде на обратном пути. Жаль, что у нас не было возможности поговорить. Слушай, друг, я знаю, что последние несколько месяцев были невероятно трудными для тебя, и я даже представить не могу, что ты чувствуешь. Я хочу, чтобы ты знал, что я злюсь на Сириуса за то, что он сделал. То, что мы близки, не означает, что моя дружба с тобой (или Питером) значит для меня меньше. Вы все моя семья. Я понимаю, что сейчас тебе нужно дать время, поэтому не буду сильно давить. Я всегда рядом, если вдруг тебе понадоблюсь.       До скорого,       Сохатый.       (P.S.: Я знаю, что приближается время твоей маленькой пушистой проблемы. Хотел бы я быть рядом).       Джеймс писал аккуратным курсивом. Римус достал блокнот и ручку и попытался придумать ответ, но смог написать только имя Джеймса сверху. Всё, о чем он думал, звучало глупо и неискренне. Проблема в том, что ему отчаянно хотелось, чтобы всё наладилось. Ему хотелось простить Сириуса и вернуться к тому, как всё было раньше. Но с этим он смириться не мог.       Он мысленно вернулся в последние несколько дней до инцидента. Гриффиндор только что выиграл кубок по Квиддичу, едва опередив Когтевран. Естественно, в башне планировалась просто грандиозная вечеринка. Все гриффиндорцы толпились в гостиной, Сириус сумел притащить немного огневиски. Римус чувствовал себя очень раскованно и продолжал пить даже тогда, когда другие уже не могли. Они с Сириусом подбадривали друг друга, пили всё больше и больше. Римусу нравилось ощущение тепла в теле, туман в голове. Он чувствовал себя очень расслабленным — никогда ему не удавалось достичь этого трезвым.       Сириус был так же крут, как и всегда. Он не боялся прикасаться — ласковый удар, объятие за плечи. Римус был рад, что его щеки уже порозовели из-за алкоголя, иначе Сириус точно начал бы над ним смеяться. Джеймс был в углу, веселился с другими членами команды под восторженные крики девчонок с третьего курса, а Сириус в это время что-то рассказывал Питеру. Его рука небрежно лежала на спинке дивана, длинные пальцы касались лохматых локонов на затылке Римуса, из-за чего ему было сложно сосредоточиться. Кажется, Сириус пытался объяснить Питеру, как работает маггловская политическая система, но делал это абсолютно неправильно.       — Парламент работает не так, — сказал Римус. Сириус повернул голову и обнажил зубы в улыбке.       — Хорошо, тогда расскажи мне, как.       И он позволил рассказать. Римус даже не был уверен, в какие дебри уходит, но продолжал говорить намного дольше, чем мог позволить себе обычно. Питеру стало скучно, и он ушёл к Джеймсу. Но Сириус продолжал слушать, изучая лицо Римуса своими стальными, серыми глазами.       В конце концов он остановился.       — Ты понимаешь?       — Как ты стал таким умным? — спросил Сириус. — Это невероятно.       Римус уставился на него, во рту внезапно пересохло. Потом кто-то другой привлёк внимание Сириуса, и Римус остаток вечеринки провёл, пытаясь скрыть дурацкую улыбку. На самом деле он не был готов справляться с этими чувствами — они пугали его до усрачки, — но алкоголь и эйфория самого момента просто позволили ему наслаждаться всем вокруг вместо того, чтобы обдумывать каждую мелочь.       Вечеринка начала подходить к концу, люди разбредались по своим комнатам. Джеймс и Питер задремали у камина. Сириус и Римус молча сидели на диване. Сириус пытался закинуть кусок попкорна Питеру в рот, пока тот храпел.       — Ты же охотник, ты должен справиться, — смеялся Римус.       Сириус сделал ещё десять попыток прежде чем передать чашу Римусу.       — У меня нарушена координация.       Римус взял чашу, закрыл один глаз и запустил попкорн прямо в рот Питера.       — Даа! — обрадовался Сириус. Он вскинул руку вверх и взъерошил волосы Римуса. Питер перевернулся и продолжил храпеть. Джеймс что-то пробормотал сквозь сон. Римус засмеялся, и, когда он обернулся, Сириус уже снова изучал его лицо.       — Что такое?       Сириус ничего не ответил. Он просто поднёс руку к лицу Римуса и нежно провёл большим пальцем по линии его челюсти. Римус почувствовал, как сжались лёгкие; он просто таращился на Сириуса, прежде чем тот нагнулся и поцеловал его. Римус был ошеломлен, ему потребовалось какое-то время — и он поцеловал в ответ. Все нервы были напряжены, его едва не потряхивало от адреналина в крови.       Питер внезапно резко захрапел, и они отпрыгнули друг от друга.       — Блять, я до смерти напугался, — выдохнул Сириус. — Нужно отвести их в комнату, да?       — Э-э… да. Определенно.       — Я возьму Питера.       Им потребовалось достаточно много времени, чтобы подняться наверх и уложить друзей в кровати. Римус осторожно снял с Джеймса обувь и положил его очки на тумбочку рядом с кроватью. Сириус наблюдал всё время, пока он это делал. В конце концов, он просто в последний раз ему ухмыльнулся.       — Спокойной ночи, Лунатик.       — П… Спокойной ночи, — взволнованно пробормотал Римус, когда Сириус задвинул занавески.       Римус забрался в кровать и долго рассматривал потолок. Комната кружилась перед глазами, пока он снова и снова воспроизводил эту ночь в своей голове.       Они не говорили об этом до инцидента, и Римус чувствовал себя униженным, зная, что Сириус, скорее всего, видел его насквозь. Он знал о его маленькой, глупой влюблённости и решил, что Римус позволит ему сделать всё, что он только захочет. Ну, именно это у Римуса и получалось лучше всего, не так ли? Всё спускать с рук своим друзьям и поддаваться на манипуляции. Всё, что им нужно было сделать, это улыбнуться и сказать, что Римус очень хороший друг.       И как бы то ни было, Римус не мог не задаваться вопросом, что злило его больше — то, что Сириус использовал его, чтобы досадить Северусу или то, что он поцеловал Римуса. И что это говорило о нем?