Motion Sickness / Морская болезнь

      Хоуп часто задавалась вопросом, что могут подумать люди, если зайдут в подвал и найдут там тяжёлую стальную клетку размером со слона. Конечно, ничего хорошего. Иногда она представляла лицо своей сестры — по крайней мере, это было забавно.       В их маленькой семье Хоуп была самой лёгкой на подъём. Беззаботной. Она всегда смеялась, улыбалась и никогда не находила утешения в меланхолии. Но, конечно, каждое полнолуние было для неё испытанием. Невозможно даже описать ужаснейшее состояние матери, которая видит, как её ребёнок корчится и превращается во что-то неузнаваемое, а затем пытается себя покалечить. Утром нужно поднять его с пола, исцелить зияющие раны и переломы — из раза в раз, из месяца в месяц.       В такие дни они с Лайеллом никогда не сидели в спальне. Он сделал всё возможное, чтобы звукоизолировать помещение и убедиться, что Римус будет в максимальной безопасности. Ни один из них не спал. Каждый раз они ждали всю ночь. Просто ждали. Лайелл расхаживал по дому, думал и ненавидел себя. Хоуп прислонялась спиной к двери в любое помещение, в котором находился Римус, курила и тихонько напевала — как будто он мог её услышать. Как бы глупо это ни было, ей нравилось думать, что какая-то маленькая часть внутри него могла почувствовать — мать где-то поблизости. На твёрдом полу её боли усиливались, но она не уходила.       В молодости Хоуп никогда не мечтала о семье. Она была упрямой, независимой и с головой ныряла в работу, о которой никогда не приходилось думать её матери и сёстрам. Она не изменилась, когда встретила Лайелла. Когда они начали встречаться, она дала ему ясно понять, что не собирается отказываться от работы и опекать его так, будто он сам ни на что не способен.       — Если ты хочешь приходить домой и видеть горячий ужин на столе, то тебе лучше найти себе другую девушку.       Тем не менее, он был по уши в неё влюблён. Он нашёл человека, который не боялся бросить ему вызов. И они начали планировать своё будущее вместе. Каждый надеялся на что-то лучшее, на мир, отличный от того, в котором они выросли. Хоуп хотела детей. Всегда хотела. Она обожала проводить время со своей большой семьёй, находиться в окружении кузенов и сестёр. Она была счастлива дома, но не понимала стремление своей семьи навсегда остаться в Уэльском крошечном городке, в котором жизнь никогда не менялась. После ужина ее отец всегда уходил в гостиную, а мать оставалась прибираться на кухне. Хоуп не возражала, но такая жизнь ей совсем не подходила.       Лайелл вырос с отцом — жестоким и злым человеком, которому нравилось напиваться, молча сидя напротив своего одинокого сына. Для Лайелла убежищем была школа. Он очень быстро понял, что мечтает о доме, полном книг, музыки и смеха.       Новорождённый Римус был очень счастливым ребёнком. У одной из сестёр Хоуп был сын примерно его возраста; она постоянно жаловалась, что он очень мало улыбается и редко смеётся. Но Римус постоянно хихикал и загорался улыбкой каждый раз, когда его подхватывали на руки. Хоуп часто просто смотрела, как он спит, удивляясь тому, какое чудо они создали. В своих мечтах она строила планы на ближайшие несколько лет. Ещё один ребёнок, жильё, в котором будет достаточно места, чтобы их вырастить; её собственный офис, в котором она могла бы писать. Они двигались прямо к цели.       Однажды удача должна от них отвернуться, думала она. Она никогда не жаловалась. Она была счастлива, любила свою жизнь и свою семью. Первые несколько недель были худшими в ее жизни. Даже когда умерла её мать, она не чувствовала той же боли, которую чувствовала теперь, сидя у кровати своего сына. Она не уходила. Она проводила рядом с ним час за часом, ожидая, когда он проснётся; когда они снова будут в порядке. Когда он снова улыбнётся ей, и все печали растворятся в этой улыбке. Когда Римус проснулся, он начал кричать и отбиваться. Несколько целителей потребовалось, чтобы его успокоить. Они не хотели даже касаться его, не хотели смотреть в его сторону. Хоуп знала, что они сохранили ему жизнь, но ненавидела каждого из них.       Лайел то входил, то выходил из больницы. Он был совершенно разбит: если он не расхаживал по палате, то уходил в свой старый офис и пытался найти людей, которые могли бы помочь. Он построил десятки планов, которые оказались бесполезны. Хоуп его не слушала. Ей не хотелось признавать, но в этот момент она ненавидела и его тоже. Ненавидела то, что он показал ей этот мир, поставил мишени на их спины. Всё, чего ей хотелось, это взять своего ребёнка и поехать домой, подальше от этого мира. Чтобы никто из них ему не принадлежал.       Именно в тот момент она узнала, что снова забеременела. Она начала подозревать ещё до нападения, но убедилась, когда сделала тест. Она знала, как ей нужно поступить. Все её планы изменились, потому что случилось ужасное. Идеальная жизнь, о котором она мечтала, больше не имела значения. Дом в городе, свободное место, чтобы она могла писать — всё это ушло из её головы. Ничего не имело значения, кроме Римуса, лежащего на больничной койке. Ей не пришлось думать дважды, она позвонила своему старому другу из школы, взяла нужный контакт и однажды просто незаметно ускользнула от Лайелла и Римуса. Процедура не отняла много времени. Выходя из маггловской больницы и направляясь обратно в больницу Святого Мунго, она не чувствовала ничего, кроме облегчения. Лайелл так никогда об этом и не узнал. Не то, чтобы он не поддержал её решение, но это бы заставило его чувствовать себя ещё более виноватым. Римусу об этом она тоже никогда не рассказывала. Однажды он спросил, почему они решили больше не заводить детей, и она просто рассмеялась.       — У меня получилось идеально и с первого раза. Зачем рисковать?       Римус стал улыбаться намного реже, когда вернулся домой. Ей не хватало его смеха, но он был жив. Это всё, о чём она могла мечтать.       Лайелл протянул ей чай в её любимой кружке с небольшими сколами на дне. Она провела пальцем по жёсткой керамике и жестом пригласила Лайелла сесть. Он тихо застонал, опускаясь на пол рядом с ней. Хоуп уронила голову ему на грудь, а он нежно обнял её за плечи, круговыми движениями поглаживая её руку.       — Хочешь немного поспать? — он задавал этот вопрос каждый раз.       — Нет. Я в порядке, — отвечала она, опуская ладонь на его колено.       Когда Римус очнулся, рассвет пробивался через крохотное окошко под потолком подвала. Впервые за долгое время он чувствовал себя настолько отвратительно и знал, что у него идёт кровь. Он заставил себя подняться на ноги. Лайелл быстро спустился вниз и уже возился с замком на двери.       — Ты в порядке? — спросил он.       Римус медленно кивнул, и Лайелл помог ему подняться по лестнице и лечь на диван. После стольких полнолуний в запретном лесу он совсем забыл, насколько болезненными были его трансформации. Горло саднило от воя, от ключицы до живота растянулась кровавая рана, и он достаточно сильно цапнул себя за запястье. Отец начал его исцелять. Его заклинания не были так же хороши, как заклинания мадам Помфри, но, по крайней мере, они остановили кровь.       После этого Римус, должно быть, потерял сознание. Когда он проснулся, через окно уже пробивался дневной свет, и Лайелл сидел рядом на одном из кухонных стульев и читал. Он отложил книгу в сторону как только увидел, что Римус открыл глаза и попытался сесть.       — Эй, аккуратнее, — он протянул стакан воды, и Римус сделал несколько глотков.       — Сколько времени? — спросил он серьёзно.       — Около одиннадцати.       Римус медленно кивнул и потёр глаза.       — Было больно.       — Вижу. Как ты себя чувствуешь?       — Немного подташнивает, — признался он. — Но не очень сильно. А вот челюсть меня убивает.       — Думаю, ты сломал зуб, — объяснил Лайелл. — Мы это исправим.       — Спасибо, — кивнул Римус.       — Как думаешь, сможешь поесть?       Римус покачал головой и скривился.       — Попозже.       — Дам тебе отдохнуть, — сказал Лайелл, собираясь встать.       Римус остановил его.       — Слушай, пап, — он был немного смущён, но ненавидел оставаться один утром после полнолуния. — Можешь посидеть со мной немного?       Лицо Лайелла смягчилось.       — Конечно. Хочешь книгу?       — Что ты читаешь?       — Пруст, — пожал он плечами. — Скучновато.       — Можешь почитать вслух?       — Конечно, — Лайелл улыбнулся.