Motion Sickness / Морская болезнь

      Всю следующую неделю Римус восстанавливался после полнолуния. Лайелл настоял, чтобы он оставался дома и не перенапрягался. Через несколько дней он уговорил родителей разрешить Лили зайти в гости. Она принесла пластинки, и её мама передала пирог с патокой. Они ели его руками и слушали альбом Stooges, что заставило его отца наконец-то перестать постоянно ошиваться рядом.       — Если бы я хотел послушать, как американцы кричат без видимых на то причин, то просто включил бы новости, — ответил он Хоуп, когда та попыталась уговорить его послушать пластинку, которая ей очень понравилась.       Когда он оставил их в одиночестве, Лили повернулась к Римусу.       — Как ты себя чувствуешь?       — Неплохо, — сказал Римус. — Он просто параноик.       — Это же мило! Он такой же, как и ты, — улыбнулась она. — А если серьёзно, ты выглядишь так, будто побывал в аду и вернулся.       — Ты слишком добрая, — Римус вперился в неё взглядом. — Бывало и хуже.       — Чт… Нет, извини. Чуть не задала очень грубый вопрос.       — Не хотел тебе говорить, но ты часто бываешь грубой. Хотела спросить, какой раз был самым плохим?       Она с энтузиазмом кивнула.       — Да. Если ты не против.       — Не понимаю твоей страсти к отвратительным историям людей о сломанных костях или о том, как они причиняли себе боль в детстве, — заметил Римус. — Я слышал, как ты спрашивала об этом как минимум трёх первокурсников.       — Я очень любопытная, — Лили пожала плечами.       Римус на мгновение задумался и посмотрел в сторону, чтобы удостовериться, что его отец действительно ничего не слышал. Он закатал рукав и показал ей шрам — в тот раз он зацепился за клетку и ободрал себе руку. Теперь кожа там была странной и рубцевалась красным.       — Четвёртый год.       — Я помню это! — Лили сочувственно поморщилась. — Значит, у тебя не было никакого «подозрения на драконью оспу» целых две недели. Мы тогда думали, что ты помираешь.       — О да, я помню открытки, — ухмыльнулся Римус.       — Я рада, что с тобой всё в порядке.       — Со мной всегда всё в порядке, — настаивал он. — Вообще-то, меня не будет всю следующую неделю.       — Римус, они не могут разлучить нас. Как я выживу без тебя? — Лили упала на кровать, и Римус покачал головой. — Где ты будешь?       — Мы с мамой поедем в Уэльс к родственникам.       — О, круто, — сказала Лили. — Вы часто с ними видитесь?       — Нет, совсем нет, — он пожал плечами. — Трудно найти подходящее время, чтобы поехать туда. С моим-то… расписанием. Но мой отец останется здесь на тот случай, если у тебя возникнет чрезвычайная ситуация, и ты всё-таки убьёшь свою сестру.       — Почему Лайелл остаётся?       — Очень странно, что ты постоянно зовёшь моих родителей по именам.       — Почему мистер Люпин остаётся?       — Он не ладит с семьёй моей мамы. Дедушка ненавидит его. И они будут специально говорить только на валлийском просто потому, что он единственный, кто его не знает.       — Что он натворил? — рассмеялась Лили.       — Ну, они ладили, когда мама с папой только поженились. Они все жили в Кардиффе и виделись довольно часто. А потом меня укусили, и мы начали часто переезжать. Папа потерял работу, а они не понимали, почему мы не можем просто пожить с ними какое-то время. Это, конечно, из-за меня. В общем, когда мы увиделись в прошлый раз, у меня было много синяков. Так что дедушка подумал, что папа нас бьёт — что очень смешно, кстати, ты знаешь моего отца, — и поставил ему фингал.       — Боже, да он ненормальный, — выдохнула Лили.       —Да, — сказал Римус. — В общем, маме пришлось поклясться на могиле своей матери, что папа нас не бьёт. С тех пор они не общаются.       — У тебя очень весёлая семья.       — Я бы сказал, «с диагнозом».       Она отвлеклась на еду и кивнула.       — Погоди, так ты умеешь говорить по-валлийски?       — Gallaf, (Умею — прим. пер.) — сказал Римус. — Маме очень хотелось, чтобы я чувствовал связь и с её семьёй тоже. Ну, раз уж у нас с папой есть магия.       Дело не в том, что Римус не любил семью своей мамы. Они были добры к нему, но он всегда чувствовал себя неуютно рядом с ними. Его ошеломлял дом, полный хаоса и шума — он-то вырос совсем по-другому. Все пили и болтали, перебивали друг друга, кричали. Хоуп стала очень похожей на них, как только они переступили порог дома. Три сестры, заметив друг друга, закричали как школьницы. Они быстро разговаривали, стараясь как можно скорее поделиться всеми последними новостями.       Тётя Гвен ласково положила ладони на щёки Римуса.       — Господи, вы только посмотрите на него! Я едва узнала тебя.       — Когда он успел стать таким высоким? — сказала Мэри, другая тётя, положив руку Хоуп на плечо.       — Господь знает. Я отправляю его в школу, и он там растёт как сорняк. Понятия не имею, чем они их там кормят.       Гвен подняла руки вверх.       — Тебе, наверное, все рукава коротки.       В доме мужья Мэри и Гвен пили и громко обсуждали что-то, что сделал их общий друг. Дети Мэри беззаботно бегали вокруг; несколько раз они чуть не врезались в стены лбами.       — Господи, вы себе шеи так свернёте! — кричала Мэри им в след.       Гвен перегнулась через лестницу и крикнула.       — Дай, Эдвин! Идите поздоровайтесь со своим кузеном!       Мгновение спустя двое мальчишек приблизительно его возраста спустились по лестнице. Дай был немного старше, ему совсем недавно исполнилось восемнадцать. Он был худым, с длинной копной тёмно-каштановых волос. Он планировал в ближайшее время подавать заявление в университет на какой-то курс естествознания — Римус не особо понял. Эдвин был чуть младше Дая. Его волосы были темнее и более коротко подстрижены. Единственное, что знал о нем Римус, это то, что он играл в регби в школе.       — Порядок? — Эдвин пожал его руку.       — Порядок, — кивнул Римус. — Рад вас видеть. Много времени прошло, да?       — Ты и в прошлый раз не особо много болтал, — подал голос Дай.       — Да, я научился с тех пор, нужно двигать губами и издавать звуки. Заняло минуту.       Эдвин тихо рассмеялся и толкнул Римуса в плечо. Вечер продолжался, все болтали друг с другом, не отрываясь. Римус слонялся по комнате и время от времени болтал со своими дядями, которые неизбежно вступали в спор из-за расхождения в каких-то незначительных деталях истории, которую пытались рассказать. Однако они всучили ему пиво и махнули руками на тёток, когда те заметили.       — Ох, отстаньте, ему же шестнадцать.       Но Римус был счастлив свалить от них и оказаться втянутым в компанию тетушек.       — Римус, расскажи о школе! Мы так редко видимся, — попросила Мэри.       — Ага, а девушка у тебя есть? — подхватила Гвен.       — Ладно, всё, прекращайте его допрашивать, — улыбнулась Хоуп. Она прислонилась к стене и потягивала пиво.       — Кто бы говорил, — глянул на неё Римус. — Ты недавно двадцать минут приставала ко мне из-за Лили.       — Оу, значит, Лили? — заулыбалась Мэри.       — Она просто подруга, — отмахнулась Хоуп. — Они прям как брат с сестрой.       Позже Римусу удалось вырваться из компании своих тёток и ускользнуть в сад. Дай и Эдвин, съёжившись, стояли у садовой калитки и курили.       — Стрельну одну? — попросил Римус. Дай кивнул и помог ему прикурить, прикрыв кончик сигареты рукой. — Спасибо.       — Никогда не думал, что ты такой, — усмехнулся Эдвин. — Думал, ты более… дёрганый.       — Серьёзно — вы не видели меня с десяти лет. И преследовали всю последнюю неделю.       Дай рассмеялся.       — Прости, дружище.       — Нет, всё в порядке, — отмахнулся Римус, делая глоток своего напитка.       Эдвин тихонько дотронулся своим стаканом до его плеча.       — Эй, тебе стоит пойти с нами на вечеринку сегодня.       — О, да ладно, всё нормально. Вам не обязательно тащить меня с собой.       — Пойдём, ты понравишься Сиан. Думаю, она уже подустала от местных, — поддержал Дай.       Они вернулись на кухню, и Дай сразу же подошёл к своей матери.       — Мы возьмём Римуса с собой.       — О, да что ты? — Гвен скрестила руки на груди. — И что Римус думает по этому поводу?       Римус пожал плечами.       — Должно быть весело. Мам?       Она скептически изучила их лица.       — Без глупостей, ладно?       — Конечно! — Эдвин допил из своего стакана и радостно кивнул. — Мы присмотрим за ним, тётя Хоуп.       — Держись подальше от неприятностей, не давай никому себя обмануть, — сказала Хоуп. — Иди. Повеселись.       На вечеринку они шли тропой через лес, и когда дом совсем потерялся вдали, Дай осмотрелся и достал что-то из кармана.       — Ловил кайф когда-нибудь, Римус?       — Нет, не приходилось, — Римус подумал, что лучше сказать правду, чем врать и пытаться выставить себя крутым.       — О, сегодня будет весело, — ухмыльнулся Дай. Он поджег кончик чего-то, что было похоже на длинную обёртку от сигары, а потом затянулся, на мгновение задерживая дым в лёгких. — Особо не налегай, окей? Это не похоже на сигарету.       Римус затянулся и сразу закашлялся, глаза и нос заслезились. Дай засмеялся, хлопнув его по спине.       — С кем не бывает. Попробуй ещё.       Во второй раз получилось лучше, и Римус протянул косяк Эдвину. Тот отмахнутся.       — Мистер Спортсмен не травит своё тело, — Дай взял косяк вместо него.       — Эдвин, я видел, как ты сегодня курил сигареты и пил пиво, — сказал Римус. — Какая разница?       Чувство бодрости и серьезности начало покидать его, пока они ходили вперёд-назад. Дай начал хихикать.       — Ты чувствуешь это?       Римус не мог не рассмеяться в ответ.       — О да.       Эдвин закатил глаза, и Дай сделал последнюю затяжку и швырнулся косяк в лес. Тропинка вывела их на темную улицу с единственным домом; на лужайке возле него сидело много подростков. Молодая блондинка помахала им рукой.       — Кто это? — спросила она.       — Это Римус, наш кузен. Он приехал ненадолго, — ответил Эдвин. — Римус, это Сиан.       Она приподняла бровь и оглядела его с ног до головы.       — Какой у тебя рост?       — Оу… Понятия не имею, если честно.       Она слабо улыбнулась.       — Приятно познакомиться.       — Ага, только трусики не снимай, — сказал Дай, следуя за ней внутрь.       Дом был заполнен самыми разными людьми, которые танцевали, болтали друг с другом или бегали туда-сюда, чтобы налить себе выпить. Римус чувствовал себя странно в окружении незнакомых людей. Каждую из прошлых вечеринок он проводил с друзьями, которых знал с одиннадцати лет. А здесь люди понятия не имели, кем он был — они не знали того маленького ребёнка, который вздрагивал каждый раз, когда с ним пытались заговорить. Он чувствовал себя… свободным. Не только из-за наркотиков.       На одну короткую ночь ему хотелось стать другим Римусом, зажить другой жизнью. Этот Римус никогда не встречал Фенрира Сивого. Он мог приезжать сюда на лето или на Рождество. Он был более счастливым и уверенным в себе. Он не чувствовал себя смущенным в помещении, заполненном незнакомыми людьми. Он всю ночь пил со своими кузенами, болтал с их друзьями и травил шутки.       Он ходил по комнате, принимая напитки и закуски, когда ему предлагали. Его разум был затуманенным и лёгким; вечеринка начала немного стихать. Через некоторое время он нашёл себя на кухне, прижимающимся к холодильнику спиной и уставившимся на яркие трендовые обои.       Он снова увидел ту девушку — Сиан, — когда она зашла, чтобы налить себе выпить.       — А ты что тут делаешь? — улыбнулась она, скрестив руки на груди.       — Рассматриваю твои обои, — Римус кивнул на них.       Она прислонилась к холодильнику рядом с ним и тоже уставилась на стену.       — Они как будто танцуют, да?       — Точно, — улыбнулся Римус. — Хорошая вечеринка.       — Спасибо, — в ответ улыбнулась она.       — Твои родители разрешили?       Сиан покачала головой.       — Их сейчас нет в городе. Тут только я.       — Мои тоже часто уезжают. Но я никогда не устраивал ничего подобного.       — Почему? Боишься нарушить какие-нибудь правила?       Римус ухмыльнулся.       — Нет. Но я не люблю, когда после определенного времени в моем доме находятся другие люди.       — Так ты старик, да?       — Я… — он сделал паузу, задумавшись. — Я мог бы быть стариком, да.       Он сделал глоток пива, и Сиан засмеялась.       — Ты совсем не похож на Дая и Эдвина. Никогда бы не подумала, что вы родственники.       — Ага, я похож на своего отца, — кивнул Римус. — Что, наверное, хорошо, потому что моя мама ростом около пяти футов.       — Ага, могу представить, — кивнула Сиан. — Я выгляжу как мама. Точь-в-точь. Это ужасно. Как будто я Дориан Грей.       — Ну, пока ты хотя бы не балуешься опиумом.       — Не хочешь покурить? — внезапно спросила она.       — Да, конечно.       Они вышли обратно в сад, где до них до сих пор доносился приглушённый шум вечеринки. Сиан щелкнула зажигалкой, и мягкий оранжевый огонёк осветил ее лицо. Она зажгла две сигареты и протянула одну Римусу.       — Спасибо, — сказал он.       — Так почему твоя семья уехала отсюда?       Римус пожал плечами.       — Из-за моего отца.       — Он не из Уэльса?       Он покачал головой.       — Нет, только мама. Ему здесь нравилось, но они переехали из-за его работы.       — Чем он занимается?       — Он страховой оценщик, — Римус, конечно, лгал.       — А, — сказала Сиан, сделав паузу на мгновение, и рассмеялась. — Я пыталась придумать, что сказать, но на самом деле это звучит очень скучно. Прости.       — О, нет, ты абсолютно права.       Она прислонилась плечом к забору и посмотрела на него.       — Так как ты порезал запястье?       Римус посмотрел вниз, совсем позабыв о заживающей ране, которую он закрывал рукавом.       — Просто… несчастный случай, — он дёрнул плечом. — Я пытался приготовить поесть, но это не сильная моя сторона.       Она немного поморщилась.       — Ай. Звучит больно.       — Да, ну, это определенно не худшее, что со мной случалось, — Римус указал на своё лицо.       — Я хотела спросить, но побоялась показаться грубой.       Римус пожал плечами.       — Последние лет десять меня об этом спрашивает каждый ребёнок, которого я вижу в продуктовом. Ты даже не представляешь. Ничего страшного. Попал в аварию, когда был маленьким.       — Было очень плохо? — спросила она. Римус поднял одну бровь, и Сиан рассмеялась. — Да, вижу, наверное, было плохо.       — Могло быть и хуже, — ответил Римус. — Я чуть не умер, так что у меня, по крайней мере, есть классная история.       — Прикосновения к ним чувствуются по-другому? — снова спросила Сиан. — Не так, как к здоровой коже?       — Никогда не думал об этом, — Римус пожал плечами.       Сиан протянула руку и коснулась его лица, провела большим пальцем по шраму. Римус удивлённо моргнул, пытаясь придумать подходящий ответ. Он что, должен был поцеловать её? Он определенно должен её поцеловать. Это то, что люди делают в таких ситуациях — так размышлял Римус. Чувствуя себя смелее, чем обычно, он наклонился и поцеловал её в подведённые красным губы.       Это было неплохо. Если честно, это было здорово. Несмотря на осознание, что лучше ему оставаться в одиночестве, Римусу нравилось, когда его касались. Ему нравилось прижиматься к чужой коже своей, ощущать движения двух тел. Сиан была мягкой и красивой, её пальцы всё ещё гладили его подбородок. Через мгновение Римус отстранился и закрыл глаза. Сиан выглядела очень смущённой.       — Прости, прости, — сказала она. — Это было глупо.       — Нет! Было здорово, — отозвался Римус. — Я…       Со стороны дома послышался шум. Дай вышагнул в сад, и его вырвало на лужайку. Эдвин вышел следом за ним и застонал.       — Бля, вот ты где! — обратился он к Римусу. — Нам пора, мама убьёт нас, если мы не вернёмся до полуночи. Поможешь мне дотащить его?       — Да, конечно, — Римус помог Эдвину поднять Дая на ноги.       — Хорошо. Увидимся позже, — сказала Сиан. Румянец на её щеках был виден даже в темноте.       — Э… Да, конечно. Дай мне шанс, ладно?       Она слабо улыбнулась.       — Ладно.       — Давай, Казанова, — позвал Эдвин. — И тебе, наверное, стоит стереть помаду, прежде чем мы придём.       Им удалось вернуться вовремя и уложить Дая в кровать. Они жили в одной комнате, и Гвен поставила для него раскладушку. Эдвин и Римус тоже рухнули в кровати, не переодеваясь. Комната кружилась перед глазами, пока Римус снова и снова вспоминал эту ночь, не в силах уснуть.       Он думал о поцелуе с Сиан и о том, что с ним не так. Она была красивой. Она была красивой и хотела поцеловать его. Он задумался и представил её губы, и то, как её волосы щекотали его лицо. Но глаза, которые он представлял себе, не были добрыми и карими. Прикосновение пальцев к его щеке не было мягким. Эти глаза были стального серого цвета, они смотрели на него жестко и внимательно.       — А ты слышала, как они вернулись посреди ночи и пытались проскользнуть так, будто мы не в курсе, что они напились? — сказала Гвен на следующее утро, ставя чайник на плиту.       Хоуп всё ещё не могла до конца проснуться и куталась в плед.       — Да ладно, они молодые. Пускай повеселятся.       — Что ж, мои мальчики могли бы веселиться чуть меньше. Господь знает, как я беспокоюсь, что Эдвин не сможет стать отличником.       — Да, Лайелл об этом Римусу все уши прожужжал, — сказала Хоуп. Хотя, конечно, её племянникам не приходилось беспокоиться о наложении заклинаний и приготовлении зелий на высший балл.       — Даже представить не могу, что ты переживаешь о чём-то, что касается Римуса.       Хоуп приподняла бровь, глядя на сестру.       — Ты бы удивилась.       — Девчонки же не сходят по нему с ума, да? Клянусь, Дай каждую неделю таскает в свою комнату новую.       — Может, Вселенная мстит за то, что в подростковом возрасте в свою комнату парней таскала ты.       — Не выставляй меня такой! Это было-то пару раз.       — Это продолжалось неделю.       — О, перестань быть такой сучкой, — рассмеялась Гвен, легко хлопнув сестру по руке. — Римус говорит о ком-нибудь?       — Нет, — сказала Хоуп. — Он никогда ни с кем не встречался. Ну, или я об этом не знаю. В нашем городе живет девочка, с котором они учатся вместе. Но я правда не думаю, что у них что-то есть.       — Что ж, в этом есть смысл, — Гвен развернулась, чтобы достать из шкафа две кружки, когда вода закипела.       — Что ты имеешь в виду?       — Ничего такого. Я просто говорю, что он всегда был немного… чувствительным.       — Да ладно тебе, — нахмурилась Хоуп. — Он просто поздно расцвёл.       — Дорогая, как и ты. Но ты должна признать, что в нём есть что-то особенное.       — Хватит, Гвен, ты выше этого. То, что он предпочитает чтение, а не регби, ничего не значит.       — Не сердись, это Карвин поднял эту тему. Не то, чтобы у меня были какие-то проблемы с этим, в наши дни таких людей очень много. Мне просто интересно, вот и всё.       Она разлила чай по чашкам и поднесла одну к Хоуп.       — Он не гомосексуал, Гвен, — тихо сказала она.       — Хорошо! Ладно, прости, — Гвен подняла руки вверх. — Ты всегда так защищаешь его. Это потому, что он у тебя единственный.       — Я не защищаю, — выдохнула Хоуп. — Просто… Не знаю, ясно? Признаюсь, я тоже думала об этом пару раз. В любом случае, это не имеет никакого значения.       — Как думаешь, как бы отреагировал Лайелл?       — О чем ты?       — Ну, ты знаешь, как мужчины относятся к этому, — пожала плечами Гвен. — А он ещё и единственный сын и всё такое.       — Не думаю, что есть какая-то разница. Он в принципе холодным потом обливается от одной мысли о том, что Римус может с кем-нибудь встречаться.       — Думаю, такая чрезмерная осторожность — это нормально. Учитывая аварию и всё такое. Он был таким болезненным ребёнком.       Хоуп тихо фыркнула и отпила чай.       — В любом случае, он стал очень угрюмым. С ним невозможно даже просто посидеть и почитать что-нибудь.       — В этом смысле все подростки одинаковые, — вздохнула Гвен. — Когда-нибудь нам всем нужно будет извиниться перед папой.