Motion Sickness / Морская болезнь

      Дождь снова усилился, и Лили и Джеймс со всех ног рванули в сторону её дома. Лили открыла дверь, и они на мгновение остановились в прихожей, переводя дыхание.       — Ну, вроде бы всё неплохо прошло, да? — спросил Джеймс, сняв очки и безуспешно пытаясь стереть с них воду.       — В точности по плану, — застонала она. — Бедный Римус.       — Лили, кто это? — спросила Джейн, выходя из гостиной. — О Боже, посмотри, в каком ты состоянии! Где твой зонтик?       — Я… Э-э… Мы ушли от Римуса в небольшой спешке, наверное, забыла там, — ответила Лили. — Мама, это Джеймс.       — Ах! Приятно познакомиться, молодой человек, — Джейн дерзко улыбнулась Лили. — Стойте здесь, я принесу полотенца.       Она вернулась очень быстро и протянула им обоим выцветшие пляжные полотенца. Джеймс попытался высушить волосы, и теперь они торчали во все стороны ещё больше, чем обычно. Лили едва подавила смех, когда он в очередной раз попытался их пригладить. Джейн снова ушла, вернулась через минуту и протянула Джеймсу спортивные брюки.       — Они отца Лили, так что могут быть немного великоваты тебе, Джеймс, но позволь мне высушить твою одежду.       — О! — удивился он. — Э-э, вам не обязательно это делать, я могу просто пойти и подождать поезд.       — Ерунда. Простынешь ещё, — она сунула одежду ему в руки и указала в сторону ванной, чтобы он переоделся.       Лили побежала в свою комнату, переоделась и в спешке попыталась убрать беспорядок, который оставила после себя утром. Она как раз запихнула одежду в шкаф, когда появился Джеймс. Ему пришлось четыре раза подвернуть рукава толстовки, чтобы они были по запястья. Лили всегда забывала, насколько худым он был на самом деле.       — Твоя мама показала мне сушилку. Все эти изобретения магглов просто завораживают.       Он неловко стоял на пороге, покачиваясь на пятках и пряча руки в карманах.       — Ты собираешься зайти или как? — спросила Лили.       — Я просто ждал. Подумал, вдруг ты не хочешь, чтобы я рассматривал твою комнату.       — Вперёд.       Джеймс шагнул внутрь, озадаченно разглядывая стены.       — Нам на Маггловедении ни об одной из этих групп не рассказывали.       — Я и не сомневалась, — рассмеялась Лили.       Джеймс опустился на пол и скрестил ноги.       — Мне не следовало туда идти.       — Знаю, — вздохнула Лили. — Это я виновата, придумала дурацкий план.       — Ну, мы все удивились, — пожал плечами Джеймс. — Никто не ожидал, что он придёт с работы.       — В любом случае, какое ему дело? Лайеллу, я имею в виду.       — Не хочу этого говорить, но я отчасти понимаю его. Я бы тоже испугался, если бы это был мой ребёнок.       — Наверное, это глупый вопрос, но я правда не понимаю. Насколько ужасно было бы на самом деле, если бы люди узнали? — спросила Лили. — Ну, я знаю, что у всех разные взгляды на это. Но это уже чересчур, нет?       Джеймс подумал над этим.       — Ну, было бы плохо. Они определенно потребовали бы отставки Дамблдора, особенно если бы он отказался исключить Римуса, а он бы так и поступил. Возможно, они бы даже пригрозили учителям, которые были в курсе. Ты должна понимать, что многие чистокровные волшебники даже не считают Римуса за человека.       — Это просто так странно для меня, — вздохнула Лили. — В этом нет никакого смысла.       — Не совсем, — сказал Джеймс. — Мы ужасно обращались с ними на протяжении многих лет. Есть даже стаи, которым надоело, что к ним так плохо относятся. Они ушли, чтобы жить отдельно.       — Ладно, это не такая уж иррациональная реакция, как я думала.       — Не знаю. Я не думаю, что он понимает, насколько Римус переосмысливает всё, что делает. Я не знаю никого, кто понимал бы последствия своих действий лучше, чем Римус, — продолжил Джеймс. — В смысле, он отлично составляет планы и всегда продумывает результат, но ему тяжело от этого. Он, скорее всего, до сих пор не перестаёт думать о Северусе.       Лили подтянула колени к груди.       — Наверное, я ещё не поблагодарила тебя. За то, что ты спас его. В смысле, он придурок, не пойми меня неправильно, но этого он не заслуживает.       Джеймс нахмурился и прикусил губу, погружаясь в свои мысли.       — Что за взгляд?       — Слушай, мне действительно нравится вот такая наша дружба. Ты даже не представляешь, как сильно я хочу, чтобы она продолжалась, — сказал Джеймс. — Итак, я сейчас рискую тем, что ты больше никогда не захочешь со мной разговаривать. Я просто думаю, что это важно.       — Ладно? В чем дело? — нахмурилась Лили.       Он вздохнул.       — Я сделал это не для него. Вообще не для него. Я сделал это для Римуса, и я сделал это для Сириуса. Ни один из них не пережил бы последствий, я не хотел, чтобы их все считали убийцами. И я знаю, что это делает меня ужасным человеком, и это не из-за какого-то глупого школьного соперничества, и не потому, что он слизеринец, и не потому, что он дружил с тобой. Это потому, что я искренне верю, что мир был бы лучше, если бы все Пожиратели Смерти и все люди, которые поддерживают их, были мертвы. Я не оправдываю Сириуса, но.. Снейп не очень хороший человек.       — Вау, это.. Впечатляет. Я знаю, что он не хороший человек, но… Почему ты мне это говоришь?       — Я не знаю… Я просто… Я много думал обо всём, что происходит. И обо всём, что слышу от родителей. Всё меняется. Очень быстро. И я не знаю, каким будет будущее. Но я знаю, что они никуда не денутся, и пока они там, я не собираюсь терпеть, понимаешь?       Она обдумала это.       — Я понимаю. Ты хочешь, чтобы люди в твоей жизни знали, в каком направлении ты намерен двигаться.       — Ты ненавидишь меня из-за этого?       — Честно говоря, Поттер, из-за этого ты мне нравишься.       Джейн тихонько постучала в дверь.       — Джеймс, дорогой, ты останешься на ужин?       — Оу, э-э… — он посмотрел на Лили.       — Он останется, — она решила за него.       — Да, думаю, останусь, — кивнул он.       Мягкий утренний свет проникал сквозь окно в спальне Римуса. Его глаза были всё ещё красными и опухшими после вчерашней ссоры, и сам он почему-то чувствовал себя ещё более уставшим, чем когда ложился спать. Как бы Римус не был голоден, он не собирался спускаться. У отца был выходной, и Римус знал, что он сидит на кухне — там его ждала либо гнетущая тишина, либо второй раунд. Он не мог определить, что было хуже.       Он был удивлён услышать стук в дверь.       — Заходи? — озадаченно крикнул Римус.       Лайелл открыл дверь и тихонько приподнял чашку.       — Я, эм… Приготовил тебе чай. Подумал, может, тебе захочется.       — Оу, — моргнул Римус. Это было что-то новенькое. Как правило, после ссор они не разговаривали друг с другом минимум три дня. До тех самых пор, пока один из них просто не начинал делать вид, что ничего не произошло. Они никогда не обсуждали произошедшее и уж тем более не носили друг другу чай. — Э-э… Спасибо.       Его отец до сих пор стоял в дверях, по всей видимости, чувствуя себя очень неловко.       — Послушай, я… Я подумал, может, ты захочешь прокатиться. Со мной. Сегодня, — пробормотал он. — Сегодня хороший день и… Я не знаю. Не нужно, если ты не хочешь.       — Э-э… — запнулся Римус. — Конечно. Хорошо, да. Звучит здорово.       — Хорошо, — Лайелл кивнул. — Тогда я дам тебе переодеться.       Через пятнадцать минут Римус смущённо сел в машину, и они направились по извилистым дорогам, которые проходили через всю страну. Это было странно. Если бы Римус не знал отца, то подумал бы, что он везёт его куда подальше, чтобы убить. А Лайелл вцепился в руль и неотрывно смотрел прямо перед собой — так, будто решал какой-то тест. Он не произнёс ни слова с тех самых пор, как они сели в машину, так что Римус тоже молчал. Он то и дело поглядывал на отца, который, казалось, что-то обдумывал, его губы подергивались время от времени. Раз или два он открывал рот, чтобы что-то сказать, но снова закрывал его.       — Мой… — начал он спустя какое-то время и снова на мгновение замолчал. — Мой отец учил меня водить, я рассказывал тебе?       Римус покачал головой. Лайелл вообще мало рассказывал о своей семье, так что Римус знал только самую общую информацию.       — Он всегда считал… Ну, у него всегда было много предубеждений о том, как должны вести себя мужчины. Он считал, что у них просто обязаны быть разные практические навыки. Даже если они волшебники, — Лайелл кивнул в сторону окна. — Я ненавидел это. Он так злился, давал подзатыльники мне каждый раз, когда я ошибался… Что заставляло меня нервничать ещё больше, и я ещё больше ошибался, и… В общем, ты понял, о чём я. Он не был добрым человеком. Вот почему ты никогда его не видел.       Римус кивнул и внимательно посмотрел на отца, пытаясь понять, к чему он клонил. Ему явно было трудно говорить об этом.       — Ему всегда всё не нравилось. Честно говоря, он едва ли терпел меня. Он ненавидел, когда я плакал или смеялся. Ему нравилось, когда в доме было тихо, так что он получил то, что хотел. Я никогда не ссорился с ним. Забавно, я думаю, он уважал бы меня больше, если бы я пытался с ним бороться. Его разочаровывало, что мне нравилось учиться больше, чем играть в квиддич. Он… Ну… На самом деле он не придавал большого значения образованию, — Лайелл нахмурился, глядя в окно, и покачал головой.       — Что, эм… А что думала твоя мама?       — Ну, к тому моменту она уже умерла. Она заболела, когда я был в школе. Не знаю, может, всё было бы по-другому, если бы она была жива. Я ушёл из дома как только смог.       — Я этого не знал, — выдохнул Римус. — Ничего из этого.       — Нет, я не хотел… Я чувствовал, что лучше мне просто оставить его в покое и жить своей жизнью. Ему не особо хотелось быть отцом, а мне не особо хотелось смотреть, как он медленно напивается вусмерть. Я просто старался не думать об этом. Я никогда с ним не ссорился. Я никогда не оставлял последнее слово за собой, и я никогда не кричал на него за то, как он обошёлся со мной и с мамой. И я никогда не давал отпор. Я ни с кем так не поступал. Это сводило твою мать с ума, когда мы только встретились. Ты её знаешь, она всегда готова ответить или поссориться из-за самых малейших мелочей. Вскоре после того, как мы начали встречаться, она усадила меня и сказала: «Послушай, милый, если ты не начнёшь со мной ссориться, я уйду», — Лайелл усмехнулся. Римус улыбнулся в ответ.       — Да, это похоже на маму.       Лайелл снова тяжело вздохнул.       — Я рассказываю тебе об этом, потому что поклялся себе… Я пообещал, что всё будет по-другому, когда у меня появятся свои дети. Я поклялся, что они смогут прийти ко мне с чем угодно и всегда будут чувствовать себя любимыми.       — Я знаю, — тихо сказал он. — Я действительно это чувствую.       Лайелл грустно улыбнулся.       — Я ценю это. Но я не выполнил свою часть сделки. Боже, когда доктора дали мне тебя подержать в первый раз, у меня был шок. Настоящий шок. Я чуть не уронил тебя. Меня как будто волной накрыло. Я никогда не любил никого настолько же сильно, насколько полюбил тебя. Я вообще не знал, что можно любить вот так. И с тех пор ты пугаешь меня до чёртиков.       — Тебе не нужно бояться за меня.       — Да, ты прав. Я говорю не только о твоём состоянии. Даже в детстве ты был совсем другим. В хорошем смысле, не в плохом. Ты был умным, добрым и храбрым. Маленьким светлым маяком в тёмном море. И ты улыбался весь день, всем подряд. И всегда был очень наблюдательным, подмечал всё. Даже после нападения. Увидеть тебя в тот день в больнице… Это худшее, что я когда-либо испытывал. Я бы никому такого не пожелал. Они были уверены, что ты не выживешь. Постоянно говорили мне и твоей маме о том, как мало детей выживают после укуса. Но я знал, что ты другой, особенный. И ты проснулся. И я почувствовал, как меняюсь, — Лайелл всё ещё не сводил глаз с лобового стекла. Он смотрел куда-то вдаль. — Я никогда… Я никогда не был храбрым человеком. В смысле, я думаю, поэтому меня не распределили в Гриффиндор, как тебя. Я просто… позволяю страху взять верх над всем остальным. Всё, чего я хотел для тебя и всё, что я планировал, просто вылетело в окно. Я подумал… Подумал, моей защиты будет достаточно. Но ты заслуживаешь быть счастливым. Больше, чем кто-либо другой, после всего, что произошло, ты заслуживаешь быть счастливым. И мне жаль, что я этого не осознавал.       Римус с трудом сглотнул. Лайелл никогда раньше не разговаривал с ним так.       — Я… Я сожалею о том, что сказал.       — Тебе не нужно извиняться, я… Я заслужил это.       — Нет. Нет, это неправда. Я никогда не винил тебя, надеюсь, ты это знаешь. Это не твоя вина. Я просто… Знал, что тебе будет больно. Это ужасно. То, что я сказал.       — Всё в порядке, — сказал Лайелл. — Я знаю, что вёл себя не совсем разумно вечером.       — Я должен был рассказать тебе. Обо всём. Я просто… — Римус прикрыл глаза, пытаясь заставить себя говорить. — Я был так одинок. И я боялся. Думал, что любой, кто узнает обо мне, не захочет оставаться рядом и разбираться со всем этим. Так что я пытался держаться подальше от всех. Но мои друзья… Я им понравился, и они заботились обо мне. Им хотелось знать, что происходит. И я знал, что безопаснее будет держать их подальше от всего этого, а они знали, что что-то сдерживает меня, мешает мне быть настоящим. И когда они узнали, они не ушли… Они просто полюбили меня. И я просто… Я никогда не думал, что мне так повезёт.       Лайелл взглянул на него краем глаза и печально вздохнул.       — Я никогда не думал, что ты… Так сильно сдерживаешься. Ты заслуживаешь показываться людям таким, какой ты есть. И у меня нет никакого права не позволять тебе.       — Это не значит, что… Это не значит, что я буду бегать и рассказывать всем, пап, — сказал Римус. — Я знаю, что это важно. Особенно сейчас.       Лайелл кивнул. Он всё ещё крепко держался за руль, пока они петляли по просёлочным дорогам.       — Я доверяю тебе. Я хочу, чтобы ты жил той жизнью, которой хочешь жить. Я просто хочу, чтобы ты был счастлив.       Римус опустил взгляд на свои руки.       — Я хочу быть сыном, которым ты можешь гордиться, — тихо сказал он.       Лайелл слабо улыбнулся и повернулся к нему.       — Римус, меня никогда не заботило, будешь ли ты звездой квиддича или лучшим в своём классе. Всё… Всё, что тебе когда-либо нужно было делать, это приходить домой в конце дня. С тех пор, как ты родился, не прошло ни секунды, чтобы я не гордился тобой.       Они мгновение посидели в тишине, чувствуя себя одновременно смущённо и радостно из-за того, что настроение между ними изменилось.       — Так… Что со школой? — осторожно спросил Римус.       — Я не буду тебя забирать. Твоя мама была права, я слишком бурно отреагировал, — вздохнул Лайелл. — Тем не менее, я… Беспокоюсь. О Сириусе и об этом другом мальчике.       Римус сделал паузу.       — Я знаю, какая у него семья. И я знаю, то, что он сделал, просто ужасно. Я не прощаю его, но… Он не такой, как они, пап. Он просто… Поступил очень глупо.       — Я думаю, это ещё мягко сказано, — кивнул Лайелл. — А что насчёт другого мальчика?       Он на мгновение задумался, не зная, как точно охарактеризовать Северуса Снейпа.       — Я думаю, он больше всего на свете боится не окончить школу. И я знаю, что у него не очень хорошая семья.       — К какой чистокровной семье он принадлежит?       — Ни к какой, — дёрнул плечом Римус. — Он тоже полукровка. Думаю, его отец — маггл.       — Ты шутишь, — Лайелл нахмурился. Римус покачал головой. — И он все равно водится с Малфоями и Блэками? Почему-то это беспокоит меня ещё больше.       — Это не круто, — сказал он. — Если честно, я вообще этого не понимаю.       — Люди на многое готовы пойти, чтобы соответствовать, — ответил Лайелл. — Иногда они готовы лечь в постель с дьяволом, чтобы обезопасить себя. Чтобы боль причинили кому-то другому, а не им.       Лайелл свернул на другую извилистую дорогу, и некоторое время они просто любовались пейзажами. Наконец, Римус снова подал голос.       — Я ужасно чувствую себя из-за того, что случилось. Все продолжают говорить, что это не моя вина, и я знаю, что это правда, я просто… Он плохой человек, я знаю. Но мысль о том, что я могу поступить так с другим человеком, пугает меня больше всего на свете. Я не знаю, как жить с этим.       — Я знаю, с этим, должно быть, очень трудно справляться, но… — он задумался на секунду. — Мы можем делать всё возможное только с тем, что у нас есть, да?       — Наверное.       — Да, у тебя были дерьмовые времена. Но ты делаешь всё, что в твоих силах. Нет никакой пользы от того, что ты мучаешь себя мыслями по типу «что, если». Думаешь, это повторится?       — Нет, — решительно сказал Римус.       — Ну, вот и всё, — сказал Лайелл. — Всё, что ты можешь сделать, это выучиться на таких ошибках.       — Спасибо, пап.       — Конечно.