Motion Sickness / Морская болезнь

      Небольшой отряд домашних эльфов сновал по дому на площади Гриммо и полировал серебро, поднимал подносы с едой в столовую, готовился к приближающемуся «приёму» семьи Блэк. Сириус валялся на кровати в своей плотной парадной мантии, которую его заставила надеть мать. Под угрозой телесных наказаний ему приказали присутствовать и не создавать неприятностей. В прошлый раз он поджёг волосы Люциуса Малфоя — потом Сириус утверждал, что это был, конечно, несчастный случай, и Люциус просто не заметил свечу. Тем не менее, большую часть лета Сириус провёл в своей комнате, так что на данный момент был даже благодарен за то, что у него была возможность с кем-нибудь поговорить. Даже если этими кем-то были его кузины.       Регулус подошёл к его комнате и прислонился к двери плечом.       — Мама говорит, что дядя Сигнус, тётя Друэлла и остальные уже пришли.       Сириус застонал.       — Люциус и Рудольфус тоже будут?       — Конечно, — раздраженно буркнул Регулус. — Альфард, кстати, тоже придёт.       — Ну, хоть кто-то, — вздохнул Сириус. — Я скучаю по Андромеде.       — Да, хорошо, только не упоминай её за ужином. Её помолвка — не самая приятная тема для разговора.       — Это будет невыносимо.       — Просто… Не делай то, что ты всегда делаешь. Тебе не нужно ссориться с ними из-за всего.       — А тебе не нужно во всём потакать мамочке, — Сириус встал, руками отряхивая свою мантию.       Родители Сириуса в течение многих лет устраивали подобные приёмы, приглашая все «приемлемые» чистокровные семьи и их детей. В итоге это всё больше походило на какой-то аукцион — большая часть браков так или иначе по договоренности заключались на таких ужинах. Сириус нашёл свободное место в углу гостиной и прислонился к стене. Он медленно осмотрел всех прибывших. Розье и их сын Эван общались с Крэббами и Малфоями. Булстроуды и Лестрейнджи вели оживленную дискуссию с отцом Сириуса.       Он прошёл в соседнюю комнату, где дети (которые уже и сами были в основном взрослыми) общались между собой. Сириус взглянул на напольные часы в углу и пожалел, что стрелки не могут двигаться быстрее. Так они бы поскорее покончили со всем этим.       — Ах, Сириус, — подошёл Люциус Малфой. Одной рукой он обнимал за талию Нарциссу. — Рад тебя видеть.       — Разумеется, — Сириус пытался быть любезным. — Как дела в Министерстве?       — О, это работа, а не игра, как ты можешь себе представить, — Люциус изобразил напускное раздражение. — Но, в конце-концов, оно того стоит, тебе не кажется?       — Уверен, так и есть, — нехотя согласился Сириус. Он взглянул на руку Нарциссы. — Это обручальное кольцо?       — Разве оно не прекрасно? — восхитилась Нарцисса. — Конечно, пока это неофициально. Но мы поженимся через год. Как только я закончу школу.       — Ух ты, это… Рано.       — Ну, лучше подготовиться заранее, если ты понимаешь, о чём я, — подмигнул Люциус. — Добавь ещё несколько чистокровных волшебников в наш состав. Конечно, ты немного эгалитарен, со всеми своими маленькими друзьями. Ты быстро это перерастёшь, я уверен.       — Как только начнёшь работать, конечно, — вмешался в разговор Рудольфус, небрежно расплескивая вино. — Что? Со всеми этими… Другими видами, занимающими должности в Министерстве. Мне приходится работать с грязнокровками изо дня в день. Это вопрос времени — когда они всё захватят.       — Это и правда ужасно, — кивнул Люциус.       Сириус изо всех сил сжал челюсти и отошёл подальше, когда эти двое начали жаловаться друг другу. Он проскользнул на кухню, зная, что его мать была против этого, и нашёл шкафчик, в котором они прятали алкоголь. Он вынул пробку из бутылки скотча и сделал большой глоток. Кто-то негромко кашлянул в дверях, Сириус едва не подавился. Он живо обернулся и увидел своего дядю Альфарда, который стоял там, скрестив руки на груди, и удивлённо смотрел на Сириуса. Он с трудом проглотил скотч.       Его язык горел, и он закашлялся.       — Дядя Альфард, привет! — слабо поморщился Сириус.       — Это настоящий подвиг.       — Рад тебя видеть, — наконец-то смог сказать Сириус. Его горло всё ещё жгло. — Ты не особо часто заходишь.       — Да, твоя мать потребовала, чтобы я явился на этот раз. Ты же меня знаешь, люблю уединение.       — Да, но ты не должен оставлять меня на произвол судьбы на каждом из этих дурацких приёмов, — нахмурился Сириус. Альфард жестом попросил его передать бутылку и взглянул на этикетку.       — Ты же знаешь, что этому около трёхсот лет, да?       Сириус пожал плечами.       — У отца таких штук двенадцать припрятано. Он даже не заметит.       Альфард покачал головой, сделал глоток и передал бутылку обратно.       — Ты как сам, держишься?       — Дождаться не могу, когда лето закончится, — вздохнул Сириус. — Я, блять, ненавижу этот дом.       — Следи за языком, Сириус, — предупредил Альфард.       — Прости.       Альфард вздохнул.       — Знаю, с твоей матерью бывает… Трудно.       — Она фашистка, — раскинул руками Сириус. — В смысле, ты же слышишь, как они разговаривают. Как ты можешь это терпеть?       — Не могу. Вот поэтому я так редко заглядываю.       Из гостиной раздался звонок.       — Пойдём. У моей сестры много планов на этот ужин.       Столовая была расширена для сегодняшнего приёма. Сириус сел между Регулусом и Беллатрисой. Они были несовершеннолетними, так что, в общем и целом, родителям было нужно, чтобы их увидели, но не услышали. Сириусу до этого не было дела. Он хмуро копался вилкой в еде и наблюдал, как его отец обсуждал с отцом Люциуса Малфоя какие-то скучные дела Визенгамота и игнорировал большую часть всего, что тот говорил.       — Говорю же, Орион, законопроект не привлекает людей, — жаловался Малфой. — Что это на самом деле нам даст?       — Мы сделаем первый шаг, — ответил Орион. — Не обязательно хвататься за всё и сразу. Тем не менее, это более приемлемо для некоторых наших… Либеральных друзей.       — Трусы — вот они кто, — возмутился Малфой. — Скорее предпочтут, чтобы всё Министерство заполнили оборотни, чем согласятся с одним непопулярным мнением.       — Только если оно не направлено против чистокровных, конечно, — вздохнул Орион. Сириус зацепился за упоминание об оборотнях, у него внутри всё перевернулось.       — Что нам действительно нужно, так это привлечь больше наших собственных людей в Визенгамот. Если мы сможем заставить их проголосовать за то, чтобы Святой Мунго передал записи Министерству, то, может, действительно получится что-нибудь сделать с реестром.       — Всему своё время, — вздохнул Орион. — Нам действительно стоит поблагодарить нашего друга за поддержку.       — Какого друга? — спросил Сириус. Мать и отец строго на него взглянули. Он закрыл рот и вернулся к еде.       — Конечно, не то, чтобы я был согласен с его методами, но у него есть действительно стоящие идеи, — Малфой сделал глоток вина.       — Разумеется. Кто-то же должен запачкать руки.       Сириус видел, насколько самодовольным выглядел Люциус. Его деятельность после Хогвартса имела мало общего с Министерством и гораздо больше с Визенгамотом. Он повернулся и что-то пробормотал на ухо Регулусу. Тот быстро улыбнулся, а затем вернулся к своей еде.       — По крайней мере, мы ожидаем, что закон будет принят. Верно, отец? — спросил Люциус.       — О, вне всяких сомнений. Даже эти любители грязнокровок не могут спорить с увеличением числа нападений по всей стране. По крайней мере, это будет сигналом.       — Ну, мы сможем добиться хотя бы прогресса по поводу полуродков. У Дамблдора, конечно, припадок случится, — сказал Сигнус и легко толкнул в бок Альфарда. Тот ничего не ответил и продолжил есть стейк.       Сириус так крепко сжимал нож и вилку, что костяшки его пальцев побелели. Он стискивал челюсти, чтобы не закричать.       — Наверняка он предпочёл бы, чтобы они вышли из леса и жили среди нас, как нормальные люди, — с отвращением сказала Вальбурга. — Он предпочёл бы, чтобы наши дети ходили в одну школу с полуродками и домашними эльфами.       За столом оглушительно засмеялись, и Сириус попытался представить, как Римус победил Люциуса в дуэльном клубе. Он попытался представить и выражение лица Люциуса, если он вдруг когда-нибудь поймёт, что один из таких «полуродков», да ещё и на три года младше, победил его.       — Честно говоря, думаю, намного милосерднее было бы просто позаботиться обо всех них, — подала голос Беллатриса со своего места рядом. Сириус заметил, что ей никто не указал заткнуться. — Я имею в виду, они же представляют опасность для всех нас.       — Ты абсолютно права, — кивнул Люциус. — Мы тратим силы, сохраняя им жизнь, а они рвут на куски себя или убивают невинных волшебников. Не знаю, почему мы притворяемся, что они такие же, как мы. Убейте их всех, да и дело с концом.       Сириус почувствовал волну ярости.       — Ты хоть когда-нибудь можешь заткнуться, Малфой? — рявкнул он. За столом воцарилась тишина. Все посмотрели на Сириуса.       — Прошу прощения?       Лицо Сириуса вспыхнуло, и он решил, что отступать нет смысла.       — Ты понятия не имеешь, о чём говоришь. Ты не можешь предложить просто пойти и убить каждого оборотня. Они невинные люди.       Сигнус рассмеялся.       — Ты такой наивный, мальчик мой. Думаешь, хоть один из этих… Людей не разорвал бы тебя в клочья, если бы ему представилась такая возможность?       — Они не… — он бросил вилку и нож на стол. — Они не заслуживают того, чтобы их убивали или запирали за вещи, которые они не могут контролировать.       — Сириус Блэк, успокойся и перестань нести чушь. Они несут грязь и разорение, ума не приложу, откуда у тебя в голове такие глупые идеи, — огрызнулась Вальбурга.       — Нет, Вальбурга, давай послушаем нашего великого защитника полуродков, — радостно воскликнул Сигнус.       Альфард бросил на Сириуса взгляд, предупреждающий держать рот на замке, но для этого было уже слишком поздно.       — Ты не лучше их, дядя Сигнус, — усмехнулся Сириус. — Ты не лучше кого бы то ни было. Ни магглорожденных, ни кого-либо другого.       Гостиная снова заполнилась оглушительным смехом, и Сириус почувствовал, как Регулус осторожно коснулся его руки. Сириус отмахнулся от него.       — Мальчик, эти люди забрали бы у тебя всё просто потому, что завидуют, кем ты родился, — сказал Малфой. — Тебя воспитывали иначе. Где он этого нахватался?       — Это всё мальчишка Поттеров, — огрызнулась Вальбурга. — Предателей крови, наполняющих твою голову чепухой и пропагандой.       — Я бы забрала его из школы, как только его распределили в Гриффиндор, — хмыкнула миссис Малфой.       — Разумеется, но никто и подумать не мог, что он вырастет таким.       — Боже, когда ты уже нахуй заткнешься? — рявкнул Сириус.       Вальбурга посмотрела на него и щёлкнула пальцами. Сириусу показалось, что сигара обожгла его лицо. В столовой воцарилась тишина.       — Вальбурга… — подал голос Альфард.       — Тише, Альфард. Ты слишком мягкий. Иди в свою комнату, мальчишка. Если я услышу от тебя хоть ещё одно слово, запру там до тех пор, пока не придёшь в себя, — крикнула Вальбурга. — Ты будешь наказан, как только наши гости уйдут.       Сириус чуть не уронил кресло, сразу же вылетая из столовой.       Он с силой захлопнул за собой дверь. Ему хотелось закричать, но вместо этого он ударил кулаком в стену. Костяшки вспыхнули пульсирующей болью. Сириус чувствовал себя зверем, запертым в клетке. Он не мог уйти, не мог ничего сказать, поговорить с кем-нибудь. Ярость тихо закипала под кожей с тех самых пор, как он сошёл с поезда в конце года. За лето всё стало ещё более невыносимым. Слова матери теперь задевали глубже, безразличие отца расстраивало больше. Всё, что делал Регулус, выводило из себя, даже если он просто пытался уберечь Сириуса от неприятностей. Он даже взял на себя вину за какую-то фамильную реликвию, которую Сириус швырнул в стену. Честно — Сириус ненавидел его за это.       Всю ночь он пролежал без сна, несмотря на усталость во всём теле. Закрывая глаза, он видел лицо Римуса; в его взгляде были боль и гнев. В нём читалось: «Ты меня предал». Никогда раньше Римус так не смотрел на него, а теперь Сириус не мог думать ни о чём другом. Он даже не мог возразить своей матери, когда она кричала и называла его никчёмным предателем. Может, так оно и было. Плевать, что он предал свою семью — он наслаждался этим. Но Сириус не мог смириться с тем, что предал своих друзей. Римуса.       Всё, чего бы ему хотелось, это поговорить с ним так же, как они разговаривали раньше. Иметь возможность смотреть в умные глаза Римуса за секунду до того, как он начнёт смеяться. Впервые Сириус услышал его смех в середине первого курса. Он тогда отпустил какую-то глупую шутку и посмотрел на Римуса, прикусив нижнюю губу, чтобы скрыть свою усмешку. Они рассмеялись, и этот смех заполнил всё общежитие. Смех Римуса, Сириус бы поклялся, был способен исцелить от любой болезни. Он бы всё отдал, чтобы снова его услышать. Но он знал, что всё испортил. Испортил, потому что не смог держать рот на замке. Римус никогда больше не заговорит с ним, никогда больше не рассмеётся и уж точно больше никогда его не поцелует. Как бы Сириусу ни хотелось обвинить кого-нибудь другого — Северуса или своих родителей, — это была полностью его вина.       Та ночь была ужасной. Он сидел перед кабинетом Дамблдора, Джеймс был рядом с ним. Это место, в котором они бывали десятки раз, но теперь на лице Джеймса не было ни довольной улыбки, ни зубастой ухмылки от осознания того, что они сделали. Джеймс сидел в кресле, скрестив руки на груди. Тонкая струйка крови вытекала из его носа, на щеке была свежая царапина. Его одежда была грязной и порванной, очки съехали на бок.       — Джеймс, я…       — Сириус, я не хочу этого слышать сейчас, — огрызнулся Джеймс. — О чём, блять, ты вообще думал?       — Я… Прости, друг… Я…       — Не извиняйся передо мной! — кричал он. — Подумай о Римусе! Ты хоть представляешь, что бы с ним было?       — Я… Это было глупо, я знаю. Прости, я не подумал!       — Да, ты ни черта не думал, — Джеймс продолжал злиться. — Ты знаешь, что я люблю тебя, но, блять, Сириус! Это ужасно. Очень, очень плохо. Что ты собираешься делать, если Дамблдор захочет выгнать тебя?       — Он не станет меня выгонять.       — О, да? — требовательно спросил Джеймс. — Потому что, по-моему, ты только что пытался убить другого студента!       — Я не пытался убить его! Всё просто… Вышло из-под контроля.       — Это ты вышел из-под контроля! — Джеймс снова закричал. — Римус доверял нам, он тебе доверял. Ты почти заставил его пережить свой худший кошмар, и даже не вздумай говорить мне, что я слишком остро реагирую!       — Я… — Сириусу было нечего сказать. — Я облажался.       — Да, — со вздохом подтвердил Джеймс. — Ты облажался, и ты заставил меня убирать за тобой весь этот беспорядок.       Наконец, Дамблдор вызвал его в свой кабинет. Северус как раз выходил оттуда и сильно пихнул Сириуса плечом. Дамблдор был серьёзен, привычный озорной блеск его глаз исчез. Он жестом пригласил Сириуса сесть, и тот опустился на стул, стыдливо пряча взгляд внизу.       — Я надеюсь, ты понимаешь серьёзность своих сегодняшних действий, Сириус.       — Я… — он собирался возразить, но вместо этого просто кивнул. — Простите.       — Ты не только подверг жизнь другого студента неминуемой опасности, но и предал доверие своего друга, — Дамблдор говорил так, будто понятия не имел, что произошло. — Ты знаешь, что случилось бы с Римусом, если бы Северусу удалось войти в Визжащую Хижину сегодня?       Сириус покачал головой.       — Римуса, скорее всего, забрали бы прямо с территории Хогвартса и передали под стражу Министерства, где его должны были бы судить за убийство. Он был бы осуждён и, по меньшей мере, приговорён к заключению в Азкабан. Я бы никак не смог предотвратить это, и его жизнь была бы разрушена. Если бы Северусу удалось выжить после нападения, его жизнь сильно изменилась бы, а Римусу пришлось бы жить с осознанием того, что он сделал.       — Я понимаю. Это была ошибка, я не должен был… Мне не следовало говорить ему.       — Это так, — решительно сказал Дамблдор. — Сириус, разве я был не прав, когда предположил, что ты не согласен с взглядами своей семьи?       — Нет, я… Я не такой, как они.       Дамблдор медленно кивнул.       — Разве об этом говорят твои сегодняшние действия?       Сириус открыл и закрыл рот, чувствуя, как жестокая вина скручивает его внутренности.       — С Римусом всё будет в порядке?       — Нам придётся подождать, пока взойдёт солнце, но, скорее всего, всё будет не хуже, чем в прошлые разы. Однако, я думаю, последствия будут для него тяжелыми.       — Вы ведь не исключите его, правда?       — Нет, разумеется.       — Я… А меня исключите? — очень тихо спросил Сириус.       Дамблдор внимательно посмотрел на него поверх своих очков-половинок.       — Вне зависимости от того факта, что это ты сообщил Северусу, где искать Римуса, и что он не оказался бы в такой ситуации, если бы не твоё вмешательство… Он сам должен контролировать свои действия. Ты не заставлял его идти в тоннель. Так что нет, Сириус, тебя тоже не исключат.       Сириус выдохнул.       — Тем не менее, тебя ждут отработки до конца года, и я ожидаю, что ты принесёшь официальные извинения как Северусу, так и Римусу. Кроме того, я вынужден снять пятьсот баллов с Гриффиндора.       Он снова кивнул, уставившись себе под ноги.       — Должен сказать, Сириус, я невероятно разочарован.       — Я знаю.       — У тебя доброе сердце, и ты очень умный. Я умоляю тебя хорошенько подумать о том, каким человеком ты хочешь быть, и не прислушиваться к своим демонам.       Сириус снова и снова прокручивал в голове ту ночь, лёжа в своей кровати. В животе заурчало, он пожалел, что не съел больше, прежде чем умчаться прочь. Через несколько часов Регулус проскользнул в его комнату с салфеткой, в которой была еда.       — Я подумал, ты голоден.       — Отвали, — буркнул Сириус, несмотря на мучивший его голод.       — Я хочу помочь тебе, — вздохнул Регулус.       — Иди свою шею спасай.       — Не обязательно всегда говорить то, что думаешь.       — А ты позволишь им всю оставшуюся жизнь указывать, что тебе думать? — разозлился Сириус. — Ты правда согласен со всем, что они говорят?       Регулус снова вздохнул.       — Я не знаю, как помочь тебе, Сириус.       — И не надо, — холодно сказал Сириус. Регулус оставил еду на его комоде.       Они услышали, как в коридоре хлопнула дверь, и Регулус бросил короткий взгляд на Сириуса, а затем выскочил из его комнаты. Сириус сел, когда в комнату зашла мать.       — Надеюсь, ты счастлив! — прогремела она. — Неблагодарный, наглый мальчишка!       — Да, может, я и счастлив.       — У тебя даже совести не хватает чувствовать себя виноватым за то, что ты испортил этот вечер. Ты даже не представляешь, как стыдно становится, когда твой собственный ребёнок ведёт себя так у всех на глазах.       — Наверное, это так же стыдно, как иметь мать, которая гордится такими взглядами. Какая же ты дура, раз поддерживаешь убийц и диктаторов.       Вальбурга посмотрела на него с насмешкой.       — Как ты смеешь так разговаривать со мной? Думаешь, другая семья поддержала бы тебя, если бы ты так себя вёл? После всего, что я для тебя сделала. Ты ничто иное, как разочарование. Как ты гордишься тем, что тебе промыли мозги! — О, это мне-то промыли мозги? Ты, блять, сама себе врёшь, — Сириус поднялся на ноги, сжимая кулаки. — Ты ужасный, отвратительный человек. Все вы. Мне мерзко быть вашим родственником.       Вальбурга отступила и ударила его тыльной стороной ладони. Сириус отпрянул, чувствуя, как серебряные кольца обожгли щёку.       — Ты гнилой, слышишь? Ты гниёшь изнутри, ты всегда таким был. Я знала с того момента, как впервые взяла тебя на руки, что с тобой что-то не так. И с тех пор ты только доказываешь мне это.       Сириус затрясся от гнева.       — Я ненавижу тебя. Всех вас ненавижу, и я надеюсь, вы получите то, что заслуживаете.       — Ты — никто, — усмехнулась Вальбурга. Она протянула руку и крепко схватила Сириуса за волосы. — Ты всегда будешь никем. Твоё имя — единственное, что хоть чего-то стоит.       — Отпусти меня! — закричал Сириус, пытаясь ее отпихнуть.       Вальбурга вытащила его из комнаты и призвала пару ножниц.       — Ты не уважаешь свою семью и наши традиции! Ты неблагодарное маленькое чудовище.       Сириус сопротивлялся, пока она безжалостно резала его волосы большими кусками и продолжала кричать. Затем она оттолкнула его на пол, и Сириус коротко провёл рукой по своей голове. Он собрался с духом, странное чувство спокойствия охватило его. Он встал и сделал шаг в сторону своей спальни.       — Иди! Убирайся с глаз моих! — крикнула она и захлопнула за ним дверь.       Сириус закрыл глаза, нехотя прислушиваясь к тому, как Вальбурга продолжала кричать в коридоре. В конце-концов ее голос стал тише, двинулся в сторону лестницы. Пришло время принимать решение. С гулко колотящимся сердцем Сириус вытащил чемодан из-под кровати и принялся скидывать туда всё, что было ему нужно. Школьные учебники, одежду. Он снял ужасную парадную мантию и надел маггловскую одежду, которую прятал от матери. Накинул кожаную куртку поверх. Он взял свою палочку с комода и перевёл взгляд с двери на свой чемодан. Он ещё мог остановиться. Притворно извиниться, принять любое наказание, которое придумала бы его мать — это он делал из раза в раз, снова и снова. Но нет. Он устал, ему надоело унижаться перед людьми, которых он всем сердцем ненавидел. Сириус сглотнул и, собравшись с духом, взял чемодан и открыл дверь.       Регулус стоял в коридоре и смотрел на него.       — Сириус, что ты делаешь?       — Ухожу, — бросил Сириус в ответ. — Я больше не собираюсь это терпеть.       Регулус тяжело вздохнул.       — Сириус, нет. Просто вернись в свою комнату, ты не должен…       — Ты тоже не должен этим заниматься, — настаивал Сириус. Впервые ему стало так грустно за своего брата. — Пойдём со мной.       — Я… Я не могу. Ты же знаешь, что не могу.       — Пошло всё нахуй.       — Мне жаль, — сказал Регулус. — Я не такой, как ты.       Они долго смотрели друг на друга, и Сириус, наконец, кивнул.       — Надеюсь, однажды ты сможешь жить своей собственной жизнью.       Регулус отвернулся, когда Сириус потащил свой чемодан по лестнице.       Сириус зашёл в гостиную, где его отец сидел с бокалом бренди, а мать всё ещё расхаживала по комнате и распалялась вслух. Её лицо вспыхнуло, когда она увидела Сириуса в маггловской одежде.       — Думаешь, сегодня подходящее время, чтобы испытывать моё терпение, мальчишка? — снова злилась она.       — Нет, — сказал Сириус. — Я ухожу. Тебе больше не придётся беспокоиться.       — Обязательно так драматизировать, Сириус? — Орион поднял бровь.       Сириус развернулся к ним спиной, и Вальбурга бросила в него проклятие. Его лицо снова обожгло ударом, Сириус едва не упал, но удержался и резко развернулся, направляя на неё свою палочку.       — Это был последний раз, когда ты сделала мне больно, — прорычал он. — Больше я сюда не вернусь.       — О, будь уверен в этом! — завизжала Вальбурга. — Как думаешь, кому ты нужен, а? Думаешь, этим предателям рода и грязнокровкам есть до тебя дело? Если ты выйдешь за дверь, то перестанешь быть частью этой семьи, понял меня? Будешь сам разбираться со своей жизнью, прямо как твоя отвратительная кузина!       — Хорошо, — Сириус повернулся к отцу. — Ты собираешься что-нибудь сказать?       Орион закатил глаза, но ничего не ответил и вернулся к своей газете. Сириус снова развернулся, и на этот раз мать не пыталась его остановить. Открывая входную дверь, он мельком увидел своё отражение в стекле: его лицо было в синяках и подсохшей крови, волосы неровно сострижены. Он едва узнавал себя. Сириус вышел под дождь и впервые за несколько месяцев понял, каким человеком ему предстоит стать.       Джеймс растянулся на полу гостиной, рассеянно перекидывая квоффл. Рядом с ним лежало открытое письмо от Лили, и он как раз думал над ответом. Он пытался написать его уже как минимум трижды, но каждый раз слова ложились неловко и глупо. Квоффл мягко приземлился на диван, и Джеймс снова взялся за перо.       «Дорогая Лили», — начал он.       Его прервал звонок в дверь, звонко разнесшийся по всему дому. Джеймс нахмурился и посмотрел на часы. Было далеко за полночь, его родители уже давно спали. Возможно, кто-то ошибся адресом. Он решил проигнорировать звонок, пока не прозвучал второй, а затем и третий. Джеймс нахмурился и встал, чтобы открыть дверь. Перед ним стоял потрёпанный, насквозь промокший Сириус. Его волосы торчали клочками. Джеймсу потребовалось мгновение, чтобы осознать, что происходит.       — Привет, Джеймс. Эм… Можно… Можно зайти?