Война красивых и беспощадных

Линфэй безразлично наблюдала, как наложниц, хоть единожды побывавших, в покоях падишаха высылали из дворца. Кто-то рыдал от вмиг обрушившейся карьерной лестницы, кто-то от расставания с подругой. — Знаешь чему я рада больше всего? — спросила подругу Линфэй. — Чему? — Марфа с интересом оторвалась от процессии. — Айше уберётся куда подальше. Её влияние, накапливаемое годами, обратилось в прах. Она потеряла всё. И не могла ничего сделать. Обидно, когда будущее зависит не только от тебя. Марфа покачала головой на слова подруги и сказала: — Вот бы увидеть Валиде-султан, и вот бы она меня заметила. — Хочешь в покои к Сулейману? — Султану Сулейману. — Ещё нет. Он на пути в столицу. — Интересно, каким будет его первый указ? — О налогах. Если Сулейман хочет, чтобы народ тут же его полюбил, то облегчит им жизнь. Это мудро и дальновидно. Первое впечатление самое главное. Даже если это впечатление простых бедных горожан. — Господам до простых людей нет дела. — Он заручится поддержкой янычар столицы, — продолжила свои размышления уста. — Хм, созовёт совет Дивана. Будет решать вопросы внешней политики. Вряд ли его устроят те земли, которые он будет иметь. Кто-то из пашей покинет дворец, а кто-то наоборот получит честь служить династии. Будет много изменений, наверняка и в иерархии гарема. — Ты откуда знаешь? — Марфа с сомнением посмотрела на подругу. — Не все правители… — У Сулеймана безупречная репутация в санджаке. Я не утверждаю, что он станет великим султаном, который изменит курс политики. Я лишь говорю о вещах, которые могут произойти. Которые вероятны и логичны. — Смотри на Сюмбюля-агу, — Марфа повернула разговор в иную сторону, — бегает с самого утра. Смешно, порой я думаю, что он сам не знает куда ему. Смотри-смотри. Хи-хи. Туда-сюда, туда-сюда. Я сейчас захохочу. — Он нравится господам. Выглядит безобидным. Надо найти с ним общий язык. — Ой, не факт что будет толк. — Если сидеть и строить теории… Если ждать и наблюдать… То можно поддаться течению и потерять все шансы. Потому что кто-то расторопнее, кто-то рискует, кто-то действует. Ждать — не лучшая тактика в нашем положении. — У султана Сулеймана есть жена и сын. — Гражданская жена. — Какая? — Не по закону. А сын мал. До меня дошёл слух, что Валиде тщательно следит за соблюдением традиций в гареме. Думаю, ей глубоко безразличны чувства невестки, и она при любом удобном случае пошлёт в покои сына симпатичную молоденькую наложницу. — Она будет на нас смотреть. Оценивать. Я не переживу этого во второй раз. — И я. Так унижалась перед Айше, лишь бы показать, насколько я хороша. Идиотка смотрела лишь на наши навыки танца, стихи и умение прислуживать. — Не говори так. — Почему? Она теперь никто и девушки не побегут докладывать. К вечеру половину гарема отправили в Старый дворец. Стало удивительно тихо и спокойно. Многие воспряли духом, надеясь обратить на себя внимание нового султана. Мало кто боялся Махидевран. Девушки пускали сплетни о матери шехзаде и смеялись. Они не воспринимали султаншу всерьёз. — Она безумно красива, — Ольга присела рядом на подушки. — Как и любая здесь. Красоты всегда будет недостаточно, если речь идёт о гареме. — Говорят, Сулейман приехал. Но это только слухи. Устроят праздник. Наконец-то. Раздадут золото. Оно лишним не будет. — Дадут сладкого, — Линфэй мечтательно сощурилась. Наутро гарем посетила Валиде. В прекрасном расположении духа она заняла небольшой трон, ранее облюбованный Айше. Заиграла музыка и кому-то приказали развлечь госпожу танцами. Женщина наслаждалась покоем недолго, решив сделать объявление. — Вы знаете, кто я. Валиде Хафса-султан, член правящей династии османов. Мать вашего падишаха. И я не терплю склок и ссор. Ведите себя пристойно, и одна из вас однажды станет достойной пройти по Золотому Пути. А если родит сына, то и станет султаншей. Титул «султан» не сможет получить каждая. Но одна или две… Старайтесь. Ведите себя прилежно, не шумите и будьте уважительны. Наложницы вмиг зашептались. Стихла музыка, а танцовщицы оказались заинтересованы обсудить с кем-то прозвучавшие слова, а не продолжить развлекать Валиде. — Стать султаншей хотят все здесь. О чём ещё можно мечтать? — Марфу слова взбудоражили не меньше, чем остальных. — Вот она, — Линфэй улыбнулась. Начало. Ей казалось, будто именно сейчас, на её глазах родилась «первая ласточка» женского султаната. Весь мир заиграл новыми красками. Линфэй вплотную подошла к чему-то знакомому. Лицом к лицу встала с каноничными события сериала. В стороне юлил такой знакомый Сюмбюль, а на софе возвышалась привычная Валиде-султан. — Кто она? — Возможность. Как и ожидалось, на следующий день организовали праздник. Многих джарийе отправили на кухню помогать Шекеру-аге. С раннего утра играла музыка, не утихая ни на минуту. Впервые за долгое время со всех сторон звучал заливистый смех. Чичек-хатун отправили на покой очень быстро, заменив на Дайе. Вмиг гарем наполнился новыми лицами, в том числе слугами. Многие девушки замерли в ожидании прибытия Махидевран. Им нужен был один лишь взгляд на султаншу, чтобы понять насколько сильной она будет соперницей. Прожив много лет в гареме султана Селима, среди его хитрых и бескомпромиссных наложниц, девушки научились видеть опасность в повадках оппонента. Если Махидевран покажет слабость, это станет для многих ответом и сигналом к действию. Рабыни привыкли «уважать» господ, держать лицо и мило улыбаться. Многие ненавидели и Айше, и Гюльбахар. И все они делали вид, что верны. Если Махидевран окажется недостаточно сильна, то её перестанут опасаться и бояться. Уважение — важная вещь, но в гареме к великому сожалению эффективнее действует страх. К обеду Линфэй смогла выловить Мелек-калфу. Та только вернулась из покоев Валиде, где руководила уборкой и помогала женщине с утренним туалетом. — Хочу, чтобы ты достала для меня кое-что. — Надеюсь, ты не пытаешься меня подставить? — Что? Нет. Мне нужна хна и синий сок какого-нибудь растения. Индиго или синеголовки. И жидкость для осветления волос. — Осветления? Ты уверена? Лучше покрасить волосы в чёрный-чёрный цвет. — Не переживай. Волосы не станут белыми, а даже если да… не страшно. Хотя бы выделюсь среди полсотни темноволосых девиц. Я буду в долгу. — Ладно. Идёт. — Вот деньги, — Линфэй протянула мешочек золотых монет, которые долго и упорно копила, не позволяя себе приобрести ни струящейся ткани, ни готового платья. На следующий день Линфэй заняла место в углу хаммама, решившись провести сомнительную процедуру по окрашиванию волос. Марфа рядом служила зеркалом, обязанная наблюдать за процессом. Нанеся осветляющую смесь, и получив от Марфы, взглянувшей на затылок, кивок, Линфэй начала небольшую беседу. — Махидевран ещё не приехала. Ей нездоровится? — Путь от Манисы не близкий. Два дня при благоприятной погоде уйдёт наверняка. — Это даже хорошо. — Ты решила, да? — Марфа серьёзно посмотрела на подругу. — Именно для этого волосы красишь. — Решила что? Начать лучше жить? Питаться качественнее? Спать до девяти? Да. — Стать фавориткой. — И это тоже. — Это опасный путь. — Мелек сказала, что сегодня после полудня будут выбирать новых девушек для танца на празднике. — Ещё не всё? — У нас новый падишах, дорогая. Ещё неделю столица будет веселиться. Сегодня, возможно, последний шанс обратить на себя внимание перед приездом Махидевран. …и перед прибытием славянских наложниц из Крыма. — Я просто переживаю. — Дорогая, — Линфэй фальшиво улыбнулась, чуть не нагрубив. Марфа и сама хотела попасть в покои падишаха. Но именно сейчас перед попыткой покрасить волосы в сине-чёрный цвет, Линфэй сдержалась от едкого комментария. Боясь остаться с проплешинами, она сказала нечто успокаивающее и не имеющее никакого смысла. Спустя час Линфэй смыла собственноручно смешанную краску, отмыла остальные части тела и оделась. Хафса-султан лично выбирала девушек для вечернего пиршества. Рядом семенил Сюмбюль, мелко перебирая ногами. Словно волчок, он крутился вокруг госпожи без остановки. И пусть выглядел он несколько нелепо, но именно его слово оказывало решающее давление на мнение Валиде. Выбирали самых тихих, послушных, вежливых и умных. Женщина остановилась напротив Линфэй, всматриваясь в волосы удивительного цвета. Тонкими пальцами она подцепила одну из прядей и поднесла ближе к глазам. Лёгкая улыбка тронула губы матери падишаха. Взгляд её обратился на евнуха, и тот мигом поспешил выложить всё, что знал. — Линфэй. Славянка. Прежде носила имя Оксана. — Это не важно. По существу, Сюмбюль. Говори по существу. — В скандалах не участвовала. Училась безупречно. Господам не хамила и наказана никогда не была. — Что ещё? — Раньше прислуживала Гюльбахар-хатун, помогала после… выкидыша. — Гюльбахар была достойной госпожой? — Не мне судить, — Линфэй осторожно подняла глаза, — моё дело прислуживать. Остальное должен решать падишах. Либо же кто-то из правящей династии. Не я. Хафса приятно удивилась и послала тёплую улыбку. Кивнула аге, переминающемся с ноги на ногу, и двинулась вдоль процессии. Рабыни ждали своей очереди с ужасом, надеясь на вознесение и боясь безразличия. Каждая из них втайне желала быть замеченной. Отобранные наложницы радостно перешёптывались. Остальные расселись по углам и недовольно взирали на счастливиц. Марфа стояла, будто громом поражённая. Её выбрали. Испуганная она смотрела на подругу. Боялась? Чего именно? Линфэй почувствовала короткий и лёгкий укол. Опасалась ли она возможного конфликта? Да. Боялась проиграть, так и не получив внимания падишаха? Да. Собиралась ли уступать? Нет. Было решено исполнять классический восточный танец. Для этого не требовалась долгая подготовка. Большинство джарийе и уста знали его исполнение. Наложницы репетировали выступление в ташлыке, и каждая норовила занять место в центре. Несколько резких разворотов и вот уже другая девушка вырывалась вперёд, занимая самую выгодную позицию. Линфэй это раздражало. Каждая имела право оказаться перед лицом падишаха, но то, как топорно и грубо это происходило… Она решила, что станет поступать так же. Вечером, когда танцовщицам выдали платья, и они уже собирались уходить, прибыли «подарки» из Крыма. Юные и грязные они вошли подобно прокажённым. Дрожащие и зашуганные. И только одна рыжеволосая среди всех. Линфэй прошла мимо и скосила глаза на мрачную славянку, которую, казалось, тронь и разверзнется буря. Длинные волосы тёплого рыжего оттенка спускались по плечам, а взгляд из-под бровей делал рабыню похожей на маленькую лисичку. Напуганную, но готовую вцепиться в глотку каждому кто посмеет подойти. Линфэй слабо улыбнулась и проплыла сквозь выход, удаляясь от ташлыка. — И пусть только посмеет кто-то испортить праздник, — Дайе ждала девушек у входа в зал для пиршеств. — Мелек, ты их проинструктировала? — Конечно, Дайе-хатун, — сопровождающая девушек калфа кивнула. — Хорошо. Я возвращаюсь в ташлык, нужно проследить за новенькими. Дайе-хатун ушла, оставив рабынь. Все затихли в ожидании. Никто не проронил ни слова. Вскоре раздалась медленная струнная музыка и стража отворила двери. Приняв соответствующее выражение лица — покоя — Линфэй плавно проследовала за стройным рядом наложниц. Они «влетели» в зал подобно стае райских птиц. Разделились на две дугообразные колонны и сделали несколько плавных взмахов рукой, подобно крылу. Прогнулись в спине и качнулись «на волнах». Сменили положение на классические ряды, и перешли к основной части. Движения бёдрами медленные, круговые. Всё как учили. Линфэй подгадала момент, и легко задев плечом черкешенку Айше-хатун, оказалась в центре — под взглядом падишаха. Музыка заиграла с большей скоростью, к ней добавился тихий хор женских голосов. Линфэй резко дёрнула бёдрами в одну сторону, подняла руки, согнув немного в локтях, и дёрнула снова. Прогнулась в спине и провела рукой от шеи к животу. Их этому не учили, но Линфэй не вчера родилась, не здесь и не в этом веке. Покрутилась, тряхнув волосами. Полы светло-голубого платья взлетели. Наложницы за спиной растерялись и, прокрутившись вокруг себя, сели. Этот манёвр Линфэй тренировала с остальными, ведь нередко кто-то из рабынь набирался смелости и выходил за рамки «программы». Краем глаза Линфэй заметила злые глаза Айше и покорно склонившую голову Марфу. Музыка затихала и, сделав несколько последних движений, Линфэй опустилась на колени. Посмотрев на ковёр под ногами лишь на пару секунд, она смело подняла глаза. Неожиданно для самой себя, она взглянула точно в глаза султана. Молодые, заинтересованные и светлые. Линфэй улыбнулась и подняла правую руку, «помахав пальцами». Губы падишаха растянулись в ответной улыбке. И Линфэй против воли заулыбалась шире. Время на миг остановилось и с хлопком Мелек бросилось вскачь, возобновив своё движение. Тонкий фиолетовый шёлк мелькнул в руках султана. Линфэй протянула руку и поймала платок на лету. Он упал ей в руки сам. Калфа склонилась перед падишахом и сказала несколько поздравительных слов. Линфэй поднялась, выпрямилась и одними губами прошептала: «увидимся». Он заметил. Мелек кивнула и, построив девушек, стала выводить. Линфэй бросила взгляд через плечо, волосы скрыли нижнюю часть лица, но глаза её светились. И Сулейман это видел. Он тоже смотрел на неё. Двери за спинами наложниц закрылись, и все танцовщицы посмотрели на неё. Кто-то с интересом, но большая часть недовольно. Айше и вовсе желала вцепиться русинке в лицо и разодрать до крови. Какова наглость! Она заняла её место, затмила и вынудила наблюдать со стороны, не позволяя блистать. — Ты рискнула, — Мелек-калфа выглядела деланно безразличной, — и не прогадала. Поздравляю. Я сообщу Дайе-хатун весть. А теперь возвращаемся. — Ты молодец, — Марфа немного грустно улыбнулась. — Знаю. За спинами девушек скрипнули двери, и показался один из евнухов, прислуживающих лично падишаху. Мужчина не стал медлить. — Подготовьте её сегодня. — Сегодня? — глаза Мелек шокировано распахнулись. — Да. И поспешите. Пир продлится ещё несколько часов. И это всё время, что у вас есть на подготовку. — Ясно, — калфа взяла себя в руки, — быстро в хаммам. Я принесу всё нужное сама. Приду со служанками через пару минут. Начинай мыться. Быстрее! Линфэй растерялась, не ожидая, что события начнут развиваться настолько быстро. — Давай же! Уста взяла себя в руки, кивнула и быстрым шагом поспешила в бани. В голове от волнения застучала кровь. Прямо сегодня. Совсем скоро. Слишком скоро! В животе всё стянулось тугим узлом. К горлу подкатила тошнота. Линфэй на секунду остановилась и прикрыла глаза. Сделала несколько глубоких вдохов. В голове мелькнула мысль: «Я смогу».