***
Марфа ночь не спала. Слышала, как со своего места поднялась Ольга. Как та орудовала ножницами. Звуки отрезаемых прядей застряли в голове. Словно звон. Она представила лицо подруги, о которой обещала заботиться. Длинные крашеные волосы, светлые глаза с восходящими бровями. Привычная улыбка, меняющая тон от добродушного к презрительному. Изящная. Рядом с ней Марфа чувствовала себя слишком высокой. Слишком загорелой, будто без устали работала под палящим солнцем. Слишком безвольной. И… удивительно нужной. В ночной тиши потеребила прядь русых волос, закусила губу и распереживалась. Почувствовала себя мученицей и палачом одновременно. Если бы она хотела, то могла отказаться. Но упорно, словно тень следовала, следует и будет следовать за давней подругой. За той, которая стала сестрой. Предать? Нет. Она не может. Будет страдать, но следовать. Линфэй — всё, что у Марфы осталось. Ей нужно стать сильнее. Подруга и… сестра стоит лицом к надвигающимся проблемам. Но не бежит. Стоически ждёт. Почему? Разве не пугает её влиятельная госпожа? Разве не боится она жестокой расправы? В любой момент терпение господ может кончиться и от неё избавятся. У Марфы никого нет, кроме… Любой ценой она обязана защитить Линфэй. Оксану…***
— Нет-нет-нет-нет-нет-нет… Нет! На секунду ей почудилось, будто волосы выпали. Отвалились целые пряди. И лишь спустя какое-то время пришло понимание — её обстригли. Глаза Марии расширились от шока и ужаса. Она открыла рот подобно рыбе выброшенной на берег. Взяла рыжие локоны пальцами и неверяще поднесла к глазам. Послышались первые смешки. А после ещё. И ещё. Громкий всеобщий хохот разбудил оставшихся девушек и созвал всех слуг с округи. Нигяр подскочила первой. — Как же так? — Ведьмы! — Александра закричала, из глаз покатились слёзы. — Я вас ненавижу! Умрите! Вы все! Она вскочила на ноги. Потрогала голову и с ужасом поняла, насколько коротко подстригли. Сзади волосы не тронуты, но по бокам и спереди их почти нет. Кто-то, из девушек хохоча, подошёл ближе с зеркалом в руках. — Посмотри-посмотри! Александра закричала. Пронзительно и громко. В зеркало смотреть не могла больше. Они изуродовали её! Убили! Вспоминала лицо матери. Её любящие глаза. И боялась, что бы та подумала, увидь дочь такой. Оскорблённой и униженной. Маленькой и слабой. Девушка упала на колени и заплакала. Ей хотелось вырвать остатки волос, исцарапать кожу лица и исчезнуть. Лишь строгий голос Дайе и удары тростью прекратили дикий смех. Женщина обвела суровым взглядом ташлык, подошла ближе к несчастной. Оглядев масштабы бедствия, позвала стражу. Наложниц через силу построили, начиная следом переворачивать вещи. Сняли простыни, готовы были разорвать подушки, раскидали книги и личные записи. Ножницы. Один из них нашёл в вещах уста ножницы. — Чьи вещи? — голос хазнедар разрезал пространство словно нож. Молчание продлилось недолго. — Айше, — Мария заступилась за подругу. — Клянусь! — обвинённая выскочила вперёд и взмолилась, — я не делала этого. Прошу, поверьте мне, Дайе-хатун. Да и зачем мне? — Вы ссорились, — раздался чей-то голос. — Ты её оскорбляла, — сказал другой. — Я думала, она может поступить так, но ты… — Айше… «Ужасно, как так можно, негодяйка…» Гул осуждения раздался со всех сторон. Айше посмотрела на тех, кто когда-то поддерживал её и ужаснулась. Предали. Александра взревела и кинулась с кулаками. Завязалась драка. Стража смогла разнять девушек. Айше держалась за голову, из которой славянка поспешила выдрать клок волос. Крики первоначально пострадавшей не утихли. Марфа понаблюдала со стороны, впервые поняв насколько гарем портит людей. Ещё минуту назад многие смеялись над жертвой, а теперь те же обвинили обидчика. Легко сменили мнение. Слишком легко. Ольга держалась поодаль, надеясь, что обеих раскидают по камерам. И история на том кончится. — Бросьте Айше в темницу, — Дайе отдала страже приказ, — а ты иди за мной. Надо что-то сделать с этим безобразием. И не кричи. А-то отправишься следом.***
— Что она сделала? — Валиде чуть было не вскочила. Ярость в ней вспыхнула подобно пламени. Не прошло и месяца с воцарения Сулеймана, как в гареме начались склоки. Ещё были свежи воспоминания из Манисы. Два маленьких гроба и слёзы. Сошедшая с ума Фюлане, готовая рвать волосы на голове. Пустая и безжизненная Гюльфем. — Это ужасно. И жестоко, — Хатидже прокомментировала ситуацию. — Верно. Что с Айше? — Приказала бросить в темницу, — отчиталась Дайе, — Александра же… пришлось совсем отрезать волосы. Я дала ей платок прикрыть голову. — Бедняжка, она шумная, но… не заслужила. — По крайней мере брат-повелитель сейчас счастлив, — Хатидже постаралась сгладить неприятный осадок от новостей. — Как он? — Валиде бросила короткий взгляд на притихшую невестку. — Проснулся? — Слуги только отнесли завтрак. Наложница всё ещё с ним. — Надо её пригласить как-нибудь. Хочу поговорить. — А с Айше что прикажете делать дальше? — Выслать в Старый дворец. — Валиде покачала головой. — И не сосватать ведь. Мне говорить о ней стыдно с пашами будет. Дайе, позаботься, чтобы Айше не было здесь уже завтра.***
Аллах не был милостив к ней и сегодня. Возвращаясь в свои покои, Махидевран наткнулась на русскую рабыню. Она шла со стороны покоев султана. С широкой улыбкой. Плавно проплывавшая по коридорам, словно по волнам. Махидевран собиралась гордо пройти мимо. Видит Аллах, она хотела так сделать! Но синий блеск камня на руке… Она его заметила. Словно в насмешку кольцо мелькнуло прямо перед глазами, когда фаворитка поправила прядь волос у виска. — Откуда оно у тебя? — Махидевран вцепилась в руку девушки. — Украла? Воровка. Отдай немедленно. — Не неси чепухи! — Линфэй резко отдёрнула руку, уводя ту в сторону. — Сулейман подарил мне это кольцо. — Не может быть. Оно моё. Ты взяла его без спроса. — Если желаешь узнать подробности, то советую спросить у повелителя. Иди к нему. А меня оставь в покое. — Нет. Отдай! — Махидевран попыталась вновь ухватиться за руку. — Госпожа! — вдалеке показалась Гюльшах, поспешившая утихомирить султаншу. — Перестаньте. — Ты не понимаешь! — возразила Махидевран. — Это моё кольцо! Моё! Линфэй не хотела лишних неприятностей. Не сейчас, когда последствия этих неприятностей могут отразиться на ней куда хуже, чем на султанше. Потому девушка обошла парочку и спешно удалилась, слыша в спину разъярённые крики. — Не так уж ты от Хюррем и отличаешься, — Линфэй кинула короткий взгляд и, сморщившись как при виде протухшего мяса, свернула за угол.***
Линфэй смотрела на Александру, а Марфа на Линфэй. Одалык следила за эмоциями гёзде. Подруга тихо посмеивалась от вида коротких волос подстать самому султану. Еле прозрачный платок маскировал стрижку. Но веселье долго не продлилось, Линфэй нахмурилась и спустилась на первый этаж. Провела рукой по перилам, замерла на последней ступеньке и только после подошла к несчастной славянке. — Не переживай. Волосы отрастут, а вот репутацию Айше уже ничто не спасёт. — Мне не нужен твой сочувствие, — Александра смотрела дикими глазами, будто маленький и яростный волчонок. — Вот как. Тогда ты его не получишь. Человек, не способный принять добрых слов от другого, их и не заслуживает. — Александра, — Мария отдёрнула землячку. — Что? Она не искренен. Врать. Она не жаль. — Теперь я понимаю… Обе русинки смотрели на неё. Остальные тоже начали прислушиваться. — …почему тебя никто не любит. С таким гнилым и поганым языком ты наживёшь много врагов. Удачи желать не буду. Она тебе не нужна. Марфа проводила глазами свою госпожу. Та выглядела сердитой, каменной… словно скала. Ушла Линфэй в свои покои молча. Наложницы смотрели ей вслед, и Марфа подумала, что на неприязни к Александре Линфэй отлично сыграла. Её стали уважать сильнее.***
Марфа не хотела этого. Но того требовали обычаи и новая должность личной служанки. Она попросила Сюмбюля-агу. Взяла с собой Ольгу, а той и в радость. Они повторили слова за евнухом. Клятву. Посвящение. Марфа не хотела, но такова судьба. Так распорядились высшие. Ей следовало соответствовать. Она знала, что рано или поздно ей придётся принять новую веру и новое имя. Надеялась оттянуть этот момент как можно сильнее… Получилось. Ей уже чуть больше двадцати. В её возрасте многие заводят детей, а у неё есть… госпожа. — Арзу, — Сюмбюль-ага наградил её новым именем. Марфа с трудом запомнила, ещё с большим трудом представила, как начнёт привыкать. Ольга рядом улыбнулась, ожидая своей очереди. Она готова, и она счастлива. Для неё это новая ступень на карьерной лестнице. Надеялась стать в будущем пейк для ещё одной султанши? Марфа, а теперь Арзу, ей не доверяла. Гюлистан — дают ей новое имя. Марфе оно не понравилось. Ей вся ситуация не нравилась. Но теперь она Арзу и обязана принять подобные изменения смиренно. Как и прежде.***
— Что-то мне нехорошо. — Что такое? Мне позвать лекаршу? Гюльшах только уложила Мустафу, когда Махидевран пожаловалась на самочувствие. Султанша и правда побледнела. Почти целый день она сидела или лежала. Из покоев вышла поприветствовать Валиде-султан, а после сразу вернулась. — Да. Позови. Махидевран заволновалась. Только этого ей не хватало! В момент, когда нужно быть сильной, когда нужно быть готовой к хальвету… а ей плохо. Девушка легла в постель, дожидаясь возвращения служанки. Лекарша осмотрела, задала вопросы и к удивлению госпожи попросила провести гинекологическую процедуру. Махидевран заволновалась сильнее. Опасалась. Болезнь по женской части? — Аллах помилуй, — прошептала она. — Всё хорошо, госпожа. Вы здоровы, — лекарша широко улыбнулась. — Тогда почему мне плохо? Не просто же так. — Вы беременны. Около месяца. Может чуть меньше или больше. Точнее сказать не могу. Но вы беременны. Это бесспорно. — Правда? С плеч будто свалился груз. Теперь… теперь она снова в игре. Этот ребёнок так кстати. Он её спасёт. Сулейман забудет о жалкой русской рабыне. И думать перестанет! Теперь для него останется лишь Махидевран. И их второе дитя. Во дворце будет праздник. Для всех, кроме Линфэй.***
— Только не злись, — Гюлистан прекрасно собирала слухи и быстро узнавала новости. — В чём дело? — Линфэй поправляла макияж перед зеркалом, когда служанка ворвалась в покои со срочной новостью. — Махидевран-султан беременна. Линфэй промычала что-то невнятное и продолжила подкрашивать ресницы. Этот процесс требовал вовлечённости. Лишний раз моргнёшь, и вся смесь из золы и сурьмы окажется на нижнем веке. — Ты так спокойна, — удивилась Арзу, сидевшая на тахте. — Она может родить ещё одного сына. — Может. А может, и нет. А может пошла она… — Куда? — Не важно. Учитывая её истероидный тип личности с переживаниями и слезами по каждому поводу… ещё посмотрим, кто там родится. — Не говори так. — Завтра Сулейман вновь позовёт меня. А она вновь будет плакать. — Она страдает. — Это плохо для ребёнка. Линфэй убрала косметику и когда повернулась, Арзу увидела правду. Подруга волновалась. Сильно. Переживала. Шея напряглась, а руки сжались в кулаки. Она не так безразлична, какой хотела показаться.