Война красивых и беспощадных

— Где Виктория? — Нигяр прошлась взглядом по стройному ряду девушек. — Не знаем. Она не спускалась, — ответила одна из девушек, ища в глазах подруг поддержку. — На неё видимо общие правила не распространяются. — Нигяр недовольно и громко выдохнула. — Мелек-калфа, проследи за ними. Я поднимусь, разбужу негодницу и вернусь. — Только быстро, — кивнула на просьбу светловолосая женщина, — меня Дайе-хатун ждёт. Расчётные книги сами себя не заполнят. — Я мигом. Нигяр быстрым шагом направилась к лестнице на этаж фавориток. Вскоре она исчезла с взора простых рабынь. Прежде чем войти, как и полагается, калфа несколько раз постучала. Услышав лишь тишину, болгарка про себя выругалась и вошла. — Виктория, тебе же было… — Нигяр замерла от открывшейся ей картины. Сглотнув, девушка медленно приблизилась. Прекрасные голубые глаза венгерки напоминали рыбьи. Сама она застыла, посинела. Рот её оказался открыт, на губах высохла кровь. Простыни и подушка у шеи вдоволь залила алая жидкость. Калфа сделала несколько шагов назад, споткнулась о неровность на ковре и упала. После короткого вскрика она подскочила и бросилась прочь. Мелек внизу отчитывала начавших препираться девушек. Те, боясь наказания, быстро замолчали. — Мелек-калфа, — Нигяр вцепилась в руку женщины, — там… — В чём дело? — нахмурилась Мелек. — Там. Нужно позвать Дайе-хатун и стражу. Сообщить Валиде-султан. — Ты можешь объяснить, что случилось? — калфа вырвала руку из хватки Нигяр, в глазах её мелькнуло понимание. — Сбежала? Окаянная. — Нет, — Нигяр поджала губы, — она теперь уже никогда не сможет сбежать. Я позову стражу, а ты за Валиде-султан. — Что я ей скажу? — В гареме убийца. — Что? — Нигяр впервые увидела на лице Мелек столько эмоций одновременно: удивление, недоумение, шок, страх. — Поспеши. — Ладно. Мелек доложила об образовавшейся ситуации матери падишаха. Та, выглядя одновременно напуганной и рассерженной, направилась в ташлык. Дайе-хатун стуча тростью, двигалась следом. Увидев бездыханное тело наложницы, женщина на минуту отвернулась и прикрыла глаза. — Какой кошмар, — сказала она. — И это в моём гареме. Обыщите место преступления. — Нож столовый, — взяв из рук стражника орудие, заметила Дайе. — Определить владельца не получится. — Бесполезная улика, — Мелек-калфа приблизилась к управляющей гаремом. — Посмотрите на тело. Может бедняжка успела оторвать кусок платья. — Верно, — сглотнув, согласилась Хафса. — Стража, действуйте! Спустя минуту один из мужчин поднёс длинную серьгу с зелёным малахитом. Валиде с затаённым страхом всмотрелась в камень с серебряным оправлением и к собственному успокоению не узнала украшение. — Не видела ни на ком. — Значит, кого-то из простых рабынь, — решила Дайе-хатун. — Стража, — взгляд Валиде обратился закалённой сталью, — обыщите вещи девушек. Видите это? Действуйте. Спрятав серьгу, Хафса в сопровождении слуг спустилась вслед за мужчинами. Те под её взором начали немедленно переворачивать постели. Личные и учебные записи девушек полетели стройным рядом листов. Создался хаос, уборкой которого наложницам предстояло заниматься полдня. — Ничего, — доложил один из стражников. — Что ж, — недовольно цокнув языком, Хафса двинулась вдоль шеренги девушек, — отвечайте на мои вопросы быстро. И честно. С кем дружила Виктория? — Ни с кем, — прозвучал ответ, — она держалась особняком. Гюлистан жила с ней пару дней. Но вчера днём она собрала вещи и вернулась к госпоже. — Почему Гюлистан жила в гареме? — нахмурилась женщина. — Её кровать в покоях Линфэй-султан сломалась. Комнатой долго не пользовались и насекомые поели ножки. — Сама Линфэй где? — Валиде-султан оглянулась на Дайе. — У падишаха, госпожа, — поклонившись, ответила Мелек. — Вечером я, как и обычно, сопровождала её. — … — Хафса кивнула каким-то своим мыслям, — а с кем она враждовала? — Тоже ни с кем, — вновь прозвучал ответ. — Разве что… — Что? — Вчера Хюррем поссорилась с Гюлистан. Кричала много. Сказала, что уничтожит Викторию. Все слышали. — Ну конечно, — женщина на миг прикрыла глаза, стараясь сдержать бушующую внутри ярость. — Стража! Немедленно обыскать комнату Хюррем. Хафса влетела к двум рабыням подобно урагану. Мария мигом подскочила и склонилась. Хюррем помедлила, но встала следом и опустила голову. Стража не дожидаясь команды начала переворачивать вещи. — Что происходит? — спросила фаворитка. — Не твоего ума дело. Они потрошили матрац, разорвали пододеяльник и наволочку. Один из стражников открыл шкатулку с украшениями и вытащил на свет серьгу с малахитом. — Вот оно что, — женщина взяла украшение в руки и долго всматривалась прежде чем закричать: — Бесстыжая! Нигяр смотрела на подругу печальными и разочарованными глазами. Остальные оставались спокойны и безразличны. — В темницу её, — скомандовала Хафса. — Что? — Хюррем сделала несколько шагов назад. — Я не понимаю. Валиде-султан, я исправлюсь. Больше не буду ссориться с девушками и перечить господам. Вы же сказали, что дадите шанс. — Шанс я давала спесивой дуре, — прошипела Валиде. — Но ты не она. Ты убийца! — Я не понимаю… Нет! Отпустите! Подхватив Хюррем под руки, стража вывела её вон. Мужчины протащили брыкающуюся девушку по полу ташлыка, по коридорам и лестнице в темницу. — Надо сообщить сыну. Женщина резко взмахнула полами платья и поспешила прочь. Вихрем она пронеслась мимо наложниц и поспешила к султанским покоям. Остановившись у одного из стражников, она сказала: — Скажите, что я пришла. Немедленно. — Как прикажете. Стражник постучался. Ровно минуту никакого ответа не следовало. После повторного стука раздался голос падишаха, разрешающий войти. Спустя недолгое время он сообщил, что Валиде может пройти. Внутри женщина ожидаемо застала Линфэй в нижнем платье, поправляющей рукава. Сулейман же занял место за своим рабочим столом, застёгивая пуговицы халата. — Валиде. Вы пожаловали так рано. — На то была причина. — Я могу уйти, если дело личного характера, — сказала Линфэй. — Нет, — остановила её жестом руки Хафса. — К обеду весь гарем знать будет. Если уже… Сынок, среди нас поселилась убийца. — Что? — мужчина посерьёзнел, но не встал. — К сожалению это правда. Твоя фаворитка убила наложницу. — Кто? — У тебя их много? — Хафса развела руки в стороны, хмурясь. — Хюррем-хатун. Найдены неопровержимые доказательства. У тела убитой обнаружили серьгу. Такую же нашли и в комнате Хюррем. Я и не думала в начале проверять её. Но девушки сказали, что она угрожала Виктории. Той бедняжке, тело которой нашли. — Доказательства и правда… весомые и однозначные. — Ужас! — Линфэй приложила руку ко рту и отвернулась. — Где Хюррем? — Я приказала бросить её в темницу. Окончательное решение за тобой. Я бы советовала немедленно казнить преступницу. — Я сам решу, что делать, — падишах, наконец, поднялся со стула, начав ходить по комнате. — Но делать что-то надо. — Определённо. А пока я попрошу оставить меня с мыслями. — Конечно, — Линфэй понимающе кивнула, провела рукой по плечу и, захватив верхнюю часть платья — накидку — ушла. Идя по коридорам дворца, Линфэй довольно улыбалась. Валиде-султан, невзлюбившая рабыню, безоговорочно поверила в её вину. Этому послужили неопровержимые доказательства вины. Влетев в свою комнату, девушка бросила накидку на тахту у камина, а сама с хохотом упала на кровать. Раздался стук в дверь. После разрешения войти показалась светловолосая голова Мелек. Линфэй немедля подлетела к женщине и заключила ту в объятия. — Валиде и Сулейман поверили. Поверили! — Знаю, — усмехнулась Мелек. — Я бы тоже не усомнилась, если бы… — Тш, — Линфэй приложила палец к своим губам, — ты ничего не делала. А это за службу. Моя приязнь. Линфэй подошла к сундуку и достала оттуда несколько внушительных мешочков с золотом. Все они оказались в руках калфы. — Это было не ради золота. — А это не за дело. Просто так. — Он казнит её. — Очень надеюсь. Не настолько же они близки, чтобы он смягчил наказание. Мелек ушла, а Линфэй тем временем облачилась в ярко-красное платье со свободным подолом, узким корсетом, длинными рукавами и вышивкой на груди. Служанки накрутили крупные кудри, сделали идеальный по их стандартам макияж и откланялись. — Виктория мертва, — Арзу с Гюлистан вернулись с детьми от кормилицы. — Слышала. Хюррем поступила ужасно и вероломно. Подумать только, убила бедняжку. — Не ожидала от неё, — Арзу положила Туану в кроватку. Линфэй забрала из рук Гюлистан сына. Тот счастливо улыбался. Девушка прижала малыша к груди. Погладила по спине, скрытой за жёлтой тканью. Потеребила за ножку. И защебетала. — Ты рада? — нахмурилась Арзу. — Хюррем казнят. — Линфэй посмотрела на подругу, словно та выкинула глупость. — Я должна сочувствовать ей? — Не ей. Виктории. — Я говорила с ней два раза. Этого мало для привязанности, а я не собираюсь строить лицемерие. — Что ты с ней сделала? — Арзу упёрла руки в бока. — С кем? — улыбаясь Осману, спросила Линфэй. — С Викторией. Я знаю, это была ты. — Я её и пальцем не тронула, — султанша подняла глаза на подругу, шипя слова сквозь сжатые зубы. — А, конечно, — она хлопнула в ладоши, нервно хохотнула и обернулась, — это сделала ты, Гюлистан? Ради госпожи и убить можно, так? — Я последний раз видела Викторию живой. Вечером. Ночью я один раз вставала и качала Туану. Не выходила из покоев. — Это… правда, — Арзу зажмурилась, раздумывая, — я слышала. И когда встала попить видела тебя в кровати. Прости. — Вот видишь, — Линфэй развела руками, указывая на свою правоту. — Я была у падишаха. Никто из здесь присутствующих просто физически не мог быть в гареме в ту ночь. — Я запуталась. Прости, — Арзу присела рядом на подушку, опуская глаза. — Всё в порядке, — Линфэй протянула руку и подняла подбородок подруги. — У тебя были причины не доверять. Я понимаю… Спустя час в покои ворвалась Мелек. Глаза её ничего не выражали, но тело оказалось напряжено как камень. — В чём дело? — Её в Старый дворец высылают. — Не казнят то есть? — Нет. — … — Линфэй закрыла глаза, сделала несколько глубоких вдохов, сжала зубы, скривила губы, — конечно. Конечно! Конечно… Это было бы слишком просто. Надеюсь, им там с Махидевран не скучно будет. Две бедняжки, которых злая Линфэй-султан выгнала из Топкапы. — К отъезду Хюррем ты отношения не имеешь, — заметила Арзу. — Да-да. Я это образно, — Линфэй отмахнулась от слов подруги. — Когда эта… проститутка уезжает? — Линфэй! — возмутилась Арзу. — Сегодня же. — Ответила Мелек. — Как только подготовят карету и соберут немногочисленные пожитки. Через час я думаю. Не так далеко и ехать ведь. — Надо попрощаться. Где она? — В комнате своей. Линфэй отдала Османа Гюлистан. Попросила Арзу остаться вместе с детьми, а сама, прихватив калфу, направилась в гарем. Девушки превратили первый этаж в улей. Гомон наполнил помещение, и никакие слова евнухов не могли успокоить обсуждение. Линфэй стремительно взлетела на второй этаж и с помощью Мелек нашла нужную дверь. Под бдительным присмотром стражи Хюррем собирала вещи и прощалась с Марией. — Как жаль, что ты уезжаешь, — Линфэй вложила в улыбку всё благодушие на какое была способна. — Ты! — девушка подскочила как ужаленная. — Пришла поглумиться? — Попрощаться, — исправила её султанша, — мы ведь больше никогда не увидимся. Удачи тебе в пути… куда ты там направляешься? Точно, Старый дворец. Одиноко тебе там не будет. Уверяю. — Я вернусь. — Хюррем приблизилась вплотную. — Вот увидишь. Сулейман не сможет без меня. — То-то он тебя не звал к себе после первой ночи. Любовь так проявляет. — Ты только подожди. — Хюррем пыталась казаться храброй и сильной, но она совершенно не умела контролировать своё лицо, на котором показались страх и слабость. — Я вернусь. — Жизнеутверждающая позиция. Что ж, мне здесь делать больше нечего. — Линфэй развернулась, собираясь уходить. — Ах да, передавай пламенный привет Махидевран. Она наверняка так соскучилась по мне. Султанша ухмыльнулась напоследок и ушла. Хюррем в бессилии упала на кровать, пряча от лучшей подруги слёзы. Её история любви с Сулейманом и не успела толком начаться, как подошёл конец. «Змея!» — подняв глаза на дверь, за которой скрылась госпожа, подумала наложница. Мария осталась в гареме, как и предписывали правила. Она пусть и желала, не могла уехать вслед за землячкой. Хюррем была, в сущности, никем… Карету трясло на ухабистой дороге. С болью девушка вспоминала злые и разочарованные глаза падишаха. Он был непреклонен. Не слушал её мольбы, не верил оправданиям и не проявил милосердия. Старый дворец — место увядания всех девушек. Его стены слышали столько плача, что впитали всё горе в себя. Говорили, что по ночам в пустых коридорах раздавались всхлипывания, источника которого никто не мог найти. Хюррем поёжилась. Эти байки ей поведали наложницы. Старый дворец снаружи не выглядел той развалюхой, какой его описывали многие. Не казался он и жутким. Он был в разы меньше резиденции правящей династии, не столь богат и изящен. Но уж точно не был жалким хлевом для неудачниц. В отличие от Топкапы здесь оказалось тихо. На пороге её встретила местная калфа — женщина шестидесяти лет с глубокими морщинами. Она выглядела куда строже Дайе. Волосы её покрывал чёрный платок, и сама она вся облачилась в траурный цвет. — Меня зовут Чичек-хатун. В этом месте все подчиняются мне и моим правилам. Скажу сразу, высшая власть здесь я. Потому советую помалкивать и не создавать шума. Мне всё равно кем ты была прежде. Правила для всех одни. Хюррем оставалось покорно молчать. Пожилая женщина провела её к маленьким, но отдельным покоям. В Старом дворце оказалось много пустых комнат. Каждая получала то, что ей причиталось по статусу. Иногда чуть больше. — Безделье тут не приветствуется. Пробуждение ровно в семь. — Я буду работать? — недоумённо покачала головой Хюррем. — Будешь, — кивнула калфа, — как и все. Это ссылка, а не награда. Думала целыми днями в окно смотреть да книжки читать? — … — Хюррем смолчала. — Много же за последнее время здесь гостей, — усмехнулась Чичек. — Кто ещё тут? Из… бывших наложниц. — Айше-хатун, бывшая фаворитка султана Селима Хана. Опальная жена султана Сулеймана Хана — Махидевран-султан. Хандан-хатун, она присоединилась к свите Айше-хатун. Остальных ты вряд ли знаешь. — Хандан? Не знаю такой. — Разве? — усмехнулась женщина. — А вот она о тебе много рассказывала. Её звали Айше когда-то. — Почему она сменила имя? — Ай-яй! Какая ты глупая… Любимицу Селима Хана не устроило имя. Две Айше… возникла бы путаница. — Здесь пыльно и… грязно, — оглядывая комнату, сказала бывшая фаворитка падишаха. — Ты первая хозяйка этого места за последние пять лет. Не нравится? Могу поселить в местном ташлыке. Тоже одна жить будешь. — Там никого нет? — Там девушки отдыхают, обедают, завтракают и ужинают. Иногда устраивают праздники. Это большой дворец, а людей здесь мало. — Получается все покои занимаются по мере прибытия? — Не все, — отрицательно мотнула головой женщина. — Несколько остаются всегда свободными. Они предназначены для бывших Валиде, самого падишаха, для его сестёр и дочерей. Ну, так что? Останешься тут и приберёшься или…? — Останусь. — Вот и хорошо. Вёдра с водой в том углу. Вон постельное бельё и скатерти. Уже всё подготовили. Скажи спасибо. — …Спасибо, — нехотя выдавила из себя слова Хюррем. Чичек-хатун молча развернулась и ушла. Хюррем устало выдохнула, присаживаясь на край постели скрытой белой простынёй. В воздухе витали частички пыли, забивающиеся в нос. Девушка громко чихнула и открыла окна. Свежий весенний ветер ворвался внутрь. Сняв старое бельё с кровати и порванную скатерть со столика, девушка принялась драить все доступные её руке поверхности. На миг Хюррем подумала, что здесь никто не жил двадцать лет. А потом она вспомнила слова калфы. Девушка удивилась как за пять лет здесь могло скопиться столько пыли. К вечеру, она управилась со всеми делами. Идя по узким и слабоосвещённым коридорам, Хюррем наткнулась на молодую женщину. Худощавая фигура казалась ещё более тонкой в коричневом облегающем платье, открывающем вид на выступающие ключицы. В тёплом свете факелов её лицо казалось мертвецки бледным. Лишь розовые щёки спасали её от сравнений с трупом. — Я помню тебя. Девушка без волос. Это была Махидевран. — Я тебя тоже помню. Нелюбимая жена. Они впились друг в друга напряжёнными взглядами. Пусть и обе отвергнутые, они не переставали быть от этого соперницами. Делить им в этом месте нечего, но обе надеялись вернуться в Топкапы и вновь заслужить расположение падишаха. Уверенность в этих мыслях уносила обеих далеко от Старого дворца. Туда, где они были бы врагами. — Не забывай, — медленно с угрозой проговорила Махидевран, — я всё ещё госпожа. Мать наследника. — Изгнанная мать наследника, — поправила её Хюррем. — Не кичись, — Махидевран задрала подбородок. — Обе мы отныне пленницы этого места. Линфэй мигом выкинула тебя из гарема. Ты и глазом моргнуть не успела. — Она тут ни при чём. — Хочешь сказать ты убила ту девушку? — Нет. — Возмущённо возразила Хюррем. — Я с ней даже не разговаривала. — Вот и я подумала, что это не ты. — Почему? — Знаешь, издалека картина часто может казаться другой. Более целостной. Зачем убивать ту, которая даже не побывала в покоях падишаха? Говорят, ты сделала это из ревности. Мол, она красива, да и на помолвке Хатидже-султан смогла привлечь нужное внимание. — Откуда ты всё знаешь? — Думаешь я осталась без поддержки? — самодовольно улыбнулась султанша. — Я знаю обо всём что происходит в гареме. Мой тебе совет: поговори с Хандан. — С этой змеёй? Вот ещё! — Поговори, — настойчиво повторила Махидевран, — ей есть что сказать. — Извиниться? — Было бы за что. Махидевран ловко обогнула дочь священника и исчезла в тени коридора. Глубоко задумавшись, Хюррем пошла следом. Этот путь вывел её в ташлык. Он резко контрастировал с остальной частью замка. Все факелы здесь горели ярко, а на столиках расположились свечи. Никто не танцевал, развлекая господ… которых здесь не было. Все переговаривались достаточно тихо. Два десятка пар глаз обратились на Хюррем, стоило той появиться в дверном проёме. Она гордо вздёрнула подбородок и присела за стол к тройке девушек. Те приветственно кивнули и продолжили беседу. Хюррем оглянулась через плечо, замечая большую компанию. В центре на тахте сидела женщина лет сорока с чёрными волосами, собранными на затылке. Рядом, на равных, расположилась Махидевран. В стороне на подушке сидела Хандан. Вокруг них собрался основной состав дворца. Хюррем в молчании съела свою порцию овощей и риса. Просидев без дела несколько минут, она поднялась и подошла к той, которая когда-то испортила ей волосы. Хандан подняла понимающие и хитрые глаза на Хюррем. — Право сказать не думала, что увижу тебя здесь. — …Хандан, у тебя есть что сказать? — А что ты хочешь услышать? — она самодовольно улыбнулась. — Мои волосы… это ведь ты сделала. — Нет. — Уверенно заявила Хандан. — Не я. — Но ножницы нашли у тебя! — Я тебя недолюбливала, это правда, — девушка скривилась, — но не трогала. Склоки у меня не с тобой одной случались. Да и зачем мне врать сейчас? Наказание я уже получила. — Тогда кто это сделал? Никому до меня дела больше не было. — Я сначала тоже долго думала. Ломала голову. У меня есть только одно предположение и доказать я его не могу. Потому что причина… недостаточно веская. — Говори. — Линфэй-султан. Я думаю, она приложила руку. Увидела в тебе возможную соперницу и убрала с шахматной доски. Она на вид ангелок, но Махидевран-султан рассказала несколько интересных деталей… Эта девица дьявол. — Причина идиотская, — Хюррем скривилась. — Я скорее поверю, что это сделала одна из твоих «подруг», решившая заодно и тебя подставить. — Думай что хочешь. Просто знай: это была не я. Хюррем обратила внимание на женщину в центре. Никто не представил их друг другу, но девушка и сама поняла кто это. Только бывшая любимица покойного султана Селима могла столь гордо восседать на тахте. Айше-хатун держалась спокойно и на вид была сурова. Хюррем уловила небольшое сходство в жестах между ней и Линфэй. Бедной и несправедливо обвинённой Хюррем предстояло думать, что делать дальше. Вечером, сидя за столом в комнате, она принялась писать письма. Одно предназначалось падишаху. В нём она признавалась в любви и клялась, что обвинили её несправедливо. Второе для Нигяр. Там бывшая фаворитка султана просила о помощи. Ответ пришёл лишь от калфы. Пара строк, в которых женщина просила больше не писать ведь помочь она не могла и… не хотела. Проведя ночь в рыданиях, Хюррем поняла — она одна.

***

— Госпожа. — Мелек поклонилась. — Падишах прислал вам дары. — Ну! — Линфэй призывно махнула рукой. Евнухи на пару со служанками внесли подарки. Султанша шокировано улыбнулась, видя количество сундуков. Слуги по очереди открыли их все, демонстрируя шелка и украшения. Один трещал от драгоценных камней, сверху которых лежала записка гласящая «для будущих творений». Среди всего нашёлся и дорогостоящий комплект инструментов для ювелирной работы. Одна калфа поднесла маленькую подушку. Лежавшее на ней скрывала лёгкая, но непрозрачная ткань. Женщина аккуратно убрала шёлк, показывая творение лучшего ювелира империи. Удивительного вида корона, напоминающая собой нимб. Она крепилась к голове на затылке, не позволяя видеть лишнего спереди. Создавалось ощущение, будто ореол парил над головой без посторонней помощи. С белоснежного серебряного круга свисали тонкие полосы из бриллиантов, которые качались вслед за движениями головы. В центре сияла звезда с небольшим изображением луны. — Для вас. Создано по личному эскизу падишаха. Ещё, — калфа опустила низко голову, — султан поднял вам жалование в два раза. — В каком же он должно быть восторге от меня, — беря в руки корону, с расширенными глазами и улыбкой проговорила Линфэй. Слуги как по команде поклонились и спустя минуту удалились. — О, он в тебе воплощённую гурию видит, — Мелек усмехнулась.