***
— Валиде… ну, да, Валиде, — горько проговорила Махидевран, теребя платок. — Не расстраивайтесь, госпожа, — Хандан поднесла поднос со сладостями и напитками, поставив на столик, — совсем скоро мы уедем в Манису. Повелитель назначит нашего дорогого шехзаде санджак-беем, и вдали от Линфэй-султан вы сможете вновь восстановить все потерянные связи с сыном. — У этой змеи везде свои глаза, уши и… люди. Я даже наложниц для гарема своему шехзаде выбрать не смогла. Придётся довериться девицам, ведь избавиться от всех просто не смогу. Нет у меня ни власти, ни… ничего нет. Вскоре радостный донельзя ворвался в комнату Мустафа. Он плодотворно поговорил с отцом, увиделся с младшими братьями и собирался на встречу с Линфэй-султан — большего ему для счастья в этот день и не требовалось. — Мой лев, — Махидевран вскочила с тахты и вновь постаралась прижать юношу как можно ближе к себе, — на церемонии ты был прекрасен. Что сказал отец? — Хвалил, — ответил Мустафа, — я поговорил с ним насчёт санджака, но повелитель перевёл тему. Думаю, я не уеду отсюда в ближайший год. — А ты хочешь? — С одной стороны — безумно. Мне не терпится доказать отцу свою верность в качестве наместника Сарухана, показать — я более не ребёнок. С другой стороны — это мой дом, и тут я провёл лучшие свои годы, не сомневаюсь. Я не хочу оставлять повелителя и Линфэй-султан. Да и по братьям с сёстрами начну скучать быстро. — Эта змея травит твой разум, сынок. Не доверяй Линфэй. — Травит? — Мустафа усмехнулся и опустил глаза. — Я думал это по вашей части, матушка. — О чём ты? — женщина настороженно отпрянула. — Разве не вы чуть было не отправили нашего повелителя на тот свет? Знаю, вашей целью не он был. — Ложь! — тут же возразила султанша. — Что бы ни сказала Линфэй, всё клевета. Будто Иуда, она льёт в твои уши свои сладкие и губительные речи. Мне больно осознавать, сколько лет она манипулировала тобой. — Хватит! — Мустафа резко поднял правую руку, прося замолчать. — Сынок… — Валиде, вы обвиняете в подобном законную супругу падишаха и женщину, которая годами заботилась обо мне. Если интересно, я узнал о причине вашего изгнания не сразу. Как дитя, мне долго ничего не сообщали. — …Я лишь защищаю тебя. — От кого, Валиде? — Мустафа хмуро посмотрел на мать. — От госпожи Линфэй? Это не требуется. Она такая же мне семья, как и вы. — Мустафа, послушай… — Нет, это вы послушайте. Я более не желаю поднимать данную тему или слышать об обвинениях в адрес женщины, которая относилась ко мне по-доброму, несмотря на то, что вы сделали. Мустафа резко развернулся и вылетел прочь из покоев. Махидевран в бессилии поджала губы, в глазах её собралась влага. Хандан, до того молчавшая, в поддерживающем жесте положила ладонь на плечо своей госпожи. — Нужно избавиться от Линфэй немедленно, — тихо проговорила султанша, — если не сделаем этого мы, то сделает она. — Каким образом? — Поговорю с Валиде-султан об этом. Она наверняка затаила на Линфэй глубокую обиду. Сколько помню своё нахождение в гареме, Хафса всегда являлась ярой приверженицей традиций. Одно дело — султан женится на крымской принцессе и совершенно другое — на простолюдинке. — Думаете, Валиде-султан согласится на…? — Более того, у неё наверняка уже есть план.***
— Мустафа, — Линфэй с улыбкой приняла шехзаде в своих покоях, — в этот знаменательный день у меня для тебя есть подарок. Он будет ждать тебя вечером. — Что за подарок? — Девушка удивительной красоты. Твоя первая, — Линфэй заметила лёгкую растерянность на лице юноши и подхватила того под локоть, выводя на балкон. — Я… — Не благодари. Обещаю, ты будешь ей доволен. — Я просто немного устал сегодня. Не знаю… — Она поможет расслабиться. Зовут Аден-хатун. Её голосу завидуют все девы гарема, а вероятно и султанши. Может, вы даже полюбите друг друга. Кто знает… — Не смущайте меня, госпожа. — Ты больше не дитя, Мустафа. Настанет день и одна из наложниц сможет подарить тебе ребёнка. Да и повелитель наверняка возьмёт тебя в следующий поход. — Думаете? — Уверена.***
Весной, что было ожидаемо, падишах объявил о новом завоевательном походе на Венгрию. Перед отбытием Ахмед-паша выполнил небольшое поручение от Линфэй-султан — позаботился об одной пожилой женщине в Трабзоне. Таким образом, вследствие затяжной болезни умерла кормилица султана — Афифе-хатун. — Заботься о младших, — с улыбкой велел падишах, обняв Османа. — Им ничего не угрожает, повелитель, — шехзаде кинул короткий холодный взгляд на старшего брата, а после с блеском в глазах посмотрел на отца. — Я буду скучать, — Мустафа по очереди обнялся с родными, следуя за султаном по пятам. — Иди сюда, — Сулейман подхватил на руки младшего сына от своей законной супруги. Пятилетний Касым расплылся в скромной и вместе с тем хитрой улыбке. А после спрятал лицо в сгибе шеи отца. Падишах крепко прижал к себе мальчика, в котором крови его супруги, казалось, текло больше, чем его. Черноволосый и голубоглазый красавец вмиг стал любимцем в глазах гарема. Линфэй обнялась с братом, который вернулся из Анатолии неделю назад. Желая отдалить Саида от падишаха, Ибрагим приблизил его к совету Дивана. Сначала брат султанши стал санджак-беем Текке, а после получил назначение на пост бейлербея Анатолии. Туана поклонилась отцу и прижалась к боку близнеца, что-то зашептав. Хюмашах поймала злой взгляд, когда попыталась подслушать, а после обиженно отвернулась. Михримах невинно улыбалась, ловя каждый жест отца. Селим же то и дело вертел головой, никак не успокаиваясь на руках матери. — Удачи, любовь моя, — прозвучали последние слова от Линфэй. И в то время как она смотрела вслед падишаху, Хафса поймала взгляд Махидевран. Женщины кивнули друг другу и ядовито улыбнулись.***
Не прошло и двух месяцев, как начались проблемы с выплатой содержаний. Линфэй из собственного кошелька заняла денег своим девушкам, которые те обещали вернуть. Другие наложницы взбунтовались и громко выразили протест. — Замолчи, — Линфэй злобно уставилась на подстрекательницу, — разве это я управляю гаремом? Идите к Валиде-султан и требуйте денег. От меня отстаньте. — Своим верным служанкам вы заплатили, — продолжила гнуть линию Фатьма. — Дала в долг! И не тебе меня учить… Фалака, а после темница. Стража! Линфэй поджала губы и с глазами полными ледяной ярости смотрела на свершение наказания. Фатьма плакала, когда длинная палка ударяла её стопы. Наложницы притихли, не желая занимать место рядом с провинившейся. — Вы каждый день упорно работаете и награда за это — еда, одежда и кров над головой. Скажите спасибо, что вам в принципе платят. А теперь прикройте рты и займитесь обязанностями. — Иначе что? — Хандан выступила вперёд, взявшись из ниоткуда. — Отрежешь языки неугодным? Ты же это обещала сделать со мной. — Если бы я хотела, то ты давно лишилась бы его. Беги к своей госпоже, пока не пожалела о сказанном. В своих покоях Линфэй в ярости сбросила со стола шкатулку с украшениями. Она видела, к чему всё шло. И в тайне боялась возможного исхода. Султанша во многом заняла место Хюррем, но в данной ситуации… точно не хотела стать заменой. — Валиде-султан что-то готовит против меня. — Я согласна, — поддержала эту мысль Арзу. — Не зря девушки стали с меня требовать ответы. Жалованье не я выплачиваю. — Что будем делать? — Я не знаю. Впервые не знаю, Арзу. Никто из них не заметил притихшего и выглядывающего из смежной комнаты шехзаде Османа. Ночью того же дня в гареме поднялся шум. По коридорам прокатились девичьи визги, в которых слышался неподдельный ужас. Хандан-хатун нашли в бельевой, истекающей кровью. У неё не было языка… Линфэй, громом поражённая, стояла у входа в ташлык и выслушивала крики девушек. Обвинительные, гневливые, напуганные. Один её взгляд заставил часть замолчать. Другие же заголосили громче прежнего. Линфэй поспешила вернуться к себе в покои. — Началось, — дрожащим голосом проговорила она. — Это не ты, — хмыкнула Арзу, — но кто тогда отрезал Хандан язык? — Угадай. В гареме зреет бунт, сестра. Меня собираются убить. Осман испуганно отпрянул, закрывая дверь в смежную комнату, где ночевал сегодня — чувствовал опасность. Притаился и расширившимися глазами смотрел на небо в окне. Туана недоумённо подняла голову с подушки и подошла к брату, желая узнать что его так испугало. Линфэй затаилась, практически не выходя из покоев. Не в её силах было предотвратить назревание восстания, особенно после милости Хафсы, которая выпустила Фатьму-хатун и с барского плеча даровала прощение. В один из дней во дворце объявился вор, укравший жалованье девушек. Преступницей оказалась одна из наложниц Мустафы, на которую Линфэй до сего дня не обращала внимания — той довелось лишь раз войти в покои шехзаде. Бедняжка наложила на себя руки… и вновь к этому случаю приплели Линфэй. Та, не выдержав давления и клеветы, направилась в покои Хафсы. Без разрешения ворвавшись внутрь, она заговорила. — В чём дело, Валиде? В гареме происходит вакханалия, а вы потворствуете. — Думай, в чём меня обвиняешь. — Наведите порядки, Валиде! Немедленно угомоните девушек, иначе я обязательно сообщу повелителю о вашей неспособности управиться со сворой идиоток. — Угрожаешь мне? — Хафса в гневе вскочила с тахты. — Прошу одуматься. И взяться за дело. В тот же день Линфэй озаботилась о собственной безопасности, осознав — столкновение неизбежно. У неё два выхода: пережить или умереть. Служанки получили кинжалы, а Арзу до ночи полировала ятаган. В тот миг пейк осознала — Мелек была права. Если бы Арзу тогда не убила Гюлистан собственными руками, то вряд ли бы смогла замарать их сейчас. Мелек-калфу «заперли» в бельевой. А детей увели к Валиде-султан. — Я вернусь, — Осман встал со своего места. — Нет, — возразила Хафса, — не торопись. Посиди со мной, ведь это так редко бывает. — Матушка меня ждёт, она хотела поговорить. — Ещё успеется. Не огорчай меня столь скорым уходом. Зашла Мелек-калфа, руки её подрагивали. Осман проследил за переглядками между хазнедар и матерью падишаха. Валиде натянула на лицо странную улыбку. «Меня хотят убить» — вспомнились слова матери. «Запомни: оружие мужчин на виду, а оружие женщин скрыто. Ты можешь не увидеть его, даже если приставят к горлу» — и снова вспыхнул отрезок воспоминаний. На лице Османа заиграли желваки. Он крепко сжал зубы, послышался тихий скрип. Паззл в голове одиннадцатилетнего мальчика сложился. Шехзаде поднял злые и начинающие краснеть глаза на Валиде-султан. — Что происходит? — Осман… — Что вы хотите сделать с моей мамой? — Что ты такое говоришь, милый? — Если с ней что-то случится… я убью вас, — прозвучали страшные слова от шехзаде. Осман смотрел слезящимися глазами, губы его дрожали. И всё же Хафса увидела во взгляде внука неподдельные решимость и жестокость. Шехзаде схватил со стола нож и кинулся прочь из покоев. На пути его поспешили схватить стражники по приказу Хафсы, которая от шока еле успела выкрикнуть его. Осман порезал одного мужчину и лишил глаза второго, прежде чем «позволил» связать себя. Валиде-султан расширившимися от ужаса глазами смотрела на кричащего и брыкающегося внука, который поливал проклятиями всех вокруг. Женщина чуть повернула голову и наткнулась на ледяные, сосредоточенные глаза Туаны. Та крепко сжимала кулаки, но вела себя куда сдержаннее брата. Туана подлетела к Осману, усаженному на тахте. Девочка наклонилась к уху брата и что-то быстро начала шептать. Тот не отводил гневного взгляда от Хафсы, но слушал и периодически кивал. Султанша крепко обняла брата. — Это не по плану, — проговорила Валиде-султан, сцепив руки в замок. — Что будем делать? — уточнила Дайе-хатун. — Закончим то, что начали. Осман… сын своей матери, и он ей всё расскажет. Впредь она станет осторожнее, и тогда будет не подобраться. — Можем использовать Мелек-калфу… — Выдержит ли она повторный гнев Линфэй? Не думаю…***
— Наше терпение подошло к концу. Нельзя больше выносить такую несправедливость! Гнев наложниц достиг своего предела. С подстрекательством и под предводительством Фатьмы-хатун, девушки сняли со стен дворца факела и поспешили к покоям госпожи.