***
— Что-то случилось? — Нет, хотел спросить совета, — Саид отодвинул ветку дерева, позволяя сестре пройти вперёд по тропинке сада. — Ты ведь долгое время была близка с Хатидже-султан. — Ну? — Я обнаружил, что не все богатства Ибрагима-паши передали в казну, для его положения и жалования слишком маленькая сумма вышла. Думаю, бывший визирь где-то спрятал сокровища. Хатидже-султан не упоминала ничего такого? — Ох, я знаю где золото. — Правда? — Я же рассказывала о своём знании… будущего. — В… сериале было это? — Да. Сокровища во дворце паши, там сейчас живёт Шах-султан с мужем. Но просто так нажитое не найти. Оно в… подполье? Дай вспомнить, — Линфэй приложила пальцы к вискам, — да, это что-то вроде подземелья или погреба. Вход скрыт, может шкафами или коврами. Я уже не помню. — Не страшно. Главное что я уверен — сокровищница есть. И они именно во дворце Ибрагима-паши. — При возможности очерни Шах-султан и Лютфи-пашу в сокрытии этих богатств. Саид вместе с отрядом янычар пришёл на следующий день ко дворцу. На руках имелось дозволение падишаха с соответствующей печатью. Супруги удивились и визиту, и требованиям. Поиски продолжались долго, и сестра султана активно начала намекать на отсутствие чего-либо принадлежавшего покойному визирю. На складе продуктов, под коврами и корзинами нашёлся проход под пол. Схватившись за железное кольцо, Саид потянул деревянную «дверь» вверх. Вниз спускалась устойчивая и крепкая лестница. С удивлением Великий визирь обнаружил горы несметных богатств. Всё сверкало от небольшого пламени факела. — Погружайте, — приказал он. — Мы не знали, — Шах тут же подлетела, заверяя в своей невиновности. — Иначе бы немедленно сообщили повелителю. Вы это понимаете, Саид-паша? — … — мужчина чуть повернулся и молчаливо посмотрел на госпожу, — не понимаю, зачем вы это говорите. Я отвезу золото в казну и всё. Саид отвернулся и резво направился к выходу. Шах поджала губы, осознавая — повелитель узнаёт обо всём в самых нелицеприятных красках. Султанша хмуро смотрела вслед. — Что скажешь, Саид-паша? — спросил падишах, получив новости. — Во дворце провели ремонт, так что о тайном подполе должны были знать. Лютфи-паша ушёл сразу, как мы начали поиски и… не показался, когда завершили. Может у него просто ухудшилось самочувствие, а может… Я не знаю. — Лютфи-паша… — сквозь сжатые зубы выдохнул султан.***
— Ты такой храбрый, — Михримах широко улыбнулась, смотря на мужчину перед собой. — Спасибо, госпожа, — Бали-бей поклонился, взгляд его упёрся в траву под ногами. — Может, покатаешь меня на лошади? Я сама боюсь, ведь как-то раз жеребец скинул меня на землю. Только тебе я могу доверять. — Сейчас я занят, госпожа, мне нужно к повелителю. — Погоди, — Михримах схватила Малкочоглу за запястье, — я ведь госпожа. Не отказывай мне, нельзя. Всего на полчасика, прошу. — Я, правда, тороплюсь. Бали-бей поклонился и удалился. Михримах беспомощно поджала губы. Она и не заметила тихо подкравшейся сестры сзади, которая резко хлопнула в ладони. Взвизгнув, Михримах гневно обернулась. — С ума сошла?! — Испугалась? — Хюмашах широко улыбнулась, откидывая чёрные локоны назад. — Ни капли. Ты подсматривала? — И подслушивала, — кивнула Хюмашах. — Влюбилась в Бали-бея, а? Забудь, тебе только двенадцать лет, он и не посмотрит на тебя. — Он только на меня и смотрел минуту назад, — Михримах задрала подбородок, — Бали-бей опасается гнева отца, вот и всё. К тому же его история с Айбиге-хатун закончилась печально. Но ничего, нужно подождать немного, и он оттает. Хюмашах звонко рассмеялась, схватившись за живот. Она всё хохотала и хохотала, в то время как Михримах обиженно хмурилась. — Ты такая дурёха, — Хюмашах глубоко вдохнула, успокаиваясь. — Бали-бей смотрит на тебя как на занозу в пальце. Со стороны это прекрасно видно. Не переоценивай себя, сестра. Ты мила, но ни в коей мере не красива. Скорее Туана заберёт сердце Малкочоглу, чем ты. — Да что ты знаешь о любви, чтобы вот так смело говорить?! — Побольше твоего. Я ведь старше. Забыла? — Бали-бею нужно время. Однажды мы поженимся, и… я стану лучшей в мире женой и матерью. — О, я буду ждать, — Хюмашах усмехнулась и направилась в сторону конюшен. Султанша всё мысленно насмехалась над наивностью младшей сестры, когда приметила на одной из лавочек старшую сестру. Туана близко сидела к кузине и что-то шептала. Эсмахан посмеивалась и кивала. Хюмашах хмыкнула, впервые за долгое время видя Туану такой жизнерадостной и улыбчивой. Девушки отчего-то сильно засмеялись, а после начали щекотать друг друга. Хюмашах прищурилась, продолжая исподтишка наблюдать, даже приблизилась, присела и скрылась за пышным кустом. — Оставайся, — обнимая девушку за талию, сказала Туана. — Матушка вряд ли позволит. — С чего вдруг? Она только рада будет, узнав, что здесь у тебя есть такой человек как я. Будем всю ночь болтать. Давай же. — Ночуем у тебя? — смущённо уточнила Эсмахан. — Да, в моих покоях. Никто нас не потревожит. — Ладно, согласна. Туана счастливо вскинула руки, а после ущипнула подругу за щёку. Взявшись за руки, те направились в сторону гарема. Хюмашах пожевала нижнюю губу, раздумывая о чём-то. Прогулявшись до конюшни, она печально вздохнула и осмотрелась. Новый конюший предложил подготовить лошадь, но госпожа отказалась. Вернувшись в гарем, она рассказала об увиденной сцене между Михримах и Бали-беем матери, а та лишь безразлично махнула рукой. — Вам совсем неинтересно? — Меня удивляет, почему чужая личная жизнь тебя так волнует, — Линфэй приподняла брови. — Так здорово узнавать тайны. Не могу удержаться. — Будь осторожна. Некоторые секреты убивают.***
— Проходи, — Туана указала рукой внутрь. Эсмахан осторожно зашла, оглядываясь. Завораживающие покои в голубых тонах. Дочь Шах-султан посчитала очаровательным тот факт, как Туана неосознанно пыталась подражать матери. Пусть и в таких мелочах. Ароматические палочки испускали приятный жасминовый запах. — В закатном солнце эта комната совсем другая. Очень красиво. — Спасибо, — Туана закрыла за собой двери. — Поужинаем? — Конечно. Они прекрасно провели вечер. После долго болтали, лёжа на широкой постели. Эсмахан рассказывала истории из прошлого, которые случились с ней в санджаке. Несколько забавных фактов и курьёзов, но в основном жизнь девушки протекала тихо и спокойно. У Туаны нашлось куда больше шокирующих рассказов. — Ого, — выдохнула Эсмахан, — в Топкапы столько всего происходило. Мне даже немного жаль, что не могу поделиться подобным. — Не жалей. Мирное детство — счастье. Мне часто приходилось переживать за матушку и брата. Как-то раз Валиде-султан устроила переворот в гареме, и толпа обозлённых девушек направилась к маме. — Линфэй-султан пострадала? — Нет, но она так плакала… Я думала, что не найду её живой по возращению. Осман собирался отомстить бабушке, но не пришлось. Повелитель сам всё сделал. — Кошмар. Мне так жаль… — Ничего. Мою Валиде ничто не убьёт. — Я завидую тебе иногда. — Почему? — Моя мама… отстранённая и холодная. — Моя такая же! — громко заверила Туана. — Правда? Я всегда мечтала о теплоте и любви с её стороны. Но ничего не получала в ответ. Она не любит отца, я знаю. Но разве это повод не любить и меня? — Ни в коем случае. Ты чудесная. Моя матушка предпочитает Хюмашах, я с раннего детства это чувствовала. — Мы такие похожие. — Да. И раз нас никто не любит, — Туана приподнялась и легла на бок, — мы будем любить друг друга. Султанша осторожно склонилась и оставила еле ощутимый поцелуй на щеке кузины. Эсмахан застыла и начала часто дышать. Даже в слабом свечении лампадки были заметны её порозовевшие щёки. Она судорожно кивнула, соглашаясь. Туана слабо улыбнулась и вновь приблизилась. Остановилась лишь в опасной близости от лица Эсмахан. Та заворожено наблюдала, но ничего не предпринимала. Туана выдохнула и коснулась своими губами сухих губ подруги.***
Армаан дрожала под тонким одеялом в странном, будто бы нервном, ознобе. Эмине-хатун принесла бедный ужин из простого риса и остатков тушёных овощей. Лазарет погрузился в темноту вместе с погашенными свечами. Наложница бездумно смотрела в стену. Однажды Хатидже-султан спасла несчастную рабыню. Выкупила у работорговца, дала новое имя и задание. Быстро Армаан осталась без поддержки, один на один столкнулась с беспощадностью династии. Она не заслужила жестокости со стороны госпожей. Разве это справедливо? Ни в коей мере. Но в гареме не существовало справедливости. Умные и удачливые взбирались на гору, с которой вещали о своих приказах. И тех, кто возвышался над остальными, не смели трогать или судить. Армаан по наивности верила в любовь повелителя. Видит Аллах, он ей такие стихи писал! И прекраснее них ей ничего слышать не приходилось. Как он мог так с ней поступить? Неужели все слова оказались пустыми и ложными? Он не просто так женился на той женщине. Что-то удивительно крепкое связывало их души. И что бы она ни сказала в тот день, падишах поверил. Принял каждый довод как неоспоримую истину. Словно за спиной Армаан сотня грехов и веры ей нет. Почему он не послушал фаворитку? Супруги, подобно диким зверям, растерзали душу Армаан. Девушка медленно поднялась с койки. Начала рыскать по ящикам, достала крупные ножницы. Перехватила их так, словно те являлись ножом. Глубоко вдохнув, Армаан вышла из лазарета и направилась в сторону покоев госпожи. Она и не надеялась пробраться к падишаху. Служанок отпустили в ташлык, где те легли спать. Перед дверьми никто не стоял. Армаан осторожно отворила их и зашла. Слабо горели лампадки, а на подушках у столика расположилась Линфэй. Она листала учётную книгу по финансам гарема, о которой в последнее время совсем забыла. Нахмурив брови, сделала пометку о сокращении жалованья гёзде, ведь таким как Армаан выплачивалась непомерная по их заслугам сумма. — Кто разрешил войти без стука? — султанша казалась спокойной и усталой. — Мне не нужно разрешение, — покачала головой Армаан, крепче сжимая ножницы. — Наказание за дерзость — фалака. Ты ведь в курсе этого? — Плевать, — Армаан нервно посмеялась. — Что будет после, меня не волнует… Ты всё у меня забрала. Опорочила в глазах повелителя. Не осталось ни одной души в гареме, которая мне верит. — Шах погубила тебя. Я бы просто организовала выкидыш на раннем сроке, и ты получила очередной шанс попасть в покои повелителя. Но вы решили, будто хитрее и умнее меня. Армаан, не будь глупой. Я в гареме уже много лет и обманывать начала сразу, опыт большой. Интриги проворачивала быстро и ювелирно. Думаешь, я когда-то была такой же, как ты? Нет. Путь мой начался со лжи и «яда». — Вот почему вы столько времени побеждали. Сердце в этой груди, — Армаан вытянула указательный палец в сторону госпожи, — гнилое и чёрное. Как только поднялась рука забрать моего малыша? Мой бедный мальчик… — Я выполняла приказ повелителя. — Не пытайся уверить меня, словно являешься ножом в руках убийцы. Ты вложила это орудие в руку повелителя, и направила тоже ты! — Уходи, Армаан. Я устала. — Ага, пошла. Армаан сжала зубы, а после бросилась на султаншу. Та вскочила на ноги, но не успела увернуться от хлёсткого удара по щеке. Фаворитка падишаха выставила ногу, и отпрянувшая назад Линфэй споткнулась. Падая, она немного ударилась головой о тахту. Армаан схватила султаншу за руку и воткнула ножницы в ладонь, вследствие чего Линфэй оказалась «прибита» к столику. Хасеки вскрикнула от боли и попыталась свободной рукой освободить себя. Армаан несколько секунд молча стояла и наблюдала, словно не ожидала подобного от себя. Придя в себя, рабыня с размаху ударила Линфэй по лицу. Султанша пискнула от пощёчины и начала вырываться сильнее. Армаан присела на корточки, вытянула руки и сомкнула пальцы на шее соперницы. Линфэй свободной верхней конечностью вцепилась в запястье Армаан. Подтянув колено к груди, госпожа упёрла стопу в грудь фаворитки и что было сил, оттолкнула. Ножницы настолько сильно вошли в деревянную поверхность столика, что у ослабшей от внезапной атаки Линфэй не находилось сил вытащить их. Схватив фарфоровую чашку, с остатками салепа на дне, султанша кинула в девушку. Осколки разлетелись во все стороны от соприкосновения со лбом наложницы. Жидкость растеклась по волосам растерявшейся Армаан. Линфэй громко закричала, зовя на помощь. — Нет! Армаан замерла, услышав крик. Медленно она повернулась, с расширенными от ужаса глазами уставившись на ребёнка. Касым бросился через всю комнату к матери и кинулся той на шею. Армаан задрожала всем телом. Когда ворвались слуги, наложница продолжала заворожено смотреть на мать с дитя. Арзу скрутила Армаан, повалив на пол. Слёзы горечи потекли по щекам фаворитки. Мелек вытащила ножницы из ладони госпожи. Армаан выволокли из покоев и увели в темницу. Чичек-калфа поспешила немедленно сообщить о произошедшем повелителю. Когда тот влетел в комнату, Эмине-хатун заканчивала перевязку. Сулейман шокировано осмотрелся, а после присел рядом, обнимая жену. — Как она посмела, Мелек-хатун?! — закричал мужчина. — Армаан слыла тихой и послушной, никто не ожидал подобного. «Это всё из-за тебя» — со злостью подумала Линфэй, вцепившись пальцами одной руки в кафтан супруга. Армаан приговорили к казни. Линфэй отнеслась к данному приказу благосклонно, не желая оставлять сумасшедшую девицу в стенах Старого дворца. Туана, узнавшая обо всём, лишь посмеялась. Придя к рабыне в кандалах, дочь падишаха произнесла: — Иронично. Ты вроде говорила, что участь Фирузе тебя не постигнет? Что ты не предашь повелителя? И вот где ты оказалась… Посмотри, эти стены последнее твоё пристанище в этом мире. — Я ни в чём не виновата. Линфэй-султан заслужила жестокой смерти. — Повтори, — угрожающе проговорила дочь падишаха. — Мне хотелось своими руками убить её. Задушить, смотря прямо в глаза. — Зря ты это сказала. Хюсейн-ага! Мужчина вошёл, низко опустив голову. — Я сделаю это сама. — Госпожа… — Ты не слышал? — Как пожелаете. Туана достала из складок платья белый свёрток. Обнажила ножницы. — Хотела убить ими мою мать? А теперь сама сдохнешь от них. Султанша медленно приблизилась вплотную к рабыне, распустила её кудрявые волосы. Выверенными движениями принялась срезать пряди. Армаан тихо дёргала закованными руками, но в целом оставалась неподвижной. Оставив ёжик коротких волос, Туана отошла назад — полюбоваться работой. Схватив наложницу за подбородок, султанша запрокинула той голову. Подняв ножницы, она медленно поднесла их глазу рабыни. Армаан часто задышала, застыв. Не моргая, она смотрела на острый конец. И закричала, стоило орудию вонзиться в глаз. Кровь потекла по лицу, и наложница отчасти ослепла. Проделав процедуру со вторым глазом, Туана судорожно выдохнула. Схватив Армаан за указательный палец, султанша сомкнула вокруг него лезвия ножниц. Наложница в очередной раз закричала от боли. Словно бумагу, Туана пыталась отсечь часть пальца рабыни. — Не получается, — беспомощно Туана посмотрела на палача. — Кость слишком твёрдая, — тихо ответил тот. Туана кивнула и подошла к столу с инструментами. Сбросила на пол шёлковую удавку и взяла небольшое орудие, напоминающее тесак. Армаан, прикованная к стене за руки, дёргалась и молила о пощаде. Туана прицелилась и разом отсекла четыре пальца вместе с частью ладони. Армаан пронзительно завизжала. Орудие со звоном упало на пол, и Туана сделала шаг назад. Посмотрев на руки в крови, она отвернулась от Армаан. Судорожно задышала. — Закончи, — султанша выбежала прочь из темницы, взлетела по лестнице и бросилась в баню.***
— Зря, — тихо проговорил Сулейман. — Что? — сидевшая рядом — на небольшом троне в покоях падишаха — Линфэй напряглась. — Зря доверился кому-то кроме тебя. Эта девушка оказалась исчадием ада. Как я не увидел зло в её глазах? — Змея притворялась ангелом. — В этом месте только один ангел, — Сулейман поцеловал супругу в лоб, — и это ты. Клянусь, я раб твой до конца дней. В жизни и смерти мои чувства к тебе неизменны. И что бы ни случилось, ты навсегда останешься моей любовью, луноликой супругой, русалкой. — Ты поступил верно. — Святая, — султан выдохнул, уткнувшись носом в сгиб шеи женщины. Губы Линфэй растянулись в удовлетворённой улыбке. Она отстранилась и с лёгким трепетом коснулась щеки возлюбленного. Осторожно, словно впервые, они потянулись друг к другу. Слились в нежном, чувственном поцелуе. Он совершенно забыл обо всём. Армаан? Кто такая Армаан? Эта девушка в его понимании не заслуживала ни воспоминаний о себе, ни могилы. Адская посланница, возжелавшая забрать Линфэй в самом существовании которой заключалась душа Сулеймана. Султан подхватил супругу под бёдра и усадил себе на колени. Продолжая целовать её, он запустил руки под подол золотого платья. Линфэй тихо посмеялась ему в губы и прижалась ближе. Почувствовав возбуждение мужа, султанша поднялась и с хитрой улыбкой стала отходить назад. Играючи, Линфэй скинула всё с рабочего стола. Потянув рукава платья вниз, расстегнув пуговицы, она позволила ткани упасть к ногам. Подпрыгнув, она села на стол. Сулейман понятливо усмехнулся, покивал и приблизился. Линфэй откинулась назад, растянувшись на деревянной поверхности. Закинув ноги падишаху на плечи, госпожа чуть прикусила нижнюю губу. В медленном поначалу темпе они слились. Линфэй простонала, позволяя ему всё сделать самостоятельно. Вкус победы на губах приятно жёг.***
— Пощады не жди, — Аден толкнула Ясемин плечом. — Злишься? — Ясемин развернулась к собиравшейся дальше пройти по коридору девушке. — Не представляешь как… — Зря, шехзаде не принял меня. Аден слабо улыбнулась, выдыхая. Ей не была известна причина такой холодности со стороны Мустафы. И всё-таки кое-что радовало — шехзаде охладел ко всем девушкам гарема, а не Аден стала исключением.