Всего лишь омега?

       Цзян Чэну не повезло с самого рождения. Он родился омегой. И от этого многие сразу же поставили крест на его дальнейшем развитии, как заклинателя. Никто омег в заклинательском мире не любил, ведь считали, что они не достойны изучения даже малейших знаний об этом искусстве. Но тем не менее, отец Цзян Ваньиня решил, что обучит сына заклинательскому искусству, ведь маленький мальчик взахлеб слушал истории о бессмертных дянься, которые настолько преуспели в заклинательском искусстве, что вознеслись. И маленький Ваньинь желал также вознестись.        Омеги в этом мире были полным воплощением энергии Инь. Больше всего предавались гонениям мужчины-омеги, ведь они были так редки, что их едва ли не приравнивали к демонам. Источающие феромоны в течку, умеющие выносить и родить ребенка — они были теми, кого сторонились беты и некоторые альфы. Но тем не менее, в именитых кланах многие мечтали заиметь в свою коллекцию гарема омегу мужского пола. Ведь мужчины-омеги были изящны, грациозны и очень красивы. Они были в несколько раз красивее обычных мужчин, их красота была наравне с альфами. От этого их желали еще сильнее.        И все же, родившись в именитом клане единственным наследником мужского пола, Цзян Чэн готовился стать будущим главой. В шесть лет в его дом привели еще одного маленького омегу — Вэй Усяня. И Цзян Чэн жутко разозлился этому, ведь его отец посвятил все свободное время этому мальчишке, которого он, грязного оборванца, привел в Пристань Лотоса, сделал адептом клана, взял в семью, сделав его едва ли не вторым сыном, так еще и выгнал его любимых собак, отослав их! Мадам Юй, мать юного наследника клана Цзян, была изначально против всей идеи о том, чтобы взять в семью Юньмэн Цзян ребенка с улицы, да еще и сына слуги, но все же сдалась под натиском старейшин и своего мужа, пусть и была этому жутко зла. «Что ты принес в наш дом? Хочешь посадить его на трон клана? Как безродный оборванец сможет стать Главой Ордена Юньмэн Цзян?! Ты забыл о своем сыне, мой супруг?!», — кричала женщина в порывах ярости, когда Вэй Усянь что-нибудь да творил, а Цзян Фэньмянь, защищающий ребенка, оправдывался перед супругой, что не забывал о своем сыне, но теперь он был не единственным сыном. Цзян Чэн же, спустя время, смирился с тем, что на трон Главы посадят не его, а совершенно неродного ему человека, и подружился с Вэй Усянем, который оказался совсем не плохим, как описывала его мама. И их дружба стала очень крепкой, братской, ведь Вэй Усянь, будучи постарше, да еще и тоже являясь омегой, защищал Цзян Ваньиня едва ли не ценой собственной жизни. Они оба участвовали в уличных бойнях с мальчишками и выходили из нее победителями, пусть и с царапинами и ссадинами по всему телу. Как же их потом ругала матушка.        Когда им исполнилось по пятнадцать, их Золотые Ядра были уже сформированы. Пусть Цзян Ваньинь и был омегой, ему позволили обучаться, а Вэй Усянь, талантливый от рождения, добивался всего с легкостью, как подобало альфам, словно он был совсем другого вторичного пола, тогда как омеги проходили сквозь боль, кровь и слезы. И поэтому, когда им обоим пришло письмо с приглашением на обучение в Облачных Глубинах, Цзян Чэн был безумно рад этому, ведь это означало то, что они были достойны и их способности приняли в мире заклинателей. Двух омег! Он был готов показать то, что он ничуть не хуже Вэй Усяня и сможет вести за собой клан Цзян, ведь он мечтал о том, что его отец увидит в нем эту искру и целеустремленность. Девиз клана Цзян гласил: «Стремись достичь невозможного» и Цзян Чэн был готов. Ему повезло родиться в именитом клане, который поддерживал то, чем занимался Цзян Чэн. Иначе ему могли просто запретить заниматься любимым делом. Ему и Вэй Усяню.        Когда они прибыли в Облачные Глубины, то Цзян Ваньинь думал, что он задохнется от красоты этого места. Горы, реки, водопады, туманные облака, обволакивающие, как кокон, верхушки гор. Все это выглядело так прекрасно, что захватывало дух и поэтому Цзян Ваньинь даже не заметил, как они преодолели высоченную лестницу, ведущую в резиденцию клана Лань. И лишь на подходе, когда их остановили и спросили пригласительные, Вэй Усянь вспомнил, что забыл их в придорожном отеле в Циси, где они останавливались, чтобы передохнуть и переночевать перед дальнейшей дорогой. Как же Цзян Чэн разозлился. Он думал, что просто придушит этого придурковатого омегу, но тот сбежал так быстро, что Цзян Ваньинь только вздохнул. Он и его адепты прождали какое-то время за воротами, пока из-за поворота не показался высокий человек в синих одеждах, с расшитыми на них облаками серебряными нитями. Его длинные волосы цвета вороного крыла были убраны в высокую прическу, заколотую красивой серебряной заколкой, что больше была похожа на какую-то корону, а на лбу красовалась лобная лента клана Лань с серебряным облачком точно посередине лба, слегка выше бровей. Ни ниже, не выше. Именно так, как полагается. Его глаза, узковатые, со вздернутыми внешними уголками, цвета цитрина, были такими красивыми и завораживающими, а взгляд был тверд, как камень, но спокоен и мягок, как водоем, что сразу можно было сказать — перед Цзян Ваньинем Альфа. И стоило лишь его феромонам достичь носа омеги, как он понял, что перед ним не просто Альфа, а тот, кто предназначен ему. Запястье приятно зажгло. Запах Альфы был также мягок, как и сам обладатель этого запаха. Легкие нотки сандала от благовоний, рядом с которыми явно медитировал заклинатель, запах розмарина и чабреца, такой приятный и теплый, напоминающий какой-то чай. Цзян Чэн, едва опомнившись, едва заметно вдохнул этот приятный аромат полной грудью, пока человек, шедший навстречу ему, не заметил этого. Когда же молодой господин поравнялся с ними, то он сначала поприветствовал гостей и адептов, а после, когда его взгляд упал на Цзян Чэна, то он замер, словно нефритовая статуя. Глаза его слегка распахнулись, а зрачки глаз расширились, точно бы он смотрел на что-то сильно привлекательное. Конечно, Цзян Чэн особо не жаловался на свою внешность, но красота его была отличной от красоты других омег. Он был высоким, слегка угловатым, жилистым, а не нежным, как другие омеги. Его ноги были длинными, стройными без едва заметного жирочка, как у других омег, не за что было подержаться. Волосы были короткими, ведь он состригал их до плеч, тогда как остальные всегда отращивали волосы, его руки были не нежны, а грубы от меча и лука, а также от боевых искусств всегда в ранах. Его красота скорее напоминала горную реку, чем нежный и чистый ручеек. Но все же, сколько бы раз не говорил ему Вэй Усянь, что он прекрасен, Цзян Ваньинь часто видел в зеркале лишь уродство. То ли дело его названный брат. Прекрасен, словно цветок лотоса, с густыми длинными волосами, стройный, с округлыми бедрами и нежными чертами лица. С уже сформировавшимся запахом, переживший первую течку и не имеющий теперь отбоя от всех желающих взять его в мужья женихов. Вэй Ин всегда желал завести семью, влюбиться, а может даже путешествовать с возлюбленным по Поднебесной, истребляя нечисть и воспитывать маленького крольчонка. Но, как и поведено в этом мире, у него тоже была метка на запястье.        Цзян Чэн не был исключением и, как и Вэй Ин, рассматривал метку, что указывала на предназначенного ему человека. Каждый раз, перед сном, он постоянно разглядывал аккуратный рисунок облаков, что был с ним с самого его рождения. Облака и играющая в них лента. Не стоило быть гением, чтобы понять, что это указывало на кого-то из клана Лань. Из-за этого Цзян Ваньинь ждал отъезд в Гусу не менее, чем от того, что его, наконец, признали и похвалили за старания. Теперь же все встало на свои места. Метка дала понять, что перед ним тот, кто предначертан ему, едва запах незнакомца коснулся кончика его носа.        Поклонившись вставшему напротив парню, Цзян Ваньинь слегка прищурился, пытаясь припомнить, где же он мог видеть этого молодого господина.        — Приветствую вас в нашем клане, — улыбнулся парень, продолжая пристально, но так невинно разглядывать Цзян Чэна. — Кажется, вы молодой господин Цзян? Ваши одежды говорят о вас раньше вас самих, — прыснул со смеху парень, прикрывая рот длинным рукавом.        — Да, вы правы, — кивнул Цзян Чэн, слегка улыбнувшись в ответ. — А вы…        — Ох, простите мне мои манеры! Я просто удивлен видеть адептов из клана Цзян, что даже забыл представиться. Мое имя Лань Сичень.        — Я очень рад встречи с вами, Первый молодой господин Лань, — Цзян Чэн вновь легко поклонился и выпрямился, смотря на своего нового знакомого, чей запах продолжал кружить голову молодому омеге.        Лань Сичень был очень добр и мил, поэтому после такого короткого разговора приказал пропустить их даже без приглашения, ведь помнил, что сам лично помогал дяде писать эти пригласительные. Поэтому, пригласив их войти в обитель клана Лань, Цзэу-цзюнь отправился чуть вперед. А Цзян Ваньинь, с которым завел разговор его пара, обернулся, высматривая внизу Вэй Усяня, но, решив, что он, в любом случае, должен вернуться до заката, пошел за Лань Сиченем.        Они говорили весь путь до ученических домиков, к которым Лань Сичень лично провожал Цзян Ваньиня и его адептов. Адептов он помог расположить, узнал, удобно ли им, а затем отправился показывать дом омеги ему самому. Цзян Ваньинь искренне не понимал, то ли Лань Сичень заинтересован в нем, то ли он общается так со всеми, но впечатление оставалось после общения с Первым Нефритом прекрасное и от этого сердце Цзян Чэна начинало отплясывать танец с веерами, не давая передышки, пока этот Альфа был рядом. Остановившись у одного из домов, он вошел в него, когда Цзэу-цзюнь открыл фусума, впуская внутрь домика свежий осенний воздух. Они остановились посреди небольшой комнатки, в которой было небольшое костровище в углублении в полу, чтобы отогревать дом холодными ночами, а также где стояла ширма и бочка за ней. Повернувшись к Лань Сиченю лицом, Цзян Ваньинь благодарно поклонился и улыбнулся.        — Благодарю вас за такой радушный прием, Цзэу-цзюнь. Но мой шисюн остался еще за стенами Облачных Глубин.        — Не беспокойтесь о нем, молодой господин Цзян, — улыбнулся альфа, убирая руки за спину. — Я попрошу о том, чтобы его пропустили, если вдруг он не успеет вернуться до отбоя. Сегодня патрулирует мой младший брат, думаю, он пропустит вашего шисюна. Что ж… — он осмотрелся еще раз, убеждаясь, что все в порядке и гостям предоставлен хороший дом. — Я пойду.        — Конечно, благодарю вас еще раз, — Цзян Чэн кивнул, улыбаясь, а Лань Сичень, улыбнувшись ему в ответ, вышел из небольшого домика.        Цзян Ваньинь выдохнул, проводя рукой по волосам, чувствуя как от оставшегося в комнате запаха альфы кружится голова и слегка свербит в носу. Он ощущал это впервые. Впервые терял голову от того, что рядом был альфа. Даже в Пристани Лотоса Цзян Чэн никак не реагировал на их адептов, даже тогда, когда у них посреди трениировки начинался гон. И как же было страшно Цзян Ваньиню, что его первая течка начнется именно в Облачных Глубинах. И именно по вине Лань Сиченя, запах которого, казалось, навсегда остался на кончике языка.

Продолжение следует…