Всего лишь омега?

       К сожалению, принять Лань Ванцзи у Ваньиня не вышло и Цзян Чэн не сдержал свое слово. Он пообещал рассказать Ханьгуан-цзюню о том, где найти Вэй Усяня, ведь самому Цзян Чэну было бы лучше, если бы они сошлись. Тогда бы его шисюн смог вернуться домой, а на клан Цзян прекратили смотреть косо, словно они виноваты в том, что сотворил когда-то Вэй Ин. Но слишком много дел накопилось со временем, что даже сам Лань Ванцзи не мог выкроить времени на посещение Пристани Лотоса. В письмах писать столь сокровенную информацию, как о нахождении всеобщего преступника, было слишком рискованно. Да, Цзян Чэн прекрасно это понимал, а потому у них не получилось поговорить. Вначале, Цзян Чэн был слишком занят приготовлениями к свадьбе своей сестры, которую проводили в конце осени. Цзян Яньли была невероятно счастлива, в особенности от того, что Цзинь Цзысюань сделал для нее прекрасный свадебный подарок. Этот альфа сам лично, без чьей-либо помощи соорудил небольшой водоем в саду Благоуханного Дворца. И средь пионов засадил в него изумительные и редкие лотосы, взращенные самыми лучшими цветоводами. Такой подарок пришелся молодой госпоже Цзян по душе, да что и греха таить, сам Цзян Чэн был в восторге от того, что для его сестры сделали подобное. Этот жест был лучшим проявлением искренних чувств. Их чувства расцвели совсем незаметно для них самих. Цзинь Цзысюань был альфой, а Цзян Яньли бетой. Их союз априори был против природы, ведь ни одному альфе не была предначертана бета, иначе не получилось бы сильного потомства. Но их чувства вспыхнули, подобно пожару. Метка на руке его сестры была другой, ничего общего с Цзинь Цзысюанем, — кисть для письма. Метка же Цзинь Цзысюаня, которой он поделился с любимой — редкая птица, у которой был длинный клюв и она была похожа на колибри. Это довольно расстроило пару, но они решили быть вместе, даже не смотря на столь важный факт. Из-за того, что природой каждому альфе была придумана омега, то рождалось сильное и крепкое потомство, которое могло в дальнейшем преобразить Поднебесную. Таковы были слухи. Если альфу скрестить с омегой, то родится новый, более крепкий и сильный человек, более ловкий и красивый. Рождались Альфы и Омеги высшего ранга. Сейчас одним из самых сильных Альф высшего ранга являлся Не Минцзюэ, рожденный от союза сильного Альфы — бывшего главы клана Не и не менее сильной Омеги. Из омег же высшего ранга был, на удивление, Вэй Усянь. Его родители были альфа и омега, и от слияния их генов, положительных черт, появился красивый молодой господин, способный лишь долей феромонов заставить любого альфу пасть к его ногам. Большое упущение с его стороны, что он не использовал это, как однажды сказал в Облачных Глубинах Не Хуайсан. Но Вэй Ин был не того склада, чтобы использовать альф в собственных целях. Лишь единожды, в свою течку, он соблазнил Лань Ванцзи, чтобы получить желаемое. Однако, о последствиях никто не задумался.        Свадьба была пышной и красивой. Конец осени в клане Цзинь был великолепным, весь в красном цвете, точно на удачу будущей семейной паре. Кланы Цзян и Цзинь вместе взяли на себя затраты, не пожалев ни крохи серебра, лишь бы молодоженов ждало счастливое будущее. Ваньинь едва удержал слезы, пока в паланкине, сам лично, с другими адептами вез свою цзецзе в Башню Кои, где проходил праздник. Цзинь Цзысюань ехал впереди всей процессии в алых ханьфу. После свадьбы Цзян Чэн был занят делами Ордена, которые требовали его незамедлительного участия, в том числе и ночные охоты, на которые приглашали разные кланы, а Цзян Ваньинь не мог их проигнорировать. Там же с Лань Ванцзи пересечься не удавалось, ведь омега игнорировал клан Лань всеми способами, лишь бы не пересекаться лишний раз с Лань Сиченем. С отъездом старшей сестры, Цзян Чэн чувствовал себя в Пристани Лотоса слишком одиноко. Он ощущал внутри пустоту, ведь больше не видел теплой улыбки, нежного голоса, словно летний ветерок, с самого утра: «А-Чэн, завтрак уже готов, присаживайся. Поработаешь позже». Теперь он просыпался, как всегда шел сразу же к своему ненаглядному сыну, миловался с ним с самого утра, потом одевал его и нес в главную залу, где уже был накрыт стол для двух господ, и больше никого не было. Цзян Яньли завтракала в Ланьлин Цзинь, в Башне Кои. От этого Цзян Чэну было грустно, однако после заключенного брачного союза между его старшей сестрой и Цзинь Цзысюанем, дела Пристани Лотоса пошли в гору, как и дела клана Цзинь. Поэтому, Ваньинь понимал, что все это было в любом случае необходимо, да и сестра его была счастлива.        Однако и после свадьбы, и после ночных охот, на которых бывал Цзян Чэн, он не смог встретиться с Лань Ванцзи, который часто присылал письма молодому главе с просьбой о встрече. Ваньиню даже становилось совестно. Но у него снова накопилось много работы. Слишком часто нечисть стала посещать деревни на границе Юньмэна с другими провинциями. Посему Цзян Чэн нередко сидел в своем кабинете, занимаясь делами, пока рядом ходил Сию, пытаясь все рассмотреть, что же есть в кабинете его папы. Да и к тому же, его ребенок был уже довольно взрослым и мог передвигаться самостоятельно. Из-за этого, омега, который так сильно любил своего сына, пригласил в гости свою бабушку, Юй Наньян, которая давно хотела увидеть внука. Заодно, она могла бы посидеть с Сию, пока сам Ваньинь был занят работой. К тому же, ему очень хотелось узнать у нее то, как же ему сшить тигриные башмачки, которые матери и папы-омеги всегда шили своим детям. Это была традиция, основанная на легенде, передающейся из уст в уста. Давным-давно злой богатый мужчина похитил у лодочника красавицу-жену. Сын очень скучал по маме и пошёл её искать. На нём были надеты башмачки с тигриной мордой, сделанные его матушкой. Мальчик пришёл в дом к богачу, чтобы он отпустил его мать, но злодей отказался. В тот момент башмачки мальчика превратились в настоящего тигра, который убил злодея. Так добро победило зло и семья воссоединилась. Ваньиню матушка когда-то тоже делала подобные башмачки, вот только со временем они пришли в непригодность и для своего сына Цзян Чэн не мог оставить их. А потому решил сшить сам, вложив в них всю свою любовь к ребенку. Да и из-за прохлады, приносимой водой, малыш Сию мог мерзнуть и Ваньиню хотелось защитить его от подобных ударов погоды.        После был занят уже Лань Ванцзи. Клан Лань и клан Цзинь подготавливали церемонию бракосочетания для Цзэу-цзюня и Ляньфан-цзуня, титулом обзавелся и Цзинь Гуанъяо. Ваньиню в начале лета пришло письмо в красном конверте, как ценному гостю, которого очень ждали на этой свадьбе, впрочем, как и других глав Орденов. По пышности свадьба планировалась такой же громкой и шумной, как до этого была свадьба Цзинь Цзысюаня и Цзян Яньли. Кстати, о паре. Цзян Ваньиню пришло письмо от сестры в начале марта о том, что он станет дядей. Цзян Чэн был вне себя от счастья. Он был дядей уже во второй раз, ведь сын Вэй Усяня уже наверняка родился, рос под надзором своего папы и был таким же красивым, как Вэй Ин и второй молодой господин Лань. Цзян Яньли решила и правда позволить назвать своего ребенка именем, которое было дано Вэй Усянем. И, если честно, Цзян Чэн надеялся, что это имя принесет его племяннику лишь счастье и приманит много удачи. И что родится милый омега. Цзян Чэн пообещал обязательно приехать на рождение ребенка, а затем и на третью луну, и как дядя подарит несоизмеримое множество подарков. Лишь бы малышу всегда везло на жизненном пути.        После получения письма-приглашения Ваньинь долго раздумывал, нужно ли ему ехать на свадьбу. Сослаться на болезнь, притвориться течным, да что угодно, лишь бы никуда не ехать, не видеть то, как будут смотреться на Лань Сичене свадебные одежды, как он будет испивать вино с Цзинь Гуанъяо, как они будут кланяться предкам вместе, а после, как вместе, под одобрительный гул толпы, уйдут во внутренние покои, где справят первую брачную ночь. От подобных мыслей его замутило, стало нехорошо и он подумал лишь о том, как бы избежать подобной пытки. Но не явиться на свадьбу было очень грубо. К тому же, она проходила в Башне Кои и это была возможность съездить к сестре, чтобы проведать ее, коснуться животика, поговорить с малышом. Но Ваньинь понимал, что теперь в Башне Кои он будет чаще видеться с Лань Сиченем, что несколько удручало. Омега надеялся бегать от проблем, нежели встретиться с ними лицом к лицу. Это было тяжело, видеть то, как счастлив твой любимый без тебя.        И все же он принял решение поехать на свадьбу, оставив сына на попечение нянек, однако проклял свое решение. Проклинал всю дорогу, все время нахождения в Башне Кои, каждый момент, пока молодоженов поздравляли и пока свадьба шла. Однако, кое-что хорошее в этом было. Он увидел свою ненаглядную сестру, у которой был уже милый животик, едва выделяющийся из-под нижних одежд и незнающий не увидел бы его, но вот самые близкие были прекрасно осведомлены. Также Ваньинь смог встретиться и с братьями из клана Не, с которыми прекрасно пообещался, а с Не Минцзюэ вновь обменялся взглядами. И что только ждет этот Альфа? Цзян Чэн ясно дал понять, что не сможет ответить на чувства, но отчего же тогда в груди так сильно билось сердце, что готово было выпрыгнуть из груди? Очередная пиала вина явно была лишней, ведь в голове Ваньиня даже скользнула мысль, а вдруг Чифэн-цзунь и правда неплохая партия? Он был бы прекрасным отцом для его малыша. Но он быстро отогнал эти мысли. Слишком он был однолюбом, слишком его сердце было изранено, чтобы впустить в себя еще кого-то, кроме его ребенка.        Этот праздник был одинаково трагичным и для Чифэн-цзуня и главы клана Цзян, а потому вино лилось для них рекой. Их самые любимые люди женились друг на друге, выстраивая между ними и своими соулмейтами крепкую стену. И оттого ли Ваньинь и Не Минцзюэ сидели так близко друг к другу, пытаясь утешить в эту минуту? Никто не смотрел на них косо, ведь каждый был пьян настолько, что даже не замечали собственного носа, а Цзян Чэн просто хотел умереть. И только ладонь Не Минцзюэ, крепко сжимающая его собственную, не давала ему опуститься на глубину отчаяния. Они были так похожи, их связывала одинаковая боль и их сердца были разбиты так сильно, что собрать осколки воедино было невозможно. Ваньинь даже не понял, как вышло так, что он и глава клана Не оказались в саду. Они просто в какой-то момент ушли из душного зала, чтобы прогуляться и вдохнуть свежего ночного воздуха. Цзян Чэн ощущал себя сегодняшним вечером слабым омегой. Ему хотелось опустить руки, выдохнуть, расслабиться, а потому, стоило омеге и Альфе скрыться в беседке, как Ваньинь громко выдохнул, начиная плакать, чем явно напугал главу клана Не. Он выругался, крепко обнял молодого господина перед собой, прижав к своей сильной груди. То ли было виновато вино, то ли глупые чувства, но именно сейчас ему хотелось рыдать, как маленькому, лишь бы выпустить всю таящуюся внутри боль. Он прижимался к Не Минцзюэ, цеплялся пальцами за его тяжелый плащ, пока сам Альфа продолжал гладить его по волосам, успокаивать, как маленького, и молчал. Они даже не заметили проходящих мимо слуг, которые могли разнести грязные сплетни о том, что глава клана Цзян и глава клана Не могут быть вместе, не до них было сейчас. Не Минцзюэ вновь видел то, как Ваньинь теряет лицо и омеге это очень не нравилось. Не хотел быть слабым, не хотел зависеть от кого-либо.        Вино окончательно ударило ему в голову, когда он вдруг качнулся назад, притянул к себе за рукава темных одежд Не Минцзюэ, опустил взгляд вниз и тяжело сглотнул, отчего его кадык дернулся вверх-вниз. Он нервничал, хоть и хотел забыться. Использовать Альфу, как говорили Не Хуайсан и Вэй Усянь, чтобы сделать себе лучше. Хотелось сделать Лань Сиченю также больно, как было ему, хоть он и понимал, что все это — собачий бред и первому молодому господину Лань будет плевать, сейчас он изнывал от желания и наслаждения в постели с Цзинь Гуанъяо. С этим грязным омегой, которого Цзян Чэн просто возненавидел и готов был, прямо сейчас, под смелостью алкоголя, пойти и высказать ему все. Но для начала, заставить пострадать. Ваньинь прикрыл глаза, а ресницы его затрепетали. Он поддался чуть вперед, обдавая горячим дыханием губы Не Минцзюэ, вдохнув запах древесной хвои и смолы, и, когда он уже хотел было коснуться чужих губ своими, Альфа вдруг отстранился. Цзян Чэн приоткрыл глаза, вздрогнул от стыда и покрылся густым румянцем. Чифэн-цзунь лишь тихо вздохнул, сжал талию Ваньиня в руках, пытаясь удержать себя, и тихо пробасил: «Пытаешься забыться? Я тоже, но я не стану использовать твое тело». Цзян Чэн громко выдохнул, вырвался из чужих объятий, стер остатки слез и рванул прочь. Какой же он идиот! Подумать о таком грязном способе мести, да и вообще о мести, тогда как он сам сглупил в прошлом, как так можно?! Домой он сорвался в тот день очень быстро, наскоро лишь попрощался с сестрой и сбежал, лишь бы подальше от Ланьлина. С Лань Ванцзи же поговорить снова не удалось. Однако, спустя некоторое время после свадьбы, уже в Ляньхуа, Цзян Чэн услышал слухи, что второй молодой господин Лань отправился в странствие, чтобы истреблять нечисть. Самосовершенствование ли, или поиски Вэй Усяня это были — никого уже не волновало. Поднебесная погудела совсем недолго, в остальном пустив все на самотек. Мысли коснулись Вэй Усяня и Лань Ванцзи. Сможет ли второй молодой господин Лань найти его брата? И сколько же времени ему на это потребуется? Ваньиню очень хотелось верить, что молодой Альфа сумеет найти Вэй Ина и вернет его домой.        Свадьба Цзэу-цзюня и Ляньфан-цзуня отгремела почти восемь месяцев назад. Это событие обсуждали во всей Поднебесной, даже в таких глухих деревнях и городах, как Илин. Никто не остался в стороне, каждый вносил какие-то новые факты в то, что было на свадьбе. Так начали ходить и слухи о том, что глава клана Цзян пал влюбленной омегой перед главой клана Не. Если быть честным, то такие слухи опровергать никто не спешил, поскольку или смысла не видели, все равно говорящих станет больше, или из-за того, что все так и было. Однако, кое-кого данные слухи все равно разозлили и не оставили равнодушным. Цзинь Гуанъяо, оставшийся под фамилией Цзинь и служащий у своего отца рядовым адептом, был несколько разозлен данной новостью, хоть показывать это не хотел. По крайней мере такие гуляли сплетни. Кому верить, а кому нет — решить было сложно. Вот и Вэй Усянь не мог. Слышал лишь то, что по Поднебесной начал странствовать заклинатель в белоснежных одеждах, появляясь всегда там, где творился хаос. Вэй Ин не мог решить, желает ли он, чтобы это оказался тот, о ком он думал днями и ночами, или же лучше не стоит. Пусть сердце и заходилось в страстном танце, когда Омега вспоминал о Лань Ванцзи, все равно было боязно о будущей встрече.        В прошлом январе родился его сын. Его любимый мальчик, которого Вэй Ин возлюбил всей душой, не прогадав, что это будет именно мальчик, к тому же и Альфа высшего ранга. Лань Юань, так его нарек Вэй Ин, взяв на себя смелость, даже без позволения Лань Ванцзи. Да, возможно, это было ошибочным решением, дать ребенку фамилию отца, который даже не знает о нем, но Омега хотел хотя бы дать видимость того, что Лань Чжань был рядом. Юань радовал своего папу каждый день, что был благословлен Небесами. Ребенок довольно рано начал издавать звуки, смеяться, узнавать своего любимого папу, а также и пошел довольно рано. Уже в десять месяцев Лань Юань встал сам на ножки и уже через несколько дней начал самостоятельно ходить, пусть очень неуверенно, несмело, но мог. Вэй Ин был невероятно счастлив достижениям своего ребенка, пусть иногда и думал о том, что ему жаль, что Юань растет в таком месте, как Могильные Холмы. Юань был единственным сокровищем, что осталось в его жизни, ведь все остальные отвернулись от него, отступника и убийцы. По крайней мере именно так величали Вэй Усяня, а в народе ему придумали титул Ушансе-цзунь. Забавно было то, что это было созвучно с «персик». Вэй Усянь — злобный персик, вот потеха! Иногда это так сильно забавляло Вэй Усяня, что, когда он вспоминал свой титул, начинал смеяться, отчего его малыш лишь опирался ручками о коленки сидящего перед ним папы и непонятливо заглядывал в краснеющее лицо. С Юанем Вэй Ин нигде не расставался. Носил с собой, а, чтобы не мешался, пока папочка работал, играл с ним в игру: «Вырастим для А-Юаня братиков и сестричек, посадим в землю, закопаем и польем!». Так ребенок сильно не мешался, а Вэй Ин мог помогать с грядками оставшимся Вэням, которые жили на горе Луаньцзан. И тем не менее, недолго время — Лань Ванцзи доберется до Илина, где нежити и разных тварей всегда было прудом пруди, ведь это место точно магнит привлекало их, а Вэй Усянь держал их под своей уздой. Ни за что бы не допустил, чтобы какая-нибудь навка навредила его сыну.        Был ясный и погожий январский денек, но холодно совсем не было, ведь Илин находился на юге Поднебесной. Температура была достаточно комфортной для того, чтобы надеть всего лишь четыре слоя ханьфу и не переживать о том, что можно замерзнуть. И именно в такой день Вэй Усяню нужно было посмотреть в календарь, прежде чем отправляться по поручению Вэнь Цин на рынок, чтобы купить продукты. Омеге, конечно, нравилось спускаться вниз, в Илин, ведь так он узнавал последние новости, а еще мог хотя бы поговорить с другими людьми, а не только с людьми клана Вэнь. И этот раз не стал исключением того, чтобы Вэй Ин не взял с собой своего ребенка. Юаню было очень полезно спускаться с горы, ведь свежий воздух шел ребенку на пользу. На горе воздух был затхлый, душный и давящая атмосфера не пропускала солнечного света. На пропитанной кровью земле не росло ничего полезного. Благо, что молоко у Вэй Усяня все еще было и он мог кормить Юаня им, ведь у них не было животных, в особенности коз, ведь их молоко было достаточной жирности, чтобы полностью накормить Юаня. Поэтому, гуляя внизу, Вэй Ин шел медленным шагом, ведь за подол его ханьфу держался его малыш, передвигая своими крохотными ножками и все внимательно осматривая, ведь ему все было интересно. Благо, что разговаривать еще нормально не умел, а то задавал бы миллионы вопросов, на которые Вэй Усянь, конечно же, ответил бы, но устал — это точно. К сожалению, Вэй Ин не мог похвастаться тем, что он был примерным папой, но он очень любил Юаня и за него готов был многим разорвать глотку. Проходя мимо одной лавки, где Вэй Ин хотел купить картофель, омега так сильно заинтересовался спором с продавцом, который завысил цену, что совсем пропустил тот момент, когда его маленький ребенок куда-то ушел. Опомнившись, Вэй Ин вздрогнул, когда почувствовал, что никто не держит его больше за подол ханьфу. Оглянувшись, Омега крупно вздрогнул, отскакивая от прилавка, больше не обращая никакого внимания на продавца.        — А-Юань? — громко произнес Вэй Усянь, чтобы его ребенок откликнулся на свое имя. Но его совсем не было рядом. Вдоль позвоночника пробежали мурашки, а тело покрылось холодным потом от ужаса. — А-Юань! — прикрикнул он, сорвавшись с места и понесшись вдоль прилавков. Его ребенок не должен был далеко уйти.        Вэй Усянь носился по рынку, как бешенная пантера, разыскивая своего единственного кровного сына. Что же он за родитель такой, если даже не смог углядеть за собственным ребенком! Если что-то произойдет с его малышом, то Вэй Ин удавит сам себя, не сможет выдержать того, если Юань пострадает по его вине. Заслышав громкий и истошный плачь, Омега крупно вздрогнул, распахнув свои глаза и кинувшись в сторону звука. Он ни за что не спутает Юаня с другим плачущим ребенком, ведь он ухаживал за ним с самого его рождения, менял пеленки, кормил, успокаивал, если Юань капризничал. А когда у него начинали вылезать зубки, то малыш очень сильно плакал. Так заливисто, что у Вэй Ина сердце разрывалось. Когда он остановился у большого столпотворения, то не поверил своим глазам. Именно сейчас, его сердце ухнуло в пятки, стоило лишь увидеть кристально-белые одежды, в четыре слоя, как и положено. Высокая прическа с высоким хвостом, закрепленная серебряной заколкой в виде полумесяца, очень богатая, хотя и не вычурная. В таких краях не бывало подобных заклинателей и Вэй Усянь сразу же понял — это он. Его Лань Чжань. Сердце билось так быстро, и не только от вида возлюбленного, но и от того, что на его ноге вис годовалый ребенок, роняя свои драгоценные слезы. Запах сандала окутал с головы до ног и вдруг стало слишком спокойно. Вокруг столпились люди, которые наперебой ворчали, что «Как же это так, отец не знает, как успокоить сына!», а растерянный Лань Ванцзи с тревогой в голосе, пусть и очень незаметной, отвечал: «Я не его отец, я…». Смешнее всего Вэй Ину стало от того, что каждый пожилой мужчина пытался дать Лань Чжаню совет.        — Когда моя жена родила нашего первого ребенка, то я тоже был таким неопытным!        — Говоришь, что не его отец, а вон как ребенок к тебе льнет, господин!        — И носы как похожи!        Вэй Усянь прыснул, подходя к толпе и размахивая руками.        — Эй! Хватит, хватит! Посмотрели и расступитесь! — от голоса Омеги Лань Ванцзи крупно вздрогнул, распахнул глаза и взглянул на него с надеждой и любовью.        Вэй Ин, не обращая внимания на Альфу, стал отгонять народ, осматриваясь и провожая ворчливых людей в спины взглядом. Вэй Усянь скользнул взглядом на Альфу и улыбнулся ему. Сердце забилось так сильно, что он едва мог совладать со своими эмоциями. Эта встреча была слишком приятна, слишком радостна душе. И Вэй Ин не думал это скрывать, однако пошутить все равно захотел:        — Не знаешь, как обращаться с детьми, Ханьгуан-цзюнь? — хихикнул он. — Здравствуй, Лань Чжань.        Лань Ванцзи ничего не мог ответить, лишь смотрел на того, кто так мил сердцу. Он представлял эту встречу много раз, но сейчас он был похож на растерянного ребенка. Да и в таком постыдном положении. Вэй Усянь взглянул вниз, замечая то, как ребенок на ноге Лань Чжаня перебирается к своему папе и цепляется за подол его ханьфу и ногу. Омега наклонился, взяв сына на руки и прижав его к себе за голову и спину. Он с любовью поцеловал Юаня в лоб и прикрыл глаза, прижав его к себе. Сейчас самым важным было успокоить свое чадо, лишь бы тот перестал всхлипывать.        — Что же ты, А-Юань? Увидел красивое лицо и пришел к незнакомцу, а как тот взглянул холодно, так заплакал? Зачем ты убежал? — строго, насколько мог, спросил Вэй Ин, слушая тихий лепет сына, который зашептал совсем по-детски, что Омега едва смог разобрать слово: «Бабочки». — Ах, вот оно как, — он улыбнулся. — Бабочки.        — Вэй Ин, — Лань Чжань, наконец, подал голос, взглянув на своего любимого, что был так прекрасен.        Казалось, что времени прошло не так уж и много, всего лишь почти два года с их последней встречи, но для Альфы это время тянулось мучительно долго. Ожидая каждый день их следующей встречи, он терзал сам себя. Каждый раз, когда солнце отсчитывало новый день, ждать в Облачных Глубинах новостей о том, что где-то видели темного заклинателя или дождаться, наконец, информации от главы клана Цзян, он не стал, а поэтому ушел из дома, оставив брату кроткую записку, в которой не прощался, но говорил «до встречи». И долгое время он странствовал, оказываясь там, где царил хаос, надеясь встретить там того, о ком плакало сердце. Но каждый раз он натыкался лишь на разную нечисть. Путь окончился в Илине, городе, расположенном у подножия горы Луаньцзан, что славилась своей темной энергией, ведь на ее землях было много захоронений, отчего нечисти здесь было еще больше.        Сам город был довольно красив, как и люди в нем приветливы. И стоило жителям узнать в путешественнике заклинателя, то и вовсе они стали приветливы вдвойне. Заклинатели в этом городе ценились, ведь они могли избавить его от нечисти, что иногда захаживала сюда, а все винили в этом никого иного, как Ушансе-цзуня, о котором мельком говорили жители. И Альфа был готов встретить кого угодно, но только не того, о ком уже долгое в мыслях нет покоя, а сердце находится в смуте. Однако, планы о посещении горы были сбиты тем, что Лань Ванцзи повстречал маленького мальчика, совсем еще крохотного, одного и без родителей на этой большой улице. Имея доброе сердце, Лань Ванцзи не мог пройти мимо, и когда он решил помочь ему, то малыш начал плакать, стоило только ему увидеть безэмоциональное лицо незнакомца, отчего второй молодой господин Лань растерялся. Но стоило увидеть Вэй Усяня, как светлые глаза наполнились теплом и прояснели, словно с них спал давний туман, ведь наконец в его душу явилось солнце, разогнав печаль яркими лучами. Да и к тому же, маленький ребенок прекратил плакать, узнав в Вэй Ине знакомого.        — Вэй Ин… — вновь тихо заговорил Лань Чжань, сжав в руке Бичэнь сильнее от раздиравших эмоций и чувств, которые он даже не мог выразить на своем лице. — Я нашел тебя.        — А разве искал? — Омега ухмыльнулся. — Нашел, — все же подтвердил он слова Альфы, улыбаясь уголками губ, смотря на Лань Ванцзи.        Юань тоже вскинул на незнакомца заплаканные серые глаза, что так сильно были похожи на глаза самого Вэй Усяня. Ребенок спрятался под волосами своего любимого папы, сжав их в своих крохотных ладошках. Вэй Ин понимал, что не имело смысла скрывать от Лань Ванцзи своего ребенка, как и то, что он стал отцом. Это рано или поздно стало бы ясно, а потому Омега решил сразу же, как громом средь ясного неба, шандарахнуть новостью по и так растерянному Лань Чжаню.        — Это А-Юань, — он улыбнулся. — А-Юань, смотри, кто к нам в гости приехал. Это же наш папа, посмотри как чудесно, — Вэй Усянь чмокнул ребенка в висок, а тот посмотрел на путешествующего заклинателя и, засмущавшись, снова спрятался за волосами Омеги. — Он немного смущается, прости его, — он ласково вытер большим пальцем влажные дорожки, оставшиеся от слез у его малыша, поворачиваясь к Альфе лицом полностью, оставляя ребенка в покое. — Дай ему привыкнуть и он обязательно познакомится с тобой.        — Вэй Ин…? — пораженно выдохнул Лань Чжань, когда Вэй Усянь вдруг огорошил его такой новостью. — Этот ребенок…?        — Я родил, — Омега гордо вздернул нос и улыбнулся. Но вдруг Лань Чжань сделал шаг вперед, желая подойти к соулмейту поближе, а Вэй Ин вздрогнул, делая шаг назад, чувствуя неловкость между ними и жуткую вину за совершенный поступок. — Позволь мне все объяснить тебе за чашкой чая. Тут есть трактир неподалеку. Юань еще не обедал, пойдем туда? Я угощаю.        Альфа тут же остановился, когда Вэй Усянь отступил назад. Решив, что парень испугался, Лань Ванцзи отошел обратно назад, чтобы не причинять неудобств возлюбленному. Теперь меж ними возросла пропасть, которую так старательно закапывал Лань Чжань. Она стала вдвое больше, и над ней исчез тот хлипкий мост, который помогал им найти друг с другом связь. Нужно было время, чтобы две стороны снова сблизились, хотя бы на немного.        — Мгм, — Альфа кивнул на предложение испить по чашке чая, а также о том, что А-Юань еще не обедал. Лань Чжань посмотрел на годовалого мальчика, который уже перестал прятаться за длинными волосами своего папы, но все также теребил их в крохотных ручках, смотря на незнакомца такими же добрыми и чистыми глазами, как у Вэй Ина, в которых океаном плескалась любовь к этому миру. Лань Ванцзи ничего не знал, Вэй Усянь еще не успел объяснить ему, но Альфа уже бесконечно, все душой, полюбил этого малыша, сожалея, что он не смог встретиться со своей семьей раньше. — Мне нравится имя, что ты дал ему. Хочу дать имя по цзы, если ты позволишь.        Вэй Усянь слегка нахохлился, был сбит с толку такими заявлениями возлюбленного Альфы и отчего-то подумал о том, не так ли бы поступил с Цзян Чэном его соулмейт? Все Лани были такими одинаковыми?        — Я бы хотел придумать имя сам, — Вэй Ин не хотел ссориться при первой же встрече, а потому попытался сгладить конфликт. — Лань Чжань, пожалей меня, ему и так досталась твоя внешность, — слегка обиженно протянул он. — В моем ребенке ничегошеньки от меня, кроме серых глаз, — Вэй Усянь зацеловал щеки Юаня, а тот засмеялся, прикрываясь от своего папы, играясь таким образом. Он еще раз чмокнул малыша, но уже в маленький носик, а он прижался своим лобиком к папиному лбу, смотря в глаза. — Чей такой малыш красивый, а? — Омега улыбнулся шире и более открыто, когда Юань проблеял писклявым голосом: «Папи-и-ин».        Вэй Усянь обожал и безмерно любил своего сына. В темные дни, когда на душе особенно было тоскливо — он единственный был лучом его солнца. Он был единственной его радостью среди этих серых и тяжелых дней, которые Омега проживал день за днем. А потому он корил себя, вспоминая то, как ненавидел ребенка в самом начале его жизненного пути, когда темная энергия захлестнула Вэй Усяня так сильно, что его раздражал весь этот мир. От постоянного плача у него болела голова, он злился и ночами хотел удушить своего сына. Или готов был просто скинуться со скалы вместе с ребенком, лишь бы он заткнулся. Ему было стыдно за подобные грязные и темные мысли, за которые Омега до сих пор давал себе пощечины. Юань лишь одной своей улыбкой вернул Вэй Ину любовь к жизни и влюбил своего папу в себя. Сейчас же Омега стал более взросло вести себя, став папой, ведь забота и внимание к ребенку требовали стать серьезнее. Самое важное, что заметил Вэй Ин, что заметили все, этот ребенок вернул Вэй Усяню его внутренний свет, который, как он думал, был давно утерян. Но вот он снова с ним, Вэй Ин радовался, улыбался, готов был любить и впустить в свое сердце других людей, пусть самую большую часть всегда будет занимать Юань и родная семья. А также и его Лань Чжань, любимый соулмейт.        — Идем? — Вэй Ин направился к трактиру, ойкнув, когда Юань чуть свесился с омежьих рук, указывая на прилавок с игрушками. — А-а-а-а, вот эти бабочки, — он прыснул. — Ты к ним побежал? Запомнил, что мы с тобой проходили их? Маленький проказник, — Вэй Ин подошел к прилавку с игрушками, рассматривая их. — А-Юань, папа не может купить тебе их, — тихо прошептал Омега малышу, а глаза того снова наполнились слезами, ведь игрушек на горе совсем не было. Один редис да картофель, которым сам Вэй Ин, а также другие жители горы, палочками приделывали ручки и ножки, а Юань играл ими, как куклами.        Лань Ванцзи подошел к любимому Омеге и сыну, вставая перед прилавком, на котором было множество самодельных, но красивых и качественных игрушек: «летающие» бабочки, погремушки-барабаны, деревянные мечи, колокольчики на палочке и многое другое, за что мог зацепиться детский взгляд. Все они были ярко раскрашены, чтобы точно привлечь чужое внимание. Альфа рассмотрел игрушки, после переводя взгляд на Вэй Ина и ребенка, отлично понимая, что на горе особо деньгами не разживешься, поэтому его Омега правда не мог позволить себе купить несколько игрушек А-Юаню. Это было печально, но больше всего насторожило то, что Лань Ванцзи заметил, что Омега был очень худ и несколько бледен от недоедания. Как давно все это началось? Когда Вэй Усянь уже собирался отходить от прилавка, то Альфа мягко остановил его, аккуратно взяв под локоть, затем обращаясь к маленькому Юаню.        — К-какие игрушки ты хочешь? — он старался смотреть на сына со всей теплотой во взгляде, чтобы показать, что он уже любит этого ребенка, хотя бы просто за то, что это ребенок Вэй Усяня, даже если он от кого-то, хоть сам омега и подтвердил, что Лань Ванцзи его отец, да и невозможно это было, ведь метка на шее Омеги стояла сильная.        Вэй Усянь удивился, смотря на возлюбленного, и затем переводя взгляд на стесняющегося А-Юаня, который посмотрел на своего папу, явно ожидая одобрения и лишь после его кивка неуверенно указав пальчиком на бабочек. А затем, снова после разрешения, и на барабан-погремушку. Вэй Ин хоть и был против того, чтобы Лань Чжань тратил свои деньги, все равно улыбнулся, посмотрев на игрушки, которые выбрал Юань. Цветастые, яркие и такие, какие обычно нравятся малышам. Но ведь сам Юань и был малышом, ведь он только недавно научился бегать, но уже был довольно смышленым, пойдя умом в своих пап, ведь его родители, Альфа и Омега, были умны, красивы и талантливы от природы. Все это передалось и маленькому ребенку.        — Спасибо, Лань Чжань.        Второй молодой господин Лань ничего не ответил, лишь выбрав те игрушки, на которые указал А-Юань, отдав за них несколько серебряных монет продавцу. Протянул игрушки сыну, а тот радостно взял по одной в каждую ручку.        — Между нами не должно быть слов «спасибо» и «прости», Вэй Ин, — он посмотрел на Вэй Усяня своими светлыми, пронизывающими глазами, задержав взгляд на серых Вэй Ина, как и он задержал свой, утопая в цитрине.        Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, прежде чем Вэй Ин первым отвел взгляд, улыбнувшись и отправившись дальше в сторону небольшого трактира. Лань Ванцзи же пошел за ним, убрав одну руку за спину. Уже вскоре пара сидела за низким небольшим столиком, на котором стояли заказанные блюда: А-Юаню Вэй Усянь взял сладкий суп, себе свинину по-сычуаньски с рисом и тушеными овощами, а также небольшую тарелку с квашенной капустой, конечно же не без вина, а Лань Чжань взял немного тофу, зеленый чай и свежий редис. Альфа взглянул на сына, который немного неуклюже держал ложку, поедая суп.        — А-Юань, ложку следует держать по-другому, — он неуверенно, но помог малышу взять ложку поудобнее. — Вот так.        — Лань Чжань, он ведь еще совсем малыш, — Вэй Усянь недовольно пробурчал, ведь не любил, когда кто-то указывал ему или его сыну. Даже Вэнь Цин не позволялось и все это пресекалось сразу же. — Он конечно не сможет сразу правильно держать ложку, его же папа всегда кормит, — Омега мурлыкнул, погладив ребенка по волосам, а тот подластился к родному теплу. Вэй Ин улыбнулся, похлопав по коленкам, а Юань сразу же пересел. Он пододвинул тарелку поближе, взяв в руки ложку, пока малыш крутил в руках бабочку, начиная медленно скармливать ему суп, дуя, чтобы было не горячо. — Ему всего лишь год, он даже толком разговаривать не умеет. Знаешь, я ведь даже совсем недавно начал давать Юаню другую еду, кроме своего молока. Только вот он меня уже всего высосал, я всерьез задумываюсь о том, чтобы ночью у кого-нибудь выкрасть козу.        — Учить нужно с раннего возраста, чтобы потом ребенку было легче освоиться, — на этом был весь Второй Нефрит клана Лань. Непоколебимый, чтящий правила и строгий. Но его сердце радовалось сейчас, хотя лицо оставалось бесстрастным.        Лань Ванцзи налил себе немного чая, отпивая из небольшой фарфоровой пиалы, после разламывая палочками тофу, отправляя в рот небольшой кусочек. Альфа не стал заводить разговор о том, чтобы попытаться уговорить Вэй Усяня вернуться домой. Ведь в прошлые разы это совершенно не увенчалось успехом. Да и сейчас он стал взрослее и теперь знал, что терпение всегда вознаграждается. Вэй Усянь бы не согласился, однако сейчас ради А-Юаня мог бы подумать. Но ставить любимого Омегу перед таким выбором было ужасным кощунством и Лань Чжань не собирался делать это, хоть и очень хотел, чтобы А-Юань рос там, где есть полезная еда, чистая и новая одежда, спокойная ци и чистый воздух.        — Я хотел бы услышать, как твои дела, Вэй Ин. Я скучал.        Омега улыбнулся, опуская взгляд на А-Юаня, который продолжал ерзать на коленях своего папы и кушать суп, попутно играя бабочками.        — Нечего толком и рассказывать, Лань Чжань. Когда ты прибыл в Ляньхуа два года назад, то началась моя течка. Тогда я совершенно не подумал о последствиях и решил воспользоваться тобой. Ты помнишь, спустя три дня я был в бешенстве, потому что ты пометил меня, а я пометил тебя, пусть и не очень сильно. Тогда мне просто хотелось, чтобы ты пропах мною. А ты вот заявил на меня свои права. Впрочем, я был очень зол, поэтому прогнал тебя и потом не разговаривал, не хотел даже видеть тебя, а потом я стал чувствовать себя странно. Меня рвало, часто менялось настроение и я начинал замечать, что веду себя как… — он резко прикусил язык, нахмурившись, а затем решив сказать. — Странно веду себя. Но все это отошло на второй план, когда я узнал то, что творит кузен Цзинь Цзысюаня. Кстати, как моя шицзе?        — Она вышла замуж за Цзинь Цзысюаня, — ответил на вопрос Лань Ванцзи, хоть за столом и было запрещено разговаривать правилами его Ордена. — И родила прекрасного сына. Его назвали Цзинь Лин, в быту Цзинь Жулань.        Вэй Ин улыбнулся. Взглянул на метку на ладошке Юаня и погладил ее. Она появилась не так давно, могло ли быть так, что соулмейтом его сына может являться сын его шицзе? Аккуратный рисунок пиона со стрелой и ландыша черными линиями были на запястьях ребенка. Только вот почему еще и ландыш? Как он может быть связан с Цзинь Жуланем? От этого казалось, что все же пара его Юаня — кто-то другой.        — Когда я прибыл на гору, то Вэнь Цин сообщила мне, что я беремен. Это стало для меня шоком и страхом. Я не знал, что делать. На горе не было лекарей, лишь одна Вэнь Цин, но что она могла? Благо, что Вэнь Нина я сумел спасти. Он мой помощник во всех делах. И вот так у меня появился мой малыш. Наш ребенок.        Лань Ванцзи знал, кто такой этот Вэнь Нин. Его вежливое имя было Вэнь Цюнлинь, именно поэтому Лань Чжань запомнил слабого альфу, который на всех соревнованиях с Орденом Вэнь показывал себя не в лучшем свете. Его сильной стороной были лук и стрелы. Даже меч он держал неуверенно. Упоминание чужого альфы, пусть и слабого, который был к тому же мертвецом, заставили внутри закипеть ревность. Но Альфа остался невозмутим и лишь отпил свой чай. Мысль о том, что у него есть ребенок, грела сердце и становилось спокойно и радостно на душе. Они продолжили обедать, а рядом с ними был их сын, который уже попривык к прибывшему к ним второму молодому господину Лань. И, не запомнив, что это его отец, мальчик начал называть его совсем неумело: «Богач-гэгэ», за то, что Лань Ванцзи купил ему игрушек, которых ребенок отродясь видел очень редко. Но вдруг Вэй Усянь крупно вздрогнул, вытащил из-за пазухи талисман, который сгорел в его руке так стремительно, что омега побледнел. Он вскочил на ноги, поднял с собой Юаня, который не успел доесть суп, и вылетел на улицу, оставив озадаченного Лань Ванцзи внутри. Он подозвал поскорее трактирщика, оставил серебро и выскочил вслед за Омегой. Поймав Вэй Усяня, который решил пешком бежать к горе Луаньцзан, он взглянул в глаза любимого, нахмурив брови.        — Вэй Ин, разве не быстрее ли на мече?        — Я… у меня… он на горе. Лань Чжань, нам нужно спешить, правда! — почти в отчаянии прокричал он, а Лань Ванцзи вынул из ножен Бичэнь, встал на него и утянул следом за собой Омегу, крепко прижав его к себе за талию.        Юаню очень понравилось кататься на мече. Он постоянно пищал, пытался поймать пальчиками облака, прижимался к своему папе и показывал ему на пролетающих мимо птиц. И как бы Вэй Усянь не хотел, но он не мог смеяться, больше всего его волновало то, что какая-то нечисть напала на его дом. Когда они опустились на горе Луаньцзан, то Вэй Усянь сразу же спрыгнул с меча, передал Лань Ванцзи своего сына и побежал к поселению, вынимая из-за пояса Чэньцин. Вбегая в поселение, он увидел, как черные тени носились по пространству ураганом. Темная аура витала везде, давила, обволакивала и Вэй Усянь опоздал, уже двоих она задушила. Это была семейная пара, живущая ближе всего к пещере Фумо. Он поднес флейту к губам, начиная играть, утихомиривая разбушевавшуюся нечисть. Лань Чжань прибежал к обжитому участку горы сразу же за Вэй Ином, видя то, как он усмиряет демонов, прямиком из диюя. Он прижал к себе крепче Юаня, ведь тот вдруг начал всхлипывать, но почуяв родной запах сандала — успокоился. Папа пах точно также, а поэтому к незнакомцу, которого Вэй Усянь назвал его отцом, малыш привык. Когда все закончилось, то тени ринулись в пещеру Фумо, влетая в кровавый бассейн, а из укрытий начали выходить остатки Вэней. Лань Ванцзи осмотрел их беглым взглядом, прижал к себе Юаня ближе и подошел к Вэй Усяню, чьи глаза сменили свой цвет на алый, тяжелый. А от нежного серого цвета почти ничего не осталось.        Альфа подошел ближе к любимому, взглянув на него, но Вэй Усянь, сменив вмиг свое настроение, только забрал Юаня, подозвал к себе Вэнь Нина, который первым спасал оставшихся Вэней и приказал с почестями похоронить почивших. А также принести чаю ему и Лань Ванцзи в пещеру Фумо. После этого Омега направился внутрь, а Лань Ванцзи следом за ним, не спрашивая ничего. А его лишь провожали подозрительными взглядами, ведь каждый заботился об этом месте, а также и о своей безопасности. Войдя в пещеру «Укрощения демонов», Лань Ванцзи осмотрелся. Рабочее пространство Вэй Усяня напоминало самого Омегу, такое же беспорядочное, где валялись незаконченные изобретения, результаты экспериментов, а также и просто какие-то личные вещи Вэй Ина. Вдали, у стены, стояло две кровати, накрытые какими-то тряпками, что явно не спасали от холода. Одна кровать была маленькой, она была укрыта гораздо лучше, чем та, что побольше, а потому Лань Ванцзи сразу понял, что Вэй Усянь защищал больше от холода своего ребенка, чем самого себя. Как всегда, он пекся о других сильнее, чем о себе, но здесь его можно было понять, ведь всякая мать защитит ребенка ценой собственной жизни. Больше из предметов мебели ничего не было.        — Что ж, располагайся, Лань Чжань. О, э… я сейчас, — Омега поставил ребенка на ножки, а сам подлетел к своему рабочему столу, скидывая рукой с него все ненужное, освобождая пространство. — Вот, присаживайся.        Альфа послушно присел на предложенное место, без подушки, но он не желал жаловаться, прекрасно входя в положение людей, живущих на горе. К сожалению, весь мир боялся Вэй Усяня. Вскоре Вэнь Нин принес подогретую воду с плавающими там травами, но совсем без чая, на что Вэй Усянь вспылил, однако Вэнь Цин остудила его пыл, сказав, что они слишком бедны для чая. Вэй Ин ничего не ответил, лишь стыдливо опустил взгляд и замолчал. Когда же ушли Вэнь Цин и Вэнь Нин, то Лань Ванцзи, еще раз осмотрев пространство, вдруг заговорил:        — Вэй Ин. Давай поженимся.        — ЧТО? — Омега удивленно распахнул глаза, смотря на своего соулмейта, который настойчивее повторил свое предложение. — Лань Чжань, ты с ума сошел!        — Теперь у нас есть сын, я знаю о нем, я знаю, где вы живете и смогу чаще посещать вас. Вэй Ин, стань моим мужем. Единственным, кого я люблю и буду любить всю оставшуюся жизнь, — Альфа без колебания снял со лба ленту, протягивая ее обескураженному возлюбленному. — Даже под гнетом всей Поднебесной, я не отступлюсь и не откажусь от тебя. Даже если на кону будет стоять моя жизнь или изгнание из клана. Я лучше умру или останусь без фамилии, чем предам тебя и пойду против. Под этими Небесами я хочу взять тебя в законные мужья. Ты можешь не отправляться со мной в Облачные Глубины, просто позволь мне быть твоим, как и ты станешь моим.        Вэй Усянь был шокирован столь громкими словами Второго Нефрита. Слишком много слов, что произнес Лань Ванцзи, сказал, что любит. Впервые Вэй Ин думал о том, каким же он был тупоголовым идиотом, что думал, что ненавистен своему соулмейту, а на самом деле все было иначе. Но как же заболело сердце от того, что все происходило так стремительно, в таких неподходящих условиях, да и сам Вэй Усянь…        — Я выйду за тебя. Но есть условия, — Лань Чжань кивнул, согласившись выслушать их. — Никто не узнает об этом. Также ты не заберешь меня в Облачные Глубины — этим людям нужна защита. Еще одно, что я хотел бы попросить — забери Юаня тогда, когда это будет необходимо. Если со мной что-то случится, то моя душа хотя бы будет спокойна, что мой сын в безопасности.        — Я исполню твое желание, Вэй Ин.        Налобная лента клана Лань давала им право заключить брак прямо сейчас. И пара не стала терять драгоценное время. Встав, они скрепили лентой запястья, пока их сын следил за всем с удивлением, играя бабочкой на палочке. Испили по глотку чая вместо вина, обменялись клятвами. Ничто не могло более разрушить их брак, лишь Небеса и Земля стали свидетелями горячей любви. И пусть Вэй Усяню казалось все слишком стремительным, но он и сам не мог терпеть.        — Теперь я твой муж, — тихо шепнул Омега. — Пусть не стали свидетелями предки, пусть нам не дали благословения, но Небеса все видели. И они поддержат нас. Спасибо, Лань Чжань. Что принял меня, такого, и не злишься за то, что я делал… — Вэй Усянь мягко отстранился от новоиспеченного мужа, отпуская его ладонь, а ленту повязывая на своем запястье, скрывая широким рукавом. Он подтер слезы в уголках глаз, ведь отчего-то этот момент растрогал. — Не такой я представлял нашу свадьбу, но даже так — неплохо.        Время летело очень быстро. Когда опустились сумерки, то Вэй Усянь и Лань Ванцзи не переставали разговаривать, однако, заметив, что их единственный и любимый сын уснул, Вэй Усянь переместил его на маленькую кровать, закутав, чтобы тот не замерз, а сам присел на свою кровать, совсем рядом с ребенком. Лань Чжань присел рядом с Омегой, взглянул на спящего Юаня, который был таким милым и нежным, что никто бы даже не подумал, что он Альфа. Зря Вэй Ин говорил, что Юань похож на Ванцзи. В смеющихся глазах он видел глаза Вэй Усяня и уже безмерно влюбился в этого ребенка, как любил своего соулмейта. Второй Нефрит перевел взгляд на своего возлюбленного, аккуратно коснувшись его волос пальцами, осмелев, и убрав непослушную прядь за ушко Омеги. Вэй Усянь даже не шелохнулся, лишь его щеки слегка покрылись румянцем, сам он нежно улыбнулся и перевел взгляд на любимого. Лань Чжань, поддавшись эмоциям и моменту, положил свою ладонь поверх ладони самого Омеги, нежно сжав ее. Вэй Усянь, тихо шепнув: «Лань Чжань, какой же ты тугодум», прижался своими губами к губам возлюбленного, теперь уже, мужа, отчего метки на запястьях молодых господ сразу же засверкали. Чувства, все же, были взаимными. И от этого сердце Альфы готово было пуститься в пляс. Он углубил поцелуй, погладил Вэй Усяня по щеке и скользнул пальцами в его волосы, прижав к себе ближе. Омега жарко выдохнул в губы любовника, закрыл глаза и уперся руками в кровать, лишь бы быть ближе. И пусть весь мир подождет только их двоих.        Но всему приходит конец. Как и Лань Ванцзи нужно было возвращаться, ведь он нашел то, что нужно. Теперь он будет приходить к своему сыну и Омеге, ни за что не оставит их. Если понадобится, то он будет присылать деньги, лишь бы Юань ни в чем и никогда не нуждался. Лань Ванцзи постарается быть хорошим отцом, пропустив целый год жизни своего ребенка. Они попрощались на рассвете, проведя вместе всю ночь, вне пещеры Фумо, чтобы не разбудить Юаня. Любили друг друга на пологом склоне, а после, в объятиях друг друга встретили первые лучи солнца, пусть и не попадающих на гору Луаньцзан. Лань Чжань готов был поклясться собственной душой, Вэй Усянь сиял ярче, чем восходящее солнце. Прекраснее, чем кто-либо. И уходя, он дал обещание сам себе о том, чтобы вновь вернуться.        А после ухода Лань Ванцзи, спустя некоторое время, для Вэй Усяня пришло письмо. Его, как важного гостя Цзян Яньли, приглашали в Башню Кои, чтобы отпраздновать третью луну Цзинь Жуланя.

Продолжение следует…