Всего лишь омега?

       Те, кто сказали, что время лечит — идиоты, которые не теряли никого в своей жизни. Оно лечит только физические раны, но не душевные и Цзян Ваньинь понял это сполна. Он едва держался, его удержал только один якорь — его Сию. Проживая день за днем, убитый горем омега думал с усмешкой: «Теперь заберешь у меня и ребенка?», обращаясь этим немым вопросом куда-то в пустоту… к кому-то, кто явно глумился над главой клана Цзян, лишив его родителей; клана, который затем ему пришлось восстановить из пепла; соулмейта, а теперь сестры и брата. Все это казалось дурной шуткой, сном, от которого никак не проснуться. Он часто сидел в своем кабинете, забросив все дела клана, которые не мог исполнять, потому что его сердце обливалось черной кровью. Он стал нервным, озлобленным на весь мир, на самого себя, на Небеса, за то, что они посмели отобрать у него все, чем он так дорожил и любил. Были ли его ошибки в этом? Этот вечный вопрос преследовал Цзян Чэна, на который он не мог дать ответа. Определенно были, и определенно не были. Не все, что произошло стало плодом его ранних действий. Но как же больно становилось от всего этого. Какое-то время после смерти сестры и Вэй Усяня, Цзян Ваньинь не мог даже видеться с Сию. Его вопрос: «Когда же приедет тетя?», заставлял его вновь рыдать, как маленького ребенка. Ему было лишь девятнадцать, он остался один, с маленьким ребенком на руках, к тому же, у него оставался новорожденный племянник. Если раньше Цзян Чэн был уверен в том, что А-Лин вырастет в прекрасного человека, то теперь, оставшись в клане змей, где каждый готов другому вонзить в спину кинжал, он мог вырасти копией Цзинь Гуаншаня. А ведь маленький А-Лин был омегой. Даже Мэн Яо мог приложить руку к его воспитанию. А этого совершенно не хотелось, ведь Цзян Чэн не мог допустить того, чтобы его племянник стал таким же, как Цзинь Гуанъяо. Постоянно думая об этом, Цзян Чэн готов был удавиться.        Однако, спустя почти месяц после страшных и трагических событий, Цзян Ваньинь понял, что горем делу совсем не поможешь. Ему нужно было поднимать на ноги Сию, обучать его искусству заклинания, уничтожать нечисть, а малышу А-Лину, которому было уже четыре месяца от рождения, нужна была сильная поддержка. Ваньинь не хотел даже думать о том, чтобы отдавать своего племянника в лапы Цзинь Гуаншаня. Он имел полное право воспитывать Цзинь Лина, поскольку был ему родным человеком, а поэтому Ваньинь вознамерился посетить Башню Кои. Но для начала нужно было поговорить со своим ребенком. Сказать, что теперь его папе придется чаще ездить в другую провинцию, ведь его братик был еще слишком мал, чтобы посещать Пристань Лотоса. Найти Сию было не так сложно. Тот, не смотря на прохладный март вовсю играл с нянечками во дворе, бросая камушки в поставленное ведерко. Он был еще неуклюж, но ходил гораздо лучше, чем год или два назад. Пару раз раньше, до горьких событий, к ним приезжал Не Хуайсан, который очень рад был играть с малышом Сию, а вместе с ним приезжал и Не Минцзюэ. Глава клана Не, пусть и был строг, но все же довольно нежно относился к чужому ребенку. Да и Цзян Сию попривык к нему, ведь глава клана Не внушал доверие и чувство безопасности. А Цзян Ваньинь еще давно принял предложение Альфы о том, чтобы он в будущем обучал Сию. С каждым разом Ваньинь замечал, что он засматривается на Не Минцзюэ. На его мускулы, на его лицо, чуть схмуренные брови и думал, что все же они похожи. Их выражение лица было абсолютно одинаково, особенно когда они были чем-то недовольны. Омега боялся, что и его Сию примет такое же выражение лица и особенно характер своего ненаглядного папы, которого малыш так сильно любил. Подойдя к ребенку, который играл, Цзян Чэн улыбнулся, когда няни указали молодому господину за его спину, а тот обернулся и взвизгнул от радости. Ваньинь почувствовал укол совести. И как он только мог игнорировать своего ребенка, закрывшись сам в себе? Присев на корточки, глава клана Цзян распахнул объятия, в которые тут же влетел его ребенок и крепко-крепко обнял папу за шею. Омега поднялся на ноги, чмокнул сына в висок и улыбнулся:        — А-Сию, мне нужно будет уехать ненадолго. Ты ведь присмотришь за Пристанью Лотоса, да?        — Не хочу! — капризно выпалил маленький Альфа и надул губки.        — Хочешь поехать со мной?        — Да!        — Прости, Сию. Но мне нельзя взять тебя с собой. Злые люди могут навредить тебе, — Ваньинь тяжело вздохнул. Сколько он уже так будет скрывать ребенка? Еще год? Два или три? А, может, десять лет? Сколько нужно будет скрывать ребенка, что был полной копией Лань Сиченя, чтобы никто о нем не узнал и не осудил молодого Цзян Чэна?        — Но почему, папа? — протянул ребенок, подластившись к родителю, прекрасно зная, что он таял от этого действия. Малыш потерся макушкой о подбородок папы и замурлыкал, как кошечка, пародируя ее.        Ваньинь улыбнулся, крепко прижал к себе ребенка и защекотал его.        — Прости, А-Сию. Подрастешь и я обязательно возьму тебя туда, куда только можно. Но сейчас ты еще очень маленький. А скоро ты поедешь в гости к дяде Не Хуайсану? Ты же хочешь к нему в гости и посмотреть, где же он живет?        — Хочу, хочу! — Сию быстро закивал, как болванчик, улыбнувшись и крепче обвив руками шею папы. — Игрушку, — вновь протянул Чженйи.        — Хорошо, привезу игрушку, — согласился омега, поставив сына на ноги и улыбнувшись. Он задумался и глубоко вздохнул, потерев переносицу. И отчего мысль появилась лишь сейчас? — Отправьте письмо в Облачные Глубины. Лично второму молодому господину Лань, узнайте у него, на горе Луаньцзан… Впрочем, неважно, — Ваньинь отвернулся, виновато прикусив ноготь указательного пальца. Почему он не вспомнил раньше о том, что у Вэй Усяня есть ребенок? Может, понадеялся, что ребенок уже живет в Облачных Глубинах, ведь Лань Ванцзи нашел его шисюна? Однако, спрашивать смысла не было. Можно было бы посетить под предлогом того, чтобы поговорить о поставках. А там уже увидеть ребенка. Если он не погиб при осаде на гору Луаньцзан…        — Глава клана, написать письмо? — спросил один из сопровождающих его слуг, а Ваньинь только мотнул головой.        — Сообщите адептам, что мы отправляемся в Башню Кои, — нужно было сделать сначала одно дело.        В Ланьлине было уже очень тепло. Март был не таким прохладным за счет того, что в этой провинции было не так много воды, как в Юньмэне, от которой веяло свежестью и прохладой, однако здесь шел мокрый снег. Было жутко красиво, пусть все волосы и превратились в некое подобие сосулек и неприятно липли к лицу. Привычный пучок растрепался, намок и, как бы не грешил душой глава клана Цзян, ему было даже холодно от того, что было так мокро. Даже сама по себе теплая погода совсем не спасала. Теплые накидки тоже не приносили никакой пользы, намокнув и прилипнув к телу, как и четыре слоя одежд. Опустившись вниз, ведь Цзян Чэн теперь летел почти без передышки, на своем Саньду, Ваньинь убрал меч в ножны, откинул волосы со лба одним точным движением и обернулся к адептам, что поклонились своему главе и отправились за ним, когда омега твердым шагом направился внутрь, где его уже встретили слуги клана Цзинь, кланяясь и отправляясь предупредить своего главу о том, что прибыл глава клана Цзян. Ваньинь осмотрелся. Ничего не напоминало здесь о том, что не так давно погибли родители маленького наследника. Однако, Ваньинь переживал, что Цзинь Лина могут не сделать наследником, ведь тот был омегой, а вот если у Лань Сиченя и Цзинь Гуанъяо родится Альфа, то его охотнее посадят на трон Ордена Ланьлин Цзинь. Пусть своим образом Ваньинь и подал пример, что омега во главе Ордена совсем не мешает, а тоже может его сделать сильным, все равно осталось много тех, кто не желал мириться с этой мыслью. Это было патриархальное общество и изменить систему было безумно сложно. Но заставить замолкнуть всех неугодных было легче легкого, Цзян Чэн никому не даст навредить его племяннику, а уж удачно выдать замуж — тем более. Он так натренирует Цзинь Лина, что все будут лежать у его ног. К тому же, его племянник был жутко похож на его сестру, взяв и черты Цзинь Цзысюаня. Он был прекрасен и Ваньинь думал о том, что обязательно сделает все для того, чтобы сделать жизнь племянника счастливой.        Цзинь Гуаншань радостно поднялся с трона, на котором сидел, когда заметил вошедшего, насквозь промокшего, главу клана Цзян. Он раскинул руки, как бы приглашая войти внутрь его дома, а затем широко улыбнулся, прикрыв рот веером, вторую руку опуская вдоль тела. Мужчина догадывался, что именно привело сюда Цзян Ваньиня, однако все равно встреча была достаточно приятной. Мужчина спустился вниз по небольшим лестницам, улыбнувшись омеге перед собой, поклонившись в ответ, когда это проделал и Цзян Ваньинь.        — Добро пожаловать, глава клана Цзян.        — Благодарю за теплый прием, прошу прощения, что я без приглашения, — Ваньинь едва удержался от того, чтобы не поморщиться, когда мужчина выпалил: «Вы всегда здесь желанный гость!». — Я хотел увидеть племянника. И поговорить с вами о том, смогу ли я забирать его в Пристань Лотоса иногда.        — Глава клана Цзян, — улыбнулся мужчина, подходя ближе к интересующему его омеге, продолжив обмахиваться веером. В зале стояла духота. — Ну что же вы. Вы его дядя, конечно же я позволю забирать А-Лина.        — Спасибо. Думаю, когда А-Лин подрастет, то он сможет подружиться со своим братом.        — С вашим сыном, которого вы объявили? — ухмыльнулся Цзинь Гуаншань, прищурив глаза. — Откуда вы его только взяли?        — Вы нарушаете личные границы, глава клана Цзинь, — нахмурился Цзян Чэн, сделав шаг назад.        — Ох, прошу прощения, в таком случае, не соизволите ли выпить чаю? А-Лин пока что спит. Яо! — повысив голос, обратился куда-то в коридоры Цзинь Гуаншань, а из темноты выплыл омега, одетый в золотистые одежды. Он поклонился отцу и улыбнулся, отчего на его щеках вновь появились ямочки. Но стоило ему заметить стоящего омегу подле отца, его улыбка дрогнула, однако лица он не потерял. — Прикажи нянькам, после пробуждения А-Лина, принести его сюда. Глава клана Цзян хочет его увидеть.        — Конечно, отец, — улыбнулся омега, скользнув взглядом по Цзян Ваньиню, разворачиваясь и отправляясь восвояси, отчего Цзян Чэн тихо выдохнул.        Ваньинь не скрывал своего отношения к Мэн Яо, тогда как старший омега тщательно пытался скрыть неприязнь за напускной улыбкой. Это жутко раздражало Цзян Чэна. Нельзя просто сказать друг другу, что «Ты мне не нравишься, не хочу с тобой связываться»? Правда, главе клана Цзян хотелось сказать не только так, но и прибавить отборных ругательств, которые даже крестьяне не знают. Впрочем, их грызня за одного Альфу могла быть вечной. Ваньинь и так решил уступить, ему ничего никогда не светило в отношениях с Лань Сиченем. До сих пор считал, что неприятен благонравному господину, которого все еще сильно любил. Только поутихла обида и боль, совсем немного. Однако, Цзинь Гуанъяо Цзян Чэн больше и на дух не мог выносить. Присев за предложенный слугами столик, Ваньинь поблагодарил за чай, взял его и сразу же отпил, а теплый напиток прокатился по горлу, опускаясь в желудок и согревая тело. Цзинь Гуаншань тоже решил выпить чаю, присел на свой трон и внимательно посмотрел на омегу, улыбнувшись.        — Глава клана Цзян, вы так и не нашли себе мужа? — спросил альфа, а Ваньинь едва ли не подавился, только потер горло, тяжело сглатывая.        — Нет необходимости.        — Такая красота пропадает. Вы ведь не молодеете, в таком возрасте нужно выйти замуж, родить своего ребенка. Я слышал, что ваш наследник… вы нашли его в поселении Юньмэна при Аннигиляции Солнца. Прошу прощения, слухи ходят всякие. Однако, нужно иметь родного наследника, чтобы он принял командование клана на себя. А для этого нужно найти подходящую и опытную партию, — он ухмыльнулся, взглянув на омегу, что спокойно продолжал пить чай.        — Моего наследника вполне достаточно. Он мой родной сын.        — Он не может быть вашим родным сыном, если вы не родили его, глава клана Цзян, — не унимался глава клана Цзинь. — Знаете, сейчас каждый интересуется будущим Ордена Юньмэн Цзян. Однако, у вас достаточно тесные отношения с главой клана Не. Можно ли предположить, что вашим будущем мужем может являться он?        — С чего вы взяли, что между мной и главой клана Не есть тесные отношения? — Ваньинь нахмурился, со стуком опуская пиалу с чаем на столик.        — Все знают, что вы часто вместе. Глава клана Не посещает Пристань Лотоса, на праздниках вы тоже ходите парой, — глаза альфы стали пронизывающими и Ваньинь поежился. Неужто глава клана Цзинь на что-то злится? — Мои слуги также сказали о том, что видели вас в моем саду. Вам не стыдно?        — На что вы намекаете? — почти прорычал Ваньинь, а Цзыдянь на его пальце сверкнул. Мужчина примирительно поднял руки, улыбнувшись.        — Ни на что. Хочу предупредить, что глава клана Не будет невыгодная партия для вас.        — Я не лезу в вашу постель, глава клана Цзинь, — резко выпалил Цзян Чэн, отчего мужчина опешил. — И вы не лезьте в мою.        Мужчина расхохотался, подтер напускные слезы в уголке глаза и взглянул на омегу, а его ухмылка стала злой, опасной.        — Прошу прощения, я переступил границы, глава клана Цзян. Вы все больше и больше становитесь похожи на Пурпурную Паучиху.        Ваньинь ничего не ответил, отвел взгляд, не видя, как горят глаза альфы, которого только что так нагло поставили на место. Однако, стоило прояснить еще кое-что. Цзян Чэн вскинул потемневший взгляд на мужчину и коснулся кольца на указательном пальце, покрутив его.        — Впредь, оставим такие разговоры, глава клана Цзинь. Я прекрасно понимаю, на что вы намекаете. Вы альфа, я омега. Было бы выгодно, роди мы общего наследника, — мужчина обомлел еще больше от слов омеги, как тот продолжил, — но вы нисколько неинтересны мне, как альфа. Во-первых, я слишком молод для вас. А во-вторых, вы дедушка моего племянника. Как-никак, мы семья. А в третьих, у вас есть жена, и на вашем месте я бы подумал перед тем, как ухаживать за другим главой клана, который является омегой, — Ваньинь отвел взгляд, заметив, как няня внесла в зал проснувшегося Цзинь Лина. Разговор был окончен.        Маленький наследник клана Цзинь и правда был прекрасен. Как маленький медвежонок, укутанный в золотые ткани. Ваньинь не мог оторвать от племянника глаз, держал его на руках, сюсюкался и улыбался. Его Сию уже так на руках не подержишь, слишком уж был тяжелым, да и слишком быстро вырос. Ваньинь снова ощутил себя тем подростком, когда держал на руках своего малыша и нянчился с ним, а еще кормил грудью. Тогда Чженйи был таким же крохотным, а сейчас он уже сам мог ходить и что-то делать, помощь папы ему требовалась очень редко. Цзинь Гуаншань же следил взглядом за омегой, что так правильно смотрелся с ребенком на руках, что он подумал, что отказываться от затеи того, чтобы Цзян Ваньинь вошел в его гарем — слишком глупо. В конце-концов, он всего лишь омега, что он сможет сделать против сильного альфы?        Цзян Чэн желал забрать А-Лина с собой. Лишь бы не оставлять его в этом гнезде змей, не оставлять с Цзинь Гуанъяо, который спустя некоторое время подошел к Цзян Ваньиню, принося игрушечный барабан с привязанными к нему тесемками, на концах которых были небольшие бусины. Цзян Чэн желал спрятать племянника от всего мира, настолько он был миленьким, что омега готов был пищать. Ему предоставили комнату, в которой он смог бы переночевать, ведь погода уж совсем испортилась, а утром он смог бы вернуться обратно в Пристань Лотоса. Больше всего радовало то, что в Благоуханном Дворце не было Лань Сиченя. После свадьбы Цзинь Гуанъяо остался в Башне Кои, чтобы служить у отца, а Лань Сичень был главой собственного Ордена, поэтому Цзэу-цзюнь мог лишь приезжать к своему супругу. И повезло, что это время не было выделено на время пребывания Цзян Ваньиня в гостях у племянника. Думать, что он приехал в гости к Цзинь Гуаншаню, претило.        Так прошло еще несколько дней. Ваньинь все пытался собраться с мыслями о том, чтобы съездить в Облачные Глубины, узнать о Юане, сыне его шисюна, поговорить с Лань Ванцзи, возможно, попросить прощения за то, что он сотворил. Но Цзян Чэн никак не мог взять себя в руки, пересилить себя и отправиться в Облачные Глубины. Наверняка Ханьгуан-цзюню было прекрасно известно, кто именно повел людей на осаду горы Луаньцзан. Омега винил себя в смерти брата. Добавляло еще больше ужасности то, что каждый второй господин говорил о том, что Ваньинь герой, уничтожил Ушансе-цзуня. Это раскаленным тавро бередило старые раны. Больше всего добавлял Цзинь Гуанъяо. Словно нарочно, зная, где нужно расковырять рану, чтобы болело сильнее, он говорил о том, что Ваньинь — герой. Дни сменяли друг друга, но Цзян Чэн никак не мог заставить себя съездить в Облачные Глубины или, хотя бы, написать письмо, чтобы узнать о том, жив ли его племянник. Пока не услышал слухи о названном сыне Ханьгуан-цзюня, что смог оправиться от смерти Вэй Усяня. Его звали Лань Сычжуй. При имени от рождении — Лань Юань. Тогда Цзян Чэн выдохнул, смог сбросить груз вины, что из-за него погиб его племянник, но тем не менее становилось жутко стыдно. Ребенок остался без папы. Он был уверен, что Вэй Ин был прекрасным родителем, он наверняка безумно сильно любил Юаня, ведь всю свою жизнь мечтал о семье, не смотря на то, что сильно изменился в последние года своей жизни. Он прожил лишь девятнадцать лет. Так мало для того, кто был так талантлив и мог изменить Поднебесную. Но он изменил. Только в плохую сторону. Однако при делении сокровищ Вэй Усяня, многие заинтересовались тем, что он создавал. Больше всего Ваньиня раздражало, что он не смог забрать меч Вэй Ина. Не успел. Зато успел забрать Чэньцин, которую никто бы не смог больше тронуть. Больше всего Ваньинь страшился того, что Вэй Ин не умер. Что он возродится и станет мстить своему шиди. А поэтому, теперь на территории Юньмэна всегда велся патруль. Если кто-то преследовал темный путь, тот становился незамедлительно доставлен своему главе. Все решения Ваньинь принял на горячую голову, когда только вернулся с горы Луаньцзан, но нисколько не жалел об этом. Он тогда безумно желал, чтобы каждый, кто занимался темным путем — был убит. Но он надеялся на то, что хотя бы в одном последователе Вэй Усяня, он сможет найти того, кто сможет быть его воскресшим братом…        Дни сменялись месяцами так быстро, что Цзян Чэн не успел оглянуться, как наступило лето. Боль поутихла, стало легче дышать, да и его Сию вдыхал жизнь в своего папу, который совсем уж окунулся в работу, что накрыла его с головой. Ночные охоты, на которых омега мог выпускать пар. Все это было огромным круговоротом событий, лишь бы не думать о том, что происходило и происходит. Сию же рос не по дням, а по часам, настолько маленький Альфа был крепким и сильным. Настоящий будущий заклинатель и Ваньинь безумно гордился им. Больше всего радовало то, что Сию, не смотря на свой маленький возраст, уже достаточно хорошо плавал. Ведь однажды даже случилось так, что когда Сию только учился ходить, а омега работал, он услышал лишь громкий всплеск и крики: «Глава! Глава!». Тогда он едва не поседел, рванул в сторону звуков, замечая, как суетятся няньки Сию, а сам ребенок был в воде. Ваньинь сначала жутко испугался, тогда он только-только начал учить Сию плавать, подлетел к воде, но его ребенок в этот же момент перевернулся на спинку, тяжело вдохнул и закашлялся, смотря красными от слез глазками на своего родителя. После этого случая Ваньинь был более спокоен за то, что творится в Пристани Лотоса с его ребенком, пока сам глава клана занят делами. Не зря всех детей учили плавать с самого раннего детства, даже когда они еще не умели ходить. В крестьянских же семьях, где за ребенком не было столь пристального контроля, вообще могли найти его в воде спустя несколько минут или даже полчаса. В конце концов, где есть водоемы, там всегда будут неосторожные падения, особенно детей. И тем не менее, лето было любимым сезоном года у Цзян Чэна. Он, наконец, мог скинуть оковы работы, схватить в охапку своего ребенка, выбежать на семейную Пристань и с разбегу нырнуть в воду, отчего Сию всегда заливисто смеялся, ведь его папа плавал вместе с ним. Они в шутку «топили» друг друга, смеялись, брызгались водой, для Ваньиня это было самым любимым временем. С сыном он старался проводить побольше времени, чтобы тот не знал, что это такое, расти без родительской любви. Ведь больше всего на свете Цзян Чэн любил своего маленького наследника. Также он не забыл ездить и в Башню Кои, навещая Цзинь Лина, решив, что обязательно возьмет его с собой в Пристань Лотоса ближе к дню рождения своего сына. А-Лин уже прекрасно узнавал своего дядюшку, радовался, когда он приезжал, с удовольствием сидел на руках Цзян Ваньиня, пытался лепетать что-то, но получались лишь непонятные звуки, что ужасно умиляло омегу. Его Сию-то уже хорошо разговаривал, пусть иногда путая тональность, отчего получались совершенно другие слова, но Ваньинь на то и дело был папой, чтобы понимать, что до него пытается донести его ребенок. Так и случилось, глава клана Цзян, с позволения Цзинь Гуаншаня, отвез Цзинь Лина в Пристань Лотоса, пообещав привезти его через неделю, когда более-менее научит ребенка плавать тоже. Да и стоило познакомить Сию с его маленьким братиком, ведь ребенок уже был в нетерпении, когда же его папа позволит ему познакомиться с А-Лином. И как милая традиция, на день рождения Сию были приглашены и братья клана Не. Не Хуайсан лично ответил на письмо, по почерку было особенно видно, как сильно он рад, ведь ему так сильно полюбился Цзян Чженйи, что он даже причитал: «Эх, будь малышу Сию уже восемнадцать, то я бы точно сделал его своим мужем!», говоря все это в шутку, а Ваньинь лишь посмеивался, соглашался, однако потом шутил, что Хуайсан слишком стар для того, чтобы становиться мужем его сына. Старший омега обижался, в шутку бил Цзян Чэна, а потом бежал плакаться Не Минцзюэ.        Ваньинь встретил двух молодых господ вновь на пороге Пристани Лотоса, как делал это всегда, когда они приезжали. Только теперь на его руках был не Сию, а маленький племянник. Не Минцзюэ едва не замер на пороге, держа в руках вновь шкатулку с подарком, другие же разгружали слуги из паланкина, в котором привезли второго молодого господин Не. Омега с двумя детьми выглядел прекрасно, словно так и должно было быть. Ему это безумно шло и Не Минцзюэ опомнился только тогда, когда Не Хуайсан ударил его в бок локотком, ухмыльнувшись и отправившись к другу, но на половине пути поймав в объятия пищащего от радости Цзян Чженйи. Цзян Чэн и правда выглядел прекрасно. Он был одет в пурпурные праздничные одежды, как и дети, его волосы были убраны в привычный пучок, обвитый тонкими косичками, челка вновь ниспадала на глаза, а на лице было благодушное выражение. Невольно Чифэн-цзунь подумал о том, что он бы желал, чтобы так его встречал муж, когда он бы возвращался с ночных охот или походов. А Цзян Ваньинь очень подходил на эту роль, ведь был невероятным и интересным человеком. И пусть в сердце Не Минцзюэ все еще жил другой, он не мог игнорировать Цзян Чэна, который также очень нравился суровому Альфе. Ответа он готов был ждать еще долго, ухаживая за Цзян Ваньинем. Но вначале стоило завоевать доверие маленького Альфы, ведь если не сделать этого, то и Цзян Чэн останется неприступным, как гора. Подойдя к омеге, Альфа поклонился первый, улыбнувшись.        — Какие прекрасные омеги нас встречают. Очень приятно.        — Глава клана Не, — смущенно протянул Цзян Чэн, в немой просьбе прося прекратить одаривать себя такими комплиментами. Он скользнул взглядом за спину Альфы, наблюдая за тем, как Сию рассказывает Не Хуайсану о том, что у него появилось много игрушек, а также к нему приехал его братик в гости и многое-многое другое. Ваньинь улыбнулся, посмотрев на мужчину перед собой, которого с интересом рассматривал А-Лин.        — Тебе очень идет быть папой, Ваньинь. Надеюсь, что когда ты примешь мои ухаживания, то я смогу насладиться этим сполна.        Отчего-то подобные слова от Не Минцзюэ были не так противны, как от Цзинь Гуаншаня. Точнее, вообще не противны. Наоборот, Ваньинь считал, что со слов главы клана Не он делал комплимент, тогда как глава клана Цзинь делал это как данность. Цзян Чэн омега и из-за этого его хотят. Смутившись, омега фыркнул, отвернувшись.        — Ты все шутишь.        — Нисколько. Ты сам знаешь, мне уже двадцать семь, на меня многие давят, что мне пора жениться. И я выбрал свою пару.        — У тебя есть соулмейт, — пробурчал Ваньинь, громко фыркнув.        — У тебя тоже, — парировал басисто Альфа, прищурив глаза, видя, как пылают щеки омеги. Он улыбнулся. — Но ты ведь питаешь ко мне чувства.        — С чего ты взял? — возмущенно распахнув глаза, сказал Цзян Чэн, а Не Минцзюэ вдруг наклонился к нему близко-близко, отчего сердцебиение Ваньиня участилось и румянец с щек перешел на шею и уши. А-Лин непонятливо смотрел на дядюшку и на незнакомца, держась своей ручкой за ворот ханьфу опекуна.        — Потому что вижу это в твоих глазах… Чэн.        Омега громко фыркнул, толкнул Альфу в грудь, засмущавшись еще сильнее и отправившись к Хуайсану, который уже подхватил на руки Сию, что продолжал рассказывать названному дядюшке всякие небылицы. Хуайсан широко улыбнулся, когда заметил подходящего друга, поставил Сию на ножки и крепко обнял друга, стараясь не придавить маленького омежку на его руках. Не Хуайсан отстранился, улыбнулся малышу на руках Ваньиня и посмотрел на своего брата, который выглядел слегка смущенным. Омега сдержал громкий вздох. И вот как тут можно вообще разговаривать со взрослым Альфой, с которым они еще в Нечистой Юдоли все прояснили? Что Не Минцзюэ сделает предложение Ваньиню? Однако, как подумал второй молодой господин Не, все пошло совсем не так, как должно было. Не Хуайсан стрельнул в брата злым взглядом, затем вновь повернувшись к другу и отправившись с ним внутрь, а маленький Сию, схватившись за подол ханьфу Не Хуайсана, едва поспевая, побежал за ним. Не Минцзюэ, шедший за тремя омегами, подхватил маленького Альфу на руки, усадив на свое плечо. Цзян Сию вскрикнул, взвизгнул от восхищения, ведь вдруг он стал почти на метр выше и теперь видел все гораздо лучше, чем снизу.        — Дядя Не, вы такой высокий! — прокричал ребенок, а Цзян Чэн обернулся, улыбнувшись, ведь сам Не Минцзюэ также улыбнулся и крепко держал Чженйи, чтобы он не упал.        — Подружи со мной сегодня, А-Сию, а то тут три омеги, мне одному страшно.        — Вы что, боитесь?! — искренне изумился малыш, хлопая своими цитриновыми глазами. С годами он все больше был похож на отца, лишь некоторые черты его папы проявлялись во внешности.        — Конечно. Даже такие сильные Альфы чего-то боятся. Особенно омег.        — Дагэ, не пугай малыша Сию, еще перестанет со мной дружить потом!        — И пускай, — шутливо рыкнул Не Минцзюэ, посмеявшись и взглянув на ребенка.        — А вы правда боитесь омег? И папу моего тоже?        — Твоего папу особенно. А вдруг он побьет меня?        — Папа! — запричитал Сию. — Не бей дядю Не! Дядя Не, а вы станете моим вторым папой? Дядя Хуайсан так сказал.        — Не Хуайсан! — рявкнул Не Минцзюэ и Цзян Чэн одновременно.        — Ой, это что такое на столе? Вау, как вкусно пахнет! — после этих слов старшего омеги как и не бывало.        Ваньинь улыбнулся, качнул головой и направился дальше, подходя к столу и присаживаясь за него, а там уже сидел Не Хуайсан, обмахиваясь веером, причитая, что слишком уж жарко и душно на улице. Цзян Чэн усадил рядом А-Лина, а с другой сторону усадил Сию, который закапризничал и изволил присесть рядом со своим младшим братом. С улыбкой, но Ваньинь позволил им это, поставил перед детьми пиалы, только А-Лина посадил к себе поближе, ведь тот был еще слишком мал, чтобы есть самостоятельно. Но вот сладкую пшеничную кашу с перемолотыми семенами лотоса Цзян Чэн хотел ему скормить. Остальное, что было на столе, к сожалению, ему было нельзя. Застолье вновь началось после того, как самый старший взял в руки палочки и отправил в рот кусочек запеченной рыбы. Цзян Чэн взял в руки небольшую ложку, начиная кормить А-Лина, за чем внимательно наблюдал Не Минцзюэ. Он не переставал удивляться, как же в таком хрупком теле, что было не совсем типичным для омеги, ведь у Цзян Ваньиня были мускулы и сам он был довольно жилистый, сочетались две таких черты, как мягкость и твердость. Он мог стать резко серьезным, мог морально уничтожить того, кто был неправ, мог запросто ударить и убить того, кто посмел перейти ему дорогу, но с другой стороны он был нежным, чувственным и таким… невероятным, что Альфа даже не мог подобрать слов. Такие омеги рождались очень редко, Хуайсан так совсем не был похож на Цзян Чэна. Поэтому, стоило уже переступить себя, прислушаться к советам младшего брата и сделать предложение Цзян Ваньиню. Они общались уже очень давно, вся общественность гудела слухами о том, что между ними что-то есть, так почему бы не сделать слухи правдой? Не Минцзюэ был намерен действовать решительно, сейчас даже Сию способствовал этому, у Цзян Чэна до сих пор горели уши после слов сына о втором папе. Поведение Ваньиня говорило о том, что он испытывает взаимные чувства, может, сам еще совсем не понимает.        Застолье было веселым, ведь взрослые выпили достаточно вина. Они обменивались шутками, спорили о политике, больше с тем, что Поднебесная считает, что раз уж ты родился омегой, то должен только рожать детей, а будущее заклинателя тебе не светит совсем. Никто не станет воспринимать тебя всерьез и вообще, ущемляют лишь за то, что у тебя есть детородные органы, в отличии от Альф с их узлом. Ваньинь, не стесняясь в выражениях, отчего Не Хуайсан только прикрывал распахнувшихся ротик веером, говорил: «Ну и что с того, что у меня нет узла на члене? Что теперь, я не могу быть нормальным главой клана? Да я столько пережил, что этим нытикам и не снилось! Один Цзинь Гуаншань чего стоит, раздражает меня! А Лань Сичень? Тоже мне, святой небожитель, он раздражает не меньше, носится со своим муженьком, в кустах зажимаются! А ребенка-то кому он заделал? Мне! Мне, а не этому…этому… сыну шлюхи!», злился он и выпивал раз за разом пиалу вина. Не Минцзюэ абсолютно поддерживал его, но пил не так много, а Не Хуайсан был тем самым другом-собутыльником, постоянно поднимая пиалу вверх, отчего молодого господина быстро сморило и он под конец застолья, когда унесли детей, ведь им пора было спать, он прилег за столик и только мычал на доводы Цзян Чэна о том, почему все так придираются к тому, что он омега. По итогу же второй молодой господин уснул, вот только Ваньинь совсем этого не заметил, продолжая разговаривать уже с Не Минцзюэ. Щеки обоих раскраснелись, глаза стали стеклянными от выпитого лотосового вина, но они продолжали яростно спорить.        — Я говорю тебе, что омеги — не просто красивая вещица, они тоже могут участвовать в ночных охотах, вести дела клана и… и… и много чего еще! — омега стукнул кулаком по столику.        — Ваньинь, я согласен с тобой, черт возьми! — Не Минцзюэ покачал головой. — Но как же ты не поймешь, вы такие хрупкие, нежные, вас нужно оберегать! Поэтому вы должны быть за спинами сильных Альф!        — А я не хочу быть за спиной Альфы, я сам стану альфой!        — Как? У тебя не выйдет, — громко прыснул мужчина, фыркая от смеха.        — А я… а я… я матку удалю, — хмыкнул Цзян Чэн, наполняя вновь их пиалы вином.        — Но как же ты родишь ребенка?        — Я не хочу больше рожать, ты знаешь, сколь… — он икнул. — Сколько я выталкивал из себя Сию? Двенадцать часов, Минцзюэ! Меня всего разорвало в клочья! Я родил Альфу! И воспитаю его достойно.        — Ты прекрасный папа, Ваньинь. Но… если бы я, чисто теоретически, конечно, предложил тебе выйти за меня замуж и родить мне наследника, чисто теоретически, ты бы согласился?        — Замуж? — омега крепко задумался, потерев гладкий подбородок. — За тебя? — Альфа кивнул, а Ваньинь пожал плечами. — А знаешь что, почему Лань Сиченю женится можно, а мне замуж нельзя? Чисто теоретически, я бы вышел.        — Тогда… Ваньинь, ты выйдешь за меня замуж?        — Ты что, нет конечно, не сейчас ведь! У меня клан, у меня Сию и вообще, я так молод.        — Я бы помог тебе с делами клана, воспитал бы Сию, как своего, он чудесный ребенок и очень нравится мне. Я знаю, ты обжегся. Сильно обжегся, но я не поступлю так с тобой, хотя бы потому что я настоящий мужчина. Я хотел жениться на Цзинь Гуанъяо, однако многое произошло, я рад, что жизнь отвела от меня этого гнусного человека.        — Не упоминай его имя здесь, — прорычал Цзян Чэн, хмыкнул и махнув рукой слугам, указав на Не Хуайсана, которого подняли на руки, а затем мычащего парня понесли в гостевую комнату. — Я ненавижу эту лисицу, то, как он вертит хвостом, я не могу его терпеть.        — Чэн, — нахмурившись, Не Минцзюэ слегка сжал пиалу. — Ты все еще любишь Лань Сиченя?        — Да, люблю, — нахмурился омега в ответ, с вызовом смотря на Чифэн-цзуня. — Потому что он мой соулмейт.        — А он тебя любил? Тебя хотя бы кто-нибудь любил? По-настоящему?        Ваньинь замялся, отвел взгляд и поджал губы, пожевав их в дурной привычке и опрокинув в себя пиалу вина, в один глоток осушая ее, закрывая рот рукавом и закашлявшись. На глазах навернулись слезы, он шмыгнул носом и громко фыркнул, скрывая свое подавленное настроение.        — А ты сам любишь этого… этого?        — Цзинь Гуанъяо? Да, люблю.        — Не упоминай его имени! — Ваньинь взбесился, дернул за грудки мужчину, резко притянув его к себе и нахмурившись, смотря прямо в темные глаза, дыша запахом хвои и древесной смолы.        — Цзинь Гуанъяо, — Альфа ухмыльнулся, не сопротивляясь.        Цзян Чэн зарычал, еще раз дернул за ворот ханьфу Не Минцзюэ и вдруг замер. А что он сможет сделать этому Альфе? И бесило ли от того, что Цзинь Гуанъяо являлся мужем его соулмейта? Или теперь это была другая злость? От того, что Не Минцзюэ любил этого подонка? Омега, видя усмешку в глазах Альфы и то, как он самоуверен в том, что Цзян Чэн ничего не сделает ему, поддался резко вперед, запечатывая горячие губы своими, закрыв глаза.        Не Минцзюэ был шокирован. Настолько, что просто распахнул глаза, смотря на омегу перед собой, который прижимался к его губами своими, а от волнения его ресницы подрагивали. Он слабо шевелил губами, надеясь почувствовать ответ, но, когда этого не произошло, то бегло отстранился, густо покраснев и отвернувшись, зажав губы ладонью. «Это ошибка», — проблеял он, уже намереваясь встать из-за стола, как Не Минцзюэ вдруг рванул его за руку на себя, отчего главе клана Цзян пришлось опереться коленом о столик, который разделял их, а после, не выдержав веса собственного тела и силы притяжения, он рухнул на Не Минцзюэ, повалив его на пол. Благо, что слуг здесь не было, ведь последнего Ваньинь отправил относить Не Хуайсана в гостевую комнату. Альфа слегка учащенно дышал, а Цзян Чэн прикрыл глаза, вновь прижавшись к губам мужчины, приоткрывая губы, сминая чужие в сладком и нежном поцелуе. В этот раз Не Минцзюэ ответил со всей пылкостью, скользнув широкими ладонями по стройной талии омеги, крепко сжав ее и сев на полу, а Ваньиня усадив на свои бедра. Цзян Чэн едва слышно выдохнул, сдержав тихий стон, когда почувствовал бедрами твердость корня Ян Чифэн-цзуня. Он, осмелев от вина, слегка потерся о него ягодицами, отчего запах Альфы стал насыщеннее, вкуснее. Оторвавшись от губ Не Минцзюэ, Цзян Чэн хрипло выдохнул: «Пойдем». Они, не сговариваясь, поднялись на ноги одновременно, а Ваньинь, взяв Не Минцзюэ за руку, повел его в сторону своей комнаты.        Войдя в темную комнату, пара едва успела закрыть фусума, как омега вновь прильнул к Чифэн-цзуню, а Не Минцзюэ, не теряя времени, прижался губами к губам Ваньиня, наклонившись к нему и дернув вверх, а тот поддался, обвив стройными длинными ногами узкий пояс мужчины, прижавшись бедрами к бедрам мужчины. Он сразу же скользнул юрким языком в горячий плен рта, поймав язык Не Минцзюэ и слегка пососав его, отчего у мужчины закружилась голова, стоило только представить Цзян Ваньиня на коленях перед собой. Альфа рыкнул и на ощупь направился к кровати, запнувшись о нее и рухнув с ценной ношей на мягкие перины. Он слегка приподнялся, позволяя омеге стянуть с него плащ, а затем и верхний слой ханьфу, затем он уже сам стянул оставшиеся слои, скинув их на пол и оторвавшись от желанных и искусанных губ, прикусив еще раз нижнюю напоследок. Цзян Чэн скользнул взглядом по торсу Не Минцзюэ, который бесцеремонно, так, как хотелось именно омеге, развел его ноги в стороны, отчего он не смог сдержать стона, ахнув и коснувшись пальцами накаченного торса мужчины перед собой, скользя подушечками пальцев по его кубикам. Не Минцзюэ тянул, рассматривал омегу под собой, сильными руками скользя по обтянутым в узкие штаны ногам, касаясь внутренней стороны бедра, сжимая их и скользя большими пальцами к выпирающему сквозь штаны омежьему члену. Ваньинь прикусил нижнюю губу, тяжело дыша и едва слышно поскуливая, отчего разум Альфы просто махал ему белым платком и улетал прочь.        — Разденься, — в приказном тоне произнес мужчина, а от его баса внутри Ваньиня все перевернулось. Он возбудился только от одной фразы, готовый кончить, не притрагиваясь к себе. Такому Альфе хотелось подчиняться, а не доминировать, как любил Цзян Чэн.        Не Минцзюэ дал места для омеги, позволяя ему слезть с кровати, темными глазами наблюдая за тем, как раздевается глава клана Цзян. Сначала были скинуты сапоги вместе с носками. Затем к ногам скользнули три верхних слоя одежд, которые были безжалостно отпнуты в сторону. Омега коснулся пальцами исподних штанов черного цвета, под которыми больше ничего не было, медленно стягивая их с себя сначала руками, а после ногами, едва не запнувшись от того, что кружилась голова из-за выпитого вина. Он стянул штаны, также откинул их прочь ногой и развязал пояс рубахи, стягивая ее с себя, оставаясь полностью обнаженным перед желанным Альфой. Не Минцзюэ облизал губы, встал, возвышаясь горой над хрупким Цзян Ваньинем, подходя к нему вплотную.        — Распусти волосы.        Ваньинь редко ходил с распущенными волосами. Чаще всего он убирал их в пучок, чтобы они не мешались, но сейчас ему приказали распустить их. Омега дрожащей рукой коснулся ленты, стягивая ее с волос, ведь заколку сегодня он не надевал, не посчитал нужным, поскольку именно сегодня был праздник, на котором были члены семьи. Волосы черным водопадом скользнули по спине и плечам, а Цзян Чэн вскинул взгляд на мужчину перед собой, опаляя губы горячим дыханием и продолжая прикусывать их от возбуждения. Не Минцзюэ сглотнул ком в горле. Когда только волосы Цзян Ваньиня успели так отрасти, что теперь доставали поясницы? Или просто раньше мужчина никогда не видел этого? Альфа выдохнул, следя за тем, как Цзян Ваньинь стоит перед ним, слегка дрожит от волнения, прикрывает грудь руками, но позволяет смотреть на себя. Но отчего даже так Не Минцзюэ казалось, что Цзян Чэн не подчиняется? Он до сих пор был таким сильным, что огонь в его глазах заставлял желать его все больше. Альфа с шумным вздохом прижался к губам Цзян Чэна, а тот обвил руками шею мужчины, привстав на носки, но Чифэн-цзунь вновь облегчил поцелуй им обоим, скользнул широкими и грубыми ладонями на округлые бедра парня перед собой, сжал крепко, отчего Ваньинь простонал в его губы и подхватил под ягодицы, прижав к своему крепкому мускулистому телу, а Ваньинь прикусил нижнюю губу Альфы, отчего Не Минцзюэ громко рыкнул, шлепнув по обнаженным ягодицам непослушного омегу. Но Цзыдянь на пальце опасно засверкал и Цзян Чэн обвел свои губы язычком, который тут же поймал мужчина, слегка прикусив и втянув в страстный танец.        Они вновь рухнули на кровать, Не Минцзюэ подмял Цзян Чэна под себя, рыкнул ему в губы, опаляя их дыханием и скользнув пальцами между его ног, коснувшись напряженной и мокрой дырочки. Ваньинь ахнул, покрылся мурашками и задрожал, прогнувшись в спине. Он не хотел, чтобы Альфа медлил, а потому сам хотел поддаться назад, взять все в свои руки и проявить инициативу, но вдруг его наполнили сразу два длинных пальца, отчего омега громко простонал, сжал пальцами простынь под собой и запрокинул голову назад. Не Минцзюэ коснулся губами шеи возлюбленного омеги, сжал зубы, оставляя укус у ключицы и скользя пальцами внутри горячего Цзян Чэна, быстро находя нужную точку и надавливая на нее пальцами, напрягая их и применяя силу, чтобы омега под ним почувствовал больше удовольствия. Ваньинь громко всхлипнул, зажал рот ладонью и закатил от удовольствия глаза. Как же давно ему этого не хватало. Течки, что он проводил раз в полгода, заставляли его удовлетворяться самому, а теперь он был во власти сильного Альфы, который точно читал желания любовника по его лицу и телу. Иначе нельзя было объяснить, почему же Не Минцзюэ делал именно то, что хотел Ваньинь. Он скользнул губами ниже, касаясь выступившими клыками груди, слегка царапая ее, обводя каждый заживший шрам от дисциплинарного кнута языком, посасывая вставшие соски. Ваньинь думал, что он уже вознесся, настолько ему было хорошо и приятно. Он даже не заметил, как Не Минцзюэ добавил третий палец, а следом за ним четвертый. Эластичные стеночки слегка защипало, но омега лишь громко выдохнул, протяжно промычал и ахнул, когда Альфа провел языком длинную влажную дорожку от груди, до впалого живота, слегка прикусил нижний живот, что защищал матку, и коснулся губами вставшего небольшого члена, обводя языком красноватую головку и одним движением принимая на всю длину в рот. Цзян Чэн громко простонал, ведь одновременно с этой приятной лаской, Не Минцзюэ продолжал скользить внутри тела Цзян Чэна пальцами, заставляя его терять голову. Омега готов был завыть, настолько ему было приятно и хорошо. Не Хуайсан не соврал, его брат и правда был очень умелым любовником. Альфа ласкал член омеги под собой, наслаждаясь его громкими стонами, что ласкали слух. Пьяный Цзян Ваньинь был прекрасен, он не скрывал своих чувств и эмоций за маской холодности и агрессии. Он был прекрасен в подчинении. Невольно проскользнуло сравнение главы клана Цзян с Цзинь Гуанъяо. Изящный омега заметно проигрывал этому непокорному и строптивому омеге, который ужом извивался в руках Не Минцзюэ. Альфа с хлюпом вынул свои пальцы из податливого тела, нависнув над омегой и стянув свои исподние штаны. Цзян Чэн, тяжело дыша, уже не помня себя от возбуждения и желания, опустил взгляд вниз и вся спесь разом слетела с него.        — Это не влезет в меня! — запротестовал он, посмотрев на мужчину. — Я хочу отомстить нашим соулмейтам, но твой корень Ян слишком огромный, Минцзюэ!        — Ты доверяешь мне? — прошептал Альфа, скользнув пальцами вдоль длинной шеи омеги, слегка придушивая, отчего Цзян Чэн простонал, а Не Минцзюэ поймал его губы своими, страстно сминая их и затем отстраняясь. — Ты лишь из-за мести лег со мной в постель?        — Нет, — прохрипел Цзян Чэн, облизав губы.        — Скажи это. Иначе я оставлю тебя таким возбужденным и не дам тебе закончить.        Альфа скользнул пальцами в горячее нутро и Цзян Чэн тихо всхлипнул, заерзал. Двух пальцев после четырех было теперь чертовски мало.        — Хочу тебя. Хочу тебя! — повысил голос Цзян Чэн, отчего Цзыдянь на его пальце снова свернул и Не Минцзюэ рыкнул, дернул его за длинные ноги, закидывая их на свои широкие плечи.        Ваньинь растянулся на кровати, вытянув руки вверх, а в его ладони тут же Альфа вложил свои, крепко сжав. Он облизал губы, выдохнув, когда Не Минцзюэ попросил его расслабиться, тут же вскрикивая, когда крупный член начал входить в его тело, что слишком давно не знало ласки Альф. Цзян Чэн простонал в губы Не Минцзюэ, которыми он заткнул омегу под собой, сразу же скользя языком по его губам. Альфа цунь за цунем наполнял его, а Цзян Чэн лишь думал о том, как же, черт возьми, это больно. Это было не так, как в течку с Лань Сиченем. Да и по размерам тот точно уступал грозному и крупному Чифэн-цзуню. Омега громко всхлипнул, сжал до хруста ладони Альфы и попытался максимально расслабиться. Не Минцзюэ, тяжело дыша, вдруг сделал резкий толчок, наполняя полностью омежье тело под собой, а Цзян Чэн простонал в его губы, когда крупная головка ударила по простате, а боль смешалась с удовольствием. Он оторвался от губ Не Минцзюэ, тяжело дыша и двинув бедрами навстречу крупному стволу, а Альфа сразу же начал двигаться. Ваньинь запрокинул голову назад, постанывая от удовольствия, жарко дыша на ухо мужчине над собой. Он обвил руками шею Не Минцзюэ, который скинул одну ногу со своего плеча, вторую взяв за щиколотку и отводя в сторону, разводя ноги омеги под собой шире. Цзян Чэн ахнул, чуть поморщился, однако все это заставило голову кружиться еще больше, он жарко дышал запахом смолы и хвои, а Не Минцзюэ, вторя, дышал запахом цветущего лотоса. Ваньинь был прекрасен в испытываемом удовольствии, он даже ревновал, зная, что Лань Сичень все это мог видеть, возможно, во сне, но он смотрел на его омегу, что ярость наполняло тело. Хотелось пометить, заявить свои права. Цзян Чэн вдруг крупно вздрогнул, простонал, прикусывая губу и остановил Альфу, громко зашептав:        — Стой. Остановись, — с придыханием шептал он, но как же сложно было остановиться самому. Было так хорошо, что не оставалось ни одной мысли, кроме той, чтобы Не Минцзюэ трахал его всю ночь.        Они оба остановились, тяжело дыша, но тут же отстраняясь друг от друга. Не Минцзюэ успел схватить одеяло, набрасывая его на омегу и на себя, скрывая их наготу, когда фусума распахнулись, а на пороге появился заплаканный Сию. Он громко всхлипывал, тер ручками глазки и босыми ногами бежал к кровати своего папы. Цзян Чэн, обеспокоившись, поднял Сию на руки, усадив его на край кровати, поглаживая по распущенным волосам.        — А-Сию, в чем дело? Что случилось? Тебя кто-то обидел?        — Сон стра-а-ашный! — плакал ребенок, цепляясь ручками за своего папу.        — А-Сию, это всего лишь сон. Не нужно плакать, — Не Минцзюэ тоже коснулся ладонью волос ребенка, а тот вдруг вздрогнул, посмотрев на папу.        — А, эм… Сию, мы тут с главой клана Не кушали-кушали, а потом так устали, что пришлось дойти только до моей комнаты, потому что глава клана Не очень устал. Очень-очень. Вот, мы только что проснулись.        Цзян Чженйи тихонько всхлипнул, потер ладошками глазки и прижался к своему папе, обвивая его шею руками и вдыхая любимый и родной запах лотоса, к которому примешивался какой-то другой, чужой. Цзян Чэн вздохнул, провел рукой по волосам, зачесав их назад, второй обнимая сына и укладываясь на спину. Он уложил Сию на краю кровати, спиной ложась к Не Минцзюэ, который прикрывал стоящий член одеялом, ведь сейчас тут был ребенок. Подумалось даже о том, что можно было бы отнести Цзян Чженйи в его комнату, а потом продолжить начатое, но за подобные мысли захотелось ударить себя. Это ведь ребенок парня, который так сильно нравился Чифэн-цзуню. Альфа тихо вздохнул, улегшись на кровати и повернувшись на бок, лицом к спине Ваньиня, наблюдая нежную россыпь родинок, по которым он легко провел губами. Цзян Чэн повел плечом, закрыв глаза, чтобы успокоить Сию, который продолжал хныкать, но рядом со своим папой успокаиваясь. Отправлять его по темноте в его комнату было бы ужасным решением, Ваньинь еще был не настолько идиотом, чтобы променять ребенка на приятное времяпровождение с Альфой. Не Минцзюэ обнял сильной рукой Ваньиня вместе с Сию, защищая своей аурой. Цзян Чэн облизал пересохшие губы, угомонив себя от того, чтобы не думать о том, что сейчас глава клана Не прижимается крупным членом к его заднице. Он ни на что не надеялся, просто обнимал, да и момент был безвозвратно испорчен. Ваньинь повернул голову к мужчине, а тот лишь поцеловал любовника в висок, шепнув:        — Засыпай, Чэн. Я буду рядом и спасу от всех кошмаров.        — Спасибо. Мин-Мин, — также шепнул Цзян Чэн, отвернув голову и удобнее устроившись в объятиях Альфы, обняв сына.        Не Минцзюэ улыбнулся, поцеловал Ваньиня в затылок и закрыл глаза, отдаваясь в царство сна. Вот только один человек больше не мог заснуть этой ночью. Он гладил возлюбленного спящего мужа по волосам, прекрасно понимая, что произошло и с кем его соулмейт провел эту ночь. И теперь было лишь делом времени, когда он сможет исполнить свой план мести в действие. И заставить поплатиться того, кто так нагло украл того, кто его любил.

Продолжение следует…