***
Намджун распахнул глаза. Голова ужасно болела, тело ломило, а свет, пробирающийся сквозь тюль, слепил глаза. Комната, в которой он находился, выглядела совершенно незнакомой и Ким нахмурился, пытаясь вспомнить вчерашний день. Хосок позвонил ему утром и умолял приехать к нему в гости, он устраивал вечеринку, так как ему было скучно сидеть дома в свой законный отпуск. Намджун вроде бы тоже был в отпуске, пусть в вынужденном и без содержания, остался один на один с собой, когда Рина сказала ему о расставании, и поприсутствовать на вечере не отказался. Он немного сдвинулся и ощутил острую боль в руке. Та ещё болела, но стараниями полицейского патологоанатома заживала. После понедельника, когда Сокджин впервые обработал руку, мужчина приехал к доктору на работу в среду, чтобы показать рану. Судмедэксперт, с которым они столкнулись на парковке возле здания полиции, её осмотрел прямо на улице и сказал, что необходимо время для заживления. Нужно лишь держать в покое, обрабатывать рану антисептиком и накладывать на ночь заживляющую мазь под специальные пластыри. Затем Сокджин попросил его больше к нему не приходить. А Намджун возражать и не стал. Он ещё раз попробовал подвигаться, но пнул что-то мягкое и замер. То, что он неаккуратно задел ногой, задвигалось под одеялом и что-то промычало, судя по звукам, это был человек. Пилот повернул голову, превозмогая адскую боль в висках, и увидел чью-то макушку, зарытую в большое пуховое одеяло. Ким на пробу протянул руку и запустил пальцы в волосы. Те были очень мягкими и шелковистыми, лёгкими волнами стелились по пальцам и холодили руку, были короткими и тёмными. Человек под одеялом зашевелился, мотнул головой, чтобы скинуть с неё появившийся груз и Намджун быстро убрал руку. Сосед развернулся к нему лицом, и пилот понял, что рядом с ним лежит Ким Сокджин. Его лицо почти полностью было укутано в одеяло, он сопел и неожиданно дёрнул ногой, пиная Намджуна по ноге. Пилот усмехнулся и повернулся на бок, пытаясь разглядеть выражение лица напротив. Оно максимально расслаблено, губ не было видно, но Намджун уверен, что те приоткрыты и, скорее всего, полнее, чем обычно, брови расслаблены, а на лбу ни единой морщинки. Джин сейчас не удивлялся, не супился и не хмурился, он просто спал. Ким ухмыльнулся сам себе и придвинулся поближе, также зарываясь с головой в одеяло, и проваливаясь в сон. Он успел столкнуться с доктором ногами и тот сразу же обвил его руками, прижимая Намджуна к своему горячему телу, и зажал своими коленями чужие бёдра, отчего Ким выдохнул в подушку. Когда же пилот проснулся в следующий раз, он увидел Сокджина, стоящим у окна и, кажется, застёгивающим рубашку. — Док, — Джин вздрогнул и резко развернулся к нему. — Давно проснулся? — Недавно, — эксперт застегнул ещё несколько пуговиц рубашки. — Голова болит? — он выглядел немного обеспокоенным, от умиротворённого выражения лица не осталось и следа. Джин шагнул назад, почти впечатываясь в окно. — Немного, — Намджун с трудом оторвал голову от подушки, принимая сидящую позу. Он пробежал взглядом по комнате, зацепил им стул, на котором висела его кофта и кардиган. — Вроде бы не пил сильно вчера, — Ким хмыкнул и потёр пальцами виски. — А у тебя? — Всё хорошо, я мало пил вчера, — Джин отшагнул по стене ещё на шаг. — Как рука? — Твоими молитвами, — пробасил Намджун. Он вскинул бровь и окинул напряжённого доктора с головы до ног, затем откинул одеяло и поднялся, нисколько не стесняясь голого торса. — Ты меня избегаешь? — в лоб, подняв взгляд на вмиг перепугавшегося Сокджина. У того побледнело лицо, он замотал головой и отвёл взгляд. — Может, тогда посмотришь на мою руку? — Да, хорошо, садись, — Джин указал на стул, но Намджун забрался обратно в кровать, так и не одевшись. Доктор взобрался на постель и сел напротив него, аккуратно взял его за руку и развернул заживающей раной к себе, затем аккуратно начал снимать специальный пластырь, пачку которых он бесплатно выдал Намджуну ещё в среду. Рана уже успела затянуться новой кожей, чистой и светло-розовой, но она была ещё довольно слабой. Прохладные пальцы патологоанатома ощупывали её по контуру, а сам он внимательно всматривался в любые изменения. Намджуну нравилось наблюдать за таким доктором, сосредоточенным, увлечённым и серьёзным, это казалось таким безумно милым. Он соврал бы, если бы сказал, что Сокджин не очарователен. — Заживает хорошо, тебе повезло, что не пошло заражение, — он вздохнул. — Надо спросить, есть ли у Хосока хоть какая-нибудь мазь, — Ким так же аккуратно положил руку пилота обратно к нему на колени. — Док. — М? — не поднимая глаз промычал Джин, застёгивая оставшуюся пуговицу рубашки у самой шеи. — Ты меня избегаешь, — словно констатировал факт, сказал пилот. — Тебе показалось, — он поднялся, его рубашка задралась, и Намджун успел увидеть плоский живот, тонкую талию и белую, почти прозрачную кожу. На ощупь, наверное, очень мягкая. — Док, — Намджун схватил его за запястье и потянул на себя. Судмедэксперт отшатнулся, но запнулся и повалился на кровать. — Что ты делаешь?! — заворчал, пытаясь выпутаться из одеяла. Он обеими руками опёрся о колени Намджуна и вскинул голову, с яростью смотря на пилота. — Отпусти! — он резко выдернул свою руку из чужой и вскочил на ноги. — Я пойду и найду мазь, а Вы сидите тут, — приказным тоном протараторил Джин и пулей выскочил из комнаты. — А говорит — не избегает, — пилот почесал затылок и завалился на кровать, чему-то улыбаясь. Доктор вернулся буквально минут через десять, в руках он держал небольшую аптечку. Он молча прошёл по маленькой комнате и залез на кровать, подминая под себя ноги, поставил аптечку перед распластавшимся пилотом. Намджун краем глаза наблюдал, как тот достал баночку какой-то мази, длинными пальцами открутил крышку, выдавил содержимое на средний палец, взял его руку и принялся аккуратно втирать заживляющую смесь. Ким прикрыл глаза, настолько были эти прикосновения приятными, Джин массажировал его кожу, втирая в рану и растирая по её краям холодную мазь. Если бы Джун умел, он бы сейчас замурлыкал, как кот в мартовский период. Он приоткрыл один глаз и стал рассматривать лицо Сокджина. Тот правда был таким очаровательным вблизи и таким сексуальным, когда вот так вот хмурился. Интересно, есть ли у него кто-нибудь? Если есть, то ей абсолютно повезло, а если нет, то хорошо. Что в его мыслях было под «хорошо», Джун ещё пока не понимал, но с доктором хотелось общаться, быть рядом, вдыхать запах его шампуня и аромат почти невесомого парфюма или, может даже, обнять. Полицейский патологоанатом выглядел таким худым, хрупким и высоким, что Джуну в те моменты, когда он видел его, казалось, что он может рассыпаться от любого грубого прикосновения. Ему думалось, что доктор очень похож на фарфоровую куклу. Его слова срывались с губ, словно звуки лесных нимф, его смех лился, как самое крепкое соджу, бодрящее и опьяняющее, его улыбка светила, будто самое яркое солнце на всём белом свете. Точно, весь Ким Сокджин словно произведение какого-то неведомого доселе искусства. — Это хорошая мазь, — прервал его размышления судмедэксперт, закручивая крышку на тюбик обратно. — Тебе стоит купить такую же и втирать самостоятельно, — он убрал её в аптечку. — Я напишу тебе название. — Лучше я буду приходить к тебе, а ты будешь сам втирать её мне, — губы пилота тронула лёгкая улыбка. — Боюсь, я сам не справлюсь. — Как хочешь, — безразлично пожал Джин плечами, но Намджун заметил, как покраснели кончики его ушей и хмыкнул. И снова, это выглядело так очаровательно, что сердце в груди невольно сжалось, но он предпочёл не обращать на это внимание. — Тогда раз в два-три дня будет достаточно. Между ними повисла гнетущая тишина. Доктор смотрел на свои колени, сжимая губы и о чём-то сосредоточенно раздумывая, а пилот внимательно разглядывал эмоции на красивом лице Ким Сокджина. В том, чтобы прекратить смотреть на молодого мужчину перед собой, Джун не мог отказать сам себе. В комнате раздался слабый скрип двери, привлекая внимание двух людей, сидящих на постели друг против друга, и в проёме показался растрёпанный Хосок, потирающий сонные глаза. Он запахнул свой шёлковый халат и мазнул взглядом по застывшим фигурам на кровати. — Я не помешал? — спросил гонщик и зевнул. — Нет, — пытаясь не звучать резко, ответил патологоанатом. Джин встал с постели, держа в руках аптечку. — Спасибо, что одолжил лекарства. — Ерунда, — отмахнулся Чон. — Моя повариха приготовила тосты на всех, так что одевайтесь и спускайтесь на кухню.***
Чимин проснулся ровно в одиннадцать. Он поморщился от головной боли, развернулся в кольце рук Юнги и прижался к нему плотнее, пряча нос в изгибе любимой шеи. В его объятиях было всегда так уютно и тепло, репортёр очень любил просыпаться в них. Хоть Юнги и ворчливый дед, но всё равно самый родной для Чимина человек. — Проснулся? — спросил Мин, сильнее прижимая журналиста к себе. — Давай полежим так ещё, — попросил Пак. — Мы так редко просыпаемся вместе, — Юнги зажал ногами Чимина и быстрым рывком перевернул его на спину, нависая сверху. Репортёр ойкнул от неожиданности, но больше сопротивляться не стал, а только нежно улыбнулся и потянулся за поцелуем, который сразу же получил. Юнги целовал сонно, не спеша, мягко касаясь припухлых после сна губ. Отстранившись, он уткнулся носом в шею Чимина и вдохнул любимый запах. — Эй, я же воняю, — захихикал Пак. Дыхание Мина и его волосы щекотали кожу. — Ты всегда пахнешь прекрасно, — просипел начальник полиции, оставляя короткий поцелуй на кадыке парня. Он приподнялся и взглянул в глаза-щёлки напротив. — Чим-и, давай съедемся? — Что? — глаза округлились, теряя свою очаровательность. — Что слышал, — заворчал Юнги, перекатываясь на бок. — Если мы станем жить вдвоём, то и просыпаться будем вместе каждое утро. Крутая же идея? — Крутая, — он тоже повернулся на бок и подпёр рукой голову, разглядывая родной и такой любимый профиль. — Но где жить будем? — У меня, — Юнги повернулся к любимому и лёг на бок, зарывая руки под подушку. — У тебя сестра, как ты это себе представляешь? — Просто не будь таким громким. Ты так кричишь, когда кончаешь, — хмыкнул Мин и еле успел увернуться от шуточного удара. — Тогда у тебя. Но в этом случае не жалуйся, — он придвинулся поближе, сверкая глазами и играя бровями, — вытрахаю всего тебя. — Боже, — Пак, краснея, упал лицом в подушку. — Юнги, твоей сестре шестнадцать, как ты собрался бросить её жить одну? — Ну, Чимин, ты отвергаешь все варианты, которые я предлагаю, — простонал Юнги, откидываясь на подушку. — Во-первых, чтобы приехать к тебе, мне приходится пересекать большую часть Инчхона, это занимает много времени. Во-вторых, заниматься сексом на моём рабочем столе немного неудобно. Именно поэтому я пришёл к выводу, что нам необходимо съехаться. Не хочешь? — Хочу, — надул губы Чимин. — Что за глупые вопросы, — он сопел Юнги в шею, иногда целуя его ключицу. — Может, спросить совета у Юнджи? Оба твоих варианта затрагивают и её интересы, ей стоит тоже подумать об этом. — До сих пор в шоке, что она в курсе происходящих в наших отношениях событий, — Юнги развернулся и сгрёб Чимина в крепкие объятия. — Но она такая славная, ничего общего с братом, — усмехнулся репортёр, но, получив болезненные щипки в бок, зашипел от боли. — Ну что ты делаешь?! — но вместо ответа на вопрос Мин поцеловал его, втягивая в очень долгий и страстный поцелуй. — Юнги, подожди, от тебя перегаром несёт, — в перерывах между поцелуями зашептал Чимин, не особо и сопротивляясь. — От тебя тоже, — последовал тихий ответ и очередные горячие поцелуи. Юнги лёг сверху, прижимаясь всем телом, давая ощутить парню под собой собственное возбуждение, от которого Чимин задохнулся и простонал прямо в его губы. — Ты такой чувствительный, — прохрипел Мин. Очень чувствительный, что каждый раз Юнги срывало крышу. И сегодня не исключение. — Стой, стой, — Чимин схватился за свою футболку, которую хотели снять. — Мы же в чужом доме! — Не волнуйся и не шуми, я быстро. — Чт…ах! — он не успел возмутиться, как рука Юнги проникла в его боксёры. — Чёрт, — прошипел он, выгибаясь в спине и зажимая свой рот ладонью. Движения руки осторожные, очень нежные, поглаживающие, и репортёр потерялся. Ему уже всё равно, где они и что делают, его взгляд сейчас направлен только на Юнги. Тот выглядел сосредоточенным, немного нахмуренным, очень старательным, целовал его в губы, в щёки и подбородок, опустился поцелуями по шее к груди. Чимин никогда не мог устоять перед таким Юнги. Краем сознания он прекрасно понимал, что они не дома и не в кабинете Мина, а в совершенно чужом доме, но утреннее возбуждение имело место быть и всё померкло, когда Юнги приступил к активным действиям. Пак прошипел что-то несвязное, когда ощутил пальцы, оглаживающие кожу меж ягодиц, но, когда вместе с этим он почувствовал губы на головке своего члена, он зажал рот двумя руками, потому что стоны грозили быть громкими. Когда Юнги закончил ласки, он, облизываясь, поднялся к лицу Чимина, целуя коротко в губы и улыбаясь. Пак, пребывая в послеоргазменной дрёме, улыбнулся в ответ, оттолкнул парня и забрался на него сверху. Он облизал пересохшие губы, впился поцелуем в губы Мина, и двинул бёдрами, в которые сразу же вцепились родные руки. — Эй, что ты делаешь? — заворчал Юнги, руками притягивая Чимина ближе. — Эй, — передразнил его тон репортёр, — не дёргайся, — Чимин опустился к шее, оставляя там багровый след, улыбнулся сам себе и начал спускаться поцелуями по шее и груди, оставив поцелуй на пупке. Он довольно быстро добрался до паха и, зацепив пальцами резинку боксёров, дёрнул их вниз. — Стой, чёрт тебя возьми, — Юнги перехватил его запястья и резким рывком перевернул Чимина на спину, нависая сверху. — Мы не будем здесь трахаться, понятно? — Пак накуксился, надул губы и нахмурился, он дёрнул головой в сторону, обижаясь, что ему не дали прикоснуться к сокровенному. Хотя тот в принципе редко давался ему в руки. Юнги ухмыльнулся и чмокнул в надутые щёки любимого, снова сгрёб его в объятия и зарылся носом в волосы. — Вот поэтому нужно срочно съехаться, — прошептал он на ушко, проходясь по ракушке языком. — Ты точно всё рассказал Чонгуку? — Йа, Юнги! — Чимин дёрнулся, пиная ногой начальника полицейского участка. — Ты продолжаешь мне не верить? — Я всего лишь беспокоюсь, — пытался успокоить его Юнги, поглаживая по спине раскрытой ладонью. Чимин поджал губы, но промолчал. Оставался у него всего лишь один секрет, но он твёрдо решил, что сохранит эту информацию в тайне для безопасности Юнги. Пусть это, возможно, неправильно, но говорить об этом правда не хотелось, ведь это выглядело немного бредово и мало кто мог в это поверить. Парень вжимался в любимого, ощущая тепло его тела, его размеренное дыхание, обвивая его всеми конечностями, проваливаясь снова в сон, пока к ним в комнату не зашёл Сокджин и не позвал их на кухню пить чай.***
Чонгук разлепил глаза, солнце тут же ослепило его, и он поморщился. В гостевой комнате, в которой его вчера уложили, больше никого не было, и инспектор, превозмогая сильную головную боль, поднялся и вышел в коридор второго этажа. Чон мало что помнил из вчерашнего вечера и пошёл вперед, надеясь по пути найти хоть какую-нибудь туалетную комнату. Выскочивший откуда-то справа Сокджин, видимо, не ожидавший увидеть в коридоре ещё кого-нибудь, испуганно отшатнулся. Но опознав в плетущемся полуживом теле Чонгука, отмахнулся от своего испуга. — Выглядишь так себе, — обратился он к Чонгуку, равняясь шагом с ним. — Как спалось? — Спалось хорошо, хён, — охрипшим голосом ответил ему Чон. — Где здесь туалет? — О, — судмедэксперт развернулся на сто восемьдесят градусов и пожал плечами. — А ты куда? — Чонгук решил сам найти спасительную дверь. — Аптечка нужна, — и, заметив недоумённый взгляд, тот снова пожал плечами, сворачивая на лестницу. Для Чона было довольно странным, что некоторые люди очень быстро привыкали к незнакомым местам и ориентировались в чужих домах, как у себя дома. Он проводил взглядом Джина, спустившегося на первый этаж, а сам толкнул первую попавшуюся дверь, помещение за которой оказалось тоже спальней. И к тому же гостевой, судя по скупому интерьеру, а на кровати, скинув одеяло и раскинувшись звездой, кто-то спал. Чонгук сделал шаг в полутёмное помещение, замечая, что запах здесь не такой спёртый, как в его комнате. Он осмотрел фигуру на постели, распознавая в ней Ким Тэхёна, и улыбнулся. Судьба что ли их сводит, или что это такое, Чонгук не понимал. Уже ничего не понимал. Он аккуратно присел на край кровати и всмотрелся в умиротворённое лицо. Тэхён был красивым, как и всегда, он размеренно дышал, его футболка и шорты задрались, наверное, он так активно вертелся во сне. Молочная кожа на бёдрах и краешке живота, что виднелся из-под футболки, словно подсвечивалась на солнце, еле проникающим сквозь плотно задёрнутые шторы, волосы резметались по подушке, а губы приоткрыты. Ну кто в здравом уме может причинить ему вред? Тот парень точно придурок. Чонгук потёр переносицу и вздохнул. Это же не его дело. Почему все, что касается этого стилиста, так волнует его в последнее время? Тэхён засопел и перевернулся на бок, он кашлянул и приоткрыл глаза. Глаза, которые с утра были прекраснее, чем обычно, пленяющие своей темнотой и блеснувшие на секунду испугом. Он моргнул несколько раз, глядя Чону прямо в глаза, встрепенулся и резко сел на постели. — Я Вас напугал? — Чонгук поднялся. — Я не хотел. — Что Вы здесь делаете? — просипел Ким, закрывая свои ноги одеялом и краснея. Опять он краснел, это так будоражило сознание. — Мимо проходил, я искал туалетную комнату, — Чон пожал плечами. — Я правда не хотел Вас пугать, — он продолжал стоять и смотреть на парня. — Ясно, — прошептал Тэхён и опустил голову. Выглядело так, будто он расстроился. — Который час? — Ким растерянно замотал головой в поисках часов. — Может, около десяти или одиннадцати, — предположил Чонгук. Он сам был в чужих футболке и просторных штанах, так как совсем не планировал оставаться на ночь. Зря он пил вчера, на языке сейчас стояла горечь, от него шёл неприятный запах и вообще он чувствовал себя довольно неуютно. — Я всё-таки пойду, — Чон поклонился стилисту и покинул чужую комнату, оставляя Тэхёна наедине со своими мыслями. В коридоре мимо него прошёл Сокджин с чемоданчиком и скрылся в одной из дверей второго этажа, а Чонгук, наконец, нашёл дверь в ванную. Умывая лицо холодной водой, он думал. Воспоминания сменяли друг друга, и он прекрасно помнил, что не сводил со свидетеля взгляд весь вчерашний вечер. Чонгук проверил, работает ли душ и, закрывшись на замок, принял его на скорую руку, смывая с себя неприятный запах похмелья, он оделся и вышел с мокрой головой, с которой капала вода, в коридор, сразу же натыкаясь на Чон Хосока. — О, — воскликнул тот, приветственно улыбаясь. — Все уже встают, да? Как чувствуете себя, мистер Чонгук? — Можно просто Чонгук, — отмахнулся Чон. — Я младше, всё-таки. — Да-да, — он звонко рассмеялся. — Что ж, пора собирать всех на поздний завтрак, как думаете? Хотя, вообще-то скоро обед. Я уже заглянул к Намджуну и Сокджину, и вы с остальными тоже спускайтесь. Чонгук ему кивнул и направился прямиком в ту самую комнату, где находился Ким. Тот всё ещё сидел на кровати и, когда Чон к нему зашёл, вздрогнул и повернулся к нему лицом. Между ними появилось некое напряжение, Тэхён смотрел в ответ почти с вызовом, а его глаза краснели с каждой секундой. Инспектор подошёл к постели и, не отрывая зрительного контакта, снова задал свой вопрос: — Я нравлюсь тебе? — заставший стилиста врасплох, опять. Но Чонгук хотел услышать ответ, и он его получил в тот же миг. — Да. Ты нравишься мне, — прошептал Тэхён, опуская взгляд на свои колени, выглядывающие из-под пышного одеяла. Ему хотелось провалиться прямо под кровать, куда-нибудь исчезнуть, только чтобы ускользнуть от этого пытливого взгляда напротив. Эти глаза продолжают его пленить, запутывать в свои сети, из которых ему уже не выбраться. Это чувство словно наваждение, как сказка, Чонгук в ней прекрасный принц, а Тэхён обычный человек с улицы, влюблённый в него. Будет ли хороший конец этой истории, никто из них не знал. Тэхён пересилил себя и поднял глаза на Чонгука, продолжающего стоять у кровати, и стушевался. — Ничего не говори, — попросил он, опуская взгляд обратно. — Я ничего не прошу и не буду. В этом виноват только я, ты здесь ни при чём, — он всхлипнул, зажмуриваясь, чтобы позорно не расплакаться. Чонгук продолжал неподвижно стоять и Тэхён уже начал думать, что его сейчас обзовут, отпихнут, прогонят и близко не подпустят, но инспектор медленно опустился на край кровати и тяжело вздохнул. Сердце стилиста сжалось в кулак, билось в истерике, он дышал глубоко, ощущая себя загнанным в угол. Слова, которые скажет сейчас инспектор Чон, наверное, ранят его. Но эта рана будет болеть сильнее, чем рана, которую причинил ему Сонхва. Эти чувства совершенно разные и раны будут тоже отличаться. Ким зажмурился, пытаясь восстановить дыхание, но всё без толку. Ничего не помогало, и он уже был готов сдаться. — И как давно? — прошептал Чонгук. Его голос, всё ещё хриплый спросонья, пускал по коже стилиста крупные мурашки. Тэхён мечтал слышать этот голос каждое утро рядом с собой. — На самом деле, я не знаю, — признался Ким, притягивая одеяло к себе, и снова поднял на инспектора глаза. Чонгук на него не смотрел. Его взгляд, устремлённый в окно, был пустым, ничего не выражающим. Тэхён уверен, что Чон в шоке. Ведь прямо сейчас ему в любви признался парень, сидя перед ним почти голышом. Поэтому, скорее всего, Чонгук испытывал отвращение. Стилист поджал губы, он старался потушить в себе слёзы. — Прости, — еле слышно прошептал Тэхён, опустив голову. — За что ты извиняешься? — спросил Чонгук. Он придвинулся ближе, почти задевая бедром чужие колени и попытался заглянуть в глаза парня напротив. Собственное сердце отчего-то колотилось со скоростью света, и он правда очень рад положительному ответу. Никто, кроме мамы, не говорил ему таких слов. По телу разливалась тягучая нуга, разливая свою сладость по венам, и Чон, наконец, ощутил себя желанным мужчиной, потому что всё-таки кому-то нравился. Это дарило надежду, что Чон Чонгук не обречён всю жизнь прожить одному. — Боже! — Ким вскинулся, хватая инспектора за руку и заглядывая ему в глаза. — Я уже очень давно ничего не чувствую к Сонхва, это он меня преследует, это он меня не отпускает! Но тут появился ты. Ты и ещё раз ты! Господи, это какая-то совершенно тупая история, мне так стыдно за это, Чонгук, но ты перевернул мой мир, понимаешь? — Не очень, — отозвался Чон. Его голос был тихим, почти бесцветным. Какие-то странные метафоры, конечно, но отдалённо он понимал о чём речь. — Никогда, слышишь? Никогда я не испытывал таких чувств, — Тэхёну не удалось себя сдержать и слёзы, всё-таки, начали капать на его колени. — Я тону в тебе, Чон Чонгук, пожалуйста, прости меня! — голос стал хриплым. Сердце болит, очень не хочется думать о будущем, его мир остановился сейчас. Он сжал Чонгука за локоть и уткнулся лбом в его плечо, всхлипывая. — Не плачь, — прошептал Чонгук, второй рукой начав гладить Тэхёна по плечу, отчего тот начал крупно дрожать. — Мне приятно, правда, — Ким поднял заплаканные глаза на инспектора, тот ему улыбнулся и кивнул. — Ты ничего плохого не сделал, любить кого-то — прекрасное чувство, я уверен. — Очень, — прошептал Ким в ответ, пряча свой взгляд в чужом плече, улыбаясь чему-то своему. По крайней мере, его не отвергли, и это уже хорошо. — Чонгук? — в дверь постучали и приоткрыли, что заставило Тэхёна отстраниться от Чона, и отвернуться к стене, чтобы вытереть слёзы с щёк. В проёме показалась макушка Сокджина. — Пойдёмте пить чай. — Идём, — отозвался Чонгук. Джин ему кивнул и исчез, оставляя дверь приоткрытой. Инспектор поднялся с кровати и протянул Тэхёну свою руку. Ким утёр последние слёзы и, взяв чужую руку, поднялся следом, одёргивая свои шорты. — Тебе надо бы переодеться прежде, чем выходить из комнаты, — Чон окинул его взглядом, сжимая в своей ладони руку стилиста, ощущая мягкость кожи. — Эти короткие шорты… ну, знаешь, там куча малознакомых парней, — стушевался он и почесал затылок. Это что, какие-то замашки ревнивца, что ли? — Сейчас, — Тэхён мило улыбнулся, он вырвал свою руку из чужой хватки и указал ей на дверь. — Выйди. Чонгук хмыкнул, окинул в последний раз съёжившегося стилиста и покинул комнату, закрывая за собой дверь. Он спустился вниз по лестнице, его внутреннее «я» потихоньку успокаивалось. Следуя шуму и запаху, Чон нашёл кухню и скользнул внутрь, там уже сидели пилот и Джин, а Хосок расставлял тарелки с тостами. — Я не стал будить Минги, — сказал он, кивая на свободный стул. — Он в последнее время мало спит и много работает, так что я решил дать отдохнуть своему менеджеру. Кому кофе? — появившиеся в дверном проёме очень сильно помятые Юнги с Чимином синхронно подняли руки и уселись напротив Чонгука, коротко пожелав доброго утра всем присутствующим. — Неважно выглядите, — хохотнул гонщик, ставя перед ними кружки с кофе. Те положительно кивнули, не в силах что-либо отрицать и вообще разговаривать какое-то время. — Чонгук, тебе кофе или чай? У меня есть бодрящий травяной, если хочешь. — Да, пожалуй, чай, — ответил инспектор, наблюдая, как в помещение зашёл Тэхён и, здороваясь с присутствующими, незаметно, как наверное он думал, сел рядом с Чонгуком, отчего на лице Чона расцвела еле заметная улыбка. Чимин, заметив их странное поведение, подмигнул Тэхёну, отчего тот снова покраснел, толкнул Юнги и хихикнул ему в плечо, прикрываясь ладонью. Намджун хмуро смотрел на подобные взаимодействия, но из-за того, что он с этими людьми успел сдружиться, отвращения, как такового, он не испытывал, скорее, ему было уже всё равно, вчера он видел их целующимися, так что, возможно, и глазом не поведёт, если они займутся сексом прямо сейчас. Он перевёл взгляд на рядом сидящего Джина и улыбнулся. Его уши до сих пор горели, а сам он с невозмутимым видом мешал ложкой сахар в кружке. На кухне витала почти семейная атмосфера. Хосок, мучащийся от головной боли, слабо кивал, слушая разговоры друзей, надеясь кружкой крепкого кофе решить все свои проблемы со здоровьем; Юнги с Чимином о чём-то шушукались и смеялись, поедая тосты без остановки; Сокджин лениво жевал тост и поддерживал разговор с ними; Намджун пил крепкий кофе и согласно кивал, когда Джин поворачивался к нему и что-то спрашивал; Чонгук медленно пил чай, о чём-то сосредоточенно думая и не обращая внимания на происходящее вокруг; Тэхён же намазывал тосты мягким маслом, хрустел ими и пил такой же чай, что и инспектор Чон, отвечал Чимину, когда тот к нему обращался. Гогот за столом не прекращался ни на минуту. Минги, заскочивший на несколько минут в помещение кухни, со всеми поздоровался и спешно ретировался, сославшись на дела в агентстве, выпив налитую ему Хосоком кружку тёплого кофе. — Тш, — шикнул Юнги, доставая свой звенящий телефон. — Алло, Мин Юнги слушает, — отчеканил он холодным тоном. — Что? — вскочил начальник полиции, чем напугал Чимина, который тут же пролил на себя кофе из кружки. — Понял. Джин, Чонгук, работа зовёт, — Мин сбросил вызов и затолкал телефон в задний карман джинсов. — Что-то серьёзное? — спросил Сокджин, поднимаясь из-за стола, чтобы убрать свою уже пустую кружку в раковину. — Да, — немного рассеяно прошелестел начальник полиции и взглянул на своего инспектора, но Чимин дёрнул его за руку, обращая всё его внимание на себя. — Что ж, я поеду первым, — судмедэксперт сполоснул руки и обтёр полотенцем. — Дай мне адрес. — Заброшенное рисовое поле на юге, — отозвался Юнги, потирая салфетками пятно на футболке журналиста, которое ни в какую не хотело сходить с белоснежной ткани. Чонгук и Джин переглянулись и кивнули в унисон. Значит, там, скорее всего, нашли чей-то труп. Патологоанатом коротко попрощался с присутствующими и выскочил в коридор, отмахиваясь от назойливого Хосока, который хотел запихать ему с собой оставшиеся тосты. Юнги с Намджуном проводили его немного недоумённым взглядом. Но, если Мин предполагал, почему тот бежал так быстро из этого дома, то пилот не подозревал и не думал даже о том, что дело в чувствах. Чимин откинул от себя руки своего парня, хмурясь и шипя, что футболка безбожно испорчена. — Я куплю тебе новую, котёнок, — прощебетал Юнги. — Это так мило, — подал голос Хосок спустя несколько минут гробового молчания. — Юнги никому не отдам, — насупился репортёр, скрещивая руки на груди. — Он мой! — Твой, твой, — заворчал начальник полиции, кидая салфетки на стол. — Пойду, провожу Джина, — он кивнул Чонгуку, мол, не задерживайся и выходи, и покинул помещение кухни. — Кому ещё кофе? — весело хлопнув в ладоши, спросил Хосок, оглядывая оставшихся. Чонгук покачал головой и, поднявшись, поспешил собраться. Уже находясь в большой прихожей зоне, он, надевая свои ботинки, увидел часы, которые показывали уже почти два часа дня. Он горестно вдохнул, злясь, что ему приходилось работать в воскресенье посреди дня. — Что ж, спасибо за гостеприимство, — инспектор накинул свою куртку, но застёгивать не стал, обращаясь к Хосоку. — Ну что ты, Чонгук, приезжай ещё, — гонщик дружелюбно ему улыбнулся, пожимая протянутую ему руку. — Я буду рад видеть тебя у себя снова. — Удачи в расследовании, — Намджун тоже пожал протянутую руку и кивнул, подбадривая. — Хорошо бы, — отозвался Чон, улыбаясь. Он кивнул репортёру и стилисту, который тут же засмущался, и выскочил на улицу. Машины Сокджина на стоянке перед виллой уже не было, а Юнги курил на крыльце. Чонгук окинул его с головы до ног заинтересованным взглядом. — Ты же бросил, хён. — Ты только Чимину не говори, что я снова начал, — ответил ему Юнги, затягиваясь в последний раз. — А то… Короче, не важно, — он выбросил окурок, выдыхая последнюю порцию дыма и ёжась от холода. — Что-то похолодало. — Ну да, не лето ещё, — проворчал инспектор и спустился с лестниц. Мин проводил его взглядом и вернулся в дом. Чонгук выехал с парковки и вырулил в сторону рисовых полей, находящихся в пригороде Инчхона. Сердце всё ещё трепетало от слов Тэхёна, ему и правда было настолько приятно получить признание, пусть и от парня. Он улыбнулся, сворачивая с трассы и останавливая свою Kia у края заросшего поля. Раньше здесь было поместье, но его заброшенное здание разрушалось уже несколько лет назад, а поля вокруг него заросли высокой травой, и рис выращивать уже было нельзя. Пока инспектор пробирался сквозь высокие заросли рисового поля, он проклял всех богов и не богов. Вдалеке показалась макушка Джин-хёна и Чон ускорил шаг, в груди разрасталось плохое предчувствие, которое скребло по рёбрам. Он думал, что это действительно что-то очень серьёзное, раз их вырвали в воскресенье, в законный выходной. Ведь обычно трупы, найденные за чертой города, просто свозили в городские морги и в основном это были фермеры, умирающие от переизбытка физической нагрузки или солнечных ударов. Но сейчас ещё начало весны и некому было пока умирать в полях, тем более брошенных. Чонгук сделал ещё несколько шагов, пытаясь не запутаться в траве, увидел Ёсана в стороне, болтающим с каким-то человеком. Он подошёл к оцепленной территории, перелез через ленту, окинул взглядом место, где найдено тело, кивнул Сану, склонившемуся над травой, явно в поисках чего-то, и, наконец, добрался до Кима, осматривающего труп. — Что здесь? — он остановился возле судмедэксперта, который, услышав его голос, вздрогнул. — Чонгук, ты только не волнуйся, ладно? — тихим голосом сказал тот, медленно поднимаясь, и повернулся к Чону, ища в его глазах что-то. — С чего бы мне… — не успел он ответить, как Джин отступил в сторону, являя инспектору тело, распластанное на земле, подмявшее под себя высокую траву. В голове зияло пулевое отверстие, руки вскинуты в стороны, одежда немного помята, по немногочисленным следам крови и промятой тропе было понятно, что его сюда кто-то притащил. Рана в районе сердца дополняла картину и Чон невольно хмыкнул. — А он почти не изменился за десять лет проживания в Америке. Перед ними лежал мёртвый Пак Чанёль.***
Звуки шагов отдавались эхом, отражаясь от стен заброшенного здания. Человек бежал, не оглядываясь, боясь, что его догонят. Он свернул в очередной коридор, в надвигающихся сумерках пытаясь разглядеть путь. Его трясло, он руками прижимал к себе сумку, в которой что-то звенело, но он не останавливался, сворачивая на лестничную клетку. Спасение рядом, стоит ему только выскочить на улицу. Чьи-то шаги резко разрезали тишину, и мужчина вздрогнул, останавливаясь на лестнице и пытаясь вслушаться в любые шорохи. Шорох шагов приближался, звуча гулким эхом, как и его собственные пятью минутами ранее. Тень, прошмыгнувшая в оконном проёме, заставила мужчину напрячься. — Тебе не убежать, — раздался бас голоса, и он побежал вниз по лестнице, тяжело дыша, слушая, как его сердце отбивало чечётку. Шаги смешались воедино и невозможно понять уже, где чьи, но мужчина не останавливался. Он соскочил с последней ступени и шагнул за угол, но замер. В его лоб упиралось дуло пистолета. — Поймал, — пропел человек в капюшоне, сильнее вжимая оружие в чужую голову. — Я не об этом тебя просил, твою мать! — прошипел мужчина. — Я выполнил твои условия, пришла твоя очередь, — сквозь давящую тишину пустынного здания на окраине Инчхона послышался звук затвора, а парень с приставленным ко лбу пистолетом неуклюже дёрнулся. — Мы не заключали никаких сделок, — пытаясь совладать с эмоциями, сказал он. — Я уже заплатил за убийство Мунчоля, что тебе ещё надо? Но мужчина напротив него отвечать не стал, а только улыбнулся, являя ряд ровных зубов, которые сверкнули в темноте очень зловеще. Пойманный в ловушку человек вжал сумку в себя, ощупывая ногами путь к отступлению, он хотел жить, он хотел стать знаменитым, он хотел присвоить всё себе… — Ты такой наивный, — продолжал скалиться парень с пистолетом. Его голос звучал чётко, он говорил уверенно, чем вгонял практически животный страх в своего собеседника. Звук выстрела вышел чересчур громким, он ещё долго звенел эхом в наступившей мертвенной тишине. Кровь брызнула, обдавая собой убийцу, исписанные стены и грязный пол, усыпанный окурками и использованными шприцами, тело упало шумно, сумка из рук тут же выпала. Мужчина опустил пистолет и хмыкнул, наблюдая, как растекалась лужа крови, как в распахнутых глазах продолжал отражаться ужас от происходящего. Он склонился над мёртвым, закрыл каждый его глаз, касаясь лишь дулом пистолета, которое ещё не остыло, и выхватил из рук сумку. Убийца собрал маленькие стеклянные баночки с прозрачного цвета жидкостью, которые выпали из неё, и сложил их обратно, пробегая взглядом по обшарпанным стенам. Как иронично. — Прости, Чанёль, — бросил он мертвецу напоследок, вскидывая пистолет, чтобы выстрелить ещё раз.