Криминальная история: Инчхон

      — Смотри, — Тэхён повернул экран своего планшета к Чонгуку, загадочно засияв, — моя новая коллекция, — но спустя пару секунд он поджал губы, опустив руки вместе с гаджетом себе на колени.       — Что такое? — вдруг забеспокоился Чон.       После прогулки он приготовил лёгкий обед, если его можно так назвать, потому что время приближалось к вечеру. В общем, кажется, они собьют себе режим за эти дни, что он тут. Ким покушал очень быстро, а потом отодвинул свою тарелку, отчего та стукнулась о вторую, из которой продолжал хлебать твэнджанчигэ инспектор, и быстро ретировался. Отсутствовал он около минуты, за это время Чонгук успел доесть свою порцию, поставить посуду в раковину, и включить чайник. Когда он стоял, оперевшись бедром о гарнитур и сложив руки на груди, задумавшись об убийствах, тот вернулся, держа в руках планшет, альбом, кучу изрисованных листов, и волевым движением раскинул это всё прямо на кухонном столе. Пробурчав что-то себе под нос, стилист уселся на свой стул, подобрав ноги под себя, зацепил губами покусанный карандаш, неподвижно его фиксируя, и, нахмурившись, погрузился в работу.       Чон его не отвлекал, налил чай обоим, собрал несколько листков со стола и сложил их в сторону, поставив на освободившееся место кружку горячего чёрного чая, что нашёл на самых верхних полках. Инспектор, подперев голову рукой, медленно попивал чай, откусывая оставшийся с завтрака оладушек, не в силах оторвать внимательного взгляда от Кима. Тот очарователен в своём рабочем ритме — растрёпанней, чем обычно, насупленный и очень сильно сосредоточенный. На кухне царила тишина до тех пор, пока Тэхён не отмер и внезапно обратился к своему гостю, показав на экране планшета набросок женского платья.       — Просто… — он отвёл глаза в сторону, краснея. — Этот показ через пять месяцев. Сможешь ли ты снова прийти? — шёпотом спросил стилист, низко опустив голову. Ему так стыдно задавать такой вопрос, но ничего с собой поделать не мог: рядом с Чонгуком он совершенно другой — несмелый, неспешный, слегка заторможенный и до жути влюблённый.       Инспектор немного замялся. Он не ожидал, что его спросят о таком, ведь кто он такой? Если в первый раз это было что-то сродни услуга за услугу, то следующий на чём будет основываться? Хотя, что греха таить, он хотел быть на следующем показе, и на других будущих. Поэтому он растянул губы в тёплой улыбке, откидываясь на спинку стула.       — Конечно.       — Правда? — Тэхён встрепенулся, будто возрождаясь птицей фениксом, и посмотрел блестящими тёмными глазами на Чонгука. — Честно-честно?       — Честно, — усмехнулся Чон и тихо попросил: — Не забудь позвать.       — Не забуду! — губы стилиста растянулись в широкой улыбке, инспектор ответил тем же, жадно впиваясь глазами в тёмные топазы напротив. Они сейчас горели так яростно, затягивали вглубь совсем не сопротивляющегося Чонгука, и мир вдруг померк, оставив двоих парней смотреть друг на друга, не моргая. — Эм, ну, — промямлил Тэхён, краснея щеками и кончиками ушей, — я пойду к себе, поработаю.       — Ты меня совсем не смущаешь, — полицейский подпёр рукой голову, забавно прижав ладонь к щеке. — Как часто вообще происходят эти показы?       — О, — глаза Тэхёна вспыхнули интересом, будто у него спросили, кого он любит больше: маму или папу, — по-разному, зависит от моего графика, а так примерно раз в полгода точно, — он поднял свой планшет, провёл по экрану изящным пальцем. — В последнее время они даже участились.       Чонгук промолчал, разглядывая сидящего перед собой молодого мужчину, увлёкшегося чем-то в своём гаджете. Кажется, он листал свои эскизы и придирчиво их рассматривал, шуршал листками с набросками, перебирая тонкими и длинными пальцами в поисках нужного, подносил к экрану, сравнивал и отбрасывал обратно на стол, явно недовольный результатом. Инспектор даже подумал, что ему тоже бы следовало заняться работой, тем более его рабочий блокнот у него с собой — сам бог велел. Потому он тихо встал и, взяв с собой кружку, отправился в гостиную, где на спинке кресла висела его рабочая форма. Выудив из кармана куртки свой потрёпанный смартфон, а из сумки свою записную книжку, удобно устроился на этом же кресле, придвинув к себе журнальный деревянный столик.       Вообще, зал у Тэхёна красивый. Несмотря на его не совсем большие объёмы по сравнению с гостиной в доме Чона, здесь очень даже уютно, обставлено со вкусом, светло и тепло, и ему здесь очень уютно. Словно хозяина он знал уже несколько лет и они лучшие друзья. Он усмехнулся, краем глаза подметив севшего на пол Кима и расположившего всё своё добро на столике, заняв его добрую часть поверхности. Тот, казалось, совсем не обращал на Чонгука внимания, но косые взгляды в его сторону сдавали Тэхёна с потрохами. Он смотрел, подглядывая исподтишка, розовея щеками, когда внаглую скользил взглядом по рукам полицейского от плеч до самых кистей, задерживаясь на каждом участке кожи, изучая и поражаясь тому, насколько безупречен инспектор даже в этом: его тёмная кожа блестела, а под ней чётко виднелись узоры крупных и мелких вен, завораживая и сводя с ума падкого на фетиши Кима. Но, работа всё же на первом месте, и стилист усилием воли вернулся к эскизам.       За исследованием своих скромных записей Чонгук не заметил, что прошло почти полтора часа. Тэхён что-то бормотал, рисовал на бумаге, разрушая повисшую тишину чирканьем по листу, клацал по планшету указательным, иногда большим пальцем, и вообще был очень увлечённым своей работой. И его внимание со страниц блокнота невольно переместилось на сеульского стилиста. Откинувшись на спинку кресла, утопив голову в полицейской форме, теперь уже он, совсем не скрываясь, бродил глазами по тонкому и изящному телу, завёрнутому в неуклюжую пижаму. Скрючившись над низким столиком, Ким, нахмурившись, увлечённо работал и не обращал внимание ни на что и ни на кого вокруг. А если бы поднял голову и встретился взглядом с Чонгуком, то покраснел бы всем лицом и шеей. Как краснеет обычно — мило и чертовски привлекательно. Тэхён вдруг вздрогнул и вскинул руки к потолку, потягиваясь. Его верхняя часть пижамы задралась, и Чонгук увидел полоску плоского живота с медового цвета кожей и блеснувшим в свете вечернего солнца, проникающего через окно, пирсингом в пупке, инспектор практически залип на сверкающем камешке и невольно облизнул вмиг пересохшие губы, пока обладатель столь пикантной части своего тела не позвал его по имени.       — Что, прости? — он несколько раз моргнул, тряхнув головой, отчего чёлка рассыпалась по лбу. Теперь очередь умирать от вида другого парня снова перешла к Киму. Потому что чёрные глаза из-под упавших на них волос всмотрелись в его, очень редко моргая, колыхая длинными ресницами. Ответно впиваясь в лицо Чона, он протянул ему лист с наброском мужского спортивного костюма.       — Как ты считаешь, не слишком наворочено? — просипел стилист, чувствуя, как в горле пересохло. Такой вид домашнего Чонгука возбудил его не на шутку.       — Вроде нормально, — полицейский скользнул пальцами по чужим, как будто невзначай, но сделал он это очень даже осознанно: ему же безумно нравится смотреть, как щёки свидетеля расцветают, и прекратить дразнить не мог. — Разве что, — он сполз на пол рядом с парнем, аккуратным движением вырвал у него карандаш и сделал пару неопрятных штрихов, — вот так.       — Вау! — глаза Тэхёна радостно засияли и он перехватил лист с эскизом обратно. — Круто!       — Дизайнер здесь ты, так что это ты крутой, — усмехнулся Чонгук, усаживаясь по-турецки, специально при этом задев коленкой бедро хозяина квартиры.       — Но ты намного круче меня, — тот отчаянно замотал головой в отрицании. — Ты красиво рисуешь, очень точно, а ещё ты полицейский, — он мягко улыбнулся.       — Честно говоря, я ненавидел рисовать до недавнего времени, — и, зацепив заинтересованный взгляд Кима, продолжил, сложив руки в замок. — Я ходил в художественную школу, потому что мать так хотела, не я. Десять лет как в каторге, но я упорно учился, чтобы получать мамину похвалу. Оценки в обычной школе не производили на неё такого впечатления, как хорошие оценки в дополнительной. Мой отец, наоборот, говорил, что рисование — это участь девочек, а настоящие мужчины должны защищать Родину. Так что, выполнив желание матушки, я пошёл по желанию отца — в полицию.       — Почему не в армию? — Тэхёна так увлёк спонтанный рассказ, что он отложил все эскизы и планшет, внимательно вслушиваясь в слова инспектора.       — Я не сдал боевую подготовку в академии, поэтому пришлось идти на защиту родной страны изнутри, — он подарил собеседнику ласковую улыбку. — А ты почему стилист?       — Ну, знаешь, — Ким смутился от вопроса, — я всю жизнь прожил в детдоме, и всегда хотел вырваться из этой клетки победителем. Меня часто обижали, называли девочкой из-за моих хобби, лупили по щекам и даже несколько раз зажимали в тёмных углах, но на ощупывании дело заканчивалось, потому что понимали, что я всё-таки мальчик. Я много рисовал, набивая руку, шил одежду для бездомных, помогал поварам на кухне, играл с девочками в семью и куклы. Я был странным и изгоем. Выйдя из стен детского дома, я, наконец, обрёл свободу, пошёл учиться в художественный колледж, и меня вознесли за мой талант. Некоторые мои картины висят в офисах Сеула.       — Подожди, а психология? — спросил Чон, вспомнив, как Ким предлагал психологическую помощь.       — Это была моя провальная попытка получить высшее образование, — отмахнулся стилист, не желая говорить об этом.       — И получается, ты вообще никогда не видел своих родителей?       — Получается. Мне сказали, что мама отказалась от меня ещё в роддоме, — Тэхён поджал крупные губы, образуя рядом с ними милые вмятинки. — Я её не виню. Наверное, у неё были на то основания. Иногда я задумывался об этом. Что, если я зачат случайно? Что, если её изнасиловали, и она вынуждена была родить? Или, может, ей не понравился я?       — Не говори так, — Чонгук протянул руку и провёл по напряжённой чужой спине. — Скорее всего, так сложились обстоятельства. Ребёнок для женщины ведь святое. Так говорит моя мама.       — Твоя мама и правда хороший человек, — глаза стилиста сузились, а в зрачках плеснули искорки. — И сын у неё тоже хороший человек.       Инспектор покосился на Кима в недоверии, но, поймав его озорной взгляд, прыснул в кулак, следом рассмеявшись очень звонко и открыто, лаская уши старшего, который тут же принялся купаться в этих звуках, словно в молитве богу, и сам не смог удержаться, заражаясь хорошим настроением от Чона. Они хохотали долго, почти задыхаясь, переводили дыхание, упираясь руками в столик, ловили весёлые взгляды друг друга и начинали снова задушено хихикать, как самые настоящие сумасшедшие. У Чонгука в мыслях даже пролетело, что они такие и есть: один признался ему в любви спустя месяц знакомства, а второй влюблялся в ответ.       — Чонгук-и, — смахнув выступившие слёзы, ласково позвал своего внезапного, но приятного гостя, Тэхён, не заметив даже, как перешёл на другой стиль общения, — не поможешь мне с эскизами, раз уж так хорошо рисуешь? Не зря же ты учился столько лет. Твои корректировки к костюму мне очень понравились.       — Оу, — тот удивился, взметнув свои густые брови вверх, — в принципе, можно, но только после того, как вернём Чимина домой живым и невредимым.       Стилист поник, вспомнив о своём новом друге. Чонгук это приметил и придвинулся поближе, приобнимая за плечи, как бы подбадривая. Ким кивнул, сжимаясь, и внезапно для самого себя, нарушая чужие личные границы, опустил голову на плечо инспектора, прикрывая веки. Чон дышал ему в макушку, раздувая густые кудри, не отталкивая и не возмущаясь. И это действие так успокаивало, можно сказать, убаюкивало, что Тэхён ощутил себя очень спокойным, будто бы вокруг него существовал мыльный пузырь, не подпускающий к нему каких-либо внешних раздражителей. Он медленно открыл глаза и прошептал:       — С тобой так хорошо.       — Это комплимент? — послышался тихий голос, почему-то такой низкий и хриплый в эту секунду.       — Ага, — парень выпрямился и повернулся к Чонгуку, решаясь снова сказать кое-что важное для него. — Ты же знаешь мои чувства. Они, — он положил ладонь на грудь и опустил голову, — не могут врать. И я, как их владелец, тоже.       — И это здорово, не люблю ложь, — Чон поднялся на ноги и протянул руку. — Время почти позднее, может быть ещё чаю?       — Только после того, как ты пообещаешь, что ты будешь осторожен в расследовании этого дела, — Ким смотрел уверено смотрел на Чона и, сжав челюсти, боялся услышать отрицательный ответ. Слово «да» ему так важно сейчас, как никогда. Он хотел бы, чтобы и Чимин вышел из этой истории невредимым, и Чонгук. Будет молится в храме неподалёку за них обоих каждый день. — Я не хочу терять тебя.       — Обещаю, Тэхён.       Встав с пола, Ким растянул губы в смущённой улыбке и предложил бокал вина вместо кружки чая. Инспектор, недолго подумав, согласился. А когда в его ладони оказался красивой огранки бокал, сопротивляться было уже бесполезно. Они медленно пили искристое белое, болтая о рисовании, эскизах и 3D-моделях, шутя и громко смеясь. Тэхён очень хорошо располагал к себе, не стесняясь движений и эмоций на красивом лице, у Чонгука даже промелькнула мысль, что впервые видит свидетеля таким весёлым и расслабленным: видимо, он сказал действительно истинную правду — ему с ним хорошо, а значит все его тревоги, включая проблему с прилипшим к нему бывшим парнем, ушли на второй план. Он смотрел только на него сейчас, в эти длинные минуты, не отрываясь, впитывая любую ответную реакцию, будь то улыбка, слово или движение, чистый и искренний смех. Музыка сменялась в плейлисте, который включил на своём навороченном телефоне Ким, одна за другой, пока не включилась медленная, подтолкнув инспектора к более смелым действиям. Тем более градус уже повышался и в голове начала брать превосходство одна очень конкретная мысль.       Раскиданные по комнате листки бумаги с заштрихованными силуэтами совсем не мешали двум танцующим прямо на них парням. Горячая рука Чонгука по-хозяйски схватила Тэхёна и давила на поясницу, прижимая ближе. У того от этой властной и крепкой хватки закружилась вся комната, но он продолжал двигаться. Музыка тихая, а стучала по вискам так, будто они в элитном клубе танцуют под жёсткий клубняк. Сама атмосфера давила и стилист не знал, куда деть свои глаза, потому что пристально смотревший на него Чон сводил с ума. Внутри всё кипело, хотелось переступить эту черту, что отделяла его от мужчины мечты, но сам сделать эти шаги не решался, это должно быть обоюдным желанием, совместным решением. Ким боялся напрямую попросить, неделю назад он бесцеремонно признался в симпатии к этому человеку, пообещав себе и ему, что больше он подобных эгоистичных поступков делать не будет. Однако сегодня постоянно чесалось за лопаткой нарушить все клятвы.       Мелодия подходила к концу, инспектор практически вжал его в себя, прикасаясь лбом ко лбу, выдыхая медленно и грузно, прикрыв глаза. Тэхён отчётливо различил, как его ресницы подрагивали от врывающегося сквозь приоткрытую створку, которую он распахнул буквально две песни назад, когда в гостиной стало чересчур жарко, лёгкого ветерка и подумал, что лучшего исполнения своих желаний не придумать. Потому он всё же расслабился, позволяя себе закрыть глаза и надеясь на то, что данные самому себе слова вдруг перестанут иметь силу. Дыхание чуть учащённое у обоих, но если про себя он знал почему, то о Чонгуке не подозревал. Стилист не мог знать, что у Чона на душе поднялась целая буря: она металась и билась в стенки мощной груди изнутри, вырываясь наружу, прося сделать вперёд ещё один шаг. Никогда ещё он не чувствовал подобного, и осознал, что нужно сделать очень срочно, ежесекундно, сжигая любые мосты между правильным и неправильным. В первую очередь, это выбор его сердца.       Выдох обжёг кожу лица, и Ким вздрогнул, не ожидав такой умопомрачительной близости, распахнул глаза в неверии, когда получил короткий поцелуй в щёку. Вспыхивая пожаром повсеместно, он упёрся руками в плечи Чонгука, слегка оттолкнувшись от него, но невольно замер на месте, поймав чужой взгляд. Зрачки Чона расширились, и в тусклом свете красного солнца на горизонте сверкнули чем-то, что стилист распознать не успел, тут же закрыв глаза и изогнув брови в подчинении, потому что в этот же миг инспектор резко притянул его обратно и впился в губы сладким поцелуем, разделившим жизнь Тэхёна на до и после. Парень молниеносно ответил ему, обняв за шею, дрожа телом и сгорая от ощущений. Они целовались долго, приторно, никуда не торопясь и не обращая внимание на то, что плейлист давно закончился. В тишине гостиной лишь слышались мелодичное сопение и приятные слуху звуки поцелуев. Чонгук мягко обхватил ладонями тонкую талию, поражаясь тому, насколько она хрупка и изящна, и, когда воздух в очередной закончился, осторожно отстранил Кима, прочитав в его взгляде испуг, видимо, тот успел подумать о чём-то плохом.       — Ты признался мне, — прямо глядя в глаза, прошептал Чон, чувствуя, как пальцы на его плече судорожно сжали ткань футболки. — Я принимаю твои слова и отвечаю: ты мне тоже нравишься, Ким Тэхён.

***

      В квартире полумрак. При этом довольно душно, но Джин не понимал — это от его частого дыхания или от того, что на улице сегодня так тепло и стены квартиры нагрелись. Он стоял уже около десяти минут в коридоре, прижатый спиной к закрытой двери и приложив ладонь к груди, где быстро билось сердце, судорожно вдыхал горячий воздух, ловя редкие слёзы пухлыми губами. Так больно ему ещё не было никогда. Всё, что было до этого, — всего лишь часть этой боли.       Намджун сидел рядом, говорил такие вещи, которые разрывали его сердце на части и собирали следом воедино. «А я хочу,» — вгрызлось в память. Это означало одно: он никогда не любил. Много раз упоминал об этом вскользь, будто это нормально говорить о таких вещах с человеком, которого совсем не знаешь, но пилот это делал и не стеснялся ни одного сказанного им слова. Сокджину невыносимо только лишь от этого, он был прав, когда решил вычеркнуть Намджуна из числа своих знакомых и не портить ему жизнь, позволить ему завести семью, как у всех нормальных на этой планете, а самому при этом быть где-то далеко, чтобы не видеть счастье в красивых тёмных глазах красивого разреза, улыбок, обращённых к жене и детям, взаимного влюблённого взгляда.       Он скинул ботинки, откинув куртку на пол, стянул с себя свитер, и, шатаясь, вошёл на кухню. Виски, которое на Новый Год подарил Юнги, нашлось сразу. Горлышко так легко поместилось в ладонь Джина, что даже смешно. Друг подарил ему три бутылки алкоголя, прекрасно зная, что однажды они пригодятся в один какой-нибудь этакий вечер, ведь Ким редко пьёт один. Эксперт хмыкнул от собственных мыслей и откупорил лёгким движением манящую именно сейчас неприятно пахнущую жидкость, сразу же присосавшись губами. Этот вид выпивки на удивление довольно вкусный, и Сокджин резко и со стуком поставил бутылку на столешницу, опираясь на неё второй рукой и опрокидывая вниз голову. Мелкий истерический смех накрыл его, и эксперта трясло, а рука уже больно сжимала узкое стеклянное горло. Неправильно! Как же это неправильно! Он влюблён, совершенно точно, бесповоротно и безответно, в самого, что ни на есть, сексуального и красивого мужчину всех времён и народов, и что делать в таких ситуациях не знал, не понимал, и в конец запутался. Хотел оттолкнуть, а сам… А у самого теперь в телефонной книжке забито его имя. Слёзы капали на белую столешницу, растекаясь уродливыми кляксами, а Джин смотрел на них, продолжая смаргивать всё новые и новые, и сравнивал их с поворотами судьбы.       Вот он, скучающий по какому-нибудь стоящему убийству, снующий по третьему корпусу без дела, лишь изредка препарируя убитых в бытовой ссоре, и писал в отчётах одно и то же: смерть наступила от колото-резанного ранения грудной клетки справа. Вот он, соскочивший со стула на радостях, когда в его кабинет влетел Сан и сказал, что у них огнестрельное в аэропорту, и рванувший в раздевалку, чтобы переодеться в рабочий комбинезон. Вот он, приехавший на место преступления и облизнувшийся при виде двух убитых мужчин, подумавший, что, наконец-то, та самая горячо любимая работа. И вот он, повернувшийся к стоящему рядом мужчине, чтобы попросить принести стакан воды для лежащего в обмороке парня на полу. Несколько, казалось бы, жизненно-неважных цепочек привели его к тому, что он заговорил, посмотрел, оценил статного пилота гражданских авиалиний, зацепив взглядом необычность внешности. И уж тем более, вот он — встретивший его на следующий день на том же месте. Разговоры ни о чём, маленький пересказ из жизни, красивый чёрный байк на парковке аэропорта и Намджун. Оставшись один на один с собой, провожая глазами сверкающий в цветах заката мотоцикл и его хозяина: снова он.       Сокджин наклонился к столешнице, практически распластываясь, а потом опускаясь на пол, подобрал ноги под себя, в очередной раз приложился губами к горлу, большими глотками выпив вторую четверть алкоголя в тёмной бутылке. Он обжигал горло, стекая вниз, до желудка, по стенкам пищевода, словно горящая магма. Смешно и больно одновременно, но Ким закопал себя сам. Пьянел он тоже быстро, потому, мало что соображая, когда второй виски выпит наполовину, поднялся на ноги, большими усилиями добрёл по стенке до спальни и упал в постель прям так, в чём был. Засыпая, он вспомнил: «Влюбился ты в девушку или парня, это всё равно будет любовью», улыбнулся и провалился в безмятежную темноту, где снова встретился с протягивающим ему руку и широко улыбающимся Намджуном. На грани сознания успел пьяно хохотнуть в подушку, потому что ямочки на чужих щеках добили его окончательно.       Проснулся Джин от трели телефона откуда-то из коридора. Он с трудом разлепил один глаз и сглотнул пустыню Сахару в своём рту, вот только ничего не получилось. Голова разрывалась, пить жутко хотелось, звонок раздражал, и, вообще, его почему-то сейчас бесила собственная спальня. Эксперт открыл второй глаз, когда телефон замолчал, и выставил ладони по обе стороны от себя, чтобы толкнуть себя вверх, но получилось это не с первого раза. Запустив ладонь в воронье гнездо на голове, он вышел в коридор, выудил телефон из кармана куртки, оставив её лежать на полу, печально обмазав мимолётным взглядом, и разблокировал экран смартфона. Пропущенный от Юнджи ещё больше озарил его больную голову неприятностью этого утра, и он прошёл в гостиную, сев на диван, глубоко задумался. Хотя, хватит думать об этом, проблема всё равно не решится. Эксперт облизнул сухие потрескавшиеся губы и поднялся, направившись на кухню. Одиноко стоящая на полу у плиты недопитая бутыль, так сильно кричащая о жизненной несостоятельности Ким Сокджина, что аж тошно от самого себя. Мужчина потянулся к графину в тот момент, как телефон завибрировал и замолк. Он вздохнул, губами прикоснувшись к лейке, второй рукой развернув телефон к лицу.       Ненавижу тебя:       «Доброе утро?» — прочитал он и поперхнулся водой, отплёвываясь ею на кафельный пол.       Почти с яростью Джин откинул смартфон на стол, как будто он заразный, и отпрянул, тяжело задышав. Вот это повороты, конечно. Он нахмурился, двумя указательными пальцами зажав переносицу. Ну за что ему такие муки в его-то возрасте?! Это маленькие девочки должны страдать от безответной любви к своим одноклассникам, но никак не он. В глухой тишине слышно только тиканье часов из прихожей, отдававшей в голове неприятным набатом, а эксперт, беспомощно присев на табурете, издалека читал следующие пришедшие сообщения, высвечивающиеся на заблокированном экране:       Ненавижу тебя:       «Док?»       «Это хоть правильный номер?»       «Ответь, прошу.»       — Господи, прекрати, — прошептал он, сжимая губы. Графин чуть холодил его грудь сквозь ткань мятой рубашки.       Ненавижу тебя:       «Если не ответишь, значит номер неправильный. Я знаю твой адрес, так что приеду и добьюсь от тебя правильный, слышишь?»       «Эй, там есть кто-нибудь? Сокджин? Это Намджун.»       — Чёртов пилотированный козёл, — прошипел эксперт. — Не пиши мне, блять. Зачем я вообще дал ему номер? — бормотал Джин, усилием воли вставая на ноги.       Он отставил стеклянный кувшин и поплёлся в спальню, крупно вздрогнув, когда услышал мелодию звонка. Ким медленно обернулся, застыв в проёме, и покосился на разразившийся входящим смартфон. Тот жужжал и упорно требовал обратить на себя внимание. Сердце эксперта забилось с бешеной скоростью. Если это Намджун, то он проклянёт завтрашний вечер и будет носить в этот день траур каждый год. Однако имя на экране было совершенно другим, и он кинулся к столу, отвечая:       — Да, принцесса?       — Сокджин-оппа! — звонкий голосок Юнджи прямо бальзам на израненное сердце. — Ты почему не отвечал? Спишь ещё? Я тебя разбудила, мой недодоктор?       — Разбудила, но я уже не сплю, — улыбнулся Джин, шаркая носками по паркету, держа курс на ванну. Стоило бы принять душ. — Что случилось, рыбка?       — Ты обедал? Я везу тебе вкусный торт, — из трубки вдруг послышались звуки улицы и хлопок тяжёлой подъездной двери дома Юнги. Он знал этот звук: яркий опознавательный знак того жилого комплекса, в котором жил его лучший друг. — Брат сказал, что ты оценишь.       — Не обедал, — Ким включил кран, засунув под струю ладонь. Температура его не устроила, и он несколько раз нажал кнопку на панели теплорегулятора, чтобы сделать воду ещё теплее.       — Тогда буду через двадцать минут, — быстро проговорила младшая Мин и бросила трубку.       Телефон на стиральной машинке молчал, не вибрировал от приходящих на него сообщений. Стоя под освежающим душем, Сокджин думал, что это к лучшему. Вчера он просто был под впечатлением от встречи с Намджуном и поэтому поддался соблазну и продиктовал ему свой номер. Пропущенный от него, чтобы записать себе и его номер, даже несколько минут грел его сердце — до того момента, как он поднялся в свою квартиру. И он пожалел, очень сильно, что позволил себе слабину. Быстро помывшись, эксперт обернулся в большое банное полотенце от плеч до пят и мокрыми ступнями прошёл в спальню. Время приближалось к назначенному, и Джин поспешил одеться в домашний спортивный костюм, оставив волосы сохнуть как есть. Всё равно выходные, к чему сложные укладки.       Юнджи появилась, как и обещала, ровно через двадцать минут, он как раз к этому времени успел убрать бутылки с виски — пустую в мусорку, открытую в холодильник на нижнюю полку, а третью в верхний ящик до лучших времён, — и протянула ему коробку. Ким взял её аккуратно, попросил проходить, не стесняясь.       — Что это у тебя тут куртки валяются, оппа? — девушка подняла предмет верхней одежды и повесила в шкаф на плечики, похлопав и расправив успевшие образоваться складки, бросив на тумбу свой чёрный рюкзачок из натуральной кожи, который она выпросила у Юнги на день рождения.       — Пришёл вчера поздно, — пояснил эксперт, чуть повысив голос. — Как дела в школе?       — Скукота, — ответила Юнджи, пройдя мимо хозяина квартиры. Она достала две кружки из верхнего шкафа и проверила, есть ли в чайнике вода. Удостоверившись, что жидкости достаточно, девушка нажала на кнопку.       — Не говори так, тебе ведь поступать в институт зимой, — Сокджин, распаковав ароматно пахнущий домашний торт, сидел на табурете и рассматривал пшеничные коржи, обильно пропитанные каким-то кремом, и минималистические украшения сверху. — Сама делала?       — Ага.       — Волшебница. Кстати, — Ким зачерпнул указательным пальцем крем, — выбрала специальность?       — Хочу быть пластическим хирургом, — сестра Юнги разлила кипяток по кружкам, поставила одну перед Джином и уселась напротив.       — Отважно, — кивнул тот, слизнув сладость и улыбнувшись. — Что ж, попробуем? Уверен, будет очень вкусно.       Пока он разрезал чудо домашней выпечки, Юнджи молчала, наблюдая за действиями старшего, подозрительно внимательно гуляя взглядом по его лицу. Это, возможно, напрягало бы, если б эксперт не знал старшеклассницу вовсе, но они плотно общаются уже несколько лет, она росла на его глазах, взрослела и заметно становилась женщиной. Даже немного неловко и страшно представлять её рядом с каким-нибудь парнем. А что будет с Юнги и думать невозможно — заживо ведь загрызёт бедного пацана. Ну и поэтому Сокджин не выдержал пытливого рассматривания своей персоны, усевшись обратно на табурет:       — Что?       — Не знаю, — девчушка пожала плечами, отведя взгляд в сторону. — Просто я чувствую, что что-то случилось. Брат приехал вчера с работы очень опустошённым, а когда я спросила про Чимина, в его глазах… м, не знаю, как объяснить, печаль, может быть? Он чуть не заплакал, — Юнджи отпила свой чай, аристократическими пальчиками взяв самый маленький кусочек торта, а у Кима внутри всё замерло и заволновалось. — Оппа, он ничего от меня не скрывает?       — Принцесса, — спустя долгую секунду заговорил Джин, сгорбившись, — давай ты не будешь делать поспешных выводов? Даже если Юнги что-то и скрывает от тебя, я уверен, что это тебе во благо. Иногда, — он задумался, а потом вздохнул, — правда ранит.       — Они поссорились, да? — она нахмурилась, строго глядя в глаза мужчины.       — Я не могу тебе этого сказать, к сожалению. Это не в моей компетенции, зайка. Прости меня.       Сокджин заметил, как Юнджи расстроилась пуще прежнего. В её глазах вот-вот появятся слёзы, она сжала губы в тонкую полоску. Понятное дело, что девушка переживала за брата и ему следует потом сказать об этом Юнги. Что-то в его поведении зацепило сестру и заставило её придумывать несуществующие причины. Может быть, и хорошо, о самом страшном младшенькой Мин, души не чаявшей в старшеньком и всем сердцем полюбившей Пак Чимина, лучше не знать вовсе.       — Ладно, — дрожащим голосом произнесла Юнджи, поморщившись, будто прогоняя грусть со своего красивого личика. — А как у тебя дела, оппа?       — Нормально, работаю. Дело вот расследуем, всё как всегда, — и в этот момент телефон, молчавший до этого времени и лежавший рядом на столе, завибрировал и Джин успел краем глаза зацепить болезненное, но начавшее в душе настоящий пожар, сообщение.       Ненавижу тебя:       «Я у твоего подъезда.»       Губы непроизвольно задрожали, и он спрятал их в кружке, делая вид, что всё в порядке. Благо сестра Юнги поднялась на ноги и уже споласкивала свою кружку. Чай хоть и остыл, но всё ещё вкусный, в пару со сладким и нежным бисквитом то, что надо. И Ким на секунду даже забыл о существовании настырного придурка, так сводящего его с ума одним лишь взглядом. Он с упоением облизывал свою ложку от сладости, когда услышал:       — Ух ты, вот это мотоцикл! — и резко повернулся к окну. Мин стояла с лейкой, наверное, хотела полить еле живые цветы на подоконнике — только она их и поливает, стоит только оказаться здесь с очередным лакомством ручной работы — и, наклонившись вперёд, что-то с любопытством рассматривала на улице. В принципе в купе с этой восторженной фразой, на что именно она там смотрела понятно сразу. — Интересно, сильно дорогой?       О, да. Эта железная зверина дорогая. Сокджин посмотрел стоимость в интернете в тот же вечер субботы, выведя в поисковике ёмкое: «байк Mustang стоимость», после того, как они столкнулись на месте преступления, присвистнув, когда увидел крупное число. Скорее всего, зарабатывают пилоты гражданских авиалиний нынче очень даже хорошо. Он глубоко вздохнул, пробурчав, чтобы Юнджи не высовывалась из открытых окон наружу, с упоением продолжил есть торт. Плевать вообще, пусть стоит там вечность, если так хочется. Давая свой номер телефона, он ему, на самом деле, ничего не обещал, так что это его проблемы.       — Кажется, он ждёт кого-то, — она выпрямилась и принялась медленно выливать воду в горшки с растениями, изредка поглядывая в окно. — Выглядит как байкер. Знаешь, такой агрессивный и очень красивый, все девчонки в округе по нему сохнут, а он любит только одну… или одного, — девушка в конце фразы хихикнула. — О, идея для романа!       Сокджин подпёр рукой голову и поднял глаза к потолку, безучастно жуя бисквиты в креме. Он проводил сестру Юнги взглядом и вернулся к разглядыванию жёлтого пятнышка прямо над собой. И откуда оно только взялось, ремонт же свежий. Его топили соседи? Когда? И почему он заметил это только сейчас? Мин младшая вернулась с маленьким розовым блокнотиком в руках и, оперевшись всем телом о подоконник, что-то увлечённо начала писать в нём. Часы тем временем громко тикали, немного отвлекая от мыслей, в которых постоянно фигурировал один отдельный человек, чем уже изрядно раздражал, который, судя по редким комментариям, продолжал ждать «кого-то» у подъезда, а этот «кто-то», между прочим, сделал себе вторую кружку чая и чисто на голых нервах почти съел весь торт. А что? Юнджи привезла его сюда, значит можно кушать, пока не закончится.       Когда на циферблате стрелки показывали пять вечера, старшеклассница засобиралась. Она попросила закрыть за собой дверь, и Джин направился следом за ней.       — Спасибо, что приехала сегодня, рыбка, — сказал он ей, погладив по голове и щипнув за пухлую щёчку. — Рад был повидаться.       — И я, Сокджин-оппа, — Мин искренне улыбнулась. — С тебя твои институтские конспекты.       — Ах ты, маленькая шантажистка! — воскликнул полицейский эксперт, театрально надувая губы.       — Я сестра Мин Юнги, — она провела тыльной стороной ладони по волосам, махнув головой в сторону и состроив деловое выражение лица.       — Иди уже, твой брат, наверное, беспокоится, — Джин развернул старшеклассницу за плечи спиной к себе и шуточно подтолкнул к двери. — Будь осторожна по дороге, принцесса.       — Хорошо, — Юнджи помахала изящной ручкой на прощание и юркнула на лестницу — она любит спускаться и подниматься пешком, а не на лифте. Брат с сестрой, похожие внешне, такие разные внутри. Если Юнги старый дед и терпеть не может ходить по лестницам вниз-вверх, то Юнджи порхала по этим самым лестницам как сказочный эльф.       Усмехнувшись таким сравнениям, эксперт взял с кухонного стола свой телефон и, смахнув нападавшие непрочитанные смски, нашёл в книге контактов нужный сейчас номер. Он подошёл к окну и взглядом проследил, как юная девчушка выскользнула из его подъезда, слабо кивнула сидящему на байке Намджуну, тот ей улыбнулся и поклонился, что-то сказав, а затем мазнул взглядом по фасаду жилого дома, отчего Ким спрятался за стену и вернул своё внимание в телефон. Гудки шли долго и откуда-то издалека, но спустя ещё несколько долгих секунд звонок приняли.       — Что такое? — хриплый голос полицейского начальника звучал будто из-под толщи океана, и Сокджин чуть поморщился.       — Юнджи поехала домой, — он зацепил пальцами край штор и потянул на себя. — Ты неосторожен, Юнги-я. Если хочешь сохранить в тайне печальную новость о Чимине от сестры, не показывай ей своих эмоций. Она спрашивала, не поссорились ли вы.       — Извини, что втянул тебя в это, — голос Мина поник, а на заднем фоне слышно, что он листал какие-то страницы.       — Есть новости? — перевёл тему Джин, хоть и не особо далеко. Нужно как-то отвлечься.       — Донук подогнал вчера одно дело для изучения. Сказал, что имя убийцы ему напомнило о нём, — Юнги выдохнул в трубку и что-то откусил, чавкая на всю громкость, на которую только способен. И за что, интересно, его любит Чимин-и? Вот Намджун, да, там есть, за что любить. Будто вспомнив о чём-то, эксперт снова выглянул из-за своего укрытия, сразу же натыкаясь на фигуру пилота. Невольно подумалось, что он выглядел как снайпер-самоучка, но оторвать взгляд от красот мужчины на чёрном Mustang никак не мог. Юнджи описала его очень точно: агрессивный и красивый. — В общем, он был прав. Я узнал парня с фотографии, выглядит один в один как на фотороботе Джихё.       — А как зовут?       — Ли Ювон. Родился в Китае, вырос там, а в возрасте четырнадцати лет переехал в Корею. Угадай, кто его отец.       — Я тебе что, гадалка на картах таро? — прыснул Ким, хмурясь, но не отрывая взгляда от мужчины внизу.       — Ты влюблённый пень, — хмыкнул Мин. — Думаешь, сможешь избегать его до самой смерти?       — Я его не избегаю, — фыркнул тот, облизывая губы. — Вчера вот провели вечер на диком пляже.       — Трахались?       — Дурак, — покраснел Джин, закрывая лицо свободной рукой, — он же натурал. Мы всего лишь разговаривали о… всяком. Так кто отец убийцы? — ловко перескочил он обратно на нужную тему.       — Кузнечик, — заговорщицки прошептал Юнги прямо в динамик.       Сказать, что это шокировало, не сказать ничего. Сын влиятельного человека, почти мафиозного барона города, опускается до того, что убивает известного на всю Южную Корею бизнесмена, прилетевшего спустя десять лет на свою историческую родину. Чудеса и только. Только вот, кажется, эта история уже далеко не так проста, как показалась им всем на первый взгляд.       — Нечисто что-то, — пробормотал эксперт.       — Согласен с тобой. Я уже попросил Донука разузнать, где сейчас его сын, а заодно хочу вызвать к себе на допрос, — друг пробормотал что-то ещё, а потом щёлкнул, судя по звонкому звуку, своими длинными пальцами. — Растормошу это гнездо и найду Чим-и. Поможешь?       — Обижаешь, — Джин снова украдкой взглянул сквозь стекло оконно рамы. — За Чимина горой пойду вместе с тобой.       — Лучшего друга и не придумаешь, Джин-а, — подытожил Юнги и быстро попрощался, буркнув, что ему нужно накормить сестру юккеджаном, который он приготовил час назад.       Сокджин опустил руку с сжатым в ладони смартфоном и с горестью наблюдал, как Намджун снял байк с подножки, в последний раз провёл взглядом по зданию перед собой, завёл своего железного коня и мягко тронулся с места, очень быстро разогнавшись. Он проводил его вмиг намокшими глазами, а, когда пилот скрылся за углом соседнего дома, потянулся к ручке, откинув створку для проветривания. К вечеру в квартире становилось ещё душней, и мужчина решил уменьшить нагрев пола. Протопав до панели управления, эксперт замер, рассматривая, как капающие с его лица капли ударялись о кафель. Сердце ныло, но мозг твердил, что так будет правильней. Любовь пройдёт сама, когда-нибудь. Джин кивнул сам себе, сжав до боли челюсти, опустился на колени, несколько раз нажал на кнопку, уменьшая градус тепла, и расслабился, выпустив из захвата телефон и позволив себе расплакаться, словно мальчишке шести лет, поцарапавшему о железные прутья коленку в клочья.

***

      Хосок вынырнул из полутёмного подъезда малоэтажки и вдохнул свежего воздуха. Район, в котором жила Ёнми, нагонял скуку и печаль своим плохо ухоженным видом. Однако наличие здесь самой официантки его любимого бара скрашивало его настроение. Он приезжал к ней домой уже во второй раз и потихоньку привыкал к местным колоритам, даже подумывал забрать её отсюда, хоть Минги и ворчал вчера, что это всё совсем несерьёзно. Чон с ним категорически не согласился, ведь Ёнми ему очень нравилась, подходила ему по всем параметрам, в порыве страсти так вообще идеальная. В итоге они в очередной раз поругались, что случалось довольно редко, Хосок хлопнул дверьми своей спальни, запираясь, а его менеджер покинул дом, полыхая яростью.       Утром же его ангелочек позвонила, сгладив обиду на друга, пригласила провести её выходной с ней и, конечно же, спортсмен сразу же согласился. От Минги тоже пришёл входящий, он извинился за вчерашний конфликт, параллельно разговаривая с кем-то рядом с собой, и сказал, что его запрет на выезд заканчивается в понедельник. Хосок улыбнулся в трубку и попросил менеджера купить билеты на отдых ему и его девушке. Мужчина на том конце что-то пробурчал, но согласился. А гонщик более чем доволен, приехав на приятное времяпровождение, торжественно объявил Ёнми об отпуске на островах и обворожительно улыбнулся, притягивая к себе шокированную девушку в сексуальном пеньюаре.       И сейчас он, довольный собой и своей жизнью, шёл по аллее к автобусной остановке, ведь вчера второпях он уехал из дома на такси, а сегодня решил прогуляться по городу, стрелял глазами в проходящих мимо парочек и радовался вечерним лучикам чуть уставшего за день солнышка и свежему ветерку. Чон будто начал новую жизнь, полную прекрасных достижений и новостей. Не выиграл ли он случайно где-то джекпот? Он хмыкнул с себя и заметил, что в пруду неподалёку детишки кормили уток. Молодой мужчина было двинулся туда, но отшатнулся от толчка — кто-то резко в него врезался. Вскрик нежным голосом приласкал слух, руки обхватили чей-то тонкий локоток, а звук упавшей сумки и рассыпавшегося из неё содержимого сложили в голове немного комическую картинку. А не в дораме ли он сейчас?       — Ох, — выдохнул Хосок от удара, бросившись собирать чужие вещи. Положив последним маленький розовый блокнот в женский рюкзачок, он, наконец, поднял взгляд на причину своего беспокойства. Омут глаз поразил настолько, что Чон даже застыл на несколько мгновений, но мягкая улыбка тонких губ вернули парня в реальность. — Прости, солнышко, — улыбнулся широко, получая зеркальный ответ.       — Ничего, — молодая девушка помотала головой и отобрала из его рук свой рюкзак, любовно отряхнув от дорожной пыли. — Я спешила и не заметила, как Вы свернули в эту аллею.       — Куда же ты так торопишься? Выходные ведь, — спортсмен выпрямился и отошёл на два шага назад.       — К брату, — она закинула рюкзак себе на плечо и, вежливо попрощавшись, побежала по ровной дорожке аллеи, развивая по ветру розового цвета тренчкот, а Хосок проследил за ней, совсем позабыв о людях вокруг и кормящих уток детей, которым хотел составить компанию, в частности, до тех пор, пока красивый силуэт не скрылся за деревьями распустившейся сакуры. Лицо этой малышки ему показалось подозрительно знакомым, но хоть убей, он в упор не помнил, где мог видеть это чудное создание.