— Приём по случаю помолвки Дэчимо?
Я лежал на коленях шефа меховым клубком и пополам с Безмолвной Речью издавал басовитое урчание. Всё-таки чертовски приятно, когда тебя чешут за ушком! Пачтенный Начальник держал в другой руке гербовую бумагу, которую уже явно задумывал сжечь в специально стоящей для этой цели на прикроватной тумбочке рядом с лампой пепельнице, дочитав хранившееся на ней послание. — Этого следовало ожидать. Мелкий давно маялся с тем, чтобы сделать предложение одной особе, с которой у них закрутился роман. Причём знаешь, как это произошло? — смешинки в голосе Занзаса заставили меня приподнять уши, демонстрируя интерес. — Эта девица чуть его не сбила! Совершенно случайно, когда Савада сбежал с какого-то приёма и решил прогуляться по городу. Загулял до темноты, а у его будущей пассии на машине не самые яркие фары стояли. Ну и чуть не получилось столкновение тела с капотом. Спасибо Гиперинтуиции, отвела беду от своего владельца.— Эх, мою бывшую ей всё равно не переплюнуть.
— Что так? А ну, какие сплетни ты носишь в своей меховой тушке? — бумага отправилась гореть в пепельницу, а меня подтянули на живот, взглядом требуя подробностей.— Не сплетни, а воспоминания. Её звали Теххи Шекк и она отравила меня приворотным зельем.
Обожаю, когда моё Небо смеётся, даром, что делает он это как псих. Может, это связь Хранителя виновата, а может, я вижу в нём что-то от того Макса, который отобрал у великого Лонли-Локли его дырявую чашу и ежедневно пьёт камру исключительно из неё. — А работка у тебя была не менее весёлая?— Когда как. Чаще всего серьёзная, причём с каждым годом ещё и ответственности прибавлялось. Однажды даже за покойником пришлось на тот свет мотаться.
— Ты так спокойно говоришь, словно это было обычной прогулкой.— Не такой уж и обычной. Я свято верил, что мой любимый Мир вот-вот рухнет ко всем Грешным Магистрам и был решительно настроен этого не допустить! Ещё и с собственной собакой стал одним организмом. Жуткое было зрелище, если верить очевидцам.
Шеф хмыкнул, поглаживая меня по холке. На несколько минут задумался о чём-то, видно, подбирал слова и формулировки. И наконец задал весьма неожиданный вопрос: — А что сейчас для тебя «Мир»? Теперь уже задумался я. Ведь сейчас… Что есть «сейчас»? И что я принёс из «тогда»? И тащу в «потом»? Пытаясь сохранить привычное в реальности…— Всё и все, кто и что есть в поле моего зрения и в памяти. Так, наверное, проще описать. Потому что «Мир», он… Он для меня очень многослойный. Как-то даже не связанный со временем.
— Да тебе в самую пору философский трактат писать, в качестве ещё одного дополнительного заработка для Семьи.— Ядом обойдётесь. Я уже один раз писал книжки — не слишком увлекло.
***
Надо отдать должное нашему Солнышку — он обещал сюрприз, у него он получился. Я крутился перед зеркалом в спальне Лусса как закоренелый модник, гордо помахивая хвостом. Плащ из плотной кожи не стеснял движения, мех на воротнике был серым, а не стандартно-белым, а гербовая нашивка Варии на спине вызывала столько гор-р-р-рдости. Эх, жалко на котов нельзя сделать выкройки природнившейся мне Мантии Смерти! — Вот теперь точно ни у кого сомнений в месте работы этой зверюги не останется, — Скуало в дверях пытался разобраться с галстуком, похихикивая над моими хождениями. — И почему нам с боссом нельзя пойти так же? Кто вообще писал эти правила приличия? Мазохист?— Ну хочешь, повяжи мне бантик под цвет макушки. Уж извини, но котам штаны не полагаются.
— Но ещё никто никого не видел на балу без галстука? — Супербиа подмигнул Луссу, и тот метнулся к своим, кажется, бездонным ящичкам. Ладно наши рядовые с прислугой: даже если начальство полуголеньким побежит мимо них, спишут всё на времяпрепровождение за картишками. Но надо было видеть глаза встречавших нас работников Вонголы, когда из дорогой машины вышли сначала два красавца в костюмах, продав которые, можно месяца полтора о деньгах не думать, а следом выпрыгнуло что-то мохнатое в офицерской форме и с широким, едва прикрытым шерстью, персиковым бантом. Там чуть челюсти в Преисподнюю не улетели. Я ни на кого не обращал внимания, принюхивался и вообще вёл себя как самый обычный кот, сдерживая желание начать фонить Пламенной магией. Потому что половина гостей притащилась с детьми. Грешные Магистры, какими, оказывается, те могут быть избалованными исчадьями. — Ой, папа, там котик! Можно погладить?! Всё, вот тут запас моего «незамечания» иссяк. Не услышала Вселенная мои мольбы о защите. Я чёрной пулей пересёк весь зал и забился между ног первому попавшемуся человеку, от которого пахло большей безопасностью. — Кто это у нас тут? — меня аккуратно выудили за холку из импровизированного укрытия и подняли на руки. Искренние удивление и восторг, граничащие с лёгким недоверием и настороженностью. Прям качественная полукопия нашего Гурига Восьмого какая-то, шатенистая и с большей теплотой в глазах. — Савада, своего Хранителя Облака как мешок с картошкой держи. Шеф подошёл к нам в ту же секунду, забирая меня с рук и передавая Скуало. — Занзас, ты сгущаешь краски.— В самом деле, шеф, он меня нормально держал.
— Мне виднее. Будущая жена нашего Дэчимо оказалась бойкой блондинкой по имени Адэлия, которая отобрала меня у Супербиа и оставила в одном бантике, отдав форменный плащ недовольному Дождю. В ней ощущался слабый шлейф чего-то… знакомого, даже слишком. Я напрягся весь, машинально проглатывая предлагаемую колбасу… Грешные Магистры! Не в ней… Я повернул морду в сторону что-то рассказывающего шефу Тсунаёши и почувствовал, как шерсть сама собой встаёт дыбом. Все иллюзии Тумана для меня пахнут по-разному, мы с Франом как-то развлекались, проверяя. И самые противные ощущения возникают от смены иллюзионистом облика. Как говорил Алотхо Аллирох: «Всякий человек вынужден довольствоваться своим лицом, у него просто нет выбора». И только с годами это стало вроде одного из жизненных принципов.— Шеф, это не настоящий Дэчимо!