Нет ограничений

— Спасибо, что разрешили нам побыть в кабинете, — Леви крутил связку ключей на пальцах, держа под мышкой скейт. — До пяти вечера мы планируем освободиться. — Я надеюсь, что увижу его завтра в неизменном виде, — сказал Ури. — Разумеется. Еще раз спасибо! Леви помчал к кабинету литературы со всех ног. Время поджимало, до матча оставались считанные дни, а плакат, который он задумал, должен был выйти огромным и с мелкими деталями. Объем работы его нисколько не пугал, да и Петра, его верный компаньон и активист, согласилась помочь после своей тренировки. Отперев тихий, словно заснувший, кабинет, Леви вошел внутрь и принялся отодвигать столы к стене, освобождая обширное место на полу. Он уже предвкушал, как кистью будет водить по намеченному карандашом контуру и к концу перестанет чувствовать спину и шею. Затем он достал необходимые принадлежности из рюкзака, налил воду в пластмассовый стаканчик из-под Колы и отодвинул жалюзи, впустив солнечный свет. Теперь кабинет считался мастерской. — Так непривычно здесь находиться одним, — вошла Петра, потягивая кофе. На сгибе ее локтя висел мешок с помпонами и формой. — Ты не рад? Последние дни, и каникулы! Последние учебные дни перед каникулами обладали особой расслабленной атмосферой, которая и не снилась спа-салонам. Уроки были формальностью, на деле, учителя и ученики занимались чем угодно, но не образованием. Даже Ури, имеющий репутацию строгого и взыскательного педагога, понимал, насколько бессмысленно подпитывать знаниями неокрепшие умы в последние дни учебы и включал на уроках фильмы и пьесы, которые никто не смотрел. В такое время Леви начинал обожать школу, а это было странное чувство. Но все же в этом году он думал не о том, как классно, что можно легально бездельничать на уроках без страха наказания, а о разлуке с Эрвином, которая с каждым днем обретала четкие черты. Если неделю назад она была лишь призрачной угрозой, то сейчас, увидев в доме Эрвина коробки с вещами, это была реальная перспектива. — Вчера я помогал Эрвину складывать вещи, — ответил Леви, опустившись на пол и макнув кисть в красную краску. Перед ним лежал длинный ватман, на углах которого стояли бутылки с водой и рюкзак. Петра села рядом и тоже взяла кисть. Работа была незамысловатой — раскрасить буквы и эмблему. — Так рано? Он же останется летом из-за работы, — удивилась Петра, старательно обводя плавные линии заглавной буквы. — Часть вещей он отправит заранее, чтобы заселяться было проще. Он будет жить в кампусе. Еще он предложил мне как-нибудь поехать туда, но вряд ли Кенни отпустит меня. — Через два года точно отпустит, ты будешь совершеннолетним. Даже меньше. Утешения Петры слабо действовали на Леви. Два или полтора года одинаково ощущались вечностью. Хотя Эрвин пообещал, что будет приезжать часто, Леви от этого было нисколько не легче. — Я понимаю, что сейчас ничто не утешит тебя, — осторожно заговорила Петра, — но лучше сместить фокус внимания. Вместо того, чтобы ходить понурым, лучше проведи с ним это лето как можно круче. И идея с плакатом — классная. Эрвин точно оценит твои старания. — Хм, — Леви макнул кисть в воду и положил ее на маленькое, изляпанное красками полотенчико, — через пятнадцать минут у него закончится тренировка. — Что ты хочешь? — Петра подозрительно прищурилась и, встретившись с немым ответом в серых глазах, понимающе кивнула. — Ладно, иди. Но я не собираюсь горбатиться тут одна. — Я ненадолго. Отряхнувшись, Леви вышел из кабинета и сбежал по широкой лестнице вниз, на которой неожиданно столкнулся с Порко. Секунду спустя бумага осыпала лестницу, как снег. — Идиот, — верхняя губа Порко презрительно дрогнула, и он опустился на колени, собирая листы в неровную стопку. Леви любезно предоставил ему возможность наводить порядок в одиночку и подбежал к мужской раздевалке, дорогу к которой мог найти даже слепой, если у него не было отключено обоняние. Приоткрыв дверь и заглянув в щелку, он увидел, что внутри было пусто. Шкафчики были закрыты, на скамейках не лежали никакие вещи. Он быстро вошел и притаился, услышав шум воды из душевой. Как и предполагалось, Эрвин был здесь. Он уходил с поля самым последним и сам закрывал раздевалку на ключ, проявляя щепетильную недоверчивость в этом вопросе. Спустя пару невероятно длинных нудных минут Леви увидел его. Обернув вокруг бедер белоснежное полотенце, Эрвин прошел к своему шкафчику и посмотрелся в зеркало, прикрепленное к дверце. С его растрепанных волос стекали ручейки воды, обводя изгибы плеч, ложбинки и спускаясь по крепкой груди и выступающим косым мышцам за пояс. Леви облизнул губы и почувствовал внизу живота покалывание. Оторваться от любования широкой спиной с привлекательными лопатками было непросто, но он взял себя в руки, подошел к Эрвину и от души шлепнул его по заду. — Эй! — У вас таким не промышляют в команде? Замечательно. А то бы я ревновал, — Леви обнял Эрвина со спины, прижавшись к его гладкой скользкой коже лбом. — У нас действует правило: никаких заигрываний. Сразу переходим к действиям. — Да пошел ты. Смех Эрвина вызвал у Леви улыбку. Он отпустил его и подпер спиной стену, однако Эрвин не спешил одеваться и продолжал щеголять в одном полотенце, в чем, конечно, Леви не смел ему отказывать. Наукой было доказано, что жизнь продлевают две вещи: смех и парень с накаченной грудью. У Леви были все шансы дожить до ста. — Хочу обзавестись машиной, — поделился Эрвин. — Так проще перемещаться на большие расстояния. — Круто, — брови Леви поползли вверх. — Это намек, что мы будем видеться не только на Рождество? — Ты переоцениваешь мое терпение, детка. — Раз в месяц? — Ты мне льстишь. Леви засиял. — Я завалил тест по географии дважды. Понятия не имею, сколько часов тебе придется добираться до меня. — Не бери в голову, — Эрвин присел на скамью. — Если я хочу увидеть тебя, то увижу. Отговорок не может быть. — Офигеть. Стань моим мужем, — выпалил Леви, сам не понимая, насколько он адекватен в данный момент. — Только после знакомства с родителями. — Я не планировал так рано на тот свет. Эрвину стало не по себе. — Прости, я не то имел в виду, — на его лице отобразилось искреннее раскаяние. — Это был момент самоиронии и преодоления психической травмы клоунадой, не обращай внимания, — Леви сел к нему на колени и обхватил рукой его шею, вдыхая аромат вишневого геля для душа. — Твои родители уже знают меня, в чем дело? — Они знают тебя как друга, — Эрвин положил руку на его бедро и провел по нему. — Надо бы вывести их из этого возмутительного заблуждения. — Они все еще думают, что у тебя пробежки по ночам? — Леви хохотнул. — Хуже. Что я бегаю на свидания с девчонкой, которую стесняюсь им показать. — Меня с ней тоже познакомишь? — Обойдешься. Эрвин прикусил его за мочку уха, и Леви дернулся, ударив его по плечу. — Боже, я не хочу видеть ваши заигрывания. В раздевалке показался Майк. В последнюю неделю он стал местной знаменитостью. Он и без того приковывал к себе взгляды девушек и пользовался уважением парней из-за пирсинга, но сломанная рука в гипсе добила ситуацию. Каждый считал своим долгом оставить на его бинтах автограф цветным фломастером, а Майк милостиво это позволял. — Если ты левша, то закроешь левый глаз. Если правша, то закроешь правый. Если у тебя работают оба полушария, то выйдешь нахрен и не будешь мешать двум геям геиться, — сказал Эрвин. — Не сейчас, — отрезал Майк, пребывая явно в дурном настроении, что, впрочем, было немудрено. — Ты подумал о замене? Леви сполз с Эрвина и, согнув ноги, положил подбородок на колени. С Эрвина мигом слетело все веселье. — У нас есть Джон. Каспер в больнице, вывихнул лодыжку, — он надавил пальцами на виски. — Боже, что за эпидемия неуклюжести? — Джон не сможет меня заменить, ты это прекрасно знаешь, — Майк пришел в раздражение и со злости пнул забытый кем-то мешок. — Дерьмо. — У меня есть идея, — Леви озарило. Ему не хватало только загоревшейся лампочки над головой. — Детка, ты круто катаешься на доске, но на любой другой плоскости ты спотыкаешься, — Эрвин покачал головой. Но Майка проняло такое отчаяние, что он посмотрел на Леви не как обычно, а с таящейся в глазах надеждой, как когда-то евреи смотрели на Моисея. — Я не о своей кандидатуре. Очевидно, вам нужен по-настоящему сильный игрок с большим опытом, который обладает выносливостью и может привести команду к победе. Эрвин и Майк его мысль не улавливали. — И кто же этот чудесный талантливый человек, способный помочь нам? — сквозь зубы спросил Эрвин. — Зик. — Ха! — у Майка вырвался истерический смешок. Эрвин все еще молчал, до последнего надеясь, что Леви скажет, что это была шутка, но тот говорил без иронии. — Не смешно. — Именно, у вас нет сильного запасного, — Леви продолжал гнуть свою линию. Уж в чем-чем, а в упрямстве ему не было равных. Практически все, чем он овладел, было следствием того, что он был занозой в заднице. — Как ты себе это представляешь? — Эрвин вспылил, и его голос стал пугающе громче и тверже, будто он вел допрос. — Как я подойду к Зику? Как сообщу ребятам о его возвращении? Это тупо. Он давно не в команде, и я на дух его не переношу. У меня на него аллергия. — Подойдешь ногами, объяснишь словами, — Леви махнул рукой. — Все просто, если отбросить гордыню и включить разум. Майк поочередно пронзал колючим взглядом то Эрвина, то Леви, очевидно, испытывая колебания. На кону стояла победа в финале, то, к чему они шли несколько лет. Больше не будет шансов доказать свою силу. Это был последний раз, когда команда существовала в своем обычном составе. Эта мысль оказалась решающей, и он оборвал препирания: — Леви прав, — он проигнорировал запредельное раздражение Эрвина. — Стоит попытаться поговорить с Зиком. Ты можешь найти с ним компромисс, Эрвин. Я знаю, что ты можешь. — Он ненавидит меня, — сказал Эрвин, выдохнув. — Вряд ли Зик согласится, ведь у него есть своя команда. — Я могу попросить его, — вмешался Леви. Эрвин отнесся к его словам скептически, как люди относятся к рекламе банков и чудо-пылесосов. Звучит круто и опасно. — С чего бы ему идти тебе на уступки? — Мы вроде как дружим. — Ага. — Я не вру. От удивления Майк аж скатился по стене. — Правда? — он выпучил глаза. — Это максимально стремно. Не то чтобы я шарю в психологии, но твой случай смахивает на стокгольмский синдром. Если у тебя ранний склероз, напомню, что он избил тебя на площадке. — Это был Порко, — Леви возразил и встретился с недопониманием. Эрвин взял его руку за тонкое запястье. — Он смотрел, как тебя бьют. Так поступают только ублюдки. Ты не должен оправдывать его, это в корне неправильно, что бы ты себе там ни напридумывал. Эта проблема зовется безнаказанностью. Зик знал, что ему ничего не будет. — Я не оправдываю его, — пытался объяснить Леви. — Тогда он поступил как мудак. Но я дал ему шанс, потому что знаю другую его сторону. Зик разбирается в аниме и кинематографе и помогает мне с идеями для комиксов. — Это не делает его хорошим, — упирался Эрвин. — Сделает, если не тыкать его в прошлые ошибки при каждом случае. Майк хлопнул ладонью по бедру. — Раз аргументов против больше нет, то, соберись, Эрвин, — он подошел к нему и положил руку на плечо, наклонившись и заглянув в глаза. — Всего лишь одна игра. Команда будет тебе благодарна. Просто приведи нас к победе, как вел до этого. Дверь за Майком захлопнулась. Эрвин погрузился в задумчивость, разрываясь между желанием получить заслуженный триумф и абсолютным нежеланием стоять рядом с тем, кто не единожды уязвил его. Но ума в нем было гораздо больше, нежели гордыни, и он принял взвешенное решение, подойдя к нему со всей дипломатией, на которую только был способен: — Я поговорю с Зиком. Леви сложил руки на его плече и приблизился губами к острой, что казалось, о нее можно было порезаться, скуле, обжигая кожу горячим дыханием: — Хочешь, я возьму на себя роль переговорщика? — Нет, я должен сам, — Эрвин глядел на него боковым зрением, заправляя влажные волосы за уши. — Не смотри на меня, как на мученика. Мои принципы весьма зыбкие, когда дело касается победы. — Ты опять злишься. Чертовски не люблю такие перемены в тебе, — Леви сложил руки на груди и отвернулся. — Я должен быть рад? — Я надеялся, что ты оценишь мою помощь. Я правда старался. Настала очередь Леви ощутить жгучую злость. Его нижняя губа дрогнула, а в глазах искрились грозы, обещавшие буйный ветер, ливень и скандал. — Детка, я ценю ее. Дай мне время остыть, — Эрвин попытался взять Леви за локоть, но тот оттолкнул его и вскочил на ноги. — В чем дело? — Ты ведь знаешь, что я ненавижу, когда ты в таком состоянии. Мне начинает казаться, что меня ты тоже ненавидишь. Боже, я сделал все не так? Леви обхватил голову руками. — Пожалуйста, давай без драмы, — Эрвин подошел к нему и взял за руки. — Ты предложил хорошее решение, просто… — Я как раз об этом, — Леви предпринял слабую попытку вырваться. — Наверное, дело в другом, — Эрвин заглянул ему в глаза, и через секунду пазл в его голове сложился. — Я понял, я все понял. Детка, послушай, твоей вины ни в чем нет. Меня ничто в тебе не раздражает. Успокойся. Выключи режим параноика. Я не собираюсь тебя бросать. — У меня не получается не винить себя, Эрвин. Мне все время кажется, что втайне вы устали от меня и хотите избавиться. Может, идея с Зиком плохая, но я хотел как лучше. Я не надоел тебе? Эрвин выпустил его руки из своих и шагнул назад. — Я уезжаю не от тебя, — твердо произнес он. — Пойми, что строить домыслы — порой вредная привычка. Не ищи причины в себе, можешь мне это пообещать? Я никогда не обману тебя. Моя злость никак не касается тебя и даже Зика, она касается меня. — Давай спишем все на гормоны, — вздохнул Леви и поправил челку. — Мне очень тяжело, особенно когда я думаю, что наступит осень, и я пойду в школу один, как раньше, будто бы мне все приснилось про нас с тобой. Это глупо, знаю. — Я чувствую похожее, — Эрвин вернулся на скамейку, а Леви за ним, — но, с другой стороны... Будто я подвел тебя, кинул. Это не так. Мне вроде и хочется начать взрослую жизнь. Другой город, новый знакомства — так круто, но я не хочу оставлять тебя. Я не хочу быть предателем. — Ты не предатель, Эрвин. Я буду в разы счастливее, если ты воспользуешься возможностью, а не откинешь ее из-за меня. Все в порядке, у нас есть целое лето и целая жизнь. Поцелуй меня. Эрвин повернулся к нему и втянул в поцелуй, прижав к себе руками. Леви положил руку ему на затылок, ощущая сильное волнение, будто они целовались впервые, и это было прекрасное чувство. Легкое, невесомое, нежное, как случайный влюбленный взгляд, который никогда не забывается. — Сюда больше никто не придет? — Леви взглянул на дверь. — Нет. Мне нужно закрыть раздевалку и отдать ключ дежурному. Потребовалась секунда, чтобы Эрвин понял Леви с полуслова. Один требовательный взгляд, немой намек, застывший на сухих губах, растянутых в похотливой улыбке, и тихий вздох подтолкнули его к двери. Он запер ее, вытащил рюкзак и с заметным нетерпением закопошился в нем. — Ты носишь с собой целый арсенал? — Скромную его часть… Странно, телефон в другом кармане. Дерганые движения Эрвина и огоньки в его глазах вызывали у Леви трепет. Он сжал колени пальцами, уже представляя, как чуть позже их сожмут чужие горячие руки, поднимаясь выше и грубо расправляясь с ширинкой. От этих мыслей по его телу пробежала волна сладкой томительной дрожи. Он и так еле сдерживался, чтобы не прогнать Майка. За это он присудил себе звание как минимум самого терпеливого человека в мире. Не каждый мог пялиться на красивое рельефное тело, играющее мускулами, и никак не касаться его, находясь рядом. Масло в огонь подливал голос Эрвина. На тренировках он часто кричал, после чего его голос становился ниже и обретал соблазнительные хриплые нотки, от которых в голове оставались лишь грязные мысли. А уж когда Леви представлял, как он приказывает что-то, то его уносило. — Мне казалось, что ты не скоро на это решишься, — Эрвин оказался напротив, держа в руках тюбик со смазкой. — И не в раздевалке. — Не самое удобное место, но я хочу попробовать. Сядь. Они поменялись местами. Эрвин сел на скамейку, а Леви оказался на коленях перед ним и смело стянул с его бедер полотенце, которое никак не скрывало возбуждение. Эрвин откинулся на шкафчик, не сводя с него глаз. Наблюдать и никак не касаться — то еще испытание. Эрвин все время пытался сжать что-то руками, он обхватывал предплечья или стискивал волосы, но на этот раз он решил попробовать нечто новое. Просто позволить Леви сделать так, как хочется. Леви уже не смущался, но малый опыт мешал ему. Он действовал осторожно, не столько боясь реакции Эрвина, сколько желая доказать себе, что может подарить ему удовольствие. Взяв в руку член, он сделал пару аккуратных неторопливых движений и лизнул головку. Эрвин развел ноги шире и сжал руками края скамейки. Горячий мокрый язык обвел головку несколько раз. Одна рука переместилась на внутреннюю сторону бедра, поглаживая мягкую кожу и медленно доводя до желанной истомы. Леви играл языком с головкой, посасывал ее и чувствовал, как рот наполняется слюной. Пальцы Эрвина напряглись и побелели. Он тяжело дышал через приоткрытый рот, слушая влажные звуки, наполнявшие раздевалку. В коридоре кто-то пронесся, и это заводило его еще больше. Тело то напрягалось, то расслаблялось нарастающей негой, а мысли смешались в кучу. Он наблюдал за лицом Леви. За тем, как оно вытянулось и впали щеки, как розоватый язык обводил выступающую на члене вену. Леви будто изучал его тело. В первый раз он был слишком взволнован, чтобы что-то понимать, сейчас же он был более уверен и не боялся сделать больно ему или себе. — Детка… — Эрвин выдохнул и наклонился к нему. Леви вытащил его член изо рта и позволил ему провести пальцем по губам, размазывая слюну. — Сможешь опереться руками на стену? — Да, — Леви с готовностью потянулся к ширинке, поднявшись на ноги. Эрвин подождал, пока он не встанет у стены, и выдавил на пальцы смазку. Леви припустил джинсы и просяще посмотрел на него, обернувшись через плечо. Пальцы скользнули к сжимающемуся анусу и слегка помассировали его, медленно проталкиваясь внутрь. Леви сжал зубы и попытался вцепиться во что-то, но его руки лишь скользнули по гладкой стене. Поза была неудобной или ему просто было непривычно, но останавливаться он уже не хотел. Одна рука Эрвина лежала на его животе, другая готовила принять член. Ощущение вновь были не самые простые, но страха уже не было и все проходило легче. Леви смог даже расслабиться. Мышцы были мягкими. Пальцы один за другим оказывались внутри него и растягивали. Леви немного покачивался, нетвердо стоя на ногах. Звуки в коридоре и на поле нервировали его. Уж точно он не хотел, чтобы кто-то вломился в раздевалку и застал его в таком виде. Леви вообще предпочитал скрывать свою личную жизнь, хотя все знали, что он встречается с Эрвином, и наверняка они пустили десяток сплетен про их интимную жизнь, однако… Какая-то часть его должна была оставаться тайной. Чтобы он не сошел с ума и не потерял самого себя. Леви предпочел изолироваться от слухов и от тех, кто их распускает, лишь бы не допустить, чтобы его взгляд на Эрвина исказился. Для всех Эрвин был стереотипным популярным парнем, скомбинированным из брутальности и метких шутливых издевок, но Леви видел его другим и хотел запомнить именно таким. Пока другие видели, как Эрвин переругивается с Зиком, командует на поле и носится на байке, он видел, как Эрвин утешительно обнимает его, ищет чем порадовать и стойко терпит миллион вопросов невпопад. — Эрвин? Эрвин вошел в него и сжал руками стан, сбито дыша через рот. Леви глубоко вдохнул, прикрыв глаза, и зачем-то привстал на носочки. И сразу опустился, потому что в таком положении не упасть было сложно. Бедра Эрвина со шлепками ударялись о него. Леви выгнулся в спине и возненавидел стену за то, что за нее нельзя было держаться. Ему не хватало нормальной точки опоры, и он лишь снимал ногтями слой краски. Его талию Эрвин больно оцарапал, шипя сквозь зубы. Шлепки становились громче и быстрее, как дыхание и сердцебиение. Все ускорялось, наполнялось дрожью, покрывалось капельками пота. — Ты можешь говорить что-нибудь? — сдавленно попросил Леви. — Конечно, — Эрвин неожиданно поцеловал его спину и сбивчиво, спустившись на тон ниже, заговорил, доводя его до мурашек. — Я обожаю, когда ты хватаешься пальцами за все подряд. И как выпирают твои лопатки и ключицы. Леви стало щекотно от поцелуя и безумно приятно. Эрвин почувствовал это и оставил еще три на его спине и один на плече, не ослабляя хватку рук. Казалось, на следующий день на талии останутся синяки. — И я чувствую, как твои ноги дрожат. У тебя чертовски красивые ноги, — пропуская через вздох каждое слово, Эрвин звучал очень маняще. Если бы этот голос предложил Леви уйти с ним среди глубокой ночи неведомо куда, тот согласился бы без раздумий. — Боже. Леви глубоко вдохнул. Казалось, сердце подкатило к горлу. В ушах стоял шум. Эрвин обхватил его член у основания и задвигал рукой в такт движению бедер. Оргазм накрыл их поочередно. Сначала Эрвин издал приглушенный стон, а затем помог Леви кончить и, развернув его, втянул в глубокий ненасытный поцелуй. Леви приподнялся на пальцах и сжал его плечи, чувствуя, как их горячие языки заигрывают друг с другом. — Знаешь, — на выдохе произнес он, застегивая ширинку, — Петра все-таки убьет меня. — Интересно, это она стучит? — Эрвин быстро начал одеваться, строго взирая на дверь, словно она испугается его взгляда и не посмеет никому отвориться.