В тот понедельник первого августа, кажется, вся область решила вдруг поехать в столицу и этим абсолютно оккупировать абсолютно все подъезды к городу.
В машине, несмотря на включённый на максимально возможную мощность кондиционер, буквально жарились Катя, Тарас и Дамиано. Последний, которому быстро надоело постоянно глазеть в окно на бесконечный поток машин, чем он занимался последние минут десять, устало откинулся на спинку сидения. Катя, сидящая как можно дальше от него, чтобы не дай бог не соприкоснуться горячей кожей с чужой рукой, вяло махала каким-то журналом, создавая небольшой поток воздуха.
— Я зараз задихнусь, — слабо сказала девушка, обращаясь к сидящему за рулём Тарасу. В сотый раз протянув руку к отверстиям для циркуляции воздуха, она спросила: — Сильніше зробити не можна?
Тарас медленно обработал её слова и так же медленно покачал головой:
— Нє, він зламався мабуть… Тут щось не те, дує сука ледь-ледь.
Дамиано вздохнул и вопросительно посмотрел на Катю. Та, еле ворочая языком, перевела:
— Тарас говорит, что сломался… Этот, как его…
— Вентилятор. — подсказал Тарас, преклонившись через сидение и роясь в бардачке. — Ой, то есть кондиционер…
— Да, он самый. Накрылся. Еле дует.
Дамиано прикрыл глаза и откинул голову. Катя боролась с желанием лечь ему на колени. Голова была тяжёлой, будто свинцовой.
— О-о, хлопці-дівчата… То есть, ребятки, я тут нашёл воду и салфетки в бардачке! — вдруг радостно сообщил Шевченко, разворачиваясь к парню и девушке и кидая между ними поллитровку воды и влажные салфетки в маленькой пачке.
— Ура-а… — вяло пробормотала Катя. Она взяла бутылку, глотнула оттуда, протянула её Дамиано. Тот приложился к горлышку, будто к пиву какому, остаток отдал Тарасу. Салфетки помогли хотя бы освежить кожу лица. Катя глянула на кожаное сидение, к которому уже почти что прилипла, пожалела о том, что не вызвала такси. Дамиано тихо выдохнул горячий воздух в сторону от неё, засовал на месте, отлипая от обивки.
Поток машин тронулся лишь минут через десять. Они проехали в тянучке мимо большого знака «Киев», а дальше всё пошло уже лучше — поток машин рассосался, дорога стала свободнее, Тарас вжал педаль газа в пол и вскоре они все уже подъезжали к Катиным родным Познякам.
Когда они наконец вывалились из машины, было уже около двух часов дня. Уставший после почти трёхчасового перелёта и ещё двух часов в машине Дамиано еле тащится за Катей со своим рюкзаком и чемоданом. Тарас, не покинув идею проведать Котика — «зря я їхав, чи що» — шёл самым последним, на ходу проверяя телефон. Вроде как взбодрился, вылезя наконец из душной кабины.
Лифт оказался слишком маленьким для трёх человек и багажа. Шевченко остался внизу ждать следующего, Катя и Дамиано, еле втиснувшись в кабинку, поехали наверх.
— На каком этаже ты живёшь? — напряжённо спросил Давид. Коленом он подпирал свой чемодан, всем корпусом выгнулся назад, буквально лежал на рюкзаке, только чтобы не сползти на пол или на Катю.
Прижатая к его руке Павленко вытянула шею, глянула зачем-то на кнопки и ответила:
— На двадцать первом. Высоко, знаю, это был самый доступный вариант для съёма, — поспешила сказать она, увидев выражение лица парня.
— Зачем ты оправдываешься? — поборовший первое недовольство Дамиано вопросительно выгнул бровь.
Катя смущённо пожала плечами.
— Ехать долго.
Дамиано пырхнул.
Возникла пауза. Она всё затягивалась, Кате это не нравилось, но она отчего-то боялась прервать её. Давид тоже молчал, закрыл устало глаза, полностью лёг на свой рюкзак.
Наконец-то, когда лифт приехал, они смогли разорвать весьма тесный физический контакт и вдохнуть полной грудью. Прошли немного дальше по коридорчику, выкрашенному в светло-голубой цвет, завернули за угол и уперлись прямо в темно-коричневую деревянную дверь с золотистым номерком. Катя достала ключ, повернула его в замке и распахнула дверь, сразу направилась внутрь.
Дамиано осторожно пошёл следом, поставил чемодан у стенки и затворил за собой дверь — закрывать на замок не стал, помня, что сейчас придёт Тарас. Скинул наконец рюкзак — по вспотевшей спине сразу пробежал приятный холодок, разбулся, аккуратно поставил кроссовки рядом с Катиными босоножками.
Прошёл вглубь квартиры. Она оказалась такой же, как он себе и представлял — что-то видел за спиной Кати, когда они созванивались, что-то дорисовало воображение. Это была квартирка-студия — одна комната на всё. Светлые обои в ромбик, такой же светлый паркет, разноцветный ковёр в квадратики на полу. У одной стены стояла заправленная чёрно-белым пледом обычная односпальная кровать, рядом с ней старенькая потрёпанная установка. Под ней дорожный конус. Заметив сию интересную деталь, Дамиано хмыкнул — знал о любви девушки к этим странным штукам.
Под зашторенными тюлью окнами стоял раскладной диван, на нём был лишь небольшой макбук и, кажется, футболка, а в остальном пусто — да и вообще, вся квартира была чистой, без лишних вещей (если не считать конус) и скучной. «Надо будет это исправить, — подумал Дамиано, проходя дальше на территорию кухни. Катя же в это время открыла дверь на балкон и исчезла за полупрозрачной шторкой. — А то совсем ничего у неё тут нет.»
Он перешагнул пластиковый белый порог и оказался на небольшом, залитом солнцем и абсолютно пустом балкончике. Катя стояла к нему спиной, высунув голову в окно, смотрела куда-то.
— Красиво у тебя тут, светло и просторно, — прервал тишину Дамиано, подходя к ней сзади.
Катя вздрогнула, будто забыв, что он тоже есть в квартире, обернулась и легко улыбнулась.
— Спасибо, я её сама выбирала.
Она подумала, что прозвучало это так, будто она хвасталась, но Дамиано с серьёзной миной кивнул и показал большой палец. Катя прыснула смехом.
— Я закурю, ты не против? — сказал Дамиано, одной рукой доставая из кармана шорт сигареты. — А то сейчас ломка начнётся, ха-ха.
— Кури сколько захочешь, окно только открой.
На подоконнике валялась зажигалка и стояла красивая иссиня-чёрная пепельница. Дамиано вопросительно посмотрел на девушку.
— Это не для меня, для парней, — объяснила она, переступая с ноги на ногу и складывая руки на груди. Блять, да почему его взгляд так смущает её? Что за фигня вообще? — Игорь иногда грешит. Да и Тарас… И Ваня туда же…
— А-а…
В молчании прошло минуты две. Дамиано курил, отвернувшись к окну, Катя пыталась реанимировать отключившийся от жары телефон.
— Хлібороби, ви куда ділися? — раздался из глубин квартиры голос приехавшего наконец Тараса. — Катя, там второй ваш лифт опять накрылся, я вашего ждал, — он перешёл на английский и через секунду возник перед парнем и девушкой, улыбчивый, енергичный, но всё равно уставший — его выдавали мешки под глазами и какие-то слишком плавные движения.
— От же ж блять, — ругнулась Катя на украинском, недовольно нахмурилась. Уже который раз так. — Двадцать этажей в доме и на всех жителей приходится два, сука, лифта. И один, притом ещё и грузовой, большой, постоянно ломается.
Дамиано, всю свою жизнь живший исключительно в частных домах, не мог в полной степени оценить её возмущение, но мог себе представить, как это неудобно.
Тарас пожал плечами и начал что-то говорить, но Павленко его перебила:
— И главное что в службу звонить абсолютно бесполезно, звонили уже миллион раз, задолбали уже… — Она принялась крутить браслетик на худом запястье. Дамиано смотрел с некой опаской, Шевченко вздохнул и тронул девушку за руку, отвлекая её от плохих мыслей.
— Та всё путём будет, Кать, чего ты, починят позже. Где мой любимый котик, кстати? Я же не зря ехал сюда и лифта этого идиотского ждал?
Он направился к кровати у стенки, наклонился над ней, запустил руки в подушки и вытащил оттуда средней величины лысого серого сфинкса, что лишь лениво щурился — только что спал.
— Зайка! — умилился Тарас, улыбаясь коту глуповатой улыбкой и тыкая его в нос пальцем. — А хто тут найгарніший котик на світі? Хто?
— Он его очень любит, — смеясь, сказала Катя Дамиано, что стоял, оперевшись рукой о кухонный стул и наблюдал за этой картиной с лёгкой полуулыбкой. — Каждый раз тискает, как приходит. Да и вообще, Котика все мои пацаны любят… В смысле, Тарас, Игорь и Ваня.
Дамиано понимающе закивал. Тарас тем временем, растормошив кота, валял его по всей кровати, комкая плед.
— У Вик же есть собака, Чили, ну мы тебе её показывали, — Катя утвердительно кивнула и улыбнулась, вспомнив, как во время какого-то видеозвонка Чили опрокинула стакан с соком на штаны бедняги Итана. — Её сразу начинает обожать буквально каждый, кто в дом заходит, она типа сразу бежит, ластится, облизывает ноги там… И вообще, животные очень милые существа.
Последнее предложение прозвучало как-то ненатурально, Катя пырхнула.
— Хочешь, подойди к ним, познакомься с Котиком вживую, — предложила она, кивая в сторону мужчины и кота. — Он тебя полюбит.
— А не поцарапает? Хотя, мне пофиг, — Дамиано решительно пошёл вперёд. Тарас, оставив животное в покое, ретировался в туалет, Котик принялся вылизывать себя. Подойдя к кровати, Давид вытянул руку и коснулся пальцами кругленького лысого живота кота. Тот тут же заинтересованно повернул к парню свой нос и обнюхал его. Лизнул, видимо «принял в семью», как ни в чём не бывало вернулся к своему занятию. Катя рассмеялась и направилась к ним, увидела, как итальянец обернулся и смотрел на неё снизу вверх, пока она шла, какое выражение лица у него было. Села рядом, погладила своего питомца по пузику, случайно коснулась пальцев Дамиано, слишком быстро отдернула свои. От парня будто жар исходил. Были ли тому виной лето и парилка в квартире, или же он сам по себе таким был?
Ответ был очевиден.
А сама она знала, много кто говорил, что когда она смотрела на Котика, у неё светились глаза. Катя надеялась, что когда-нибудь кто-нибудь посмотрит на неё так же, как она на своего любимца.
Дамиано смотрел на неё, пока она играла с котом, улыбался.
— Он обычно довольно настороженно относится к незнакомцам, — негромко произнесла девушка, продолжая гладить кота. — А для тебя, видимо, сделал исключение. Ты везунчик.
Она посмотрела на него и взгляды их встретились. Дамиано подумал тогда, что ещё немного, и он точно утонет в серо-зелёных кружках её раскосых глаз. Точно утонет. Потому как тонул каждый раз, глядя на неё сквозь помехи плохой сети и расстояние.
А Катя смотрела на него, и думала, что он, конечно, реально красивый, как она сказала тогда, в прямом эфире, сто лет назад ещё в Роттердаме. И как думала каждый раз, глядя на него через маленький экран своего телефона, когда он ещё был так далеко…
Эту немую сцену застал как раз вышедший из ванной комнаты Тарас. Он умылся и теперь выглядел явственно получше.
— Кать, я вже буду їхать, — не обращая никакого внимания на то, насколько близко сидели парень с девушкой, сказал Шевченко, втирая остатки воды с ладоней в ткань джинс. — Роботи дофіга і трошки.
— Окей. Післязавтра все в силі? — развернувшись к нему, спросила Катя. Дамиано завороженно смотрел на её выпирающую ключицу и пропустил ответ Тараса мимо ушей.
— Я закрию, — махнул рукой тот, когда Катя начала подниматься с пола. Звякнул ключами и многозначительно глянул на Давида. — Пока, italiano!
— Пока, — улыбнулся парень и пожал протянутую руку.
Погладив напоследок Котика, Тарас ушёл, повернув замок на один раз.
Снова воцарилась тишина. Только теперь она не была неловкой — этому поспособствовали настрой Тараса и ласковый Котик, солнце за окном и радость от того, что они наконец-то встретились, после целого года общения по интернету, видеозвонков и переписок.
Катя посмотрела на Дамиано, что до сих пор гладил Котика, усмехнулась, протянула руки и обняла его, даже не смотря на то, что они оба были буквально мокрыми от пота. Парень обнял её в ответ, не сильно крепко из-за жары, засмеялся в волосы, почувствовал, как её ладони жгут его кожу через футболку.
Котик громко замурчал.
***
Решили идти гулять, когда спадёт неимоверная жара за окном.
Катя включила наконец кондиционер и по комнате загулял прохладный воздух. Дамиано с её указаниями разложил диван, тут же пораскладывал на нём свои немногочисленные вещи, был неожиданно атакован подушкой и не успел ничего предпринять в ответ, потому что девушка скрылась за дверью ванны, хохоча во весь голос. Замахнувшийся на неё той же подушкой Дамиано сел обратно на диван, улыбаясь, и подумал, со сколькими людьми в своей жизни она могла так вот смеяться во весь голос, не боясь быть неправильно понятой? Было даже несколько приятно думать, что явно с немногими.
Прохладная вода была равна глотку газировки из холодильника на пляже. Катя не стала мыть голову, памятуя о скорой прогулке, быстро покупалась, надела новые вещи — светлые джинсовые шорты и белую футболку, с сожалением кинула чёрную одежду в бак и вышла из ванной комнаты.
И застала примилейшую картину — Дамиано лежал на диване, головой на подушке, закинув ноги на быльце, на животе у него восседал громко урчащий Котик, которого всячески гладили и чухали. Это расстрогало сентиментальную Катю. Она подошла к ним и тоже тронула Котика за ухом. Дамиано подождал, пока кот спрыгнет с него и побежит к своим мискам, захотев попить, и осуществил свой коварный план, который видимо вынашивал с того времени как Катя убежала в ванную. Он выхватил из-под себя подушку, кинул её Кате в бок, та вскрикнула от неожиданности и чуть не упала, но Давид успел поймать её и буквально кинуть на диван. Он навис над ней, специально делая грозное лицо. Девушка подтянулась на локтях, задев лбом его подбородок, ткнула пальцем в чужую грудь.
— Иди мойся уже, бандит, — смеясь, сказала она, когда Дамиано с поверженным видом скатился на пол, куда в ту же секунду примчался Котик, обнюхивая своего нового товарища. — Грязные вещи можешь скидывать в стирку, там бачок такой стоит, голубенький. С душем разберёшься?
— Ага. Кстати, так непривычно видеть тебя не в чёрном, — поднимаясь, фыркнул Давид. — Ты как будто новая какая-то. Дай я одежду возьму.
Он переклонился через неё, выхватил из рюкзака что-то светленькое, подмигнул Кате сверху вниз, через мгновение исчез за перестенком.
Катя откинулась на подушку и выдохнула. Сколько, однако, эмоций за несколько часов. Она была очень рада, что всё идёт так, как надо. Что им весело и хорошо вдвоём. Что Дамиано понравился Котику и наоборот. Что сейчас он выйдет из душа и они поедят что-нибудь, а потом будут гулять хоть до ночи…
Словно ей снова шестнадцать и она снова влюбилась.
Как-то на одном прямом эфире прошлым летом она обмолвилась о своём первом танце-медляке, об этой красивой истории с некрасивым концом, и вспомнила, как тогда задумалась над этим, выключив телефон. Ей было шестнадцать, ему семнадцать. Действительно ли она тогда
любила его, того парня, фамилию которого теперь еле могла вспомнить? Любил ли он её? Наверное, нет. Кажется, он просто был самым адекватным из всех тех пацанов, что окружали её, а она — самой интересной из девчонок. По началу, конечно, всё шло просто прекрасно. А дальше всё, как и потом у неё по жизни — первый случай предательства, измены, горя, насмешек (хотя последнее было не впервой). Катя помнила, как раздавлена была тогда морально. И с тех пор она ещё много раз обжигалась, пока не уяснила для себя одну простую штуку — с парнями круто работать, дружить, проводить время, но уж точно не заводить отношения. И пока что так и шло у неё всё — парни только друзья. Ничего больше.
Возможно, Дамиано мог бы стать кем-то большим для неё… Кем-то важным… Хотя ладно, чего тут скрывать, уже давно стал. Важным уж точно. А вот большим ли, чем просто близким…
В этот самый момент, когда Катя улыбалась своим тёплым мыслям об итальянце, он самый выглянул из-за угла в серых тканевых шортах и бежевой футболке и брызнул в неё водой. Катя закрылась подушкой, которую затем кинула в ответ, расхохоталась, когда Дамиано, пытаясь увернуться, поскользнувшись мокрыми ещё ногами, шлёпнулся на пол и принялся кататься по нему, словно футболист на поле.
На улице тем временем и не собиралось темнеть, но вроде как стало попрохладнее. Они поели заранее приготовленной Катей картошки, чай решили не пить. Катя вышла в прихожую и вернулась оттуда с кожаной чёрной бананкой с логотипом «Go_A» справа на маленьком кармашке.
— Смотри, это мы на заказ покупали, — похвалилась она, передавая сумочку Давиду в руки. Тот покрутил её в руках, с сосредоточенным видом осмотрел все карманы, подёргал молнии, одобрительно кивнул и протянул назад, но Катя замахала руками. — Не-не, ты бери… Это тебе подарок от нас… От меня.
Дамиано нахмурился, глянул на неё с недоверием, вопросительно выгнул бровь. Катя кивнула ему, улыбнулась, хлопнула неловко по руке где-то в районе локтя.
— Вы… Спасибо большое, блин, я даже не знаю, что сказать, — признался парень, одной рукой сгребая её в охапку и прижимая к себе. — Я вас обожаю всех, честно.
Катя глухо фыркнула ему в грудь и отстранилась.
— Бери с собой только маску, деньги и телефон. Мы едем в бар, — сообщила она, беря с кровати такую же бананку, что до этого сливалась с пледом. — Я тебе покажу классное место, не сомневайся даже.
— Не сомневаюсь, — улыбнулся итальянец, сгребая с дивана свой рюкзак, роясь в нём в поисках кошелька и телефона. — Ой, блин, Вик звонила… Ладно, потом перезвоню. Идём?
Катя подумала, что лето только начиналось. Искренне кивнула.
— Идём!
***
— И я ему говорю, типа, чувак, если тебя что-то не устраивает, то это не мои проблемы, а сам думаю — господи, Давид, что ты несёшь, он же тебя одной левой уложит… Мне, типа, было около двенадцати, а ему лет пятнадцать, что ли, ты прикинь…
Они шли вдоль набережной, уже пошатываясь. В одной руке Дамиано держал бутылку светлого вина, которое несколько минут назад неплохо так бахнуло ему по голове, второй рукой держал Катю за её ледяную ладонь, чтобы она не упала с парапета. Было уже темно и прохладно, Катя продрогла, но хотела дойти до конца набережной — а там уже можно и такси вызывать.
Он рассказывал ей о своём детстве, радостях и печалях, взлётах и падениях, эмоционально размахивая бутылкой, возмущаясь и иногда запинаясь. Она слушала и улыбалась, старалась не сбиться с шага. Они были пьяны в стельку, довольны всем на свете и знали, что мысли их похожи.
— А ты… Расскажи что-нибудь о себе, а?
Дамиано посмотрел на неё, будто бы на ходу прикидывая, каковы его шансы перед ней. Катя пропустила его вопрос мимо ушей. Вдруг резко остановилась, чуть не упав, отхлебнула из своей бутылки и подумала, что они сейчас похожи на каких-то отпетых алкоголиков, о чём тут же сообщила Давиду. Тот не смог не согласиться, под нетрезвым взглядом Кати перелез с дороги через парапет на песок, кинул бутылку в стоящую рядом урну (Европа же), подхватил девушку под руки и закружил на месте.
Естественно, они упали. Катя свалилась сверху на Дамиано, он застонал, когда молния бананки впилась ему в кожу, она рассмеялась. Было темно, уже прямо холодно и поздно, на чёрном небе моргали бликами звёзды, и рядом шумела дорога, и у неё вылилось почти все вино, что было в бутылке, и ей хотелось ещё, и ещё, пить больше, дышать глубже, жить сильнее, потому что она так давно не чувствовала себя настолько хорошо, как сейчас, лёжа на груди прилетевшего к ней, только к ней итальянца, поздней августовской ночью на киевской грязной набережной, когда местность вокруг освещал лишь слабый фонарь вдалеке.
Её стало клонить в сон. От Дамиано невозможно, просто невероятно вкусно пахло его парфюмом, и этот запах закрывал собой все мысли, оставляя после себя лишь приятную пустоту. Будто наркотик какой.
Сквозь дрёму она слышала, как Дамиано, не вставая на ноги, лежа на спине, прямо с песка этого грязного вызывал им такси на ломанном английском, как уговаривал её встать, как сначала скинул с себя, а затем поднял её на руки и понёс к машине. Даже, кажется, парапет перешагнул, не упав.
Звуки вокруг резко сузились до тихой ненавязчивой музыки. Катя открыла глаза и обнаружила себя на коленях Дамиано в такси. Тот посмотрел на неё и улыбнулся, погладил по голове, запустил пальцы в короткие чёрные волосы, прошептал что-то, но что, Катя уже не разобрала, так как глаза её закрылись, и она провалилась в сон с концами.
Когда машина тронулась, небо на горизонте стало медленно сереть.
