Under his heel/Под его каблуком

Бакуго уснул, Иида нежно положил его обмякшее и измученное тело на середину своей большой кровати. Его тело было очищено от любых телесных жидкостей, а одеяло, испорченное взрывами, возникшими, когда Катсуки решил полностью довериться мужчине, наказывающему его, было осторожно снято с кровати. Единственным доказательством того, что его наказание было не просто сном, была горячая, сверхчувствительная кожа его ягодиц и большой мужчина, лежащий рядом с ним и рисующий успокаивающие узоры на его обнажëнной спине. Глаза Катсуки были закрыты, пока он пытался как можно дольше наслаждаться этим моментом. Он не знал, были ли это отношения на одну ночь и найдëт ли он когда-нибудь путь обратно в постель Ииды. Его сердце болезненно сжимается, когда он думает об Ииде, ведущем себя так, будто ничего из этого не происходило, или хуже, будто это абсолютно ничего для него не значит. Что Катсуки просто надоедливый мальчишка, которого нужно было подмять под себя, что доминантному зверю внутри Ииды потребовался лишь один укус, чтобы полностью им удовлетвориться. В его вены проник холодный страх от одной мысли о том, что Иида может поменять своë решение насчëт продолжения, пока он спит. Что, если как только Катсуки откроет глаза, его затолкают в его грязную одежду и выставят за дверь. Его горло обожгли навернувшиеся слëзы, он закусил губу, а глаза под веками даже начали болеть, с каким усилием он пытался скрыть факт того, что уже проснулся. Пальцы, поглаживающие его спину, не прекратили двигаться, но сместились чуть ближе к центру, попутно задевая каждый позвонок. Если бы его мозг мог сейчас нормально обрабатывать информацию, он бы уже понял, что Иида бы не стал с такой нежностью касаться его, не стал бы очищать или проверять, удобно ли ему в его постели. Он бы не относился к нему так хорошо, если бы он был человеком, выбрасывающим из своей жизни тех, с кем провëл одну ночь. – Я буквально могу слышать твои мысли, Бакуго, – огрубевший после сна голос Ииды ласкает его ухо. Вероятно, не только Катсуки требовался отдых, и кто знает, сколько он был в сознании, просто поглаживая спину Катсуки. Блондин напрягся из-за прозвучавшего имени, не желая открывать глаза, пытаясь тщательнее запомнить сладкое мирное воспоминание о них вместе, на случай, если это случается в первый и последний раз. – ...Почему не "малыш"? – Катсуки хотел прозвучать грубо, пытаясь казаться не особо озабоченным этим, и попытка была полностью провальной. Даже его тело предало его, закончив предложение полузадушенным всхлипом, он сердито потëр правый глаз, пытаясь сдержать слëзы. Его тон заставил пальцы Ииды остановиться от понимания причины. Катсуки ощущает тëплое дыхание Ииды, обдающее его шею, когда тот целиком кладëт ладонь на его спину, всë ещë не двигая ей. – ...Я хотел убедиться, что тебе всë ещë комфортно продолжать после сна. Иногда после отдыха настроение может полностью поменяться. Я не был уверен, изменишь ли ты своë мнение по этому... поводу. Пожалеешь ли ты обо всëм произошедшем, когда сойдëт на нет действие адреналина и гормонов, – Иида говорил ровно, но его дыхание срывается на середине, заставляя Катсуки вскинуть голову, находя глаза Ииды, желая увидеть в них ту же грусть, что испытывает он сам. И действительно, глаза быстрого героя покрыты дымкой, без слëз, но он явно чувствует, что им двоим стоит поговорить. Рука Ииды не покидает его спину, и сейчас она ощущается балластом, не дающим ему взлететь вверх, или шоковым одеялом, останавливающим его от того, чтобы разрыдаться. Катсуки немного ëрзает, стараясь не скинуть его руку со своей спины и поднимаясь на один уровень глаз. Он поднимает мозолистую руку и нежно касается щеки Ииды. – Я думаю... Нам определëнно следует... Поговорить о наших, эээмм, – его голос был прерывистым, мягким, и он не мог поверить, что у него столько проблем с произнесением последнего слова вслух. И если бы они не были так близко сейчас, он уверен, что мужчина бы попросил его повторить. И это было бы абсолютной пыткой. – Наших чувствах? – подсказывает Иида, видя, с каким трудом Катсуки даëтся это предложение. На слове "чувства" лицо Катсуки искажается, а верхняя губа приподнимается в отвращении. Его реакция заставляет Ииду тихонько фыркнуть в нос. Он притягивает блондина ближе, задевая губами лоб Катсуки, ожидая, пока Катсуки подтвердит его догадку. – Да, наших грëбаных чувствах, – вздыхает Катсуки, потирая рукой лицо и растворяясь в объятиях, в которые его втянул Иида. – Мне начать? – спрашивает Иида, его плечи расслабляются, зная, что они не собираются просто игнорировать то, что происходило сегодня ночью. Это подпитало маленькое семя надежды в его груди. Он был уверен во влечении Катсуки к нему, но не был уверен, как далеко оно уходит. Чисто ли оно физическое? Он буквально поклоняется Ингениуму? Или у него больше шансов с мужчиной ниже ростом, чем он думает? Катсуки хмыкает и качает головой. – Нет, я должен начать. Иначе лишусь всех своих ебучих нервов, – он закусывает губу, к этой привычке Иида уже начал привыкать. Это было мило и в то же время поробуждало в нëм желание самому укусить их. Он подавляет эту мысль, откладывая на потом, медленно потирая поясницу Катсуки, ожидая, что тот продолжит. – Я... Я не хочу, чтобы это было на один раз. Я не хочу, чтобы ты думал, что я здесь просто играю, что, почувствовав вкус тëмной стороны, я просто вернусь к работе, будто между нами ничего, блять, никогда не было. Мои методы привлечения твоего внимания могли быть ебать какими тупыми, но я не хочу, чтобы ты понял меня неправильно, – он начал говорить, и это больше походило на взрыв, слова сами лились из его рта. Его глаза упорно смотрели на простынь под собой, на которой он нервно теребил несуществующий кусок ворса. – Кстати, хотя да, я точно хочу, чтобы ты испортил мою задницу, я так же хочу остаться на ночь. Может, даже приготовить тупой завтрак утром для нас двоих на твоей посредственной кухне. Я-я хочу знать, захочешь ли ты сходить со мной на свидание после этого. У меня не очень много опыта с настоящими свиданиями, и я знаю, что я эмоционально ограниченный мерзавец. Но я действительно хотел бы получить шанс быть с тобой... Я хочу п-попробовать, если ты мне позволишь, – когда он заканчивает свою речь, он наконец набирается смелости посмотреть на Ииду, его лицо горит пунцовым цветом. Иида смотрит на него с таким трепетом и удивлением, даже его губы приоткрываются во время этого небольшого выступления. – ...Моя кухня не посредственная, – было первой озвученной мыслью Ииды, затем его руки двигаются, кладя Катсуки себе на грудь, когда он плюхается спиной на кровать. – И, честно, малыш, я не считаю тебя "эмоционально ограниченным", каким ты описал себя. Потому что твои слова сейчас звучали так глубоко и осмысленно, я так горд тем, что ты мне об этом рассказал. Это сделает мою часть намного легче. Пальцы Ииды тянутся к волосам Бакуго, убирая их со лба, а затем движутся ниже к подбородку, поднимая его. Глаза Катсуки прикрыты, почти закрываясь, его щëки приобретают бордовый оттенок и жарко горят от смущения из-за того, что он наконец честно поведал, что у него было на уме и в сердце. Иида мог чувствовать гулкие удары сердца Катсуки в том месте, где соприкасалась их грудь. Он думал, что он безупречно красивый. – Как насчëт сходить на свидание завтра? Как ты и сказал, я испорчу тебе сегодня ночью задницу, а затем хорошо позабочусь о ней и всëм остальном теле. Я помою нас обоих, а затем утром ты посмотришь на мою кухню. Может быть, извинишься за свои слова насчëт неë, – его ожесточившийся большой палец потëр нижнюю губу Катсуки, отделяя еë от верхней и открывая розовый язычок. Взгляд Ииды темнеет, когда он многозначительно смотрит на рот Катсуки, его разум встаëт на путь размышлений. – А когда ты хорошенько извинишься и мы съедим завтрак, о котором ты упоминал, мы сможем вместе пойти куда-нибудь, – рука Иида двинулась в том направлении, в котором, как он предполагал, находилась чужая рука. – Мы сможем держаться за руки на публике. Может, я даже позволю поцелуи в щëку. Возможно, мы посмотрим фильм, а затем поищем кафе с вкусными десертами. Крупный мужчина поднимает руку Катсуки после того, как наконец-то еë находит, переплетая пальцы, и притягивает к губам, целуя каждую выступающую костяшку. Блондин медленно поднимает на него свои глаза, не в силах сдержать лëгкое сопение. Его белки покраснели, и на секунду Иида подумал, что он мог сказать что-то не то или что-то не то сделать. Но Катсуки понадобился лишь миг, чтобы сократить расстояние между ними и прижаться губами в отчаянном, но гораздо более целомудренном поцелуе, чем он ожидал от дерзкого героя. Их губы сливаются в поцелуе, Катсуки медленно двигается и скользит против кожи высокого героя. Стон пузырится в горле Катсуки, и он не может предотвратить закрытие своих век, трепеща от натиска ощущений и эмоций, хлынувших на него, как вышедшая из берегов река. Пока они целуются, Катсуки вспомнает, что они оба без одежды. Одеяло, едва укрывавшее его теперь, начало сползать с ягодиц, открывая их прохладному воздуху комнаты. Это вызвало у него дрожь, что было легко замечено Иидой, потянувшимся своими большими руками к низу его спины, потирая еë, и дальше к чувствительным половинкам, пока он крепко не ухватывается за мягкую задницу героя. Кацуки издаëт полузадушенный стон, его тело не могло решить, хочет ли он рвануться вперëд, прочь от сильных рук, играющих с его нежными ягодицами. Или он, наоборот, хочет в них втиснуться. Иида начинает оставлять укусы вдоль его челюсти, каждый раз облизывая укушенное место, пока его руки раздвигают булки Катсуки. – Скажи мне, чего ты хочешь, малыш, – полушëпот не скрыл стоящую за нежностью команду. Тон Ииды не позволяет спорить, сразу ударяя в член Катсуки. Он закусывает губу, чтобы не выругаться, и вздрагивает, когда пальцы Ииды сжимают его, медленно спускаясь вниз между его ягодиц, заставляя его дырочку трепетать и сжиматься. – Я-я не хочу... Быть способным завтра ходить! – фраза Кацуки начиналась мягко и неуверенно, но закончилась высокой нотой, когда один из толстых пальцев Ииды проводит по его розовому анусу, едва проникая внутрь прежде чем убрать пальцы. Пальцы Катсуки крепко держаться за бицепс Ииды, его острые клыки резко впиваются в губу, он не может удержать свои бëдра от толчков в пресс Ииды. – Ох, чë-ее... Папочка! Ещë, пожалуйста, пожалуйста, дотронься до меня ещë, – мольбы Катсуки были прерваны, когда Ииды сменил их позы, бросая меньшего мужчину на спину и садясь между его раздвинутых коленей. Мозолистые руки Ииды потирают внутреннюю сторону коленей Катсуки, медленно прижимая его дрожащие бëдра к прессу, пропуская подпрыгивающий член. Большие руки обхватывают скульптурные большие грудные мышцы, меся их, как кот свою лежанку. – Если ты думаешь, что сможешь завтра встать, малыш, то ты ошибаешься, – хриплый голос Ииды исходит откуда-то из района пупка Катсуки, розовый язык высовывается, пробуя взрывного героя на вкус, тот напрягает мышцы живота, пока руки Теньи продолжают сжимать и разжимать грудь стонущего мужчины. Обнажëнное тело Катсуки корчится на кровати, его член создаëт лужицу предэякулята на нижней части его живота. Громкий резкий вскрик вырывается из горла Катсуки, когда пальцы Ииды начинают пощипывать его чувствительные соски, не привыкшие к прикосновениям другого человека, не говоря уже об играх с ними. Прежде, чем он смог подумать о последствиях, рука Катсуки затыкает ему рот, заглушая все шумы, что были готовы вырваться из его горла. – А-а-а, – отчитывает его Иида, резко ударяя Катсуки по бедру, рукой убирая ладонь Катсуки от его рта, чтобы она не мешала шуму, сходящему с просящих воздуха губ. Катсуки заскулил и не смог остановить движение бëдер, жгучая пощëчина напомнила об израненных ягодицах, сейчас восхитительно покалывающих. – Если попытаешься что-то скрыть от меня, удержать любым доступным способом, тебя будет ждать ещë одно наказание, и оно будет куда более суровым. Папочка уже знает, что тебе нравятся наказания, но разве тебе не хотелось бы чего-нибудь иного? – глаза Ииды удерживают всë внимание красных, когда его большая сильная рука стискивает основание разгорячëнного члена Катсуки, потирая его головку и посылая искры по телу меньшего мужчины, почти лишая его зрения. – Д-да, папочка, мне жаль! Я не буду больше сдерживаться, – голос Катсуки звучит на грани слуха, дрожа от чувства больших ладоней, блуждающих по его телу, замечая малейшие впадинки и изгибы его мускулов и мягкость кожи. Вскоре к рукам Ииды присоединяются его язык и зубы, оставляющие влажные следы на коже Катсуки. Иида проделывает путь к груди более низкого героя, проводя языком по одному из тëмных сосков Катсуки, наслаждаясь задушливым звуком, прорвавшимся сквозь зубы блондина. Сильные шершавые руки Ииды обхватывают тонкую талию, его пальцы почти соприкасаются друг с другом, когда он поднимает его задницу выше, Катсуки скользит по простыням ближе к изголовью кровати, его колени упираются ему в грудь. Лëгкие Катсуки сжимаются, а его глаза выпучиваются, когда, проверяя на гибкость, его колени поднимают так, чтобы они касались его головы с обеих сторон. Ему удалось на миг запечатлеть тëмный блеск в глазах Ииды, когда его губы опускаются вниз к обнажëнной дырке. – Ох тыж бляяяяЯЯТЬ! – крик вырывается из его горла, посылая вибрацию туда, где ноги касаются рëбер, его член дëргается так сильно, что капля предэякулята попадает ему на подбородок, стекая к его раскрытым губам. Иида ел его, как оголодавший зверь, проскальзывая в Катсуки с тем же рвением, с каким ежедневно патрулировал, его язык бьëтся глубоко внутрь, раскрывая достаточно места для пальца, который присоединяется к его работающему языку всего пару мгновений спустя. Катсуки не может сделать ничего, кроме как вцепиться в свою драгоценную жизнь, чувствуя, как горят его нервы, без возможности остановить движение своих бëдер, пока пальцы Ииды играют на нëм, как на каком-то музыкальном инструменте. Одна из его рук находит путь к тëмным волосам быстрого героя и тянет за них, его бëдра вздрагивают и он насаживается на два пальца? Три? Он потерял счёт, когда его тело готовилось испытать, казалось, самый бурный оргазм в его жизни, если бы рука Ииды не обхватила основание его подрагивающего члена, останавливая его от разлития спермы по задыхающемуся лицу блондина. – Боже, б-блять! Папочка! Ох, блять, пожалуйста! – мольбы срывались с его губ, его глаза закатились так, что едва виднелась радужка, а ноги пытались выскочить из железной хватки более крупного героя. Слëзы текут из его глаз, прокладывая влажные дорожки к волосам, когда он пытается удержать угасающий оргазм, что ему не дают сделать. Он отказывается от гордости, хныча и плача, взывая к своему папочке, его душа обнажается, наконец открываясь Ииде. Нежные поцелуи покрывают заднюю часть его бëдер, когда Иида меняет позу, скользя своим горячим членом к неряшливо растянутой дырочке меньшего мужчины. Он мягко успокаивает плач Катсуки, нежно проводя рукой по его мягким, но колючим волосам и вытирая слëзы с его лица. Он направляет свой взгляд в глаза мужчины, свернувшегося под ним, в ожидании, когда тот успокоится достаточно, чтобы смочь сосредоточиться. – Назови свой цвет, малыш. – З-зелëный! Зелëный, папочка, пожалуйста, трахни меня! Губы Ииды приподнимаются в полуулыбке, когда обе его руки направляются к обратной стороне его коленей. Его толстые бëдра непреклонно давят вперëд, понемногу наполняя анус Катсуки. Его растягиваемая дырка горит лучше, чем он мог когда-либо представить, он чувствует каждый сантиметр, вдалбливающийся в него и заполняющий до краëв. Контроль Ииды был легендарного уровня, и он был непоколебим даже в спальне. Когда яйца Ииды наконец достигают кожи Катсуки, тот напоминает задыхающийся беспорядок. Его собственный член болтается у него перед лицом, насыщенно красный, почти фиолетовый от того, как долго он терпел, не кончая. Язык Ииды высовывается изо рта, смачивая губы, когда тот начинает двигаться в медленном темпе, его член входит и выходит, проникая всë глубже и глубже с каждым последующим толчком. – Ах, чëрт, малыш, ты берëшь мой член так, будто был создан для этого. Идеальная маленькая дырка специально для папочкиного члена, – Катсуки заскулил, когда Иида набрал темп, его мощные бëдра и икры могли позволить ему без устали заниматься сексом часами. Но никто из них не сможет сдерживаться так долго. Катсуки кажется, что он может чувствовать член Ииды у себя в горле, достаточно длинный и идеально изогнувшийся так, чтобы каждый толчок задевал его простату. Губы Катсуки безмолвно шевелятся. Он смотрит на Ииду мигающим взглядом, пытаясь что-то сказать сквозь задушенные крики, но буквы не складываются в слова. Иида вытрахал его способность говорить прямо из него. – Ты хочешь кончить от папочкиного члена, малыш? Ты можешь, ты так хорошо себя вëл. Ты так чертовски хорошо себя вëл со мной, Катсуки, кончи себе на лицо, детка, – голос Ииды звучит напряжëнно, его хрипота выдаëт то, насколько он был близок к тому, чтобы кончить. Член Катсуки избавили от тисков и у него почти не было времени, чтобы прикрыть глаза, когда он покрывает спермой свои щëки, губы и язык. Он уверен в том, что она так же попала ему на волосы и на кровать над его головой. – Чëрт, чëрт, да, о, Боже, Катсуки! Вот так, малыш! – крупный мужчина сильнее и быстрее вжимается в него, чем до этого, не беспокоясь о повысившейся после оргазма чувствительности тела Катсуки. Он чувствует себя использованным, будто из него вынули душу и положили обратно, а крепкие руки на обратной стороне его коленей наверняка оставят там синяки, но это его не заботит. Его бëдра машинально поднимаются вверх навстречу беспорядочным толчкам Ииды. Он хочет сперму папочки внутри себя, он хочет малыша внутри себя. – Выплесни в меня свою сперму, папочка, пожалуйста, я был таким хорошим. Пометь меня изнутри! – его слабые руки тянутся к большему мужчине, чтобы за что-нибудь схватиться, касаясь его накачанных бëдер и цепляясь за мускулы. Бëдра Ииды начинают быстро дëргаться, теряя слаженный темп, а Катсуки не может не слизать собственную сперму с губ. Это в конец доводит Ииду, из его горла вырывается длинный гортанный стон, его бëдра останавливаются, а семя из яиц устремляется в дырку Катсуки. Сперма толчками вырывается из него, пока струйка белой жидкости не просачивается наружу между членом и стенками ануса. Высокий мужчина падает на сложенное тело Катсуки, его мускулы сжимаются и подëргиваются, когда он прижимает меньшего мужчину к матрасу. Их вспотевшие лбы соединились, оба они задыхались, разделяя слабые поцелуи. – Ëбаный пиздец... Ëбаный пиздец... – шëпотом повторяет Катсуки, пытаясь отдышаться, пока его мозг старается осмыслить взрывающий разум секс, пытаясь понять, сломал ли Иида ему спину. По крайней мере, он определëнно сломал ему мозг. Губы Ииды оставляют нежные поцелуи на виске Бакуго. – Сейчас я пропущу это мимо ушей, но очень скоро мы начнëм над этим работать, малыш, – это вызывает у него смех, отдающий в напряжëнные лëгкие Катсуки, он толкает Ииду в грудь и тот падает рядом, тело блондина разгибается, как гармошка, член Ииды выныривает из него, позволяя сперме стекать на кровать. Он кусает губы, но не может сдержать мягчайшей улыбки, когда Иида использует краешек своей простыни, чтобы вытереть сперму Катсуки с его щëк. – Ты красивый. Спасибо, что так хорошо позаботился обо мне, Иида... – быстрый герой накидывает на них самое чистое одеяло, беря в руку ладонь Катсуки, чтобы подарить ей нежный поцелуй. Блондин не думал, что сможет ещë сильнее влюбиться, но был не прав. – Разве ты не должен обращаться к своему парню по имени, Катсуки? –его сердце пропускает удар, и он не может удержаться от того, чтобы самому наклониться, даря мужчине мягкий поцелуй. – Да... Тенья.