Under his heel/Под его каблуком

Герой Ингениум встал с дивана, который сейчас в глазах Бакуго ничем не отличался от королевского трона, особенно учитывая его недавнее поклонение ботинкам Ингениума. Однако теперь они были с него сняты и его ступни, одетые в белые носки, почти бесшумно прошли к спальне. Прежде чем у блондина смогла возникнуть мысль пошевелиться, Иида оборачивается, приковывая его к месту своими выразительными глазами. Он поднимает одну из своих причудливых бровей и цыкает Бакуго, останавливая его уже готовое подняться колено. – Не забывай ползти, малыш, – у него строгий, обманчиво спокойный голос, явно не оставляющий места для споров. Он посылает дрожь по телу Бакуго, жар стремится вниз по его позвоночнику, как расплавленная лава, прямо в низ живота. Иида не стал тратить время на то, чтобы убедиться, что он следует указаниям, высокий мужчина просто знает, что другой не ослушается. Мозг Бакуго взял минутку перерыва, а затем он начал быстро ползти, перебирая руками и ногами, чтобы догнать мужчину, мыча от нетерпения. Его ум приятно гудел, будто он окунулся в банку газировки. Иида провëл их дальше по выстеленному деревом коридору, не делающему ситуацию коленей Бакуго лучше. Быстрый герой прошëл за дверь в конце коридора, дотрагиваясь рукой до переключателя на стене, погружая комнату в приятный полумрак, определëнно создававший особенную атмосферу. Бакуго остановился в дверном проëме, опять складывая ступни под себя, сжимая руки на покрытых тканью бëдрах. Он смотрит, как Иида перемещается по комнате, не обращая внимания на застывшего Бакуго. Блондин всë ещë помнит план действий, он знает, что делать. Но сейчас, когда он буквально стоит на коленях у порога спальни Ииды, его сердце стучит у него в горле. Туман в его уме немного рассеялся, и он не мог перестать думать, что, как только он зайдëт, пути назад не будет. Пройдя внутрь, ему придëтся признать столько всего внутри себя, а Иида получит этому всему безоговорочное подтверждение. Желание встать, попятиться, схватить свою обувь и убежать почти пересиливает. Он сможет ненадолго начать игнорировать Ингениума на работе, пока всë не вернëтся на круги своя, и опять вернуться к обычным отношениям между ними. Но Бакуго в тайне страдал уже на протяжении нескольких месяцев. Мечтал о прикосновениях к его ботинкам или ощущении его мускулов под своими ладонями. Он не трус, он не позволит себе отказаться от этого только потому, что боится небольших изменений. Иида останавливается прямо перед своей кроватью и садится на еë край, его взгляд наконец настигает красные глаза Бакуго. – Я очень терпеливый человек, – голос Ииды стал ниже, в него добавилось немного жара, но ни капли угрозы. Бакуго поддерживает с ним зрительный контакт, пытаясь прочесть, что тот заложил между строк. Казалось, он имел в виду, что даже если Бакуго решит остановиться прямо сейчас и уйти, он всë равно будет его ждать. Это не будет значить, что всë закончится. Просто Бакуго не совсем готов двигаться так быстро. Он оставляет для Бакуго план отступления просто на случай, если ему это нужно. Это могло бы вывести блондина из себя, и при любом другом раскладе так бы и произошло. Но вместо этого он чувствует, что ему дают немного пространства, он возвращается к равновесию, хотя даже не осознавал, что его из него вывели. Когда он наконец принимает решение остаться, всë его тело перестаëт скручиваться, его напряжëнные мускулы расслабляются почти сразу, как это делает разум. Он, крадучись, делает пару шагов в комнату, приземляясь на дорогой серый ковëр, и приподнимает край своей майки. – Хороший мальчик, – одобрительный голос Ииды хвалит его, будто укутывая во что-то мягкое. Это вызывает у него лëгкое покалывание в позвоночнике, он стягивает майку с тела, продевая через голову. Открывшаяся кожа была кремово-бледной, нетронутой солнцем, тут и там покрытая шрамами. Он почти кидает майку за собой, прежде чем чувствует пронзительный и выразительный взгляд Ииды на себе. Он понял его без слов. Иида учил его маннерам, и он хочет, чтобы Бакуго его слушался, был его... Хорошим мальчиком. Так что аккуратными, слегка деревянными движениями Бакуго складывает свою майку и осторожно кладëт рядом с собой, разглаживая некоторые складки, прежде чем переместиться к поясу штанов. Его пальцы немного дрожат от нетерпения и нервозности, пытаясь поддерживать зрительный контакт с человеком, который был сейчас, очевидно, выше него. Когда ему наконец удалось расстегнуть геройские штаны, его взгляд отрывается от обжигающих глаз Ииды. Он делает глубокий вдох и стягивает штаны с голых ягодиц, быстро их снимая. Пластырь оказался сорван с ранки, и он прямо перед Иидой подтверждает, что целый день ходил без трусов. Он бессознательно начинает жевать губы, складывая штаны на колени. Он тянет время, пряча стойкую эрекцию под тканью. Но он не мог складывать еë и разглаживать вечно, рискуя навлечь на себя наказание. Иида предупреждающе напевает с закрытым ртом, видя, как он кладëт штаны поверх футболки и опять смотрит на него снизу вверх, ожидая, что его подтолкнут к нужным действиям. Он знал, что будет дальше, но чувствовал себя неправильно, думая о том, чтобы действовать без подсказки. Как будто это заставило бы его выглядеть слишком нетерпеливым, и тогда, возможно, его наказание бы изменили? Он правда не был уверен, боится ли ухудшегося наказания или же вовсе не получить того наказания, которое ему обещали. Большая рука Ииды элегантно поднимается, подзывая его к себе, его глаза опускаются, а на губах появляется лëгкая усмешка. Он смотрел на Бакуго так, будто собирался полностью поглотить. – Подойди. Чем быстрее мы начнëм, тем быстрее я приму твоë наказание как истинное извинение за твоë нахальное поведение, – его голос лился в уши, как тëплый мëд, под мягкой поверхностью скрывалась концентрация властности и немного мягкости, уменьшающей ощущение неизбежного предзнаменования. Пока Бакуго полз, его глаза опускались всë ниже, а сердцебиение ускорялось. Пока внутри Бакуго бурлили противоречия по тем же причинам, по которым он не хотел снимать штаны, Иида расстëгивает собственные брюки и приспускает, демонстрируя аккуратную дорожку тëмно-синих волос, уходящих под ткань, и массивную выпуклость, которая была больше, чем ещë пять минут назад. Во рту Бакуго начала образовываться слюна. Он перестал ползти, добравшись до ног Ииды, и, когда он не посмотрел сразу же вверх, толстые пальцы Ииды погладили его подбородок, а затем схватили его за челюсть, силой заставляя посмотреть на него. – А теперь, ложись папочке на колени, – глаза Бакуго расфокусировались, а рот приоткрылся, он энергично кивает, выражая своë восторженное согласие, насколько это было возможно с жëсткой рукой Ииды. Он надеялся, что в этом месте образуется синяк, он хотел видеть больше следов Ииды на своей коже. Он хотел иметь как можно больше материальных следов этой ночи. Усмешка Ииды превращается во что-то более мягкое, что-то, показывающее его привязанность, просочившуюся во взгляд, и Бакуго понимает, что начал тихо всхлипывать. С одобряющими руками Ииды, касающимися его, он поднимается на своих дрожащих конечностях, забираясь на божественные бëдра, его торс чувствует каждый их напряжëнный мускул. Его руки тянутся схватить тяжëлое тëплое одеяло у изголовья кровати Ииды, ноги упираются в пол. Его разум наконец принимает реальность, и в тот же момент рука Ииды ложится ему на спину. Он вздрагивает от контакта, но человек сверху просто потирает его напряжëнные бока. Глубокий смешок заставляет его конечности чуть обмякнуть, а его плечи немного расслабляются, когда чужие руки начинают исследовать его задницу. – Напомни мне своë стоп-слово, детка, – Бакуго вздыхает, когда пронырливые пальцы неожиданно проводят по складке между его двумя булками. – К-карри, папочка, – удаëтся ему выдавить из себя сдержанным тоном, зарываясь руками в одеяло перед собой, борясь с желанием потереться о нежные руки. – Хорошо. Убедись, что используешь его, если станет слишком. Не позволяй своему упрямству сделать это неприятным, – другая рука Ииды внезапно опускается на заднюю часть его шеи, он чувствует, что его сердце готово выпрыгнуть из груди. – Сейчас я собираюсь отшлëпать тебя десять раз. Я хочу, чтобы ты считал мне. Если перестанешь считать, или назовëшь неверное число, я начну сначала, – одна его тëплая рука лежит на левой ягодице Бакуго, вторая медленно сжимает и разжимает шею, меся еë, словно кошка. – Да, папочка. П-пожалуйста, накажи меня, – Бакуго не мог поверить, что эти слова исходят из его уст. Рука темноволосого мужчины делает движения, сравнимые с почëсываниями крупного животного, что делает его послушным, заставляя ещë больше полчиняться удерживающему его крупному мужчине. Горячая рука на ягодице казалась восхитительным обещанием, каждая клеточка вокруг неë гудела в предвкушении. Иида больше ничего не говорит, но он немного ëрзает под Бакуго, так, что его эрекция начинает давить Катсуки на живот. Он готов поклясться, что чувствует влажное пятно на ткани героических штанов Ииды. Рука Ииды поднимается с его задницы, а затем звонко опускается, разнося звук по всей комнате. То, с какой силой он это делал, удивило Бакуго, вероятно, Иида решил не начинать легко. Его тело дëргает вперëд от пощëчины, из-за его стиснутых зубов доносится свист. – О-один! Следующий удар пришëлся на противоположную ягодицу, и он был таким же сильным. Когда он в этот раз подаëтся вперëд, его член трëтся о ткань штанов Ииды, он почти забывает считать, на периферии его зрения начинают танцевать цветные пятна. – Два! Ч-чëрт, – при следующем вздохе у него вырывается ругательство. Следующий шлепок ещë сильнее опускается на только что пострадавшую ягодицу, за этим следует строгий выговор. – Речь, Бакуго. Если ты не можешь остановить грязь, текущую из твоего рта, не говори ничего, кроме чисел. – Три! А-ах, даа, папочка, прости! Четвëртая и пятая пощëчины приземлились на его соседнюю ягодицу, он шипит цифры сквозь зубы, пытаясь восстановить дыхание. Его спина хотела выгнуться от последнего удара, но рука Ииды заставила его сохранить еë положение. Он чувствовал слюну, стекающую с подбородка, но слëз пока не было. Он может ещë выдержать. – Семь! Ч-чëр... Пожаалуйста! – ему едва удалось сдержать ругательство на этом шлепке, он услышал хлопки небольших взрывов, срывающихся с его ладоней рядом с одеялом на кровати Ииды. Он отрывает руки от ткани и кусает губу, запоздало замечая, что Иида останавливается, поглаживая его пульсирующую задницу и давая ему возможность отдышаться и собраться с мыслями. – Последние будут самыми трудными. Папочка заставит тебя плакать, как он и обещал. Отпустить ситуацию – нормально, я не разозлюсь, если мне придëтся приобрести новый комплект белья. Просто не забывай считать, – Бакуго сосредотачивается на голосе Ииды и кивает головой, его плечи опускаются, будто в них исчезли кости, он пытается успокоится. Рука на его шее остаëтся неизменной, удерживая его в сознании, когда он чувствует, что вот-вот уплывëт. – Приготовься, – это было единственным предупреждением, прежде чем рука Ииды поднимается, задерживаясь в воздухе достаточно, чтобы он мог вздохнуть, а затем опускается вниз намного сильнее, чем в предыдущие разы. Он может почувствовать очертание каждого пальчика, соприкоснувшегося с его кожей. – Восемь! – практически выкрикивает он, его голос хрипит, а бëдра вздрагивают, пытаясь убежать от болезненного укола. Бëдра опять прокатываются по сильным ногам Ииды. Было так горячо, приятное трение о ткань было полной противоположностью боли, испытываемой им в районе задницы. Казалось, его тело не могло решить, жарко ему или холодно. Он чувствует, как его кожа покрывается мурашками. На девятом его голос срывается, он ощущает первую пророненную слезу. Она оставляет солëный след на его лице, прежде чем скатывается с подбородка, капая на ткань под ним. Его бëдра непроизвольно ëрзают, а слезящиеся глаза зажмуриваются. Его живот сжимается от знакомого жара возбуждения, внутри него прорывает плотину. – Папочка, позволь мне кончить, пожалуйста, папочка, позволь! Я-я так близко. Я буду таким хорошим! Я сделаю всë! – свой голос кажется ему самому незнакомым и таким далëким. Он смутно осознаëт, что рыдает между словами, бесстыдно умоляя. Было приятно отпустить ситуацию. Сейчас он не может сожалеть ни о чëм. У него в голове осталась только одна потребность. Рука Ииды опять поднимается с пульсирующей плоти его ягодиц, и он всем телом напрягается. Бакуго знает, что потерял контроль над собой во время последнего удара, даже если ему не разрешали это делать. Это осознание заставляет его всхлипнуть и попытаться воспротивиться руке, держащей его за шею. Он не удивляется, когда ему не удаëтся сдвинуться с места. – Кончи для меня, малыш, – хриплый голос Ииды проникает в его разум, разрывая душу, когда его рука опускается. Боль обжигает нервные окончания Бакуго, полностью выжимая его. Его спина выгибается, а пальцы поджимаются, когда его причуда добирается до простыней, прожигая в них дыры, которыми можно будет полюбоваться позже. Его напрягшийся член наконец извергается, когда он скользит вперëд, едва не соскальзывая с бëдер Ииды, пачкая их струëй горячей спермы. Оргазм взрывает его мозг, как никогда раньше. На момент всем, что чувствовал Бакуго, были горячие крепкие руки на его теле, поддерживающие его. Любящие его. Даже во время наказания он ощущал безопасность, заботу, что он нужен. Позже он будет размышлять о всех чувствах, пробудившихся у него внутри, но сейчас он просто хочет погрузиться в блаженство, которого, он уверен, никогда ещë не испытывал. – Хнг, д-десять, – когда он возвращается в сознание, он вспоминает, что должен считать. Он не забыл, он не облажался. И чувство приятного послевкусия делает его таким счастливым, таким гордым за себя. – Хороший мальчик, ты был идеален. Так хорошо принял своë наказание. Я так горжусь тобой, малыш. Ты был таким хорошим с папочкой, – голос Ииды проникает в него, заставляя грудь вспухать, слëз на глазах, возможно, становится больше. Иида использует свои сильные руки, чтобы поднять обмякшее тело Бакуго, заставляя блондина сесть на свои подтянутые грязные бëдра, руки Бакуго обвиваются вокруг его шеи. Сейчас они ближе всего и могут смотреть друг другу в глаза, дыша воздухом другого человека. Руки Ииды успокаивающе потирают спину и плечи Бакуго, он восхищается слезами, всë ещë цепляющимися за его ресницы. – Такой красивый, – шепчет Иида, его глаза сияют абсолютной нежностью. Приятно пустой разум Бакуго окутан лëгким туманом. Единственные мысли, оставшиеся в нëм, были посвящены Ииде. Он обратил внимание на то, как их тела прижимаются друг к другу, на сильные удары сердца большего мужчины, чувствующиеся через его грудную клетку. И момент, когда губы Ииды наконец касаются его, навеки останется в его памяти, как драгоценное воспоминание. Поцелуй был нежным, резко контрастиоующим с суровым наказанием, которое он только что перенëс. Одна из рук Ииды скользит вверх, к затылку Бакуго, запутываясь в его непослушных волосах. Когда поцелуй прерывается, Иида прикасается к нему лбом, и они сидят неизвестное количество времени, просто наслаждаясь друг другом. Бакуго даже не осознавал, что его глаза закрылись, когда урчащий голос Ииды будто снимает с него заклятие. – Как насчëт того, чтобы прилечь и отдохнуть, прежде чем перейти к главному событию.