Сила в обладании/The power in the taking

Они его предупреждали, когда он начал работать на клан Ромсайтхонгов. Забудь о лидерстве, забудь о долге перед своими людьми, забудь всё это – они его предостерегали. Кинн Ромсайтхонг, наследник клана, одержим властью. Порш должен был, блять, послушаться. - Входите, - зовёт Кинн. Порш позволяет Тэму и Питу войти в кабинет первыми. Теперь он это делает не задумываясь – ставит людей между собой и Кинном. Ещё больше тел – как будто взгляд Кинна не может пройти сквозь твёрдый бетон, не говоря уже о нескольких прихвостнях. Но присутствие других людей снижает вероятность того, что он будет просто помогать себе посредством тела Порша, когда захочет. Снижает эту вероятность всего лишь на небольшую долю. И после Порш входит за ними и осознаёт, что не должен был беспокоиться. А ещё: какого хрена. Кинн переводит наверх взгляд с документов, которые он перелистывает, с поднятой бровью, словно его раздражает, что они прерывают его работу. Его работу. Его чёртов член сосут прямо перед ними! Тэм и Пит даже глазом не моргнули. Это обычное дело? В конце концов, Порш работает на клан только несколько месяцев, хоть и кажется, что дольше: учитывая, что он выжил, когда в него стреляли, когда его сбила машина и вышибли из окна, а ещё когда он спас жизнь наследника клана около половины дюжины раз и помог в предотвращении захвата власти конкурирующей семьёй. Когда они не находятся в разгаре войны мафиозных кланов, разве это нормально? Заходить в комнату и понимать, что твоему боссу делают минет? - Босс Кинн, пришла посылка от Принга. - А, хорошо, - Кинн опускает руку на волосы парня между своих ног. Теперь, когда мозг Порша вернулся в рабочее состояние, он присматривается, и… Этот парень вообще делает что-то? Конечно, он… Знаете… прямо там, и Кинн определённо вынул свой член, но он не… Двигается. Похоже, он просто сидит там с Кинном во рту и – что? Согревает его? Утешает? Порш пялится на пятно на книжном шкафу за головой Кинна. Блять, он скучает по работе в баре. Ему позволяли выгонять людей, когда они делали это дерьмо, пока он работал в баре. - Положите это на стол, - распоряжается Кинн, перетасовывая документы и откладывая их в сторону. Его идеально сшитые брюки натягиваются на мышцы бёдер там, где его ноги раздвинуты, так что его мальчик дня может встать на колени между ними. Неужели… Чёрт, его колени упираются в маленькую подушку. Это преднамеренно. Кинн хочет, чтобы этот парень сидел там и сосал его член. – Порш. Дерьмо. Он не обращал внимания. Это охренительно плохая идея, когда ты остаёшься в одном с Кинном городе, один в одной с ним комнате. - Да, босс? Кинн поднимает на него бровь. Порш обдурил себя однажды, обманул, заставив себя думать, что Кинн спрашивает, в порядке ли он. Теперь он знает лучше. Кинн ценит его, в этом нет сомнений, но здесь нет заботы. Он не дотрагивается до Порша уже месяц, даже не смотрит на него, как… Если бы ему было не всё равно, он бы стал это делать. И это хорошо. Проходить через всё остальное было достаточным безумием, пока Порш вспоминает жгучий клубок эмоций и острое, как нож, чувство, переполнявшее его грудь всякий раз, когда они с Кинном делали это, и он просто… Он рад, что больше они не занимаются таким. - Сегодня вечером? – спрашивает Кинн. Порш встаёт по стойке смирно. Верно. Сегодня вечером. - У меня всё готово для твоего ужина с Тёрдом. Остальные встретят нас в ресторане. Поедем на байке. – Они усвоили этот урок тяжёлым путём – никаких заранее спланированных маршрутов и группового передвижения. Порш – единственный, кому он сам доверяет перемещение Кинна из пункта А в пункт Б. Очевидно, Кинн не знает, потому что он хмуро смотрит на него. Тэм и Пит нервно переминаются с ноги на ногу: хмурость Кинна никогда не является хорошим знаком. Даже парниша на полу, видимо, выглядит напряжённым – хотя это должно быть из-за того, что у него член Кинна во рту на полпути к горлу, и это, вероятно, не даёт ему вздохнуть. Порш помнит это чувство. - Твоя рука… Тебе безопасно водить? – внезапно спрашивает Кинн, и Порш моргает. Ох, да, его рука. Он поднимает её, поворачивает плечо. Лишь лёгкий укол боли. - Всё в порядке. Доктор снял повязку в понедельник. Я вернусь к своим обязанностям через пару дней. - Хм, - произносит Кинн, что является серьёзно оскорбительным недостатком уверенности, учитывая, сколько раз Порш спасал ему жизнь. Но ладно, это было до того, как его подстрелили в плечо и вышибли из окна, однако то, что его рука была на перевязи в течение месяца, никак не повлияло на его мозг. И Ромсайтхонги хорошо заботятся о своих людях: их врач – первоклассный специалист, а также они недавно наняли физиотерапевта по какой-то причине. Порша выхаживали лучше, чем если бы он попал в настоящую больницу. Ему не терпится снова начать тренироваться должным образом. - Я буду готов к отправлению в семь, - говорит Кинн, и это само по себе является освобождением. Порш кланяется и следует за Тэмом и Питом на выход. Это просто привычка, которая заставляет его задержаться на мгновение, сделать последний обход комнаты на предмет чего-нибудь неладного. Это единственная причина, по которой дверь ещё не закрыта и низкий голос Кинна ещё слышен, когда Порш покидает кабинет. - Хороший мальчик. Отлично справляешься. Теперь я хочу, чтобы ты двигался. Продолжай, пока я не кончу. - Да, Кинн, - задыхаясь, отвечает мягкий высокий голос, а следом – обычные влажные звуки посасывания, и Порш наконец закрывает дверь немного сильнее, чем намеревался. Блять. Кинн это точно заметит. Порш больше не хочет, чтобы он его замечал. Но… Грёбаный ад. Он знал, что у Кинна был железный контроль, что он на девяносто процентов дисциплинирован и сфокусирован (и на остальные десять – безжалостен и амбициозен), однако просто сидеть там, с твёрдым членом, засунутым кому-то в глотку… Его не удивит, если Кинн просто сделал это, чтобы проверить его силу воли. Нет, подождите-ка. Кинн не испытывает его силу воли, он проверяет свою силу. Иметь так много контроля над кем-то, чтобы они делали это для тебя… Боже, да он иногда – больной ублюдок. Порш полностью игнорирует взгляды Тэма и Пита, пока удаляется по коридору. Он должен распланировать маршрут через весь город, а потом – принять душ и одеться для ужина, потому что это ещё один способ, которым Кинн показывает свою власть – иметь идеальнейших телохранителей во всём городе. Он обязательно не собирается думать о Кинне, пока находится в душе, о голосе, который всё ещё заставляет его мускулы сжиматься, или о воспоминаниях о том, что он ощущал, когда его рот касался этого члена. Если бы Кинн знал, что он всё ещё так сильно влияет на Порша, он был бы в охуительном восторге, но Порш отказывается доставлять ему такое удовольствие. Он отказывается давать ему силу. Проклятый мудак. Порш действительно, действительно скучает по работе в баре. * В несколько последующих дней Порш начинает задумываться о том, что в воду что-то подсыпали, потому что Кинн становится ещё более охренительно горяч, чем обычно. Порш подсматривает, как он делает… это… ещё два раза, и подслушивает ещё несколько раз. Слухи в покоях телохранителей свидетельствуют о том, что, возможно, он, блять, ещё что-то пропустил, хотя большинство других парней пытаются избежать разговоров об этом, когда он поблизости (несмотря на факт того, сколько раз он говорил им, что всё в порядке, поскольку у них с Кинном было всего несколько перепихонов, ничего более). Он думал, что они согласятся, учитывая, что Кинн сейчас трахает каждого симпатичного парня в Бангкоке и, вероятно, едва помнит имя Порша. - Чувак, босс Корн спрашивает его, - говорит Тэм, заламывая руки. – Одному из нас придётся пойти туда. – Звуки из-за двери доносятся довольно громкие. Кажется, Кинн сегодня проверяет на прочность свою выносливость. Порш бы пожалел парня, которого он трахает, - Кинн обладает большой выносливостью – за исключением того, что паренёк звучит так, словно это его лучшее время в жизни. Хорошо для него. - Точно не я! – мгновенно отзывается Венга. – В прошлый раз, когда я так же побеспокоил босса Кинна, он был очень зол. Повисла продолжительная тишина. Порш стискивает зубы и вперивает взгляд в коридор. Ни за что. Ни за что, блять. - Эй, Порш… - Нет. - Да ладно тебе, чувак. – Тэм умоляет. – Ты – единственный, на кого босс не будет супер-дупер зол. - Нет. - Как думаешь, как долго они ещё там пробудут? – спрашивает Пит, прислоняя своё ухо к двери. – Я имею в виду, если он почти закончил… - Он не закончил, - коротко отвечает Порш. Вот чёрт, он не хотел говорить это вслух. Другие трое бросают на него взгляды. - Ох, ну что ж… - начинает Тэм. Порш дёргается, когда Венга хватает его за плечи. - Порш! Ну давай, помоги своему брату. Нет другого способа вытащить Тэма из передряги: либо босс Корн разозлится на него, потому что Кинн опоздает, либо Кинн разозлится на то, что он ему помешал. - И что, он будет злиться на меня вместо этого? – огрызается Порш, отмахиваясь. Пит смотрит на него с широко открытыми глазами. Да это же просто смехотворно: он видел раньше, как эти трое наносят серьёзные телесные повреждения, а теперь они прячутся за дверью, как испуганные мыши. - Босс Кинн никогда не сердится на тебя, – высказывается Тэм, выглядя особенно несчастно, как будто это должно заставить Порша пожалеть его или что-то в этом духе. Он фыркает. - Он сердится на меня всё блядское время. - Только когда ты делаешь что-то тупое, - говорит Пит, пока два идиота кивают его словам. Порша так и подмывает ударить их всех по-настоящему сильно. – Ну или когда ты не делаешь то, что он хочет. Но он никогда не злится на тебя. - Да? Ну, тогда он просто должен привыкнуть к тому, что я не делаю то, что он хочет, - бормочет Порш. Он отказывается потакать нелепой одержимости Кинна властью, как это делают все остальные. Звуки из-за двери становятся громче, а также намного пронзительнее. Господи, какой у него там красавчик на этот раз? Его вообще трахали до этого? Кинн не терпит девственников… Что ж, терпел, когда это был Порш. - Порш… - Вегас умоляет, и Порш стискивает зубы и отталкивает Пита от двери. Ладно. Ладно, блять. Кинн вскидывает голову, когда слышит, как открывается дверь; его глаза сверкают, зубы оскалены, но выражение его лица меняется, как только он видит, что это Порш. Наверное, волнуется, что это очередное покушение. Порш мысленно фыркает и сохраняет совершенно отсутствующее выражение лица, словно он делает это каждый грёбаный день, натыкаясь на то, как... Его босс загоняет какого-то симпатичного парня в кровать, буквально стоя рядом с ней, и дёргает задницу того обратно на свой член, – и дерьмо, руки Симпатяжки связаны, он не может даже подготовиться, Кинн сделал его абсолютно беспомощным и в своей власти, в то время как он трахает его. – Совершенно. Отсутствующее. Блять. Лицо. - Босс, Ваш отец зовёт Вас сейчас же. - Мой отец? – Кинн моргает. Он что, опьянён сексом? Обычно он умнее этого. Порш делает нетерпеливый жест «Поторопитесь». - Да. Босс Корн. Немедленно. - Блять, - Кинн смотрит вниз на распростёртое перед ним тело, а затем грубо выходит из него. Поршу приходится тяжело сглотнуть при виде него; великолепное тело Кинна покрылось потом, а его член затвердел так, что это должно быть больно. Обычно, когда он такой, это означает, что Кинн постарается, чтобы скоро кончить, и тогда он становится ещё грубее, беря то, что он хочет… Совершенно. Блять. Отсутствующее. - Я буду через минуту, - говорит Кинн, разворачиваясь к ванной. Да, это, вероятно, - хороший возглас. Босс Корн снисходителен ко многим вещам – с дерьмом, которое сходит Тэнкхуну с рук, Порш даже не может справиться, - но его самый ценный сын, появляющийся перед ним, напрягаясь по швам, вероятно, подталкивает его к этому. Вслед за этим Кинн, всегда вежливый, сволочь, поворачивается и гладит Связанного Красавчика по голове. – Проводи его, пожалуйста. Ради бога, блять. Порш рывком открывает дверь. - Он в душе, Пит, Венга, оставайтесь с ним, – приказывает он, и они спешат подчиниться. Тэм пялится на Симпатяжку – Порш накинул на него одеяло, но он, очевидно, всё ещё обнажён и тяжело дышит. - Порш, ты хочешь, чтобы я?.. - Я это сделаю, - отвечает Порш, хватая Красавчика за руку. Блять, да он действительно симпатичный: большие тёмные глаза, тонкая талия, упругая задница. Порш видит эту привлекательность. Нет, вообще-то, не видит. Ему никогда не нравились красивые парни. Ему нравится… сила. Он тащит Симпатяжку по коридору в служебные помещения; там есть свободная ванная, куда его можно затолкнуть, а потом Порш увидит, как его выпроводит кто-нибудь надёжный, с пачкой наличных в кармане «за беспокойство» и красивыми часами или драгоценностями на запястье «в знак восхищения босса Кинна». - Так ты Порш, да? – внезапно заговаривает Симпатяжка, и Порш так удивлён, что останавливается и пристально на него смотрит. - Ты же не знаешь меня. - Очевидно, - Красавчик закатывает глаза, а следом делает удивительно вежливый приветственный жест. – Но я слышал о тебе – все мы, кто нравится Пи’Кинну. Это… странная мысль. Где-то есть что-то вроде гарема, о котором Порш не знает? Потому что ему определённо нужно проверить это, если есть, это огромный риск для безопасности. А ещё выяснить, о чём они все вместе разговаривают, потому что если они разделяют планы по внутренней распланировке пентхауса в противоположность просто сплетням о размере Кинн- - Не собираешься спросить, что я слышал? – интересуется Симпатяжка. – Я Черри, кстати. – Он хлопает ресницами в сторону Порша. Ладно, хорошо, Порш видит эту привлекательность. Он прислоняется очень близко. Черри пахнет смазкой и мальчишеским потом и- вот оно. Дым и виски. Лосьон после бритья Кинна. Должно быть, Кинн его целовал. Порш кладёт руку рядом с головой Черри. Их тела идеально выровнены, и он знает, что под одеялом Черри всё ещё твёрдый и, что более важно, всё ещё зализанный и растянутый в том месте, где Кинн трахал его. Из-за взгляда, которым Черри его одаривает, Порш мог бы его поиметь в секунды, прямо у этой стены, заканчивая то, что Кинн начал… Порш не заинтересован. Несмотря на все большие глаза Черри и милую задницу, нет возможного способа его телу почувствовать себя так же хорошо, как у Кинна, в те разы, когда он позволял Поршу быть сверху. Порш унесёт воспоминания о таких ночах с собой в могилу – Кинну всё равно насрать на весь этот нонсенс топ/боттом, но другим людям – нет, и репутация босса мафии должна оставаться прежней. Но он запомнит их, навсегда. И он знает: у него годы уйдут на то, чтобы он мог помыслить о другом/ой любовнике/це без сравнения его/её с Кинном. Если он вообще когда-либо сможет. Иногда он думает, что Кинн забрался ему под кожу настолько глубоко, что Порш никогда не вытащит его оттуда. Это нормально. Он никогда и не думал, что любовь и романтика в любом случае были важны для него – пока он может защитить другого человека, он доволен. - О чём думаешь, великолепный? – вопрошает Черри, и Порш дёргается. Он отвлёкся, ослабил бдительность, и теперь губы скользят по его челюсти. Если бы Черри был убийцей, Порш был бы мёртв сейчас. Вот почему хорошо то, что Кинн его больше не хочет. Порш плохо справляется со своей работой, когда они… Делают то, что делают. - Думаю о том, представляешь ли ты угрозу безопасности и нужно ли мне навсегда запретить тебе вход в это помещение, - прямо солирует он. Черри отстраняется с обиженным видом. - Дорогой, зелёный – это не твой цвет. Кроме того, никто из нас никогда не предаст Пи’Кинна, он просто душка. Волна ревности, вливающаяся в грудь Порша, едва не ставит его на колени. Он- Его не беспокоит секс, но идея того, что Кинн хорошо обращается с этими парнями… Блять, нет, это не то, что он имеет в виду, конечно же, Кинн добр с ними, Кинн являет собой честь, вежливость и старомодное чувство долга, даже если он безжалостный придурок с амбициями завоевать половину Таиланда, просто… Порш думал, он был тем единственным, кому Кинн показывал нежность. Черри до сих пор болтает, постукивая пальцем по челюсти Порша. Порш теперь может учуять свой собственный аромат – парфюм с запахом вишни, как же уместно. - Запретить мне это – немного сурово, ты так не считаешь, Пи? Не волнуйся, красивая голова, я уверен, ты в любом случае довольно скоро убедишься, что никто из нас не нужен, так? Но знаешь, ты должен помнить обо мне, если когда-нибудь… захочешь чего-то особенного, – он подмигивает Поршу, который просто косится на него. - Там есть душ. Кто-нибудь принесёт тебе одежду и отведёт тебя домой. - Я знаю, как это бывает, - Черри бросается вперёд и целует его в щеку прежде, чем он успевает отреагировать. Чёрта с два, ему взаправду надо возвращаться к тренировкам, его рефлексы полетели к чертям. – И передай это Пи’Кинну, ладно? Скажи ему, что я буду по нему скучать. – Он вприпрыжку бежит в ванную, роняя одеяло *как раз* перед тем, как войти в дверь, так, что Порш видит его задницу. Порш проводит рукой по лицу и трусцой возвращается туда, откуда пришёл. Даже за восемьдесят тысяч бат он иногда задаётся вопросом, достаточно ли ему заплатили за это дерьмо. А, ну да, восемьдесят тысяч бат, и семья Ромсайтхонг оплачивает все занятия его брата в колледже и расходы на проживание. Да, он может смириться. Кинн ждёт его у лифта, а остальные телохранители предпринимают слабые попытки скрыть свою тревогу. Чёрт, да они точно опоздают к боссу Корну. Порш окидывает Кинна беглым взглядом, когда тот подходит ближе, и хорошо, что, по крайней мере, он не выглядит так, будто его прервали перед тем, как «взорвать свой груз». - Тебе следует взять ещё один нож, - говорит Порш. Он может различить только очертания трёх и пистолет на спинке брюк Кинна. Не имеет значения, использует их Кинн или нет – Порш может нести столько только сам, и полезно знать, что на Кинне есть больше оружия, если ему это нужно. За пределами этого пентхауса Порш никогда не выпускает другого человека из пределов досягаемости. Он всё ещё хмуро смотрит на пояс Кинна, когда чья-то рука хватает его за грудь и толкает назад так сильно, что он ударяется о стену. Его глаза взлетают вверх, чтобы встретиться с Кинном, прежде чем тот наклоняет голову и прислоняется ближе. - Я чую его запах на тебе, - бормочет Кинн, и это является лицемерием высшего грёбаного порядка, учитывая, что десять минут назад он был буквально внутри задницы Черри. Порш отталкивает его и нажимает кнопку лифта. - Босс Кинн, нам нужно идти. - Черри оставлял мне какое-нибудь послание? – спрашивает Кинн. Он не отводит взгляд от лица Порша. У Кинна самые тёмные глаза из всех, кого Порш когда-либо встречал: нет буквально никакой разницы между зрачком и радужной оболочкой. Большинство людей не выдерживает этого, это напоминает им о чём-то опасном, о хищнике или хищной птице, но у самого Порша никогда не было с этим проблем. Когда Кинн смотрит на него, это посылает электрический разряд от головы до пят. Схватка или полёт. Или секс. - Нет, босс, - буднично отвечает Порш. – Никакого послания. – Двери лифта открываются, и он проскальзывает внутрь первым, проверяя каждый угол, а следом манит и Кинна за собой. Кинн смотрит на него ещё секунду и затем крадётся внутрь, стоя гораздо ближе, чем кому-либо когда-либо нужно. Порш просто игнорирует его, и Тэм, и Пит, и Венга, когда они неловко толпятся, тоже. Когда Кинн поворачивается лицом к двери, он быстро одёргивает рукав и трёт то место на челюсти, куда целовал Черри, так тихо, как только может. Возможно, он и не босс мафии, но у него тоже есть репутация, которую нужно поддерживать, и вишнёвые духи, вероятно, не таковы. * Медицинская кушетка издаёт предупреждающий скрип, когда Порше вскакивает рядом с ним, и Порш не может не улыбнуться энтузиазму своего брата, хотя он почти наверняка встаёт на пути врача и физиотерапевта. Грубо. Порша больше заботит мнение его брата, чем их. Ну, почти. Они те, кто должен его выписать, чтобы он вернулся в спортзал. - Ну что, док? - Ещё минуту, мистер Питчайя, - отвечает доктор. Он и физиотерапевт рассматривают последний рентгеновский снимок, что-то гудя себе под нос и кивая. Порш позволяет Порше прижаться поближе, и голова его брата с нежностью склоняется к нему. - Ты так быстро восстановился, Пи! - Уверен, что самое лучшее медицинское обслуживание, которое только можно купить за деньги, помогло с этим, - раздаётся протяжный голос с другой стороны комнаты. Порш старается не смотреть. Он не знает, почему Ким решил прийти сегодня, но ему не позволено возражать – Ким так же его босс и друг Порше (по причинам, о которых Порш действительно не хочет думать). Младший сын Ромсайтхонгов опускает свои солнцезащитные очки на нос и смотрит на доктора и физиотерапевта: - Вот почему я уверен, что будет благоприятный результат?.. - О-о-о, Ким! Мой брат будет здоров и подготовится, вот увидишь. – Порше сияет от радости на всю комнату. – И потом твой брат… - Э-кхем, - прерывает доктор. Вероятно, он считает Порше самым безобидным человеком, которого можно было прервать, - что является ошибкой. Если и есть то, с чем Порш и Ким могут согласиться оба, так это то, что никто не может быть груб с Порше. – Я очень рад сообщить, что мистер Питчайя полностью выздоровел. - А что насчёт его подвижности? Сколько ещё сеансов физиотерапии ему потребуется? – немедленно спрашивает Ким, и Порш очень жалеет, что ему не разрешили пронести пистолет в медицинский отсек. Кем этот маленький засранец себя возомнил, задавая вопросы от имени Порша? Физиотерапевт выглядит немного бледным. Порш этого тоже не понимает. Люди, кажется, думают, что Ким какой-то пугающий ледяной Принц, но Порш знает, что это Кинн – настоящее беспокойство, а Ким – просто сопляк. - Он, э, в порядке. Небольшие нагрузки сначала, чтобы восстановить силу. Эм, мистер Питчайя, продолжайте делать те упражнения, которые я Вам показывал каждый день, но, эм… - Значит, у него всё в порядке со здоровьем? Полная выписка? Никто не должен быть с ним осторожен, нет никакого риска причинить ему ещё большую боль? - А, Ким, всё в порядке… - Нам нужно убедиться, Порше. Порш таращится в пол, чтобы никого не ударить. Как это его брат и его придурковатый дружбан задали все вопросы на его медицинском осмотре? - Ах, ну да, полная выписка, от нас двоих, - возвещает физиотерапевт, бросая нервный взгляд на доктора, который так же быстро кивает. – Через неделю я снова вызову мистера Питчайю, чтобы проверить его размах и диапазон движений, но в остальном- - Ура! – Порше аплодирует, обнимая Порша за шею. Ладно, вот почему он позволил Порше прийти – нет никого другого, кто был бы так искренне, бескорыстно счастлив за Порша. Он ухмыляется и обнимает брата в ответ. Хорошо, когда тебе дают чистую справку о здоровье. - Супер. Вы должны позвонить боссу Кинну и немедленно проинформировать его, - вставляет Ким, и это немного заставляет Порша выйти из себя. Он понимает: Ромсайтхонги владеют им полностью. Он этим доволен, он сделал этот выбор сам. Когда весь хаос от захвата был закончен, когда Кинн был в безопасности, а Порш – перевязан на больничной койке, босс Корн пришёл к нему с предложением о выходе из семьи. В благодарность за спасение жизни сына. Все долги погашены, все итоги подведены. Порш и Порше могли уйти чистыми. И всё же они здесь. Порше никогда не будет иметь никаких обязательств, связанных с ним, - это была цена Порша, и возможности, которые он получает как часть семьи, в тысячу раз лучше, чем всё, что Порш мог бы дать ему сам. Но Порш вернулся не только из-за брата. Он вернулся, потому что Кинн собирается навести порядок в преступном мире Бангкока. Преступления будут всегда, - таков факт жизни – так что, по крайней мере, человек, контролирующий их, должен быть настолько достойным вариантом, насколько это возможно. И таков Кинн. И пока он делает это, ему нужен человек, который будет прикрывать его спину. Поэтому Порш знает своё дело. Он выбрал его после всего. И он знает, что получил эту причудливую медицинскую помощь только для того, чтобы как можно быстрее вернуться в боевую форму рядом с Кинном, - но ему не нужно, чтобы Ким обращался с ним, как с ребёнком, как будто Кинн должен быть немедленно уведомлён, иначе Порш может сбежать. Да чёрт подери, разве он не доказал свою преданность дюжину раз? - Спасибо, доктор, терапевт, - перебивает он, спрыгивая с кровати и натягивая рубашку. Он складывает руки в вежливом жесте благодарности. – Я вам очень благодарен за лечение. Порше, увидимся позже. - Ты что делаешь? Лифты находятся в другой стороне, - восклицает Ким. Порш лишь бросает на него раздражённый взгляд. Он готов был подставиться под пулю ради этого парня, сына своего босса и брата своего... другого босса. Но и пресмыкаться перед ним он тоже не собирается. - Я иду в спортзал. Я не тренировался должным образом уже месяц и не смогу защитить твоего брата, если не смогу драться. Порше, сегодня вечером у нас ужин, я приду к тебе после душа. - Ох, ох, я думал, ты будешь… - Порше неуверенно моргает, переводя взгляд с него на Кима. Серьёзно? У Порша в контракте прописано, что он получает один свободный вечер в неделю, чтобы повидаться с братом. Это никто и ни за что не отнимет у него. Лицо Порше проясняется секундой позже, когда он улыбается. – Отлично! Я закажу нам твою любимую еду, братец! - Уверен, она уже в пентхаусе, - Поршу кажется, что он слышит бормотание Кима, но он уже на полпути к двери. Под кожей у него бурлит неистовая энергия, и ему не терпится поскорее разобраться с ней. Ему действительно надо что-то ударить после той недельки, что ему выдалась. Может, много чего. В животе у него возникает странное напряжение, от которого он не может придумать другого способа избавиться. * - Чувак… - он слышит, как Тэм едва вздыхает, перекрывая его собственное дыхание. Порш открывает глаза и видит другого телохранителя, склонившегося над ним. – Ты рехнулся? - Да он точно полностью спятил, - ворчит Венга откуда-то сбоку. Поршу слишком больно, чтобы сесть и посмотреть. Хотя это хорошая боль – три дня интенсивных тренировок, заново учиться использовать своё тело, возвращая все свои старые навыки к стандарту. Он чувствует себя прекрасно. - Три дня! – Тэм фальшиво кричит в лицо Поршу. – Ты нас всех убить пытаешься? - Я пытаюсь сделать так, чтобы босса Кинна не убили, - хмуро глядит на него Порш. – А в чём проблема? Неужели я выставляю вас ленивыми бездельниками в плохом свете, потому что вы сами никогда не тренируетесь? - Ладно, послушай, послушай, - говорит Тэм, подтягивая его в сидячее положение. – Мы всё поняли, хорошо, в первый день ты попросил Лео заменить тебя, всё нормально. Вы никогда не должны просто верить доктору на слово, всегда должны делать дорожный тест сами, верно? Так что всё было в порядке. - На второй день мы подумали, что ты дурак, - включается в разговор Венга. Порш открывает рот, чтобы начать ругаться, но после внимательно смотрит на другого парня: у Венги пятна пота под мышками и налитые кровью глаза – он выглядит так, будто за ним охотились. Порш закрывает рот. Он что-то пропускает здесь. Тэм всё ещё поглаживающе обыскивает его – что-то среднее между охранником и курицей-наседкой. - На второй день я заменил тебя в утреннюю смену, - и я был счастлив сделать это! Правда! Подумал, что ты захочешь отдохнуть перед вечером, прекрасно понимаю. А потом мы с Венгой разговорились, и он прикрывает тебя и в вечернюю, думая, что ты уже отдыхаешь от ночной. - Я занимался стрельбой по мишеням, - нахмурившись, отзывается Порш. Он может снова попасть в цель в упор 9 раз из 10 – больше похоже на 10 из 10 на самом деле, за исключением того, что он допустил ошибку, вспомнив руку Кинна, ощупывающую его грудь, больше заинтересованную в том, чтобы почувствовать его, чем в людях, стреляющих в них. После этого его концентрация, можно сказать, полетела к чертям, так что остаток дня он провёл в спарринге. - Третий день. Сегодня, - Тэм кладёт руки по обе стороны от лица Порша и сжимает его щёки. – Уже третий день, как ты получил полное медицинское разрешение делать всё, что пожелаешь, и ты всё ещё в зале. - Официально долбаный псих, - прибавляет Венга, дёргая его за воротник. Порш провёл большую часть утра, занимаясь боксом, и теперь у него болят руки, и его плечи болят, и ноги болят, и кулаки. Он прекрасно себя чувствует. А смотря на Тэма и Венгу, он немного чувствует себя виноватым. - Ладно, ладно, извините, что увиливаю. Завтра я первым делом вернусь на дежурство- - О Господи! – кричит Тэм, и половина парней в зале оборачивается. – Он идиот! Может, он себе мозги повредил, выпав из окна, и никто из нас этого не понял? - Это единственное объяснение, - мрачно соглашается Венга. Порш закатывает глаза и отталкивает Тэма, чтобы тот смог подняться на ноги. - Я иду в душ, а вы, ребята, надоедайте кому-нибудь ещё. - О, так мы пойдём с тобой, - сразу же встревает Тэм, вскакивая рядом с ним и делая отчаянные жесты рукой в сторону Венги. Порш смирился с тем, что на обратном пути в их покои он снова почувствует боль в животе. Даже в спортзале он слышал, что последние пару дней Кинн был в плохом настроении – когда начальство капризничает, это всегда выводит из себя его и всех телохранителей. До того, как взяться за эту работу, он никогда и не думал, что телохранители могут быть такими же нервными и жалующимися, как кучка старух, но теперь он знает лучше. Лифт дребезжит на этаже пентхауса, и Поршу едва удаётся не закатить глаза при виде Кима. Эй, какого цвета претенциозные солнцезащитные очки он сегодня носит? Ох, розового, как мило. Ким так же пристально смотрит на него, а потом на Венгу и Тэма. - Что вас, идиотов, так надолго задержало? Мы примерно в часе от объявления войны половине города. - Подожди, что? – Порш мгновенно переходит в состояние боевой готовности. Пытался ли другой клан пойти против Ромсайтхонгов? Чёрт, он никогда не должен был покидать Кинна, даже чтобы тренироваться. - Как обстоят дела? - Ситуация такова, что ты – придурок, а мой брат – тупица, - Ким бурчит, достаточно тихо, чтобы притвориться, что ничего не сказал, если кто-нибудь попытается пересказать его брату то, что он доложил. Он тащит Порша к двери квартиры, как будто Порш не знает, как найти дорогу к квартире Кинна, даже во сне. – Кроме того, мы с Пи’Тэнкхуном заменяем Пи’Кинна на всех его мероприятиях в течение следующих суток. Всегда пожалуйста, чёрт побери. Ты и ты, никого не впускать и не выпускать из этой двери. - Да, сэр! – Тэм и Венга отвечают хором, и Порш бросает на них грязные взгляды через плечо. Теперь он понимает – Кинн почему-то в гневе, и они злятся, что его нет рядом, чтобы принять на себя весь удар. Придурки. Ладно, Кинн может немного покричать на него, Порш это выдержит. Ким толкает его через дверь и захлопывает её за ним, и Порш... хм, один в квартире Кинна. Не может быть, чтобы это было правильно. Лишь секундная пауза позволяет ему услышать скрипку, доносящуюся издалека сквозь стены, и он начинает двигаться, прежде чем успевает остановиться. Кинн играет на скрипке всегда потрясающе, и это определённо стоит того, чтобы на него кричали. Конечно, Кинн перестаёт играть в ту же секунду, как видит его, что не может не раздражать. Порш скрещивает руки на влажной груди – чёрт, он действительно должен был настоять на том, чтобы принять душ – и смотрит на другого мужчину. Учитывая, что все, похоже, в панике, Кинн не выглядит рассерженным. Его плечи и подбородок напряжены, но в этом нет ничего необычного. Он... он выглядит ещё бледнее, как будто устал. Но выглядит он неплохо. Он всегда хорошо выглядит. Он выглядит так, как всё, чего Порш хотел, но он не осознавал этой необходимости, пока оно крепко не схватило его. А потом отпустило его. - Порш… - произносит Кинн. А после он, блять, колеблется, и это достаточно странно, и Порш слегка расстраивается сам. Тут что-то определённо происходит. - Кинн, - начинает он, а затем останавливается, потому что ещё не выяснил, что именно. Кинн снова смотрит на него своими бездонными тёмными глазами, и Порш стопроцентно не дрожит. - Ты же остаёшься? Остаётся? Не думает же он, что Порш собирается покинуть клан, он знает о сделке, которую заключил. Имеет ли он в виду, остаётся здесь, в его квартире? Он не может иметь это в виду. Он не- Он даже не взглянул на Порша в течение более, чем месяца, так почему внезапно волнуется о том, останется ли Порш с ним сегодня ночью? Порш больше не откроется так легко. Он свой урок усвоил. Он пожимает плечами: - Если останусь, составлю довольно мерзкую компанию. Мне нужно в душ. - Да, - высказывается Кинн. На его лице появляется внезапная вспышка ярости, которую большинство людей не смогли бы заметить. Это его железная дисциплина. – Слышал, ты много занимаешься в спортзале. - Это моя работа – охранять тебя, - отвечает Порш, резко разозлившись сам. Забудь вопрос про остаться вместе с ним – у Кинна не должно возникать проблем с тем, что Порш тренируется. Защищать его и Порше – вот всё, что когда-либо имело значение. – Я не тренировался месяц, Кинн. Мне нужно проверить свои навыки. Кинн закрывает глаза и медленно выдыхает, тщательно себя контролируя. Он так сильно беспокоится о своём проклятом контроле. - Да… Да. Ты прав. Я… - он не говорит этого, но это самое близкое к тому, чтобы извиниться. Порш позволяет своему гневу ускользнуть и снова пожимает плечами. От этого движения взгляд Кинна останавливается на его плече. - Как твоя рука? - Едва замечаю её прямо сейчас, а всё остальное болит так же сильно, - произносит Порш, зная, что у него дурацкая ухмылка на лице. Он соскучился по эндорфиновому ожогу от тренировок, как сумасшедший, но, чёрт возьми, падение никогда не бывает весёлым. Завтра у него всё будет болеть. – Может, я немного переборщил. Кинн, словно задумавшись, склонил голову набок: - Хочешь массаж? Он что – срань Господня… Кинн никогда не делал ему массаж раньше, но он слегка одержим желанием прикоснуться к телу Порша как ему заблагорассудится. Порш держал эти руки на каждом его дюйме, сжимая и хватая, и он знает, насколько они смехотворно сильны, может представить, как хорошо они будут чувствовать себя, прижимаясь к его мышцам. Чёрт бы его побрал, да, он хочет получить массаж от Кинна. Об остальном он не думает: о том, чтобы быть распростёртым перед Кинном и совершенно голым, чтобы тот прикасался так, как ему нравится. Может быть, он будет голым, в то время как Кинн одет, - ещё более уязвимым, и от этой мысли что-то горячо дрожит в его животе. Нет, не-а, нетушки, он не думает ни о чём из этого. - Мне действительно нужно в душ, - повторяет он, и Кинн только пожимает плечами. В три больших шага он пересекает ванную комнату и бросает на кровать одно из своих глупо больших, глупо мягких полотенец. - Всё в порядке. Раздевайся и ложись. Порш ничего не может с собой поделать, он даже слегка покачивается на ногах. Блять, да он скучал по сексу с Кинном. Не то чтобы это сейчас происходит. Ему просто делают массаж, вероятно, из странного чувства вины босса. Вообще-то, ему даже не стоит удручать себя выяснением причины – Кинну нравится быть непостижимым. И хотя он замечает, что Кинн не стал раздеваться, он снимает с себя всё до боксеров. Он- Он рад, что они делают это сегодня, а не три дня назад. При мысли об этом он чувствует себя адски глупо, но Кинн занимается сексом только с восхитительными парнями. Порш даже не близко к этой категории, но когда он усердно тренируется, он знает, что его тело выглядит хорошо. Однако Кинн закатывает рукава. Это- это слишком. Предплечья Кинна отяжелели от мускулов, и он выглядит слишком сексуально с закатанными рукавами. Порш вытягивается на полотенце, прежде чем его тело может предать его, а после напрягается, когда кровать двигается под ним, пока Кинн забирается на неё, располагая колени по обе стороны его бёдер. - Расслабься, - приказывает Кинн, прижимая руку между лопатками Порша, и Порш мгновенно совершенно обмяк, оставшись буквально просто без костей на кровати. Блять, он поверить не может, что его тело так его подвело. Кинн выдыхает над ним, и это звучит по-странному неуверенно. – Расслабься. Теперь ты со мной. Он достал масло для массажа – откуда-то – Порш даже не знает, откуда, - он не обращал внимания – вот такой он чёртов телохранитель. Но Кинн взял масло, и он пригоршнями разглаживает его по коже Порша, просто равномерно распределяя. Затем он прижимает большие пальцы рук к мускулам у основания шеи Порша, и Порш стонет, прежде чем успевает сдержать себя. - Порш… - шепчет Кинн. Его руки скользят вниз, тёплые, твёрдые и такие чертовски большие. Он шире Порша во всех отношениях, плечи и руки и мускулистое сердце. Он просто излучает такое ощущение… Ладно, в жопу это. Силы. Он излучает чувство силы. Порш может поднять собственный вес, но Кинн всегда заставляет его чувствовать себя маленьким рядом с ним. С его головой это делает что-то странное. – Порш, ты совсем вымотал себя? - Да, - отвечает Порш, едва способный думать, когда Кинн вжимается в его задницу, вытесняя любое смятение и скованность. - Я так и думал. Ты обычно никогда не был таким для меня, - отзывается Кинн. Это что- Такое ощущение, что его рот следует за его руками, горячее дыхание пробегает по коже Порша. Порш тяжело сглатывает. - Каким? - Податливым, - говорит Кинн, а потом он…действительно стонет, и зубы мягко кусают лопатку Порша. Матерь Божья. Господи Иисусе, это действительно происходит. Порш не имеет ни малейшего понятия, почему Кинн опять внезапно заинтересовался им, но его член в боксерах становится твёрдым, прижимаясь к полотенцу. Колени Кинна крепко прижаты к его бёдрам, и он думает, что если бы он подтолкнул свои бёдра назад, то мог бы почувствовать… - Податливым…и послушным, - добавляет Кинн. - Пошёл ты, - ворчит Порш, его слова вырываются со стоном, когда Кинн проводит большими пальцами по обеим сторонам его позвоночника, прямо к верхней части его задницы. Они сразу же устремляются обратно, облегчая каждую боль в мышцах. Порш словно тает. - Значит, не послушным, - усмехается Кинн. Его голос становится более низким и тёмным – прямо как когда он возбуждается. Порш поворачивает голову. Это для того, чтобы он мог дышать, а не потому, что хочет поцелуя, но Кинн немедленно наклоняется, покусывая челюсть Порша. Блять, его рубашка, наверное, вся в этом дурацком массажном масле. – Но ты мне нравишься такой, уязвимый подо мной. Я мог бы отыметь тебя прямо так, не правда ли? У меня есть масло и обнажённый ты… - Большой палец Кинна скользит под пояс облегающих боксеров Порша. Он мог бы. Он мог бы снять их, расстегнуть молнию на своих брюках и взять Порша вот так. – И ты бы мне позволил. Позволил бы? Он не для этого вернулся. Он и не мечтал, что сможет снова это получить. Кинн никогда не навещал его в больнице, ни разу не подал виду, что у них было больше, чем несколько перепихонов. Порш думал, что это всё; он был бы счастлив просто защищать его до конца своей жизни. Позволит ли он Кинну снова заполучить его? Зная, что его, вероятно, снова бросят, и на этот раз это может повредить ему хуже, чем пуля и окно? Не будь идиотом, конечно, он бы так и сделал. - Да, - он бормочет, почти в полотенце. Сильные пальцы хватают его за челюсть, и он шипит, когда его голову поднимают. - Скажи это снова. Я могу отыметь тебя? Прямо сейчас, вот так? - Другая рука Кинна лежит на его заднице, хватая ягодицу через боксеры и раздвигая его. Чёрт, у него такие сильные руки. - Да. - Порш… - провозглашает Кинн – слова больше похожи на ругательство, чем на его имя. Потом он делает ровно так, как – обещал? Угрожал? Иногда с Кинном нет никакой разницы между этими понятиями – именно так, как он и сказал, снимая боксеры Порша, чтобы зажать его бёдра вместе. Раздаётся звук расстёгиваемой молнии, а вслед за этим Порш издаёт какой-то бездумный шум из глубины своей груди, когда член Кинна толкается между его ягодицами, прочно оседая там. Кинн легонько похлопывает его по заднице: - Согревай меня, пока я не найду масло. - Да пошёл ты, - судорожно выдыхает Порш, чувствуя, как мир вокруг вращается. Блять, всё происходит слишком быстро. Он- Он полностью прижат к кровати, вес Кинна на его бёдрах, и твёрдая рука – на его спине. Каждый мускул обмяк и обессилел, и он действительно... Он действительно собирается просто лежать здесь и позволить Кинну овладеть собой. Дыхание Кинна над ним стало медленным и глубоким, как бывает, когда он держит себя в руках. - Ты совсем обмяк из-за меня, - невнятно сказал Кинн. Он немного сдвигается, и у входа Порша появляются пальцы, проверяющие растяжку. – Неужели ты так сильно себя измотал, чтобы не быть способным мне сопротивляться? Даёшь себе прекрасный повод позволить мне делать с тобой то, что я захочу? – Один палец скользит внутрь, а за этим – незамедлительно другой, слишком быстро, вынуждая Порша раскрыться. Блять, прошло больше месяца, его тело не должно было этого вынести. Если бы не упражнения и массаж… Сделал бы он это? Вымотал бы он себя настолько, чтобы не давать отпор, ослабнуть и стать безвольным? - Может быть, - лопочет Порш, и звук, который издаёт Кинн, оказывается просто неприличен. - Мой идеальный боец, - хмыкает Кинн. Блять, он уже вынимает пальцы, что едва ли можно счесть хоть какой-то подготовкой. Хотя масло сейчас везде, делая его достаточно скользким, чтобы принять член Кинна. Он чувствует, как Кинн меняет своё положение, и больше веса приходится теперь на руку между лопатками, так что он не может пошевелиться, даже если бы захотел. Есть что-то безопасное в знании этого, что-то, что делает его ещё более мягкотелым. – Мой идеальный воин, пришедший ко мне в постель и разрешающий мне иметь его, как я пожелаю. - Да, Кинн, пожалуйста… Пауза длится не более секунды, а потом член Кинна входит в него. Его бёдра всё ещё сцеплены вместе, и растягивание его свирепо, так что Поршу отчаянно приходится тяжело дышать, чтобы выжить, поскольку Кинн не останавливается ни на мгновение, пока он не опускается до самого корня, а затем делает несколько удовлетворённых толчков. Порш просто издаёт сдавленный звук. Член Кинна кажется огромным внутри него, как будто если бы он вошёл ещё глубже, Порш смог бы почувствовать его в животе, в задней части горла. Он прижат к постели и ничего не может сделать, кроме как принять его. Кинн начинает двигаться. Это… Ох, это так ясно, что он заставляет себя чувствовать себя хорошо. Он ебётся в теле Порша и выходит из него, как ему заблагорассудится, набивая его до отказа мычанием удовлетворения, а Порш просто лежит там и позволяет себя использовать. Он чувствует тепло и тяжесть во всём теле, как лучший эндорфиновый ожог, который он когда-либо испытывал. - Кинн… - Да? – голос Кинна кажется тёплым и весёлым, когда он целует Порша в затылок. Не то место, куда ему хочется, но и с этим порядок. Его бёдра не прекращают двигаться ни на секунду, неторопливо помогая себе задницей Порша. Порш даже не мог придумать, что он собирался сказать, - все мысли вылетели у него из головы. Рука Кинна сдвигается вверх, чтобы мягко, нежно схватить его сзади за шею, пригвоздив к кровати этим твёрдым прикосновением. - Ты блистателен для меня, - тихо отчеканивает Кинн. Порш чувствует, как его большой палец скользит по горлу. Кинн убивал людей этими руками. – Я оставлю тебя так в своей кровати. Могу я привязать тебя к ней? Держи свои ноги раздвинутыми красиво и широко для меня. – Его бёдра ускоряются, шлёпая по коже, как будто ему нравится эта идея. Его голос задумчив и размерен, и только потому, что Порш настолько хорошо его знает, что слышит в нём страшное собственничество. – И тогда я получу тебя, когда захочу. Тебе бы это понравилось? - Нет, подонок, - бурчит Порш. Он сжимается изо всех сил и получает вознаграждение от зубов, впившихся в его плечо, так сильно, что он стонет. Боль пронзает его член, всё ещё пойманный в ловушку и отчаянно пульсирующий под ним. Его конечности кажутся невесомыми, как будто нет никакой возможности дотянуться рукой до его члена, даже если бы он захотел. Кинн переместил свой вес, наклоняясь ниже, чтобы он мог более целенаправленно врезаться в Порша. Порш чувствует, как толщина его члена разрывает его с каждым толчком. Чёрт, ему уже так больно, и боль расплывается в удовольствие и причиняет ему дискомфорт. - Нет? Почему нет? Я бы хотел этого больше, чем что-либо, - Кинн опускается ещё ниже, его грудь прижимается к спине Порша, а ткань рубашки грубеет на коже. Его руки переместились вниз по плечам Порша, по рукам, обхватили запястья и вытянули их над головой, так что Порш беспомощно покачивался под его толчками. Блять, блять, блять – если бы Кинн держал его привязанным к кровати, он мог бы делать это, когда захочет, просто...просто трахнуть Порша мокрым и открытым для него, а потом вернуться и сделать это снова. - Я же должен защищать тебя, - выдыхает Порш, и это единственное оборонное оправдание, которое у него есть, и единственное, что мешает ему говорить «да, да, да». Блять, да ещё час назад он был уверен, что никогда больше не окажется в постели Кинна, а теперь он держится за остатки своей воли, чтобы никогда не покидать её. - Ты должен быть моим, - Кинн рычит, и Порш ничего не может сделать, кроме как беспомощно стонать, когда Кинн теряет остатки собственного контроля, глубоко погружаясь теперь, когда он приближается к цели. Порш чувствует это по тому, как руки Кинна хватают его настолько крепко, что у него появятся синяки, по звуку его прерывистого дыхания за зубами, по тому, как его член начинает дёргаться внутри него, заставляя его проход пульсировать и саднить. - Твой, - соглашается он, совершенно одержимый, Кинн издаёт глубокий стон и опускает весь свой вес вниз, дико толкаясь бёдрами, когда он заполняет Порша. Порш чувствует небольшое…опьянение? Головокружение? Он не может подобрать слово – он вряд ли вообще сейчас может слова вспомнить. Он может издать только звук, когда Кинн осторожно выходит из него, а затем ещё один, когда твёрдые пальцы снова входят внутрь, поглаживая глубоко с удовлетворённым прикосновением. Через его плечи шепчутся нежные слова и похвалы, но Порш слишком опьянён, чтобы обращать внимание на что-либо из этого. Он смутно осознаёт, что его переворачивают и кто-то стягивает с его ног пропитанные потом боксеры. Но он точно замечает, как рот Кинна опускается на его член. - Блять, - стонет он и слышит довольный отклик Кинна. А потом не ощущается ничего, кроме твёрдого влажного всасывания. Минеты Кинна похожи на самого Кинна – неумолимые, решительные и подавляющие, и Порш был на полпути к тому, чтобы кончить, с тех пор как почувствовал на своей шее эту крепкую руку. Он едва выдерживает минуту, прежде чем, тяжело дыша, проливается в рот Кинна. Его глаза закрыты, но он всё ещё дрожит, когда Кинн облизывает его дочиста, а следом вытягивается рядом с ним: взгляд горячий, как клеймо, когда он смотрит на развалины, которые он сделал из Порша. Он излучает самодовольство. Сознание Порша медленно приходит в себя в должной мере, чтобы решить, что он действительно не может справиться с самодовольным видом Кинна прямо сейчас, даже если это его собственная грёбаная вина: Порш упал обратно в постель с едва ли тридцатью секундами сопротивления. Конечно, он будет чертовски доволен собой. - Останься здесь, - приказывает Кинн, когда на него насмотрятся досыта. Порш был бы рад не подчиниться, но нет ни единого шанса, что его ноги сейчас функционируют. Ему удаётся открыть глаза, чтобы посмотреть, как Кинн исчезает, а потом возвращается и быстро расслабляет лицо, прежде чем оно может выдать бешеный стук его сердца. Кинн величественный сам по себе. Он всегда двигается с одинаковой уверенностью, будь то в костюме за десять тысяч бат или, как сейчас, совершенно голый, с наполовину твёрдым членом между бёдер. Он – это всё, чего Порш хотел, но не имел об этом понятия, пока Кинн не решил научить его. Его плечи настолько широкие, что Порш может полностью поместиться под ним; твёрдые мышцы на каждом дюйме его тела, которые заставляют Порша хотеть облизать их всех, его член толще, чем круг, который Порш может сделать своими пальцами… - Если продолжишь так на меня смотреть, я снова тебя отымею прямо сейчас, - спокойно произносит Кинн. – И уж не знаю, что от тебя останется, когда я закончу. Порш ничего не говорит. Он не может довериться себе, чтобы открыть рот. Кинн задерживает взгляд на секунду, которая кажется вечностью, а потом опускает колено на кровать и наклоняется. Порш яростно ругается, но реагировать уже поздно – Кинн подхватывает его на руки и кое-как несёт в ванную. Порш почти полностью состоит из мускулов. Он ведь тяжёлый. То, что Кинн может носить его повсюду, не должно делать его таким чертовски возбуждённым. Кинн осторожно опускает его в ванну – чёрт, это потрясающе – а затем забирается позади него, небрежно двигаясь так, как он хочет, пока они оба не устроятся поудобнее. Порш просто плюхается ему на грудь. Ему действительно больно, теперь в большем количестве мест, чем когда они начинали. Кинн просто целует его в голову, нажимает на какой-то волшебный пульт, который заставляет музыку играть из далёкого динамика, а следом делает глоток красного вина, появившегося рядом с ванной. Такое дерьмо случается только с Кинном. Порш в основном уже привык к этому. Его сознание всё ещё словно расплывается. Это мило. Он предпочитает это жужжанию тысячи вопросов, ждущих своего часа. Во что, чёрт возьми, играет Кинн? Была ли это одноразовая акция только для того, чтобы Порш знал своё место, или Кинн собирается держать его на стороне, как обычную вещь? Неужели Порш чертовски глуп, что даже не упомянул о презервативах? Неужели ему придётся переставлять дежурства, чтобы обеспечить дополнительную охрану в те ночи, когда Кинн захочет его трахнуть? Последняя часть – самая важная. Если убийца вломится в окно прямо сейчас, они оба мертвы. - Хватит думать о киллерах, - говорит Кинн, кладя твёрдую, как железо, руку на грудь Порша. Порш плотно сжимает губы и ничего не отвечает. Кинн вздыхает. - Расскажи мне. - Если ты хочешь сделать это снова, мне придётся внести коррективы в твою службу безопасности, - категорично солирует Порш. Кинн издаёт раздражённый звук, а Порш его игнорирует. Его первое впечатление о Кинне было следующим: парень, которому надрали задницу в переулке, - тот факт, о котором он любит напоминать Кинну всякий раз, когда его эго начинает думать, что ему не нужна охрана. - Двое новых телохранителей начинают на следующей неделе. Это должно дать тебе достаточно гибкости, чтобы снять себя с дежурства. - Какого хрена, Кинн?! - Порш отбрасывает его руку и в ярости садится прямо, не обращая внимания на плещущуюся повсюду воду и внезапные крики боли в разных частях тела. У него гораздо большая рана в сердце. Этот ублюдок… - Это что, был прощальный перепихон или типа того? Если ты не хочешь, чтобы я был твоим телохранителем- - Что? – Кинн с такой силой ставит стакан, что тот чуть не опрокидывается. Чёрт, он злится. – Порш! - Ну? Если собираешься заменить меня- - Я не заменяю тебя. - И если хочешь, чтобы я ушёл- - Ты не уходишь, - Рука Кинна снова на его шее, держит его так крепко, чтобы Кинн мог яростно смотреть ему в лицо. Порш чувствует, как их дыхание смешивается, они оба задыхаются. – Ты никогда не уйдёшь. - Тогда какого хрена я отстранён от дежурства- - Чтобы ты всегда мог быть рядом со мной, не беспокоясь о своих обязанностях по охране, - говорит Кинн с раздражением в голосе. – Тебе по-прежнему будет позволено присматривать за дежурствами и тренироваться, и ты будешь моим телохранителем. Но я не хочу, чтобы ты лежал в моих объятиях и думал о том, что бы ты сделал, если бы в следующий момент напал убийца. Когда ты здесь, со мной, ты думаешь только обо мне. - Он встряхивает Порша, а следом снова прижимает его к груди, с гневом поднимая бокал с вином. Боже, этот засранец и его упоение властью… Порш отчаянно желает, чтобы это не было самым горячим на земле. Он опускается ещё ниже, так что вода доходит ему до подбородка, и задумывается. Рука Кинна сжимает его руку, достаточно сильно, чтобы оставить ещё больше синяков, и она цепко сдавливает, когда он поднимается на дюйм. - У меня всё ещё есть мой выходной с Порше. - Да, - произносит Кинн так нелюбезно, как только может. Порш опускается обратно. Затем он снова скользит вверх. - Что, Черри и другие повысили свои ставки или что-то в этом роде? - Черри? – Кинн совершенно сбит с толку. Кинн терпеть не может, когда его смущают. Порша крепко кусают в шею в отместку за это замешательство. - Твои… мальчишки. Те, над которыми ты склонялся последний месяц. Кинн с глубоким вздохом осушает свой бокал. - Они мне больше не нужны. Двое новых телохранителей начнут с понедельника; как только ты проследишь за их вводом в должность, я ожидаю, что ты немедленно приступишь к своим обязанностям моего постоянного компаньона. - Мне нужно повышение, - бормочет Порш. Кинн целует его волосы. - Я могу увеличить твою зарплату вдвое? - Чёрт подери, нет, если ты это сделаешь, я уйду, - шипит Порш, опускаясь вниз, пока вода не достигает его носа. Кинн просто кладёт обе руки ему на плечи и грубо массирует, снимая напряжение от этого дурацкого грёбаного разговора. Он словно сплошная стена тепла и мускулов позади Порша. Если Порш правильно понимает, он перейдет от того, чтобы проводить по 16 часов в день, 6 дней в неделю, стоя рядом с Кинном… к тому, чтобы проводить 24 часа в сутки, 7 дней в неделю, стоя рядом с Кинном. На…всегда. Или пока одного из них или их обоих не убьют. - Что будет, если нас уберут? – спрашивает он. Кинн тянет его немного назад и прижимает голову Порша к своему плечу. Он небрежно проводит руками по груди Порша, вниз к животу и внешней стороне бёдер. Теперь это будет жизнь Порша, рядом с самым ловким, самым собственническим парнем, которого он когда-либо встречал. Блять. Он в ужасе от того, как сильно этого хочет. - У нас с братьями просчитаны разные непредвиденные обстоятельства. Будь уверен, Порше защищён во всех них, - говорит он. Порш ему верит. Кинн никогда бы не солгал о чём-то подобном. - Если случится действительно немыслимое и наш клан окажется на грани уничтожения, Ким возьмёт Порше, и они оба спасутся бегством. Новые имена, новые жизни, совершенно неуловимые. Мы с Пи’Тэнкхуном уже обо всём договорились. Порш медленно кивает. Это самое лучшее, что может быть. Он сам поговорит со своим братом, даст ему понять, что если всё станет так плохо, то он, скорее всего, уже будет мёртв, а Порше должен довериться этому избалованному ледяному принцу и найти себе безопасное место. Он слегка поворачивается, чтобы ткнуться носом в челюсть Кинна. Он хочет, чтобы сбылось видение Кинна, видение организованного преступного мира, управляемого решительным, но благородным кулаком. Он хочет помочь ему достичь своей цели – поставить семью Ромсайтхонг на самую вершину этого мира. Но если всё это потерпит неудачу – тогда, пока Порше в безопасности, – тогда смерть рядом с Кинном будет неплохим выходом. Кинн наливает себе ещё один бокал вина, сосредоточив всё своё внимание на бутылке. Свободной рукой он всё ещё лениво водит вверх-вниз по боку Порша, как будто какая-то часть его сознания всегда сосредоточена на том, чтобы прикоснуться к нему. Порш слегка вздрагивает при мысли о том, что этот неукротимый, невероятный разум хоть как-то заботится о нём. Но всё же – он не собирается мириться с чем-то меньшим, чем то, чего он хочет. Он снова толкает его локтем, сильнее. Кинн делает паузу с наполовину наполненным стаканом, ставит бутылку и поворачивается к нему. Порш знает других мужчин, которые сломались под тяжестью этого внимания, которые смотрели в лицо этой власти, поворачивались и бежали. Но это всегда вызывало у него желание гордиться собой, потягиваться, чтобы Кинн мог хорошенько рассмотреть его, и проследить, сможет ли он заставить этот железный контроль треснуть. Ещё один вечер. Порш будет строить планы. Прямо сейчас он ещё сильнее прижимается носом к подбородку Кинна, а следом требовательно поднимает его подбородок. Глаза Кинна черны, как ночь, но затем они смягчаются, и он протягивает руку, чтобы схватить Порша за подбородок и удержать его для поцелуя. Кинн целует, как он трахается, как он делает минет – и как-то совершенно иначе. Он целует каждую йоту его существа, беря, испытывая и дразня. Его поцелуи показывают, какой силой он действительно обладает. И сколько власти он готов разделить. Порш знает: он принадлежит Кинну с того самого первого поцелуя, прижатый к стене, когда руки Кинна обхватили его тело, обжигая его до костей. С того дня он принадлежал Кинну, и теперь он целует его в ответ, и Кинн тоже это знает. Вздох, который издаёт Кинн, полностью, полностью довольный. Порш позволяет себя ещё несколько раз потрепать – он высказал свою точку зрения, он может быть милостив к тому, чтобы его ещё немного пощупали, - а потом они оба погружаются чуть глубже в тёплую воду, расслабляя ноющие мышцы. Порш позволяет себе уплыть, зная наверняка, что Кинн будет в восторге от того, что ему придётся наполовину вынести его из ванны, высушить и положить голым в его – их? – кровать, готовую и удобную, когда Кинн захочет его в следующий раз. Порш тоже будет в восторге. Кинну действительно придётся потрудиться, если он когда-нибудь захочет, чтобы Порш признал это вслух. В конце концов, это не может быть слишком легко для него.