Прошлое сделает счастливым

Рихард оперся обеими руками о стену по бокам от зеркала и всмотрелся в свое отражение. Казалось, что все случившееся с ним заняло, как минимум, неделю но, по факту, это была лишь пара суток. Безумных и бездумных. И вот теперь из зеркала гардеробной на него смотрел измотанный и бесконечно уставший человек. Даже то, что он проспал почти сутки, не сильно помогло. Ни моральных, ни физических сил не было, как бы Круспе ни пытался уверить себя, что у него сейчас все настолько хорошо, насколько вообще возможно в этой ситуации. — Мне срочно нужно медицинское заключение о вашем заболевании! — просиял вчера Кляйн, едва узнав о диагнозе своего подопечного. — Это серьезно упрощает дело, и вы гарантированно не окажетесь под арестом! Кто бы мог подумать! Рак может принести пользу? Да, но только редкостным мазохистам типа Рихарда! В итоге перед тем, как поехать писать заявление об угоне машины, пришлось отправляться с Кляйном в клинику, и с дороги созваниваться с Рогге по поводу заключения. Забирая у врача такую нужную юристу бумагу, Круспе пришлось согласовать дату обязательного визита. Черт бы все это побрал! Проклятая реальность, от которой не скроешься. И взгляд Ангелы — молчаливый, тяжелый, осуждающий и самую малость сочувствующий. Ее пациенты не пускались во все тяжкие, когда речь шла о спасении их жизни! В отличие от Рихарда. Оказавшись в полицейском участке, Круспе быстро понял, как ему хочется назад, домой. Усталость брала свое, но, собравшись, Рихард, под цепким взглядом Кляйна, более-менее ясно изложил тщательно придуманную легенду про нападение и угон. Полицейские вроде бы поверили, и пообещали в скором времени вернуть машину, в которой следов угонщиков криминалисты, предсказуемо, не нашли. Умные попались, протерли все поверхности, до которых могли дотрагиваться! Рихард заметил, как Кляйн немного повеселел, когда комиссар Хиппель продемонстрировал им снимки с дорожных камер по пути следования «угнанной» BMW — черный салон, мужчина в черном за рулем, да еще и, несмотря на ночь — опущен солнцезащитный козырек! Угонщика было не разглядеть. Попробуй дай ориентировку на розыск, да еще и пострадавший лица нападавшего толком не запомнил, испугавшись наставленного на него дула пистолета! Теперь козырек помог Рихарду не только спрятаться от вездесущих глаз фанатов, но и от полиции! Но это была лишь половина дела. Потом пришлось ехать в другой участок и отвечать на вопросы комиссара Ауэра о причине поездки в Шверин. Еще в тот раз, когда его арестовали в клубе, у Рихарда возникло стойкое ощущение, что Людвиг Ауэр не очень-то расположен к нему. Нет, полицейскому, конечно, полагалось не быть дружелюбным с зачинщиком драки, но Круспе буквально чувствовал, что комиссар видит в нем какого-то избалованного богатого торчка, норовящего увильнуть от правосудия и посмеяться надо всеми. От колючего прищуренного взгляда карих глаз Ауэра становилось не по себе. — Стало быть, герр Круспе, вы целенаправленно нарушили условия подписки о невыезде и направились в Шверин. — Невысокий худощавый Ауэр говорил медленно чеканя слова. — Вы осознавали, что совершаете противоправное деяние и были предупреждены о его последствиях. — Осознавал, конечно, — спокойно ответил Рихард, морщась от накатывавшей временами головной боли. — Но мне было нужно лично увидеться с матерью. — Он озвучил еще одну тщательно заготовленную ложь. Конечно, как сказал Кляйн, это не сильно спасет ситуацию, но будет небольшим плюсом в характеристике Рихарда в качестве подозреваемого. И, следовательно, облегчит работу Кляйну. — И с какой целью вы хотели увидеть вашу мать? Вы понимаете, что эти действия влекут за собой арест и заключение под стражу до момента, пока дело о нанесении телесных повреждений герру Юргену Веберу не будет рассмотрено? И никаких больше возможностей оставаться на свободе, — Ауэр буквально прожигал Рихарда взглядом. — Чтобы сообщить ей о болезни, — ответил Рихард, и бросил взгляд на Кляйна, который лишь чуть заметно улыбнулся. Из всех юристов, с которыми доводилось работать музыкантам, Александр Кляйн выделялся тем, что никогда не чурался любыми способами защиты интересов клиентов. В свое время Флаке и Олли были сильно против работы с таким специалистом, но дальновидный и циничный Пауль настоял, чтобы именно русский немец Кляйн решал их личные юридические проблемы. И сейчас, похоже, настало время в полной мере оценить изворотливость и пронырливость этого весьма беспринципного юриста, которому довелось поработать следователем в России. Кто еще станет сидеть со своими клиентами три часа и кропотливо, шаг за шагом, слово за словом, выверять, что стоит говорить полиции и как лучше солгать, чтобы поверили? — Вот, прошу вас ознакомиться с этим. — Кляйн вступил в игру и положил перед комиссаром заключение доктора Рогге. — На основании этого документа вы не можете отправить моего клиента под арест. Это в полной мере объясняет почему герр Круспе нарушил условия подписки. Вы должны понимать, что сугубо с моральной стороны, он должен был при личной встрече сообщить об этом своей матери. Ауэр углубился в чтение предоставленной ему бумаги. По мере того, как он изучал ее, на его лице отображалось все большее удивление, а затем задумчивость. Закончив с чтением, он с минуту смотрел на заключение, словно на глаз пытался найти на нем признаки подделки. Рихарду даже показалось, что будь его воля, комиссар бы понюхал и лизнул лист бумаги. Ауэру явно не понравилось, что перед ним лежал документ в котором черным по белому было написано, что состояние здоровья подозреваемого таково, что он не может находиться в камере под арестом и нуждается в незамедлительном лечении. И вот теперь, выбирая носки, Рихарду приходилось вытаскивать из ящика комода самые высокие — чертов электронный браслет был на ноге менее суток, но уже весьма ощутимо натирал кожу на лодыжке. Но, если задуматься — лучше уж таскать на себе соглядатая, чем сидеть в камере. — Ты скоро? — Телефон пискнул новым сообщением от Тилля, и Рихард выругался. Скоро! Как же! Да он опять всеми силами оттягивает момент выхода из дома, чтобы поехать в клинику. Прошлый раз воротник ему не нравился, теперь вот носки никак не выберет… А Тилль, верный своему слову, с утра пораньше уже приехал за ним, чтобы доставить к врачу.

***

— Ну, как оно? Жизнь с браслетом? — спросил Тилль, бросив взгляд на хмурого друга, буквально рухнувшего на пассажирское сидение и направил внедорожник в плотный поток городского движения. — Может фотосет забабахать? — попытался отшутиться Рихард. — Что-нибудь в стиле американских тюрем… Мой браслет будет супер натурально смотреться. — Ой не напоминай мне про американские тюрьмы. Хорошо Флаке тут нет… Его до сих пор дрожь берет с той отсидки, — заулыбался Линдеманн. Рихард широко улыбнулся. — Ты из-за меня рискуешь вляпаться, — серьезно продолжил он. — Все же, заметание следов преступления — не та развеселая статья по которой тебе впаяли условный срок. — Ну вляпаюсь и вляпаюсь. Кляйн отработает гонорар. — Тилль равнодушно пожал плечами. — Первый раз с тобой что ли на дело идти? Помнишь, мы корову сперли? Рихард фыркнул. — Черт, а ведь хотели курицу. — Мы были слишком пьяны, — подмигнул Тилль, заметив, как повеселел взгляд Круспе. — Зачем ты вообще в это полез? Сочинили ж вы с Кляйном детектив… Моя дурь, мне и расхлебывать, — Рихард резко сменил тему разговора: стоило еще раньше поговорить об этом с Тиллем, но возможности увидеться лично не было. Линдеманн чуть поморщился — не получилось у него избежать серьезных тем этим утром. - Может быть, за тем, что ты мой друг и я не мог сидеть и смотреть, как ты наживаешь себе большие проблемы из-за Максим? — Тилль вопросительно изогнул бровь. — При чем тут моя дочь? — Рихард насторожился. — О твоих подвигах весь интернет судачит и желтые газетенки. Если добавить сюда арест за аварию по пьяни… Как полагаешь, Марго не стукнет в голову поднять вопрос об опеке? Не только дочь у тебя отсудить, но и приличные ежемесячные выплаты? Думаешь ей нравится, что Максим проводит с тобой почти все время, живет в Германии, а не в Америке? Мне что-то не хочется, чтобы ты еще раз прошел через все то, что было из-за Киры, — честно сказал Тилль. — Нет, конечно, я готов опять вытирать тебе сопли, пить с тобой до зеленых чертей, выслушивать какие женщины суки и все такое, но, если этого можно избежать, я хочу этого избежать. Эта проверка на прочность никому из нас не нужна. Да и что душой кривить — женщин ты выбирать никогда не умел. Я, между прочим, тоже… Рихард вздохнул и опустил голову. Он понимал, что был в шаге от очередного ареста, но почему-то не подумал о последствиях. Максим ведь действительно нерешенный вопрос между ним и Марго! — Спасибо, Тилльхен. Опять мою жопу спас… — сказал в итоге Рихард. — Ящик пива… — отшутился Линдеманн, заворачивая на парковку клиники. — Совсем не обязательно идти туда со мной, — сказал Рихард, когда Линдеманн припарковал внедорожник и отстегнул ремень безопасности. Ему отчаянно не хотелось, чтобы Тилль вошел вместе с ним в двери клиники. — Что ты будешь делать, если тебя узнают? — Круспе пытался найти хоть какой-нибудь аргумент, почему другу лучше остаться ждать в машине, а еще лучше — вообще уехать. — Фоткаться с фанатами буду. Автограф дам, — невозмутимо ответил Тилль и широко зевнул — так рано он уже давно не вставал. — Буду отвлекать от тебя внимание. И следить, чтобы ты не сбежал. — Он рассмеялся. — Раз уж у нас случилась эта проблема, то давай ее решать. Без врача ты не сможешь откатать тур. Так что, Рихардхен, не трусь, пошли, — серьезно продолжил Линдеманн, после чего надвинул на глаза бейсболку, поднял ворот ветровки и вышел из машины. Круспе лишь вздохнул: он чувствовал себя идиотом. Хотя, сам виноват — довел ситуацию до абсурда. Ожидая в приемной доктора Рогге, Рихард предпочел сразу же усесться на диван и залипнуть в телефон. Так появлялась хоть какая-то возможность отгородиться от этого места и происходящего. Но приятного в интернет-серфинге было мало — новостей футбола почти не было, а в остальном Круспе мог лицезреть фото с собой из ночных клубов во всех возможных ракурсах. Но фиг бы с ними с фото, даже те, где он катался по полу с Вебером его не напрягали — раздражали комментарии и заголовки новостей. Возникало ощущение, что многие только и ждали удобного случая, чтобы вылить на него, Рихарда, ведра помоев. Конечно, фанаты пытались осадить оскорблявших, но все равно — он был в глазах общественности той самой стареющей распущенной рок-звездой, из последних сил хватающейся за уходящую молодость. Пару лет назад Рихард бы и внимания не обратил на такое, а сейчас… почему-то очень не хотелось, чтобы о нем осталось такое мнение. Если скандалы, в которые попадал Линдеманн, по большей части вызывали у людей усмешку и какое-то немного шутливое отношение к ним, в стиле «Тилль не может не чудить», то здесь… Рихард чувствовал слишком много злобы в отношении себя. — Вылезай ты уже из этой помойки. — Тилль уселся на диван рядом с Рихардом, когда увидел как друг хмурится, читая что-то в телефоне. — Не удивлюсь, если этот хрен, которому ты нос отрихтовал, уже побежал на какое-нибудь ток-шоу поделиться ощущениями: каково это — лежать под гитаристом из «Раммштайн». Рихард улыбнулся, но телефон не убрал — друг в своем репертуаре, шуточки ниже пояса у него никогда не заканчиваются. — Картины видел? — решил не сдаваться Тилль и кивнул в сторону художеств. — Любопытные вещи. Одна из моих бывших была повернута на современном искусстве. Я с ней излазил кучу выставок. Так что почти как эксперт могу сказать — вон та, у окна, очень даже ничего. Симпатичная абстракция. Мне кажется, в ней можно увидеть что-то огненное. Круспе прищурился, стараясь присмотреться к указанной картине — носить на людях очки он по-прежнему не любил, а в линзах глаза слишком быстро уставали. — Еще скажи, что ты там увидел наше пиротехническое шоу. — Рихард, как ни силился, не мог разглядеть ничего определенного в хаотичном, как ему казалось, нагромождении мазков краски. Вставать и подходить ближе он не хотел. — Хм… — Тилль даже нахмурился. — А вот пока ты не сказал мне, я не обращал внимания — смотри, мне даже кажется, там силуэты какие-то проглядывают… Но больше мне нравится вон та картина — фигура, которую как будто бы огонь разбивает… — Ты чокнутый пироман, ты в курсе? — сказал с улыбкой Рихард, в надежде как-то остановить поток отвлекающей болтовни Тилля. — Я не отрицаю. Лицензию пиротехника показать? Мои наклонности узаконены и пошли в мирное русло… — ответил улыбкой на улыбку Линдеманн. Рихард был благодарен Тиллю: пусть со стороны этот поход в клинику смотрелся очень глупо, но зато друг не давал задумываться о происходящем и будущем. И конкретно сейчас это и было важно. Рихарда даже не смущало, что Тилль напросился с ним в кабинет доктора Рогге, и пришлось ждать четверть часа прежде, чем были оформлены все разрешения для присутствия постороннего лица во время медицинской консультации. — Вы же не хотите, чтобы он сбежал? — сказал широко улыбаясь Тилль в ответ на удивленный и чуть шокированный взгляд доктора Рогге. Конечно же, врач была не готова к такому перфомансу у себя в кабинете: Линдеманн в роли няньки взрослого мужчины! — Очень хорошо, что вы не стали и дальше тянуть в визитом, — сказала в итоге Ангела. — Чем скорее мы начнем лечение, тем больше шансов победить заболевание. В самое ближайшее время, герр Круспе, я подберу для вас подходящую химиотерапию, а потом будем планировать операцию. После снова химиотерапия и последующее наблюдение. Рихард вздохнул, сосредоточенно глядя на свои сцепленные в замок пальцы. Доктор Рогге привыкла говорить подобные фразы своим пациентам и отвечать на массу вопросов по этому поводу, но то, что она сейчас услышит, наверняка будет впервые в ее карьере. — Доктор Рогге, операции не будет, — твердо сказал Круспе, и посмотрел на врача, на лице которой отразилось изумление. — Герр Круспе, вы, наверное, не понимаете… Мы же толком с вами и не говорили, я должна вам подробно рассказать о сути происходящего с вами и о лечении, — доктор бросила взгляд на Тилля, словно надеясь, что друг пациента сможет помочь ей изменить ситуацию или хотя бы объяснит, что происходит, но Линдеманн, расположившись на небольшом диванчике в углу кабинета, опустил голову и внимательно слушал каждое слово. — Я все понимаю, доктор Рогге, — со спокойной улыбкой сказал Рихард. — Но я отказываюсь от операции. Ангела покачала головой. — Герр Круспе, у вас локализованная остеосаркома. Сейчас она на первой стадии… — Врач предприняла еще одну попытку образумить пациента. — Сколько у меня осталось времени? — перебил ее Рихард. — Я могу сказать, что у вас есть год, и ошибусь. Могу сказать, что два — и снова ошибусь. Опухоли слишком уникальны и индивидуальны. Нельзя предсказать сколько проживет тот или иной человек. Все зависит от его организма. Пока будут силы противостоять, он будет бороться, — ответила доктор Рогге. — Хотя бы девять месяцев я смогу продержаться в нормальном состоянии? Ангела удивленно приподняла брови. — Если хотите дождаться появления ребенка… — Нет. — Рихард отрицательно мотнул головой. — Для меня важно закончить тур с группой. Очень. Он завершится в начале сентября. А начнется в мае. Смогу я так долго быть в нормальном состоянии и играть на гитаре? — Болевой синдром будет, от него никуда не деться. Подвижность руки может быть нарушена, если опухоль начнет прорастать в сустав, — осторожно сказала Ангела. — И как с этим бороться? — Химиотерапия. Если вам так важно выиграть время, то с ее помощью это станет возможным. Рост опухоли замедлится, снизится риск метастазов. То, что проведенные обследование их не показали, еще ничего не значит. Доказано, что у восьмидесяти процентов пациентов обнаруживаются микроскопические метастазы. Это особенность этого вида опухоли и химиотерапия позволяет избавиться от них. Что касается болевого синдрома, то можно подобрать подходящие препараты. Но вы должны понимать, что обычные могут перестать помогать. У вас в перспективе — наркосодержащие, — Рогге бросила взгляд на монитор, где была открыта карта пациента. — Учитывая вашу зависимость в прошлом… — Я понимаю, они мне противопоказаны. Могу сорваться. — Рихард кивнул. — За ошибки приходится рано или поздно платить.- Он вздохнул. — Значит, нужна химия? — Да. Так у вас будет больше времени. Но до назначения я попрошу вас пройти ряд дополнительных обследований, чтобы я могла подобрать оптимальные препараты с минимальными побочными эффектами. — Хотите сказать, я не облысею, не похудею, не покроюсь язвами и не буду блевать? — криво усмехнулся Рихард. Сейчас он вспоминал, как выглядели некоторые его знакомые, которым не повезло стать онкологическими больными. Рогге серьезно и с плохо скрываемым сочувствием посмотрела на него. — Нет, герр Круспе. К сожалению, это невозможно. Препараты, которые я буду назначать, относятся к так называемой красной группе и они вызывают самые сильные побочные эффекты. Но у вас будет время восстановиться. Если начать химию в ближайшие две недели, то на восстановление у вас будет февраль, март и апрель. Не много времени, конечно, но достаточно. И не обязательно, что все побочные эффекты будут ярко выражены. Я подберу вам препараты, способствующие их снижению. И необходимо будет особенно внимательно следить за состоянием печени, сердца и почек, химиотерапия в первую очередь ударит по ним. И откажитесь от курения. Рихард почувствовал, как волна холода поднимается откуда-то изнутри. Страшно. Ему снова стало страшно. Нужно было уже как-то взять себя в руки, и решить этот чертов вопрос. Он хотел найти выход и ничего не мог сделать, что предложенный и единственно возможный оказался именно таким. — Хорошо, раз вы говорите, без химии я могу не протянуть весь тур, то давайте. На нее я согласен. — Я поняла вас, герр Круспе. Если вы готовы провести в клинике еще пару часов, то некоторые обследования можно пройти уже сейчас. — Он готов провести тут хоть три часа, — вклинился в разговор Тилль и поймал хмурый взгляд Рихарда. — Спасибо за понимание, доктор Рогге, — улыбнулся Круспе, убеждая себя, что друг прав — не стоит тянуть все это до бесконечности. Ничего же не поменяется. — Сейчас вас отведут на процедуры, — Рогге щелкнула кнопкой интеркома, прося секретаря пригласить кого-нибудь из персонала клиники. — Герр Круспе, — заговорила Ангела позднее, когда Рихард уже почти стоял на пороге ее кабинета, а Тилль собирался открыть дверь, — поймите, если провести химию, потом операцию, потом еще раз химию, то выживаемость может быть восемьдесят процентов на протяжении двадцати лет. Я прошу вас прислушаться ко мне. У вас пока очень благоприятный прогноз, такое не часто бывает, вы вовремя обратились. Но время играет против. — Спасибо, доктор Рогге. — Рихард постарался улыбнуться как можно теплее, понимая, что Ангеле, как и любому другому врачу жаль, что человек, которого она могла бы спасти, взял и оттолкнул протянутую руку помощи. — Но жизнь после операции уже не будет моей. Когда они вышли в приемную, там уже ждал знакомый Рихарду медбрат — Стефан Шмидт. Парень не смог скрыть изумления и любопытства, когда следом за гитаристом легендарной группы увидел и вокалиста. Несколько секунд он молча пялился на Тилля, начисто забыв про этику поведения на рабочем месте. — Идемте, я провожу вас, — сказал, наконец, Шмидт, сообразив, что пауза затягивается и поспешил к двери приемной. — Я надеюсь, ты не растреплешь обо всем этом своим друзьям? — как можно вежливее поинтересовался Линдеманн, поравнявшись в коридоре со Стефаном. — Не волнуйтесь, как вы могли подумать! — Краска бросилась в лицо парня и он смущенно уставился на носы своих ботинок.

***

Воспользовавшись тем, что они остались на пару минут в одиночестве под дверью кардиолога, Тилль подмигнул Рихарду. — Вот видишь, не зря с тобой пошел. Можно сказать, закрыл собой от фаната. Взгляд его видел? — Да он нормальный парень. Я уже пересекался с ним, когда пункцию делали. Он старался всеми силами не выдать, что знает, кто я. А я заметил у него свой браслет. А тут вообще негуманное испытание для его психики — ты собственной персоной. — Рихард чуть улыбнулся, а потом внимательно посмотрел на друга. — Тилльхен, могу я тебе попросить кое-о чем? Линдеманн молча кивнул. — Не говори никому о раке, — тихо сказал Рихард. — Ребятам скажи, менеджеру. Но я не хочу, чтобы народ трепаться начал. Не нужны мне сочувствия, от которых потом не скроешься… Еще и фанаты… Представь, что они устроят? — Боишься, что личка в соцсетях лопнет? — решил немного подшутить Тилль. — Там и так тысячи сообщений… А еще, — Рихард включил в себе бизнесмена, — моя рука может сильно осложнить нам подготовку тура и отношения с организаторами концертов и страховщиками. — Думаешь, побоятся, что мы можем отменить выступления? Все равно же — в финансовой жопе окажемся мы, а не они. — Тилль, это бизнес. Лишние проблемы не нужны никому, — вздохнул Рихард. — Да и начнутся обсуждения — сам я играю или нет… К черту это все. Осточертело уже, когда мою технику игры разбирают. — Не парься, никто лишний этого не узнает. — Тилль успокаивающе улыбнулся.