***
Стоя на террасе, Рихард смотрел на тяжелые дождевые облака, которые выхватывало из темноты осеннего вечера освещение города. В свете зажегшихся фонарей полыхала всеми красками огня листва на еще не облетевших деревьях. Иногда порывом ветра ее срывало с ветвей, и тогда яркие всполохи осени падали на мокрый асфальт и прилипали к припаркованным поблизости машинам. Приятный, ненавязчивый дождик, укутавший Берлин в легкую водяную вуаль, приглушил подсветку телебашни, размыв ее очертания. Рихард провел рукой по мокрым перилам ограждения, рисуя пальцем какой-то одному ему понятный узор. Хорошо, что он выключил освещение на крыше и сейчас, скрытый темнотой от любопытных глаз, мог спокойно стоять и смотреть на окрестности. Привычным жестом он полез в карман за сигаретами, но на мгновение остановился. Рогге говорила ему бросить курить? Да как бы не так! И так ему хреново, а если еще и начать искоренять многолетнюю привычку, то вообще можно будет взвыть. Закурив, Круспе задрал голову и посмотрел в небо. Решение о будущем принято, и он не станет отказываться от него. Что есть, то есть… Теперь, нужно постараться как можно скорее дозаписать свои партии для оставшихся песен с нового альбома и вплотную заняться здоровьем. Он не может посреди тура подвести друзей, не может позорно уйти, сопровождаемый заголовками таблоидов, в стиле: «Соло-гитарист «Раммштайн» вынужден завершить карьеру из-за болезни» или еще хуже: «Из-за рака основатель «Раммштайн» больше не может играть». Звук проехавшего мимо дома трамвая заставил вздрогнуть. Обычно он не был таким резким, просто в воцарившейся в дождливом Берлине тишине, показался каким-то чужеродным. Рихард посмотрел вниз — от мокрого асфальта отражался свет фонарей, какая-то парочка медленно брела по улице, не обращая внимания на дождь — им было слишком хорошо друг с другом. Прикрываясь зонтом, торопливо почти пробежала женщина с пакетом из ближайшей булочной. Противоположная сторона улицы была бы полностью пустой, если б в свете вывесок закрытых в этот час магазинов, в глаза не бросились фигура в темном. Рихард прищурился, силясь рассмотреть ее — как будто бы мужчина, одетый в джинсы и куртку. Судя по всему, он немного замерз — глубоко надвинул на голову капюшон и сунул руки в карманы. Долго уже стоит? Круспе вздрогнул, ощутив, как по спине пробежали ледяные мурашки — ему показалось или человек поднял голову, и сейчас смотрел на него? Мог он увидеть Рихарда? Вряд ли, в лучшем случае — просто его темную фигуру у ограждения. Но все равно стало не по себе. Круспе поспешил отойти подальше, так, чтобы с улицы его точно было не видно. Зайдя под раскрытый навес у бассейна, он опустился на один из шезлонгов и поежился. Хотелось верить, что внизу не крутится какой-нибудь помешанный фанат. Только его сейчас не хватало! За почти три десятка лет карьеры, никто из «Раммштайн» не сталкивался с психами. Волшебство просто какое-то! Фанаты обожали своих кумиров, и те во время концертов смело отправлялись в плавание на их руках. Случись что в такие моменты, охрана бы просто не успела пробиться на подмогу! Или толпы у отелей… Один или два охранника, минимальное расстояние — Рихард никогда не чувствовал опасности, исходившей от восторженно глядящих на него людей. А тут… Какое-то противное, холодное чувство зародилось в районе солнечного сплетения. Может стоит позвонить начальнику службы безопасности, чтобы его парни присмотрелись к дому Рихарда? Или самому с полицией связаться? Или это просто нервы, и нужно пойти спать или хотя бы попробовать хоть как-то расслабиться? Рихард вздохнул и привычно затянулся сигаретой. Сегодня Тилль действительно ему помог. Присутствие давнего друга сняло огромное моральное напряжение. Но Круспе видел, как тяжело это далось Тиллю. По малейшему изменению мимики, интонаций, он понимал: другу сложно находиться рядом, тяжело молчать и не спорить из-за решения. И Рихард был благодарен ему за это. Благодарен за уважение к его выбору. Скорее всего, безудержная болтовня Тилля была не только попыткой отвлечь Рихарда, но и защитной реакцией самого Линдеманна. Из него ведь обычно слова лишнего не вытянешь, а тут Тилль стал просто образцом красноречия, способным без умолку трещать на любые темы. А как он взял на себя медбрата, испугавшись, что тот может сболтнуть что-то лишнее друзьям? Можно подумать, Шмитд не знал, что ему будет, если он вдруг расскажет о состоянии соло-гитариста «Раммштайн»! Глупо, но почему-то этого рыжего парня было очень жаль. Круспе видел, как он огорчен происходящим, читал это по его глазам, но не мог заставить себя перейти грань и включить роль звезды. Можно было бы сделать приятное своему фанату и сказать принести что-нибудь для автографа, сделать селфи, да просто поболтать пару минут, но… Но это был тот случай, когда Круспе хотел отгородиться от всего мира и забыть, что он звезда. И Тилль закрыл его собой. Как в свое время Пауль. — Ты сегодня что-то совсем загруженный. — Флаке прищурился, внимательно глядя на Рихарда, уныло ковырявшего в тарелке вилкой. — Да достало все. — Круспе пришлось напомнить себе, что они в ресторане, и не стоит сейчас со звоном бросать вилку. Проявление эмоций на публике — это же так непрофессионально! Не хватало еще прямо тут начать жаловаться. — Тебе лучше в отель поехать, отоспаться, — посоветовал Шнайдер. — Паршиво выглядишь. Рихард усмехнулся. То, что внешний вид был дерьмовым, он и так знал — не стал бы иначе напяливать солнцезащитные очки в пасмурную погоду. — Ага, отоспаться. Как же! Эти придурки снова будут орать всю ночь под окнами. — Рихард все же позволил себе потереть виски: голова опять начинала гудеть и, кажется, поднималась температура. Вчера днем он чувствовал себя на удивление сносно, учитывая подхваченную ранее простуду, но ночь, прошедшая под попытки русских фанатов спеть под окнами отеля песенку из «Чебурашки», усугубила состояние Рихарда. Организм попросту оказался лишен возможности восстановиться в тишине и покое! Не спасли ни плотно закрытые окна, ни приехавший наряд полиции, быстро решивший, что проблемы администраторов отеля из-за именитых немецких музыкантов их не очень-то волнуют. И за все надо было благодарить Пауля! Додумался же на интервью для российского музыкального канала спеть песенку из мультика, который обожал в детстве! Да еще и спалил фанам окна своего номера! Орали-то они как раз для Ландерса, не думая, что в соседнем люксе пытается не захлебнуться в соплях другой гитарист «Раммштайн». И как назло — свободных номеров в отеле не было! А еще, очень вовремя, разболелся зуб — давно стоило добраться до стоматолога, но только во время тура это, мягко сказать, затруднительно. — Покурю пойду, — сказал в итоге Рихард в надежде, что привычная доза никотина хоть как-то спасет положение. — Может получше станет. Уже на половине пути к служебному выходу его и охранника догнал Пауль. — Ты же бросить пытаешься. — Круспе удивленно посмотрел на друга. — Под рестораном куча фанов. — Пауль светанул телефоном. — Спалили нас. Покоя не дадут. Я их отвлеку, а ты кури спокойно. Рихард лишь удивленно поднял брови, когда Пауль поспешил вперед, бодро направившись к дверям . Прохладный ночной воздух дал понять Круспе, что у него начали гореть щеки, а вот головная боль и усталость начали отступать по мере того, как в легкие проникало все больше табачного дыма. Привалившись плечом к двери, Рихард, которого пытался прикрыть собой охранник, наблюдал, как Пауль, натянув на лицо одну из своих самых радушных улыбок, смело шагнул к фанам и стоически терпит объятия и попытки поцеловать себя. Странно было видеть, как он, играючи, оттеснил любопытных на пару шагов от Рихарда, полностью переключив их внимание на себя. Когда Ландерс хотел — он умел быть милым, обходительным и внимательным, и ему ничего не стоило вспомнить навыки владения русским языком. Фаны были в восторге, а Круспе уверен — про него забыли! Даже сфоткали от силы раз десять, не больше. Странно… С чего вдруг Пауль кинулся спасать его от фанов? Чувствовал вину за то, что лишил спокойного сна? Или сейчас Рихарду открылась еще одна сторона Пауля-друга? Человека, который сам уставший и не выспавшийся, будет через силу улыбаться, раздавать автографы и фотографироваться с фанами, делая вид, что это ему нравится, только потому, что Рихарду нужно спокойно покурить? «Не ошибся ты в нем, Пауль действительно достоин того, чтобы ты влюбился в него, — грустно размышлял Рихард, медленно выпуская табачный дым. — Но вот только все, что тебе позволено — называть его другом, рассчитывать на его помощь, и не более того». — Ну все, хватит, — сказал фанатам по-русски Пауль, когда сигарета почти догорела до фильтра. Круспе не мог не удивиться: у него что, глаза на затылке? Или за столько лет уже успел запомнить сколько примерно времени у Рихарда занимает выкурить одну сигарету? — Спасибо, — поблагодарил Круспе, когда дверь ресторана закрылась за ними. — Не благодари, тебя было нужно кому-то спасать. Уж очень у тебя вид несчастный. Даже обнять захотелось. — Пауль весело подмигнул Рихарду. — Но почему ты? Ландерс усмехнулся. — Шнайдеру, пока прямо не скажешь, сам не допрет, а Флаке и Олли даже вдвоем бы не управились с фанами. Так что, я был твоим единственным спасением. В конце-концов, это они для меня всю ночь горланили: «Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам…», — напел Пауль. Рихард лишь поморщился: чертова песня, кажется, ее мотив всю ночь будет крутиться в голове. Пауль… Он не знал, как ему быть с Паулем. Да, они друзья, и Ландерс встрял во всю эту историю наравне с Тиллем, и тоже рискует огрести немалые проблемы с полицией, если вдруг что-то всплывет, но… Как же хотелось, чтобы все было иначе, и сейчас ему, Рихарду, не приходилось бы сидеть в одиночестве в темноте. — Ты ужинать будешь? Я приготовила. — Голос Киры прозвучал совсем неожиданно, и Круспе вздрогнул. — Чего в темноте сидишь? Рихард поморщился: говорить дочери о странной фигуре у дома он пока не хотел, да и вообще — сейчас ему было комфортно сидеть без света, словно завернулся в уютный кокон, и снаружи нет ничего плохого. — Да что-то задумался… — ответил Рихард. — Пошли поужинаем. — Он только сейчас понял насколько проголодался. Когда в доме не было Максим или гостей, Рихард предпочитал полумрак и поэтому освещенный остров на кухне резко выделялись на фоне темной столовой. Машинально Круспе бросил взгляд на жалюзи — стоило бы закрыть их… — На мой вкус вполне съедобно, — заговорила дочь, пододвигая отцу тарелку с отварной брокколи с добавлением какого-то светло-желтого соуса. — Я в интернете несколько рецептов посмотрела, судя по отзывам, самые удачные. Рихард удивленно посмотрел на Киру: такие кулинарные эксперименты были не в ее стиле. Если она бралась что-то готовить, то использовала только проверенные рецепты и никогда так быстро не выставляла что-то на его суд. Да еще и брокколи эта… С чего вдруг? Освещение над островом выхватило из полумрака лицо Киры, и внимание Рихарда приковали к себе ее глаза. Черт! Он же знал, что причинит боль близким не только своим решением, но и самим диагнозом! Рассказав несколько часов назад старшим детям о болезни, Круспе попросил их не действовать ему на нервы и жить так, как жили. В ответ сын, обнял его, сухо, по-мужски, чем дал надежду, что, может быть, хотя бы теперь он задумается о своем будущем, а Кира просто кивнула. Уже тогда Рихард понял, что его ждет если не истерика, то уж точно слезы старшей дочери. И не ошибся. Судя по тому, как припухли веки — Кира не так давно плакала и, возможно, снова прослезилась, пока готовила ужин. Интуиция подсказала Рихарду сделать вид, что он не заметил состояние дочери. Хотела бы она не скрываться, не было бы у нее под глазами толстого слоя консилера. Попробовав новый кулинарный шедевр, Круспе задумчиво посмотрел на него, а потом на Киру. Брокколи, конечно, можно было приготовить очень вкусно, но то, что сейчас лежало перед Рихардом в качестве ужина, заставляло задуматься о похудении. — Не понравилось? — Кира прочитала мысли отца по его лицу. — Ты слишком долго варила капусту, а в соусе перебор с сыром, это перебивает вкус, — спокойно ответил Рихард. — Иными словами — гадость. — Кира вздохнула. — Нет, есть можно. — Рихард поспешил улыбнуться. — Но скажи мне, с чего вдруг в этом доме появилась брокколи? Я понимаю, здоровое питание и все такое, но эта капуста… Сама по себе гадость. Кира вздохнула, чуть виновато пожала плечами и улыбнулась. — Я в Интернете вычитала, что брокколи очень полезна при раке… — Кира не сдержалась-таки и, по-детски хлюпнув носом, расплакалась. — Так точно дело не пойдет. — Рихард поспешил подойти к дочери и обнять ее. Кира прижалась к отцу, уткнувшись в его плечо. — Давай не реветь, прими мое решение, пожалуйста. — Он погладил Киру по спине. Говорить сейчас что-либо было глупо и бессмысленно, требовалось время, чтобы Кира все приняла. За все время своих непростых отношений с дочерью, Рихард уяснил одно: на нее нельзя давить ни при каком раскладе, в противном случае своенравная девчонка будет делать все с точностью до наоборот. Он не знал сколько именно времени прошло, может быть десять минут, а может и полчаса, прежде чем плечи Киры перестали вздрагивать, и она начала успокаиваться. — Свежая брокколи еще осталась? — спросил наконец Рихард, стараясь отвлечь Киру. — В холодильнике, — отозвалась она, все еще пряча лицо на груди отца. — Отлично, настало время вспомнить, что твой отец дипломированный повар. — Рихард чмокнул дочь в макушку и направился к холодильнику. — Поскольку я голодный, то сейчас будем изобретать новый быстрый рецепт, делающий гадость вкуснятиной, — сказав это, он подмигнул дочери. Кира смахнула оставшиеся на ресницах слезы.***
Отправив Киру спать далеко за полночь, Рихард улегся в постель, но сон упорно не хотел приходить. Перевернувшись с боку на бок раз десять, в итоге он уставился в потолок, на котором, пробивавшееся сквозь не до конца опущенные жалюзи, освещение города нарисовало странный геометрический рисунок. Сосчитав количество световых полос от окна до противоположной стены, Рихард вздохнул. Поведение дочери опечалило его. Думая о себе и своей жизни, Рихард упустил из внимания то, как к этому отнесутся дорожившие им люди. Нет, конечно же, их мнение ничего бы не изменило, такой уж Рихард человек — он сам принимает нужные для себя решения и не станет ни к кому прислушиваться, но печальные глаза Киры и поджатые губы Мерлина все ему сказали. Дети не были готовы к такому решению отца. «Но с другой стороны, рано или поздно, они должны начинать самостоятельную жизнь. В их возрасте я уже был отцом и всемирно известным музыкантом», — мысленно говорил Рихард, убеждая себя, что все равно не сможет всю жизнь подставлять Кире и Мерлину плечо, когда они в очередной раз оступятся. Но самое сложное было впереди — Максим. Рихард пока не представлял, как поговорить о своем будущем с младшей дочерью. Что ей сказать? Сколько он будет рядом с ней? Как сложится жизнь его ангелочка без него? Ей будет больно, она ведь останется. А еще… Мысли опять сами собой устремились к Паулю. Его реакция оказалась гораздо острее, чем предполагал Рихард. Он никогда не забудет взгляд Ландерса у хижины. Паулю было плохо и больно. Получается, все-таки Рихард смог войти в его жизнь и занять в ней пусть и крошечное, но свое собственное место? Рихард зло стукнул неповинную ни в чем подушку, и натянул повыше одеяло. Оказавшись в своей удобной кровати, он вспомнил, как проснулся рядом с Ландерсом в хижине Тилля, и с удивлением обнаружил, что обнял его во сне. Вот ведь шутка подсознания! Не отдавая себе отчета в том, что делает, он потянулся к самому желанному человеку на свете! И как пересиливая головную боль, любовался им, стараясь запомнить каждую морщинку, каждую черточку вечно подвижного лица. И как геройски боролся с жаждой, понимая, что стоит пошевелиться, попытавшись дотянуться до стоявшей на тумбочке воды, и он неминуемо разбудит Пауля. И все, больше не будет у него возможности вот так вот лежать рядом с ним, ощущать его дыхание на своей коже. Тогда-то Рихард и позволил себе пристроить голову на его подушке и помечтать, чтобы время взяло и замедлило свой бег, пока он пытается вырвать у судьбы так много, как только сможет из того, что ему не причиталось. Как быть с Паулем? Открыться ему или молчать и дальше? Рихард рвано выдохнул — как же обидно уносить с собой в могилу свои чувства. При других обстоятельствах он продолжил молчать, но теперь… Хотелось признаться. Но вот только зачем? Чтобы окончательно стать конченным эгоистом? Подумал он — а нужна Паулю его любовь? И что ему с ней делать? Ну признается, и что дальше? Как Ландерсу с этим жить-то? Осчастливит, так осчастливит! Нет на земле ни одного нормального человека, который не стал бы после признания в любви чувствовать себя виноватым или обязанным чем-то, если не может ответить взаимностью. Рихард снова вздохнул и перевернулся на бок. Не станет он ничего говорить. Они друзья и все. Не хочет он добавлять Паулю проблем. Пусть пробуждение в хижине так и останется самым сладким воспоминанием. В конце-концов, Рихард все же узнал, каково это — проснуться с любимым и ощущать покой и блаженство, понимая, что оказался на своем месте, что больше ничего не нужно. В районе солнечного сплетения противно заныло, когда Круспе вспомнил ощущение тяжелой руки Ландерса на своей талии. Он чувствовал ее вес, тепло и наслаждался этим моментом. Хотелось бы верить, что Пауль обнял его во сне не потому, что рисковал упасть с кровати, а потому, что так приказало его сердце. Телефон неожиданно пискнул входящим сообщением. — Не будешь против, если завтра, часов в одиннадцать, заеду к тебе? — написал Ландерс. Рихард вздохнул. Сначала Тилль, а теперь Пауль. Наверняка они переговорили между собой и твердо решили не оставлять его одного. Круспе задумался над ответом. За что ему это наказание? Что он в жизни сделал не так, что завтра будет весь день рядом с Паулем? Но ведь… Ведь ни с кем другим он не хотел бы провести день, не хотел бы больше ни с кем говорить. Чертов мазохист! Но почему Пауль написал так поздно? Что у него случилось, что он не спит в два ночи? — Не буду. Приезжай, — набрал в ответ Рихард.***
Они выглядели не самым лучшим образом: не выспавшийся Рихард, прятавший отсутствие укладки на голове под шапкой, а покрасневшие и чуть припухшие от бессонницы глаза за темными очками, и Пауль, явно страдавший от похмелья и пытавшийся заглушить запах перегара мятной жвачкой. И оба не сильно заморачивались со своим внешним видом. Кому и что нужно доказывать, одеваясь, как для прогулки по подиуму? Старая, побывавшая с ними в паре туров, но еще не рваная повседневная одежда, довершала образы двух в меру пьющих друзей, расположившихся в парке на одной из лавочек. Пауль был доволен, что смог вытащить Рихарда из дома: все же, сидеть в четырех стенах или на крыше это одно, а гулять по осеннему парку — совсем другое, как-то оно более позитивно. Так его визит точно не будет напоминать посещение больного. Ландерс радовался прекрасной погоде, сменившей вечерний дождь, и с наслаждением втягивал ноздрями еще влажный, но уже прогревшийся воздух, пропитанный запахами осени. Ему нравились прогулки на природе, и то, что будний день в парке почти не было посетителей. — Хорошо, ангел мой, присылай мне видео игры Ника на гитаре, я оценю, и дам пару советов, — сказал Рихард, улыбаясь в камеру смартфона. — Мы даже вдвоем с Паулем посмотрим. — Он повернул телефон так, чтобы Максим могла рассмотреть Ландерса. Пауль состроил смешную физиономию и помахал девочке, которая, судя по всему, едва проснувшись и еще даже не выбравшись из кровати и не причесавшись, бросилась звонить отцу, чтобы поделиться, как ей казалось, самыми важными новостями из ее жизни. — Хорошего дня тебе. Позвоню после того, как ты закончишь занятия с учителями. — На прощание Рихард послал дочери воздушный поцелуй. — Что за Ник и почему ты должен оценить технику его игры на гитаре? — спросил Пауль. — Максим с мальчиком подружилась, нравится он ей, — проворчал Рихард, убирая телефон в карман и хмурясь. — Сын каких-то друзей Марго. — Что в этом плохого? — Пауль с интересом посмотрел на Круспе. — Ничего. Кроме того, что моей дочери почти двенадцать лет. Не тот возраст, чтобы мальчики нравились. Да еще и мечтающие о лаврах рок-звезды. Не сдержавшись, Пауль фыркнул. — Ты себя сейчас со стороны видел, Рихардхен? Ты похож на чопорную мамашу-пуританку. — Я иногда смотрю на все происходящее в мире и понимаю, что Максим очень быстро повзрослела… — Круспе вздохнул. — Ну сам подумай, что дельное выйдет из дружбы с парнем, мечтающим о рок-сцене? Он, конечно, всего на год старше, но все равно… — Из тебя же вышло что-то дельное. — Пауль подмигнул. — Время же идет, дети вырастают… Мне тебе подарить бейсбольную биту? Будешь ей ухажеров от Максим отваживать, если они тебе не понравятся. Только она вряд ли будет в восторге от того, что творит ее папа. — Пауль, мне на самом деле тревожно за дочь, — серьезно сказал Рихард и нахмурился. — Я понимаю, что скоро у нее случится первая любовь и все такое, но я хочу, чтобы Максим не столкнулась с дерьмом в этом мире. По крайней мере, пока она подросток. Старших детей я уже упустил, и тут ни черта исправить не могу, разве что последствия вместе с ними разгребать. А с Максим… Я боюсь навалять ошибок. Или окажусь слишком мягким отцом или тираном… Да и…- Рихард махнул рукой и поморщился. К чему говорить, что в пятнадцать Максим может остаться вообще без отца? Или даже раньше. — Стань ей другом, — серьезно отозвался Пауль, щурясь на солнце. Он понял, вернее почувствовал, то, что не озвучил Рихард, и решил как-то выровнять ситуацию. — Ты же знаешь, я тот родитель, который будет творить всякую дичь вместе со своим ребенком. Если у ребенка орет музыка, я не только буду слушать вместе с ним, но еще и громкость прибавлю. Когда застукал Эмиля с сигаретой в зубах, поинтересовался, есть ли у него еще и предложил покурить вместе, попутно прочитав лекцию о вреде курения. Лили пришла с вечеринки пьяная? Я не орал, как Ариэлла. Донес ее до кровати, а утром вдвоем с ней по пиву прошелся и поговорил. Предложил ей пить нормальное бухло, а не то пойло, что у них было, и вообще попросил позвать меня на следующую пьянку. — Твои методы воспитания, мягко сказать, оригинальные, — с улыбкой произнес Рихард. — Но работают же! Пока Эмиль не встал на ноги, я всегда был в курсе какую дичь он творит. Я для него друг, и только потом отец. И Эмиль ни разу ни во что не вляпался, потому что мы всегда все обсуждали, и он прислушивался ко мне. Это гораздо лучше, чем ситуация, когда ребенок все скрывает от родителей, а потом случается сюрприиииз! — Пауль развел руки и состроил смешную физиономию. — И ты несешься вытаскивать чадо из полиции или еще какие неприятности разруливать. Так что, расслабься и обсуждай с Максим мальчиков. У нее скоро их будет целая толпа. Она у вас с Марго симпатичная получилась. Рихард откинулся на спинку лавочки, пару минут задумчиво смотрел на двух малышей, резвящихся на газоне под присмотром матери. — Может быть, парней Максим будет гонять ее отчим… — Рихард все-таки озвучил мучившую его мысль. — Кто знает, где я буду через два, три года… Или раньше. Пауль покачал головой. Он не хотел сейчас поднимать такую тяжелую тему, но не смог отвести от нее Рихарда. Однако разговор хоть и был неприятным, но принес Ландерсу важную информацию: Круспе волнуется за будущее младшей дочери и не скрывает это. Так может быть, сейчас в руки Пауля попала ниточка, которую он собирался искать? Может быть вот так, день за днем, он в итоге найдет еще ниточки и сплетет из них толстую веревку, которая удержит Рихарда в жизни? Но для этого нужно стать ему еще ближе, еще больше общаться с ним. Возможно, даже на самые неожиданные темы. — Не грузись раньше времени, Рихардхен, — сказал Ландерс, глядя на друга. — Ты сделал выбор, который считаешь правильным. А загадывать что-то на будущее… Вот долбанет на концерте током от усилителя и все! И нифига уже волновать не будет. — Обнадежил, так обнадежил… — Рихард вздохнул и, не задирая штанину, попытался поправить браслет на ноге. — Быстрее бы с меня уже сняли эту хрень. Ощущаю себя не в своей тарелке. Повезло еще, мне определили большой радиус перемещений, а то и в этот парк бы с тобой не выбрались. — А хочешь потом съездим ко мне на Хиддензе? Или к тебе на берег Балтики? На Новый год, как более-менее оклемаешься от химии. Рыбу половить, а, если повезет, может и в снежки поиграть… Круспе не стал ничего отвечать, лишь улыбнулся в ответ. Хотел бы он вот прямо сейчас сказать Паулю, что да, давай, поехали! — Кстати, я тут проверил вчера, — заговорил Ландерс, видя, что молчание затягивается, и Рихард погружается в свои мысли, — метод Тилля по отваживанию дебилов от дочерей работает. Лили тут порадовала, заявила, что у нее появился жених, и она чуть ли не замуж намылилась. Я уже испугался, что рискую дедом стать. — Ты что ли гонял беднягу огнеметом и на цепь посадил? В котле сварил? — не мог не улыбнуться Рихард. — Да нет, — рассмеялся Пауль. — Ты что, про метод Тилля не знаешь? Он мне рассказал как-то, как мужа Неле утвердил. Так вот — этот Франц пол вечера охеревал с того, кто отец его девушки. Лили-то ему не сказала про меня. Отец и отец. Подумаешь фамилия известная. Мало ли… Короче, сначала он тупо рассматривал меня, как музейный экспонат, потом я предложил ему выпить… Бутылку коньяка мы уговорили, потом водка была, потом полирнули это все «Егермейстером»… — Ты беднягу решил отравить? Ладно ты проспиртован дальше некуда и ни черта тебе с этого не бывает, но организм паренька к такому точно не готов, — заржал Рихард, вспоминая алкогольные подвиги Ландерса. — Так на то и расчет! Он упился до поросячьего визга, и такую херню нести начал, такое творить… У Лили глаза на лоб полезли. А я быстренько выпроводил этого бабуина. Бухло выводит людей на чистую воду. Не буду тебе пересказывать, что именно он творил, но поверь — Лили сама мне сказала, что после этого не собирается даже на его звонки отвечать. Точнее, она ответила утром, чтобы послать его подальше. Так что, вот тебе бескровный метод, как убрать дебила подальше от дочери и не разругаться с ней. Лили сама увидела, что за дерьмо она приволокла в дом. Я у нее теперь самый умный папка на свете. — Остальные отцы в мире с тобой не согласятся. Но метод надо запатентовать: выборы зятя по-раммштайновски! — Рихард улыбался во все тридцать два зуба. — А то! — отозвался Пауль и чуть нахмурился: ему показалось или за ними уже полчаса наблюдает вот тот парень на скамейке за кустами? Вроде бы и обычный с виду паренек, одетый в самую простую одежду, но только из-за надвинутой на глаза бейсболки он бросился в глаза Паулю, еще когда они только шли к парку. И было ощущение, что следовал за ними чуть ли не от самого дома Рихарда. Круспе, конечно, заметить его без очков вряд ли мог. И вот теперь этот парень сидит на скамейке и, вроде бы, залипает в телефон, но только слишком часто смотрит в их сторону. А что смотреть на них? Разве что они привлекли его внимание своим смехом? Или парень — фанат и узнал своих кумиров? Если узнал, то… Ландерсу сейчас совсем не хотелось, чтобы кто-то вмешивался в его самодельную терапию. — Не хочешь что-нибудь перекусить? — предложил Пауль, решив, что так будет проще всего увести Рихарда подальше и не грузить его лишней информацией. Круспе согласился и легко поднялся с лавочки, а вот Ландерс болезненно скривился, схватившись за поясницу. — Чертов диван, на нем спать невозможно, — сказал он, когда удалось наконец-то распрямиться. — Что с тобой такое? — забеспокоился Рихард. — Да диван у Лили в гостиной. Орудие пыток самое настоящее. Я всю ночь на нем промучился. Решил пока в Берлине покрутиться. Но как-то неудобно у Эмиля жить. На квартиру точно не поеду, раз уж оставил ее Ариэлле. Нечего мне там делать. Надо сегодня номер в отеле снять, а то я, как ты, на поклонах буду еле сгибаться. — Зачем тебе номер в отеле? У меня в доме арендатор одной из квартир как раз съехал. А другой заедет только через месяц. Хорошая квартира, две комнаты, окна выходят на улицу, третий этаж. На той неделе арендатор как раз все вещи вывез и сдал мне ключи. Клининг там уже побывал, так что — можешь пожить, — предложил Рихард, сам до конца не понимая, как так он вдруг озвучил это. Что на него только что нашло, что он позвал Пауля жить к себе? Нет, конечно, не в свой пентхаус, но в свой дом! Брови Ландерса удивленно приподнялись: он не ожидал, что вот так легко вытянет счастливую карту. Пока ехал к Рихарду, думал, как ему чаще видеться с ним? Под какими предлогами наведываться в гости? Да вот же оно! Рихард сам решил этот вопрос! — Я благодарен тебе. Скажи тогда, сколько буду должен, — легко согласился Пауль, но Рихард лишь махнул рукой. — Ничего ты мне не будешь должен, не хватало мне еще с друзей деньги за аренду жилья брать. Тем более, что студии в этой квартире нет, и будет большой проблемой разместить там твое оборудование. Но можешь заходить ко мне, размещу твои музыкантские пожитки у себя в студии. Паулю пришлось призвать на помощь весь свой актерский талант, чтобы не просиять довольной улыбкой. Вчера что, кто-то наверху услышал, что он не собирается сдаваться, и решил ему помочь? Очень похоже на то!