***
Рихарду требовалось немного времени, чтобы привести мысли в порядок и дать себе успокоиться. Да и… Стало как-то немного неприятно от того, что вдруг Тилль, тот человек, которого он считал, если не своим братом, то самым близким другом, вдруг вот так пошел против него. И где? В решении, которое было настолько важно для Рихарда! Однако побыть в одиночестве у Круспе не вышло — вместо Тилля на улицу вышел Шнайдер. — Что, Тилль послал тебя присмотреть за мной? Не переживай, чудить не собираюсь. — Рихард мрачно усмехнулся и поднес к губам очередную сигарету. — Ты уже сколько их с утра прикончил? — Шнайдер вопросительно изогнул бровь, глядя на друга и поднимая повыше ворот свитера. — Не считал. — Рихард махнул рукой. — Знаю, много! Не начинай задвигать про здоровый образ жизни! — С Паулем-то когда успел поцапаться? — Кристоф был в своем репертуаре, если его что-то интересовало, он мог вот так, сходу, в лоб, спросить. Иногда его детская непосредственность обезоруживала противников. — Мелочи это. — Рихард как можно беззаботнее махнул рукой. — Разрулим вопрос. В этот раз я не собираюсь уезжать в Америку, так что тебе не придется лететь ко мне на переговоры. Шнайдер кивнул. — Ты не в восторге от идеи использовать ту девчонку? Рихард тяжело посмотрел на Кристофа. В восторге… Да все его существо было против новой встречи с Луизой! Начать с того, что Рихард не хотел опять сталкиваться с наркоманкой, пока он в таком состоянии, и заканчивая тем, что интерес к блондинке у него уже начисто угас. — Боишься, что будет сильное искушение снова… — осторожно заговорил Шнайдер. — Это сложно, Шнайдер. — Рихард вздохнул и встал под навес над дверью — едва накрапывавший дождь начинал усиливаться. — Ты вряд ли поймешь. — Сейчас ситуация более-менее стабилизируется, и все не будет казаться настолько паршивым, — ободряюще продолжил Шнайдер. — А ты… Ты справишься. Вечно я твоей силе воли завидовал. Круспе улыбнулся, понимая, что Шнайдер всеми силами пытается его хоть как-то подбодрить. — Не хочу я с этой девкой пересекаться. Столько всего из-за нее… — Но то, что предложил Пауль — это единственный выход. Он прав, — сказал Кристоф, пристально глядя на Рихарда, словно пытаясь считать его эмоции в момент, когда речь зашла о Ландерсе. — В Пауля словно детектив какой вселился. Он ловко сообразил, что мы можем найти выход. Рихард криво усмехнулся, отправив окурок в урну. — Ну да, я вас в дерьмо загнал, мне вас и вытаскивать. И не ебет, что я сам по этому поводу думаю… — сказал он и, открыв входную дверь, направился в офис. Ситуация злила. И не потому, что придется сделать вид, будто бы потерял голову от фанатки, и устроить красивый спектакль, а потому, что Луиза будет какое-то время рядом. Рихард понимал — это опасно. Слишком высока вероятность очередного срыва, если вдруг у девушки с собой окажется дурь. Он будет держать себя в руках, возможно, попросит ее не брать наркоту, когда они будут видеться, но… Но черт возьми! Рихард не хотел сейчас ни одного напоминания о срыве. Тогда, в Америке, вытянув себя с самого дна, сколько месяцев он боялся даже приближаться к студии? Три? Четыре?! Потому что в тот период мог работать только под наркотой и, вернись он в студию раньше, чем будет морально готов продолжить без стимуляторов — все, он проиграл, его жизнь в скором времени оборвется. А тут… Внутренне Круспе хотел уйти в кокон, изолироваться от мира и переждать. Переждать пока нервы улягутся, пока физическое состояние станет чуть лучше. Все же, чтобы там ни делал с ним доктор Шетелих, все равно подъем на второй этаж по лестнице отозвался небольшой одышкой. И бессонница и какая-то бесконечная усталость… Или Шнайдер прав и пора бросать курить.***
— И что мы станем делать, если с Луизой ничего не выйдет? Если она откажется помогать? — мрачно спросил Рихард, глядя, как по стеклу сбегают вниз капли дождя. Пока Кляйн пытался пробиться к подопечным сквозь берлинские пробки, музыканты получили возможность самостоятельно попытаться разобраться в ситуации. — А нужно сделать так, чтобы она не отказалась, — спокойно ответил Олли. — От нее слишком многое зависит. Так что тебе придется приложить максимум усилий и основательно вскружить ей голову. — Будешь трахать ее до визга и звезд перед глазами, и девица сделает все, что угодно, — продолжил Тилль. — Тем более, ты с ней уже делал это, так что, повторишь. Рихард поморщился. — Надо будет в любви признаться — признаешься, — спокойно, без тени эмоций в голосе добавил Флаке. Круспе резко развернулся и удивленно посмотрел на Лоренца. — Ты мне предлагаешь ее вот так нагло и грубо использовать в наших целях? — А с каких пор ты стал так разборчив? — чуть насмешливо спросил Флаке. — Может быть с таких, что я не хочу, чтобы эта девица причисляла себя потом к категории моих бывших возлюбленных? — с негодованием спросил Рихард. — А что в этом такого? — А то, что ко всем, с кем у меня были отношения, я испытывал те или иные чувства — интерес, симпатию, увлеченность… А тут? Как эта пустышка встанет в один ряд с моими женщинами? Бывшая… Подумать только! Те, которыми я увлекался, не были для меня дырками для члена! — Погоди сразу так упираться, может быть, вопрос получится решить финансово. — Тилль попытался чуть снять градус напряжения. — Смеешься? — воскликнул Рихард. — Спасибо снова за поддержку! Ты, можно подумать, никогда группис не трахал, чтобы ляпнуть такое! Ее не волнует бабло! Ей нужен я! — А в чем проблема-то? — вклинился Флаке. — От тебя что убудет, что ты будешь пудрить ей мозги? Как-то непохоже на тебя… Рихард прикусил губу, зло посмотрев на согруппника. Наорать на Флаке, как раньше? Объяснить ему, как тяжело сдерживаться развязавшему наркоману? Или открыть, что при мысли о признании в любви и прочем становится противно от самого себя? И он понимает, что ни хрена не сможет правдиво сыграть? И что не хочет вообще никого терпеть рядом с собой? Ни к кому прикасаться, целовать… Это неправильно ни по отношению к нему самому, ни по отношению к Луизе. Какой бы доступной она ни была, а так открыто использовать дурочку, чтобы спасти группу… Неожиданно пришедшая в голову мысль заставила Рихарда нахмуриться и задуматься. Бывшая!!! Да как он раньше не сообразил?! — А знаете что? — сказал он, когда Тилль и Шнайдер вопросительно переглянулись, заметив, что Рихард на какое-то время ушел в себя. — Луиза как-то обмолвилась, что Вебер свою бывшую избивал. — И что ты хочешь этим сказать? — Флаке чуть подался вперед. — Если использовать не Луизу, а эту бывшую? — Рихард вдруг понял, что, кажется, все не настолько плохо, как ему виделось. — А это вариант. — Шнайдер кивнул, понимая мотивы Рихарда и обоснованность предложения. - Эта женщина вполне может быть согласна за финансовую поддержку от тебя, если согласится выступить против бывшего. Но что ты о ней знаешь? — Да ничего не знаю. — Рихард развел руками. — Даже имени. - Но она почему-то не обращалась в полицию, иначе бы мы бы знали, что этот Вебер уже привлекался. — Тилль прищурился. — Он или запугал ее или эта наркоманка мне наврала… Или не знаю… — Рихард вздохнул. — А, может быть, Луизе вообще не Вебер синяков наставил. — Это мы узнаем только после разговора с ней, — сказал Тилль и кивнул в сторону окна. — Кляйн приехал. Теперь нужно как-то все, до чего мы тут додумались, внятно изложить…***
С интересом выслушав своих подопечных, Кляйн кивнул с улыбкой на губах. Он не мог не отметить, что хотя перед ним были музыканты, но в критичных ситуациях они начинали весьма достойно соображать и анализировать обстоятельства так, что ему оставалось внести в общий расклад лишь пару штрихов. Некоторыми специфическими знаниями они попросту не могли обладать из-за отсутствия соответствующего образования. Заверив, что на выяснение личности бывшей подружки Юргена Вебера у него уйдут максимум сутки, после чего можно будет попытаться составить с ней конструктивный диалог, юрист настоятельно попросил Рихарда не упускать из виду Луизу. Всю обратную дорогу до дома Рихард пытался прогнать от себя невеселые мысли о том, что он станет делать, если последним путем к спасению окажется Луиза. Но стоило ему отвлечься от них, как в голову лезли другие. Пауль. Рихард вспоминал его холодный взгляд, обращенный на него, и понимал, что по спине пробегают ледяные мурашки страха. Он боялся за Ландерса, чувствовал, насколько напряженным тот был во время встречи в офисе. Если бы никого рядом не было, Рихард бы придумал, как поговорить с бывшим, как ему теперь казалось, другом. Как удержать его, заставив выслушать. Да он бы на колени перед ним встал! А еще Тилль! Назад во внедорожнике они ехали втроем: он, Линдеманн и ледяное молчание. Рихард надеялся, что хотя бы давний друг безоговорочно поддержит его в самом важном и главном решении, а оказалось… Оказалось то, что случайно сорвавшиеся с языка Тилля слова, показали его истинное отношение к намерениям Круспе. И хотя Линдеманн попытался вывернуться и очень даже логично все пояснил, все равно — внутренний голос уверял Рихарда, что и Тилль против его решения. — Созвонимся, — бросил в итоге Рихард, выбираясь из машины около своего дома. Тилль хотел что-то сказать, но Рихард раньше захлопнул дверь, и поспешил к подъезду. — Добрый день, герр Круспе! — поприветствовал его голос, донесшийся от припаркованного поблизости седана. Рихард вздрогнул. Первой мыслью стала мысль о том странном фанате, но обернувшись, он увидел улыбающуюся краснощекую физиономию Ральфа — одного из сотрудников охранной фирмы, с которой работала служба безопасности «Раммштайн». Заинтересованный появлением секьюрити, Круспе подошел к машине — рядом с Ральфом, за рулем, обнаружился Алекс — неприметный щуплый мужчина средних лет, победитель всех возможных соревнований по восточным боевым искусствам. — Вы что тут делаете? Случилось что-то? — с тревогой спросил Рихард. — Герр Ландерс сообщил, что вас начал преследовать сталкер, — ответил Ральф. Рихард не смог скрыть изумления. Пауль сообщил охране о проблеме? Да как это понимать… Почему он сделал это? — Мы тут несколько дней посидим, подождем, чтобы было с чем в полицию обращаться, — пояснил охранник. — Может быть, сталкер нам попадется, и тогда и поговорим с ним более обстоятельно. Не волнуйтесь, к вам этот псих точно не прорвется. — Ральф широко улыбнулся своей немного простоватой улыбкой. — Хорошо, спасибо, — Рихард кивнул и вскоре скрылся за подъездной дверью. Когда щелкнул замок, Круспе прижался затылком к прохладной деревянной обшивке двери. Гулкие удары сердца отдавались в груди. Пауль… Снова… Сначала он нашел возможный выход из тупика с Вебером, теперь прислал охрану. Как это понимать?! Разве так жертвы ведут с себя с насильниками? Рихард тяжело сглотнул — перед глазами предстал Пауль такой, каким он был сегодня утром — холодный, отчужденный, упорно старающийся не встречаться с ним взглядом, и всем своим видом показывающий, что у него нет друга по имени Рихард Круспе. И вот охрана под домом! Но, может быть, это был просто здравый смысл? Раз появился какой-то сталкер, то проницательный ум Ландерса просчитал ситуацию? Сталкер мог быть опасен. В первую очередь — для самого Рихарда, а потом уже для других раммов, заходящих к нему в гости. Получается, Пауль мог заботиться обо всех участниках группы, не только о нем. Да, это логично. Но почему Пауль сделал это именно сейчас? Сталкер же появился не вчера. Было что-то, о чем Рихард не знал? Не понимая, как еще не выронил из вдруг затрясшихся рук телефон, Рихард набрал номер Пауля, но услышал лишь вереницу длинных гудков. Предсказуемо. Пауль или решил не отвечать на его звонки или один конкретный номер оказался в черном списке. Круспе вздохнул и открыл мессенджер. Раньше он мог видеть, когда в последний раз Ландерс появлялся в сети, а теперь нет — режим невидимки позволил ему скрыться. Может быть, даже сейчас, в этот самый момент, Пауль с кем-то переписывался… Рихард задумался. А что он напишет? Поблагодарит за сообщение службе безопасности о проблеме? И что дальше? Да ничего! Пауль даже отвечать на такое послание не обязан! Вздохнув, Рихард посмотрел на лестницу. При реконструкции дома надо было задуматься над лифтами! А теперь… Подъем в пентхаус точно позволит ему немного успокоиться.***
— Пап, у нас будут планы на Рождество и Новый год? — спросила Рихарда за ужином Кира. — Хочешь что-нибудь устроить? — Ты же собиралась с подругами погреться на тропическом пляже. Передумала? — Круспе пристально посмотрел на дочь. Кира уверенно кивнула и чуть натянуто улыбнулась. Рихард постарался подавить вздох — то, что старшая дочь отменила поездку, было очевидным — она боялась, что это Рождество может стать последним для отца. Или, последним, когда он не будет полной развалиной и ходячим мертвецом. Наверняка Кира уже прочитала, что в некоторых случаях, когда поначалу кажется, что все не так уж плохо, рак может за считанные недели сожрать человека. — Нет у меня никаких планов. Если хочешь, давай устроим дома вечеринку. На Рождество в семейном кругу, а на Новый год… надеюсь, соседи нас потерпят. Или попробуем с ними договориться. — Рихард заговорщицки подмигнул дочери. — Позвоню нашим пиротехникам, попрошу организовать шикарный салют на крыше. И плевать, что скажет полиция. — Рихард улыбнулся — он терпеть не мог зимние праздники, но в этот раз ему было не сбежать. Вряд ли у него получится поехать на горнолыжный курорт с семьей, а уж тем более не выйдет заполнить праздничные дни работой. — Я Мерлину примерно так и сказала. — Кивнула Кира. — А подарки? Уже пора начинать их заказывать. Я тут набросала списки, кому что можно подарить. Поделишься своими мыслями? — Она протянула Рихарду блокнот с длинным перечнем всех приближенных. — Кстати, а что, Пауль от нас съехал? Я давно его не видела. Мельком заглянув в блокнот, Рихард тут же увидел имена согруппников. Дочь, предсказуемо, предлагала ему самому выбрать подарки для них. Знала бы она, насколько сложную задачу сейчас задала! — Он куда-то по семейным делам поехал, — ответил Рихард, сделав вид, что увлечен изучением списка.***
Ночью Рихарду предсказуемо не спалось. Хоть он и понимал, что очередные почти бессонные сутки скажутся на нем самым паршивым образом, все равно ничего поделать не мог. Таблетки он точно принимать не собирался. Пересилит себя, заставит организм вернуться в норму без помощи химии. Подтащив поближе к дивану торшер и завернувшись в одеяло, Рихард, водрузив на нос очки, взялся за согласование списка подарков. Когда с его основной частью было покончено, Круспе открыл новую страницу блокнота с именами участников «Раммштайн». Он знал, что хочет подарить всем. Кроме Пауля. Точнее — до случившегося он был уверен в своем выборе, но теперь… А уместен ли вообще будет подарок? Захочет ли Пауль принять его от Рихарда? Будет ли ему приятно? Круспе прикусил губу. Сам. Сам во всем виноват. Теперь будущего с Паулем и группой у него нет. Как-нибудь продержится с ним этот тур, а потом… Идея выступить на Новый год в Мексике понравилась далеко не всем. В принципе, Тилль и Рихард были уверены, что их затея свалить куда-нибудь подальше из промозглого Берлина и заняться делом, прогоняя зимнюю хандру и депрессию, вряд ли будет поддержана, но попытаться стоило. Пауль, еще в начале июня понявший, что на горизонте кроме работы ни одной достойной персоны женского пола не видно, и все рождественские праздники он проболтается без дела по барам, уцепился за концерты сразу же. Однако идея была бы погребена под бурными возражениями Олли и Шнайдера, если бы Флаке внезапно не поддержал авантюристов, соблазнившись комфортным прогнозом погоды и клятвенными заверениями Тилля, что сет-лист будет облегченным. Пуэрто-Вальярта встретил их обещанным приятным теплом, безоблачным небом и довольно прохладными ночами. Открытая сцена, которую соорудили в гостиничной зоне, вызвала у Пауля приступ смеха и шутки на тему, что в новогоднюю ночь концерт «Раммштайн» услышит на пару сотен тысяч людей больше, чем продано билетов. Выбравшись из Берлина, Рихард буквально каждой клеточкой тела ощущал, как постепенно возрождается. Казалось бы, перерыв между концертами был не такой уж и большой, но как же он успел соскучиться по сцене и по крикам фанатов. По Паулю. По новому Паулю, который стал гораздо мягче и внимательнее, который научился понимать Рихарда и, если у них случались творческие разногласия, больше не начинал тут же орать и в ультимативной форме отстаивать свою правоту. Психотерапевт помог. Действительно помог, и у Рихарда даже стали закрадываться подозрения — а не стал ли Пауль постоянным клиентом Штукка? По крайней мере, пару раз проезжая мимо офиса врача, он видел машину Ландерса на парковке. Но то были проблемы Пауля — о чем он посчитал необходимым говорить с психотерапевтом. Проблемой же Рихарда стало желание чем-то по-настоящему порадовать и удивить Пауля на Рождество. — Ты куда исчез? Опять спина разболелась? — спросил Пауль, едва скрывшись за кулисами, и с тревогой посмотрел на друга. — Мы вчетвером на поклон вышли! Флаке куда пропал? Рихард улыбнулся Паулю, взъерошенному после встречи Нового года на сцене. Ландерсу хватило одного бокала шампанского, чтобы на щеках проступил яркий румянец. Хотя, может быть, он казался таким лишь потому, что его подчеркивало оранжевое пончо, в котором Пауль вышел к публике сразу же после того, как Мексика встретила новый, 2019 год. — Спина хоть и болит, но не критично. — Поспешил успокаивающе улыбнуться Рихард, понимая, что обострившиеся еще в аэропорту проблемы после двух часов на сцене с почти пятикилограммовой гитарой через плечо, точно станут острыми. — У меня для тебя сюрприз. Я же обещал тебе подарок в Рождество. — Он подмигнул заинтересованно глядящему на него Паулю и, взяв за руку, повел в гримерку. Утром Рихарду пришлось проявить чудеса красноречия, уговаривая Флаке помочь с подарком для Пауля. Одно дело организовать доставщиков, которые вовремя привезли долгожданный сюрприз на концертную площадку и, при помощи охранников, убрали подальше от глаз Ландерса, и совсем другое — переместить презент в гримерку получателя. Рихард бы и сам справился с этим, но перенести за считанные минуты громоздкий подарок по узким проходам закулисья он вряд ли бы смог. — Реально?! - Увидев доску для серфингистов-профессионалов от JP-Australia, стоившую немногим меньше фирменной гитары Рихарда, Пауль расплылся в улыбке от уха до уха и, как ребенок, принялся рассматривать ее со всех сторон. — Офигеть! Глядя на счастливого Пауля, Рихард не смог сдержать улыбку. — Ты не представляешь, как угадал с подарком! Это стоило того, чтобы столько ждать! — радостно затараторил Пауль. — Я думал после концертов тут задержаться на недельку и половить волны. Да черт! Я засматривался на сёрфы этой фирмы, но все никак руки не доходили… Это же просто охренеть какая доска! — Австралийский менеджер по продажам, наверное, меня с содроганием до сих пор вспоминает. Я долго разбирался в том, что тебе нужно. — Рихард чуть смущенно улыбнулся. В глубине души он до последнего сомневался, что сделал правильный выбор. — На Балтике ведь сила волн заметно меньше, чем в океане, так что пришлось изучать доски большего объема. — И ты охренеть удачно разобрался в этом вопросе! — Пауль крепко обнял Рихарда. — Да это же «Ферарри» среди сёрфов! Не, новичок, конечно, с такой не управится, но мне она по зубам! У нее же отличное скольжение, конструкция позволяет выполнять сложные развороты, она офигенно устойчивая! Круспе прикрыл на мгновение глаза — потное жаркое тело прижалось к нему, он ощутил знакомый запах дезодоранта Пауля, и его сильные руки на своих плечах. Вот он, бесконечно далекий самый близкий человек рядом — с ним! — Примерно это менеджер по продажам мне и говорил. — Рихард улыбнулся, радуясь по-детски заблестевшим глазам Ландерса, когда он выпустил его из объятий. — На Хиддензе я точно шокирую всех серфингистов! Да плевать сколько дней в году там будут подходящие для нее волны! Важно, что у меня есть это сокровище! Внезапно дверь-гармошка с неприятным звуком сдвинулась, и в гримерку бесцеремонно заглянул Шнайдер. Окинув помещение немного удивленным взглядом, он улыбнулся и подмигнул Рихарду. — Если не хотите, чтобы все поехали веселиться без вас, то начинайте отмываться от грима. Машину подадут через двадцать минут. Нам обещают офигенную программу на всю ночь! — Много текилы и putas? — с улыбкой спросил явно заинтересовавшийся предложением Пауль, тут же взявшийся за салфетки для демакияжа. — Что-то типа того. Насчет второго, правда, лучше у Тилля спросить. Пиньяты еще обещали. Рихардхен, ты с нами? — Нет. В этот раз давайте без меня, я договорился с Максим поболтать онлайн. Да и спине покой нужен. Мне лучше отлежаться. — Махнув на прощание друзьям, Рихард вышел из гримерки, не заметив немного взволнованного взгляда Пауля, обращенного ему вслед.***
Рихард надеялся, что первое утро нового года удастся встретить без проблем со спиной или позвоночник потерпит до более гуманного времени на часах, но массажисту, а по совместительству и мануальному терапевту Клаусу, пришлось звонить уже в десять утра, когда стало окончательно ясно — без помощи специалиста не обойтись. Раздавшийся уже через пару минут стук в дверь заставил Рихарда насторожиться — не мог Клаус так быстро прийти! На пороге номера обнаружился облаченный в шлепки, шорты и гавайскую рубашку улыбающийся Пауль. По хозяйски пройдя в номер, Ландерс расположился в кресле у открытой балконной двери. — Ты что-то подозрительно бодр и весел с утра. Чем уже закинулся? — с улыбкой спросил Рихард, ощущая на себе пристальный взгляд гостя. — Пффф! — Пауль фыркнул. — Я не пил вчера. После твоего подарка понял, что просто не имею права провести сегодняшний день с головной болью в номере. Так что, я арендовал машину. Доску уже закрепили у нее на крыше, и не хватает только тебя. Приглашаю составить мне компанию на одном чудесном пляже! — Ландерс улыбнулся. — Пуэрто-Вальярта и его окрестности — одно из лучших в мире мест для серфинга! Мне еще не доводилось ловить волны в этом районе Тихого океана. Я тут разузнал у местных, куда лучше всего отправляться. Замечательный пляж Пунта-де-Мита меньше чем в часе езды. — У меня и так спина отваливается… — Поморщился Рихард. — А завтра еще один концерт. Пауль на мгновение помрачнел: то, как друг стоял, упираясь руками в поясницу, должно было сразу же насторожить его. Словно в подтверждение этих слов, в дверь постучали. На этот раз на пороге вместе с переносным массажным столом возник заспанный Клаус. Уже через десять минут Рихард в полной мере смог ощутить на себе все умения обладателя кучи дипломов в области мануальной терапии и массажа. Решив, что нет смысла стискивать зубы, постанывая, он терпел демонстрацию этих умений на своей спине, в который раз напоминая себе, что потом станет гораздо лучше. — Между прочим, при проблемах со спиной плавание может быть очень полезно, — сказал Пауль, глядя на мучения друга. — Клаус не даст соврать. Так что, пока я буду опробовать твой подарок, можешь поблизости немного побарахтаться. Вода — двадцать пять градусов! Самое то! Да и все гулянья начнутся после обеда, а пока народ отсыпается. Нам никто не будет мешать! — Было бы чему мешать, — фыркнул Рихард и вскрикнул — Клаус принялся прорабатывать какую-то слишком напряженную мышцу. — А знаешь чем БДСМ отличается от мануальной терапии? — спросил спустя минут десять Пауль. — Понятия не имею, — буркнул Круспе, пытаясь хоть чуть-чуть расслабиться на массажном столе, и позволяя Клаусу продолжить истязание. — В БДСМ есть стоп-слово, а тут нет! — Издеваться пришел? — с улыбкой в голосе ответил Рихард. Где-то послышался заливистый девчачий смех, а потом хлопнула дверь. Громкий хохот Пауля, выглянувшего на балкон, заставил Клауса прекратить процедуру, а Рихарда приподняться. — Ты точно закинулся с утра пораньше, — констатировал Круспе, видя как друг растирает по щекам слезы, выступившие от смеха. — Скурил что-то. — Если только хвост мартышки! — Пауль снова плюхнулся в кресло и озорно посмотрел на Рихарда. — С сожалением констатирую, что репутация «Раммштайн», как группы самых суровых натуралов, только что погибла окончательно и безвозвратно! Там, в соседнем номере, у двух милых француженок, была открыта дверь, и они слышали все твои стоны. Как думаешь, сколько им нужно времени, чтобы сделать выводы, чем тут занимается лид-гитарист «Раммштайн» с ритм-гитаристом при условии, что они не знают немецкий и не могут понять о чем мы говорим? — Ты что несешь? — То. Это наши фанатки. Они меня у двери твоего номера поймали и выразили бурный восторг на ломаном английском. Между прочим, вчера девчонки видели тебя заходящим в этот номер. Мне пришлось ценой селфи и десятка автографов избавляться от них. — Блять… — веско сказал Рихард и снова улегся, позволяя Клаусу продолжить процедуру. — Ну, а что? Чего ты напрягся? Это тоже пиар. И фанам, вернее, фанаткам, такое нравится. Кстати, вчера Тилль начал размышлять над тем, как нам еще разнообразить шоу в плане провокационности. — А Флаке об этом знает? Что на этот раз? — поинтересовался Рихард вздохнув. — В том-то и дело, что Флаке отказался наотрез участвовать в чем-то, кроме приготовления в котле. Так что Тилль предложил нам с тобой развить нашу тему заигрываний, иначе он придумает что-то похлеще членопушки. Ты его знаешь, с него станется… В этот момент Рихард был рад, что выражение его лица никто не видел. Сердце ухнуло вниз. Продолжить заигрывания? До какого именно уровня? Круспе и так иной раз после того, как Пауль целовал его в плечо, потом еще пару песен не мог собраться и играл на автомате, ощущая, как по спине маршируют полчища мурашек. — Тилль что-то конкретное предложил? — напряженно спросил Рихард, боясь представить, до чего мог додуматься Линдеманн. — Поцелуй. Он предлагает нам с тобой время от времени целоваться. А он будет делать вид, типа как он против такого и ему противно. Правда, когда он говорил это, в нем было около бутылки текилы, но ты же знаешь, Тилль всегда помнит все, что говорил по пьяни. Вернемся домой, он поднимет эту тему. Рихард вздохнул. То, что от пыток Клаус перешел к расслабляющему массажу немного помогало сосредоточиться и успокоиться. Поцелуи! Да Рихард подумать боялся, как отреагирует узнав, какой вкус у поцелуя Пауля и почувствовав его губы на своих. Но! Настораживал тот факт, что Пауль очень спокойно говорил об этом. Неужели считает это хорошей и идеей, и его не смутят поцелуи на сцене с мужчиной, да еще и с другом? Хотя, они же, по сути, актеры… — А сам что об этом думаешь? — поинтересовался Рихард и чуть приподнялся, чтобы взглянуть Паулю с глаза. Ландерс прищурился с хитрецой глядя на Рихарда. — Почему не попробовать по приколу? Не французский же поцелуй фанатам организовывать… Хотя, черт тебя знает, какой ты захочешь. — Он расплылся в немного пошлой улыбке. — Да иди ты! — Рихард улыбнулся и снова улегся, чтобы скрыть как краска бросилась в лицо. — И пойду. Точнее поеду. С тобой на пляж. Клаус, заканчивай уже пытать Рихарда. — Завтрак закажи в номер, я не ел еще ничего, — попросил Рихард. — Завтрак уже ждет нас в переносном холодильнике в машине, — резво ответил Пауль. — По пути на пляж с голоду не умрешь — у меня полно конфет, я вчера штук пять пиньят разбить умудрился. И никого не убил! А Тилль заехал палкой какому-то аниматору! Парень теперь от немцев до конца жизни будет шарахаться. Я тебе потом покажу видео. — Говорят — это на счастье, когда пиньяту разбить получается… — сказал Рихард, понимая, что свое счастье он может получить только в извращенной форме. Рихард вздохнул, выбрался из одеяла, подошел к окну и обхватил себя руками. Хотелось тепла и поддержки. Не хотелось вот так стоять посреди ночи и смотреть на спящий Берлин. Подкинула же ему сейчас память воспоминания о концертах в Мексике! Круспе прикрыл глаза и вздохнул. А он ведь помнил в деталях все их поцелуи. Самый первый, на втором концерте в Пуэрто-Вальярте, позволил сломать внутренний барьер, и заглушить голос разума, кричавшего Рихарду, что нельзя допускать такое. После — станет еще хуже, захочется уже не поцелуя на сцене, а в жизни. И обязательно будет больнее — знать губы Пауля и понимать, что в реальной жизни они никогда не поцелуют его. Рихард помнил, как на вступлении к Du Hast, вышел на середину сцены. Пульс от волнения зашкаливал, по лицу катились струйки пота. Как же смешно, от нервов, он тогда взял и подтянул сползавшие периодически брюки! Но его напряжение чутко поймал Пауль и не стал форсировать события — легко чмокнул в щеку, как это уже бывало на праздниках при обмене подарками. А еще после концерта в память Рихарду врезались шуточки Тилля на тему, что перед выступлением надо было репетировать все, включая поцелуй! Знал бы тогда Линдеманн, что творит своими словами с сердцем друга! А потом была Барселона. И широко улыбающийся Пауль, взглядом убеждавший Рихарда, что ничего страшного не случится. И первый мимолетный поцелуй, касание губами на долю секунды, выбившее воздух из легких Рихарда. И со временем все чаще стали звучать подколки парней на тему, что Рихард всегда закрывает глаза во время поцелуя, а после у него на лице счастливая улыбка. И еще был второй концерт в Вене — завершающий тур. К этому времени Рихард уже научился справляться с собой и, как истинный мазохист, хотел насладиться последним поцелуем, плотнее прижаться к любимым губам, ощутить чужое дыхание на своей коже и… И Рихард запомнил все в мельчайших деталях, а потом тысячи раз прокручивал в памяти, пытаясь доказать себе, что и у него в жизни было что-то светлое. Только теперь поцелуй на сцене с Паулем невозможен. Да что там поцелуй, вряд ли вообще они смогут нормально взаимодействовать во время концертов. Рихард прикусил нижнюю губу и покачал головой: он не мог так больше. Не мог ждать, пока утечет достаточно времени, и Пауль захочет с ним говорить. Круспе знал характер Ландерса — чем больше времени пройдет, тем толще станет броня Пауля, а сердце — холоднее. И вот тогда у него точно не будет ни единого шанса на прощение. Прощение?! Да с чего вдруг?! Да с того, что интуиция подсказывала Рихарду, что шанс у него есть! И недавний эпизод с парнями из службы безопасности это доказывал! Пауль позаботился о нем, хотя и не позволил прикоснуться к себе утром! Нет, не стал бы Ландерс решать проблемы Рихарда, если бы он был ему противен и безразличен! Какая-то тонюсенькая ниточка их дружбы еще не порвалась. Да, в действиях Ландерса четко виднелась логика, но при этом Круспе чувствовал — была в них и забота. Простая человеческая забота! А значит… Значит нельзя терять время! Где бы сейчас ни был Пауль, его нужно найти. И уговорить выслушать… А что сказать? Рихард даже не представлял, что произнесет. Может быть, слова опять перестанут складываться в фразы, как это было утром, но почему-то ему казалось, что сердце подскажет, что именно должен услышать Пауль. — Опять не спишь? — Мерлин, как и прошлой ночью, снова вошел в гостиную и вопросительно посмотрел на отца. — Мне будет нужно уехать сейчас. Не знаю как надолго, — ответил Рихард. Мерлин в удивлении чуть приподнял брови. — Ты никуда не поедешь, — твердо сказал он. — Кира забрала ключи от всех твоих машин. Сказала, что Тилль посоветовал приглядывать за тобой повнимательнее и никуда не отпускать. С изумлением Рихард уставился на сына, пытаясь осмыслить только что услышанное. Тилль?! Это Тилль сказал Кире сделать такое? Да что он себе позволяет?! — Я что, по вашему мнению, недееспособным стал?! — воскликнул Рихард. Мерлин вздохнул. — Пап, тебе сейчас лучше всего дома отсидеться. Ничем хорошим твои вояжи не заканчиваются в последнее время… Рихард зло скрипнул зубами. — Собирайся. Раз так — отвезешь меня к Тиллю. Мне с ним поговорить надо…***
Проворочавшись в кровати несколько часов, Пауль понял, что вряд ли уснет. Ему если и удавалось отрубиться, то буквально минут на пятнадцать, после чего в мозгу снова, раз за разом, всплывали детали встречи с Рихардом. Каждое движение, каждый жест, каждое слово… Ландерс вздыхал, пытаясь понять какого черта ему так дался этот человек. И как тяжело было говорить с ним один на один, там, на парковке у офиса. Как нелегко было выдержать его молящий о прощении взгляд. Почему? Да потому, что Пауль знал — все это Рихард вытворил под действием наркоты. В те минуты он не был хозяином самому себе и не мог отвечать за свои действия. Поэтому и злиться на него не получалось. Рихард, которого Пауль называл своим другом, в трезвом уме никогда бы ничего подобного не сделал. Достаточно было просто включить логику, чтобы понять, что конкретно в тот момент Ландерс просто оказался не в том месте не в то время. С любым могло случиться. Но… Но все равно! Пауль не мог этого принять! Он по-прежнему удивлялся самому себе, тому, как почти не пытался сопротивляться, как боялся навредить Рихарду. А главное — на подкорке сознания все время вертелась мысль о том, как же в итоге хорошо было с Рихардом! Как, вопреки всякой логике, Пауль вдруг сам захотел его в той ситуации! Да еще и испытал наслаждение от происходящего. Пусть сиюминутное, обернувшееся стыдом за реакцию собственного организма и поведение. А еще… Не хотелось об этом думать, но ведь время начало обратный отсчет. Рихард отказался от лечения, осознанно подписал себе смертный приговор и… Может быть поэтому Пауль не в состоянии злиться на него и ему так хочется хоть как-то поддержать друга? Из жалости? Наплевав на себя? Забив на попытки уснуть и надеясь, что медитация на огромный, за всю стену, аквариум, поможет немного переключить мысли, Пауль, подметая штанинами пижамы Тилля полы, прошлепал по погруженной в темноте квартире в зимний сад. По пути, правда, прихватил из бара начатую бутылку водки. Если во всей остальной квартире ощущалось некоторое запустение, и было видно, что Тилль заезжает сюда переночевать и перекантоваться максимум пару-тройку дней в перерывах между поездками, то в зимнем саду царила непривычно уютная атмосфера. Словно оказался на ухоженном заднем дворике какого-нибудь уединенного домика на берегу океана. Решив от греха подальше не трогать ни одно из выращиваемых с явной любовью диковинных растений, некоторые из которых в скором времени обещали начать подпирать потолок, Пауль осторожно подтащил поближе к аквариуму плетеное кресло и уселся в него, по-турецки поджав ноги. Первая пара больших глотков водки пошла на удивление легко и незаметно. Наблюдая за жизнью разноцветных обитательниц теплых тропических морей, Пауль потерял счет времени. Хотя Ландерс знать не знал, как называются все эти рыбешки, отличающиеся для него только по цвету и форме хвоста, ему было интересно залипать на то как кто-то из рыбок прячется в камнях, кто-то покусывает водоросли, кто-то играет с пузырьками воздуха. Большая улитка, шевеля длинными усами, медленно проползла по стеклу, а желтая рыбешка потерлась об нее, после чего попыталась что-то ухватить с ее раковины. — Не спится? — От наблюдения за боем двух оранжевых рыбок Пауля отвлек появившийся в дверях лохматый Тилль. — Есть такое… — отозвался Ландерс, поняв, что язык немного заплетается. Незаметно для самого себя бутылку водки он почти допил. — Опять бухать по-черному решил? — Тилль нахмурился и подтащил поближе второе кресло. — Завязывай давай. А то хороши гитаристы в «Раммштайн» — торчок и алкаш. Это уже перебор. Пауль усмехнулся, но поставил бутылку на пол у кресла. Тилль вздохнул, пытаясь понять о чем сейчас мог думать Пауль, и что было у него на душе. Хотя, и так все ясно было — ситуация с Рихардом была всему причиной. Мысленно Линдеманн порадовался, что хотя бы вторая сторона этого театра абсурда сейчас был под присмотром детей. Если бы не они, черт знает, как Тилль умудрился бы контролировать обоих. Он и Паулю-то предложил поехать к себе поняв, что привычка Ландерса засыпать и просыпаться в обнимку с бутылкой может быстро вернуться. И, похоже, не ошибся. Но вот только, если Рихарда Тилль знал как облупленного и четко представлял что с ним делать и о чем говорить, то с Паулем… Да, они друзья, но не настолько близкие. Очевидно, что кто-то должен начать ковыряться, как хирург в гнойнике, чтобы больному стало легче, но Линдеманн боялся, что может усугубить ситуацию. Если вдруг его подозрения окажутся неверными, то… Не хотелось даже думать что скажет или сделает Пауль в ответ! — Идиотизм какой-то, — вздохнул спустя долгие минуты напряженного молчания Пауль. Ландерс понимал — Тилль пришел не просто так: он если не ждет откровенного разговора, то, по-крайней мере, предлагает поделиться хотя бы частью того, что не дает покоя. — Рано или поздно тебе придется с ним поговорить, — сказал Тилль. — Рихард упертый, он будет искать встречи. Бегать и скрываться от него — не лучший вариант. Не тяни с этим. Чем больше времени пройдет, тем хреновее вам обоим будет. — Я понятия не имею, что ему говорить. — Пауль криво усмехнулся. — Почему же? — уточнил Тилль. — Даже, если ты врежешь и скажешь, что терпишь его только ради группы, уже будет гораздо лучше. Неопределенность для Рихарда губительна. Если он будет знать, что дальше, то попытается подстроиться под новую жизнь. — Я в себе разобраться не могу… — Пауль вздохнул и горько усмехнулся. — Куда уж мне разбираться с отношениями с Рихардом. — Все-таки не злишься на него? — осторожно поинтересовался Тилль. — Нет. Не злюсь. Не могу. — Пауль покачал головой. — И мозгами я понимаю, что это не нормально. Я его сегодня увидел в офисе и все! Первая мысль была — не дам никому в обиду, поддержу его! — Ландерс немного удивился тому, что озвучил: водка все-таки развязала язык и позволила расслабиться в разговоре с Тиллем. — Но это не правильно. Не может человек на моем месте хотеть защищать такого, как Рихард. Я псих, похоже… — Мы все в той или иной степени психи. — Тилль чуть улыбнулся, и внешние уголки его глаз как будто бы стали еще ниже, придав взгляду какой-то совсем отчаянный грустный шарм. — Я не знаю, Тилльхен, как дальше быть. В тур-то как ехать? Да, в отеле нас разведут по разным номерам или даже этажам. У нас будут разные машины, чтобы доехать до площадки, но в остальном… — Пауль понимал, что уже не сможет остановиться и поток всего, что крутилось в голове все эти дни нашел выход. — Саундчеки, встречи с фанами… Рихард везде будет рядом! Я же без понятий, как мне быть! Если сейчас я пошлю его, то ведь потом буду себя самого жрать за это. Думаешь, Рихард сможет сделать вид, что он в порядке? Видел его взгляд сегодня? Может он и нацепит на себя свой образ заносчивого говнюка, но ни ты, ни я не будем ему верить! Мы же знаем, что Рихард скрывает за ним. Тилль вздохнул и серьезно посмотрел на Ландерса. — Значит, говоришь, хочешь заботиться о Рихарде? — Да. Давнее это чувство. — Пауль все-таки взял бутылку, сделал небольшой глоток и снова поставил ее на пол. — Когда к психотерапевту ходили, и я узнал, сколько у него в жизни дерьма произошло… Я на Рихарда другими глазами смотреть стал. Понял его. И сейчас волнуюсь за него. Я же вижу насколько ему хреново. — Да, странная дружба… — осторожно протянул Тилль, пристально глядя на Пауля. Был бы Ландерс чуть трезвее — обязательно заметил бы этот взгляд. — Не это самое страшное… — Пауль тяжело сглотнул и, прикрыв глаза, откинулся на чуть скрипнувшую спинку ротангового кресла. — Есть что-то еще? — Есть. — Пауль поморщился и махнул рукой, словно отпуская все внутренние тормоза. — В юности мне нравились парни. Опыт был. И Рихард… Он привлекает меня. Давно уже. Я лет двадцать хотел вставить ему. А сейчас… ты видишь — я еще и защищать его надумал! Несмотря на всю эту дичь, что он натворил. У меня снова этот заклин на мужиках, похоже… Тилль грустно улыбнулся и сам себе кивнул головой. Эта откровенность Пауля стоила очень дорого и теперь должно было стать легче. — Ты же взрослый опытный мужчина, Паульхен, — заговорил Тилль. — Подумай и скажи сам, на что это похоже. Как называется то, как ты относишься к Рихарду. Пауль вздохнул, открыл глаза и уставился в потолок немигающим взглядом. Тилль уже все понял и теперь мягко подводил к решающим словам. Мысли, о которых сейчас задумался Ландерс, уже были в сознании Пауля, но он не позволял им проявиться, не давал даже шанса на жизнь, понимая, что они ни к чему не приведут. — Тилльхен, но это не правильно. Этого просто не может быть. Особенно после случившегося. Я псих! Я с ума сошел! — В современном мире уже нет ничего неправильного в этом смысле. А псих ты или нет… Ты просто умеешь прощать. Или очень хочешь это сделать. Чтобы дать Рихарду шанс. — Идиотизм… — Пауль чувствовал, как в груди все чаще бьется сердце. — Неа. — Тилль мотнул головой. — Другое слово, Паульхен. Скажи его сам. Ландерс поморщился, ухватился за заусенец на большом пальце левой руки и с силой дернул его. Стало больно и капля крови выступила около ногтя. Одно только слово… Сказать одно слово, и все может стать иначе. И он окончательно признает поражение. — Любовь, — твердо произнес Пауль и вздрогнул от того, как в тишине зимнего сада прозвучало это слово. — Она самая, Паульхен… Она самая… — Тилль кивнул. — Прими ее в себе. А дальше видно будет. Линдеманн хотел сказать что-то еще, но звонок домофона заставил вопросительно посмотреть на Пауля. В ответ тот лишь пожал плечами.