Прошлое сделает счастливым

— С чего ты вдруг решил, что то дело может быть как-то связано с происходящим? — Флаке, стоявший на балконе, внимательно посмотрел на Тилля. Линдеманн лишь развел руками и вздохнул, проводив задумчивым взглядом Кляйна, усаживавшегося в такси. — Понятия не имею, — сказал он в итоге после недолгого молчания. — Но сам посуди: что тут еще может быть? Кому на хрен сдался Рихард и «Раммштайн»? Зачем нужно организовывать нам всем эти проблемы? Я долго думал над всем этим. Вебера можно понять, да. Но огласка диагноза Рихарда — она сюда не относится. Тут другое. — А если это все случайность? — Случайность? — Тилль прищурился. — Нет, таких случайностей и совпадения не бывает. Кляйн согласен со мной. Это Рихарду прилетела ответочка за две тысячи второй. Искать нужно среди полицейских. Лоренц неопределенно пожал плечами и недоверчиво покачал головой. — Насколько я знаю, там никто из близких не имел отношения к полиции. Вообще. Это же творческая семья, — сказал он. — Ага, но все равно проверить стоит. Ты уже двадцать лет там ни с кем близко не общался, так что все могло поменяться. — C тем же успехом, это может быть месть кому-то из нас. Просто через Рихарда смогли дотянуться. — Ты еще скажи, что это какие-нибудь конкуренты выводят нас из игры. — Тилль усмехнулся. — Ага, конкуренты… Откуда им взяться? — спросил Флаке, задумчиво глядя куда-то в темноту позднего берлинского вечера. — Вот именно. А то, что гадят кому-то из нас… Ну сам посуди — у тебя враги есть? Нет. У остальных точно так же. Никто из нас никогда ни во что серьезное не влипал, никого сильно не обижал. Мои бабы все без претензий, да и мозгов бы им не хватило. Детей своих поддерживаю… А вот Рихард — он самое слабое звено. Я печенкой чую, что дело в нем. — А сам он что думает? Он тоже уверен? — Нет. Я вообще не говорил с ним на эту тему. — Тилль неожиданно серьезно посмотрел на Лоренца. — Не напоминай ему сейчас. Рихарду и так херово. Будет лучше, если пока все останется между нами. Не обсуждай это ни с кем из наших. — А если это вообще какой-то псих? Если у кого-то крыша поехала? — не унимался Флаке. — Мало ли придурков на свете ходит? Линдеманн отрицательно покачал головой. — Слишком сложно для психа. Да и в полиции психов не держат. Подумай еще раз — уплыло заключение, которое видели медики и полицейские. Кляйн прав — тут что-то личное. — Не факт, что полиция, Тилльхен. Не факт. — Ты сам слышал, что медиков проверили вдоль и поперек. Лоренц задумчиво повертел в руках пустой бокал от коньяка. — В медика я бы поверил, были там родственники-врачи… — тихо произнес он. — Но список имен тебе ничего не говорит, так? — Так, — кивнул Флаке. — Но пусть Кляйн сам все еще раз проверит… Дух более чем свободных Нидерландов основательно кружил голову. Хотя, может быть, это был дым от специфических сигарет, которые в этой стране было не так уж и сложно раздобыть. Концерт отгремел так, что, кажется, другие участники Pinkpop Festival призадумались: как им завтра выступать, если сегодня вечером сумасшедшие немцы «Раммштайн» во всех смыслах взорвали все, что могли? Феерия взрывов и огня на сцене, взрывы восторга и обожания в многотысячной толпе, разгоряченной алкоголем и травкой, обещали запомниться надолго. Тилль в своей маске вообще уложил всех на лопатки — никто не мог понять под чем находился этот тестостероновый вокалист, раз отваживался запускать буквально изо рта столбы огня. Предсказуемо, после такого Линдеманн едва мог отбиться от журналистов и фанатов, готовых на все ради него. Вот и сейчас, раздав кучу интервью, он ухватил парочку местных группис — высоких статных голландок и, судя по звукам, доносившимся, несмотря на грохот какой-то электронщины со стороны сцены, из импровизированной гримерки рядом с общей комнатой отдыха, вовсю показывал девицам впечатляющие способности брутальных немецких мужчин, накаченных алкоголем по самое некуда. — На, новенькое, вставляет только так. — Ганс, шустрый паренек, приставленный организаторами к немецким индастриальщикам в качестве местного исполнителя желаний, сунул в руку Рихарду пару таблеток. — Местное, не пожалеешь. Кокс вынюхали, Фридрих только через полчасика приедет с ним. Круспе лишь кивнул: сейчас ему, по-большому счету, было плевать чем закинуться. Таблетки, порошок, трава — один хрен, лишь бы не пускать по вене. От этого он сознательно держался подальше: не такой уж конченный идиот, как некоторые в тусовке. Отправив желтоватые горошинки в рот и запив их пивом, Рихард привалился плечом к опоре, удерживающей брезентовую крышу временной городушки, дожидаясь, когда же уже, наконец, удастся отключить мозги. Раз трава не помогала, может хотя бы этот продукт местных химиков решит вопрос. Все чаще и чаще с самого начала тура Круспе задумывался о том, что будет дальше. Да, они отыграют все концерты, сделают вид, что все отлично, отработают повинности на официальных церемониях вручения наград, а потом… Потом хер его знает, что будет. Рихард уже привык, что если кто-то из участников «Раммштайн» произносил в разговоре слово «идиот», то речь точно шла о нем. Он умудрился всех достать и со всеми переругаться. Да и подраться тоже пришлось. Но надо думать над новым альбомом. А как над ним думать? Рихард понимал: у него в голове нет ни одной идеи для группы. Все, что лежало в черновиках— никак не вписывалось в концепцию «Раммштайн». Точнее — в то, какой его группу видели остальные — Пауль, Шнайдер, Олли и Флаке. Они взяли один курс и ни в какую не хотели ничего менять. Тилль еще был готов рассматривать разные предложения, хотя нет-нет, да и оглядывался на остатки Feeling B, где главным смутьяном был Ландерс. И, как все больше уверялся Рихард, это Пауль был инициатором скорейшего выпуска нового альбома, чтобы можно было закрыть многолетний контракт с лейблом и свалить в свободное плавание. Да блять! Свободное плавание! Рихард понятия не имел, как они сделают этот гребанный альбом! Ландерс, этот полу-чех полу-поляк, и проныра, на котором негде клейма поставить, спал и видел как бы пропихнуть на альбом свои наработки и срать хотел на то, что предлагал Рихард. Точнее — он раз за разом методично все обсирал, а припевалы Шнайдер и Флаке его поддерживали. Хоть упор брать и делать отдельный проект, чтобы дать жизнь накопившимся черновикам и выплеснуть энергию, не оглядываясь все время на чье-то мнение. Тем более Тилль, безусловно, согласится принять участие в любой движухе, которую надумает замутить Круспе. Но остальным это точно хрена с два понравится! Да и… нет-нет, а случалось так, что каким-нибудь особенно паршивым одиноким вечером на сердце разом выпускали когти десяток кошек: что прикажете делать с собой, если предельно ясно — в нем, в Рихарде, наглухо поселилась любовь к этому паршивцу Паулю! Вот ведь дерьмо! Влюбиться в человека, который его терпеть не может! Рихард чуть поморщился — таблетки начинали действовать, но пока что эффект от них был какой-то непонятный — музыка стала еще громче, краски ярче, но при этом все равно в голове не было легкости. А вот кровь стала бежать быстрее и воздуха в прокуренном душном и набитом людьми помещении, стало еще меньше. Может быть, стоило свалить с приглянувшейся девицей и отвести ее к себе в гримерку? — Бля… — тихо сказал Рихард, проводив взглядом почти трезвого Пауля — тот ушел с грудастой брюнеткой, на которую Круспе успел положить глаз. Но как-то проворонил возможность подкатить к красотке. Ландерс оказался куда проворнее и, похоже, наличие дома глубоко беременной жены его ничуть не смущало. Хотя, Ариэлла знала за кого выходила замуж. Она, как бывший гример группы, хорошо представляла бэкстейдж «Раммштайн». Рихард скользнул взглядом по помещению. Флаке о чем-то пьяно спорил с каким-то парнями, угашенные Шнайдер и Олли уже завоевали внимание группис, которые были вполне во вкусе Рихарда. Остальные девчонки в комнате не очень-то нравились ему — или слишком тощие или раскрашенные так, что сценический грим Тилля казался скромным макияжем гимназистки. Или набравшиеся до такого состояния, что становилось ясно — трахать придется бесчувственное бревно. И хорошо, если бревно не заблюет все вокруг. Значит, искать нужно где-то еще. Может быть, даже увести группис у кого-то из коллег в соседних шатрах. Или фанатку подцепить, спасибо местной сговорчивой охране, через которую умудрялись просочиться особо наглые девицы. Или… Круспе едва не рассмеялся с бредовых мыслей: пойти и обломать Ландерса своим внезапным появлением. Наверняка он нашел удобную гримерку и уже готовится влезть на девицу, а тут заявится он — Солнцеликий Рихард Круспе! Хоть раз, но потешить свое самолюбие мыслью, что человек, при виде которого подскакивал пульс, не трахает кого-то другого. Уверенный, что пришедшая мысль самая правильная, Рихард выбрался на свежий воздух в импровизированный коридор и ощутил, как горит лицо. Нет, тут дело не в огне на сцене! Голову немного повело, и пришлось на пару мгновений остановиться, опасливо опираясь на тонкую фанерную стену. Дурь начинала действовать в полную силу. Что там Ганс говорил про таблетки? Одну или две сразу? А хрен его знает! Стараясь не споткнуться о какой-нибудь из бесчисленного множества проводов, тянущихся по земле, Рихард пытался сообразить куда мог деться Пауль. В идеале — он бы прислушался, и наверняка понял, где уединилась парочка, но отголоски электронщины начисто забивали слух. Справедливо рассудив, что Ландерс запросто мог отправиться в гримерку, которую делил с Флаке, Круспе зашагал на ее поиски. Рихард любил бэкстейдж фестивальных концертов — это не сольник, и тут за кулисами, сразу же по его окончании концерта, не снуют туда-сюда техники группы, разбирающие оборудование — сцена-то на приличном удалении. Натолкнуться можно разве что на охранников или кого-то из подручных организаторов. Да и вообще на фестивалях все проще — музыканты не только позволяют оттянуться публике, но и сами отдыхают, встречаясь с приятелями и друзьями по цеху. Нужная дверь с кем-то криво приклеенным листком с лого «Раммштайн» и именами Флаке и Пауля нашлась далеко не сразу: почему-то этих двоих разместили на самом отшибе. Видимо, Лоренц постарался, чертов любитель погулять и посмотреть по сторонам перед концертом! Повернув ручку, Рихард вошел в освещенное парой профессиональных напольных светильников помещение, но на диване, вопреки ожиданиям увидел не костлявую задницу Ландерса между разведенных коленей девицы, а стройную шатенку, что-то задумчиво рисовавшую в блокноте, лежащем перед ней на стеклянном (Небеса, кто додумался притащить сюда этот интерьерный изыск?!) столике. В зубах у девушки была зажата тлеющая сигарета, а рядом, на полу, стояла открытая бутылка вина. Круспе окинул незнакомку оценивающим взглядом — лет двадцати или чуть больше, с правильными чертами лица при ярком, но сдержанном макияже. Фигура — вполне так ничего: небольшая грудь под обтягивающей майкой под которой точно не было белья, кожаная юбка и массивные берцы. Типичная любительница тяжелой музыки и, раз находилась в бекстейдже, случайных связей с теми, кто ее играет. Но, черт возьми, как она оказалась в гримерке Флаке и Пауля? Ждет кого-то из них? Удостоилась особого приглашения на ночь? Девушка заметила присутствие постороннего в помещении и посмотрела на посетителя. Когда она сообразила, кто перед ней, на накрашенных алой помадой губах появилась приятная улыбка. Рихард чуть нахмурился: девица показалась ему знакомой, он точно уже где-то встречался с ней. Но вряд ли это было сегодня. — Свои я где-то оставил, — сказал он, понимая, что будет как-то глупо сейчас уходить и взглядом указал на сигарету. — Угостишь? Девушка чуть удивленно посмотрела на него, но потом улыбнулась и протянула почти пустую пачку и зажигалку, вытащив их из миниатюрного рюкзачка. — Сам справишься? — усмехнулась она, ответив на немецком, выдававшем в ней уроженку Берлина. Рихард фыркнул, ловко закуривая. Насколько бы пьян или обдолбан он ни был, а с сигаретами управиться мог всегда. Сейчас Круспе знал — каждый его взгляд, каждое движение, отточенные годами, делали из него самого настоящего инкуба. Особенно взгляд, со следами недосмытой подводки. И… Точно! Она немка! И раз сидит в гримерке Флаке, значит, это та девчонка, что увязалась с ними в тур — Урсула! Вернее не сама увязалась, а Лоренц, этот ценитель прекрасного, предложил ей поехать с ними на пару концертов! Не так давно группе вручили шикарную картину, изображавшую музыкантов на сцене в качестве фигур из разноцветного пламени, и Флаке так разомлел с этого, что расщедрился на приглашение художнице! Бегал и заявлял, что после Урсула организует каждому из них по портрету в аналогичном стиле, а, может быть, со временем, вольется в команду, как оформитель буклетов. И вообще он знаком с ее отцом, председателем клуба коллекционеров ретро-автомобилей, членом которого является. Дальше Рихард почти не помнил, что говорил, но в итоге Урсула, которая уже была немного пьяна, через десять минут вовсю смеялась над его шуточками, через пятнадцать он нашел припрятанные Флаке пару бутылок портвейна, одну из которых они очень быстро прикончили, и через пять Круспе уже ненавязчиво поглаживал руку девушки. — Стало быть, ты с детства рисуешь? — поинтересовался Рихард, стараясь поддержать разговор: сходу забираться под юбку Урсуле не хотелось — все же, она не относилась к группис, хотя и фанатка. Но хотелось придвинуться поближе, почувствовать тепло стройного тела, его аромат и прижаться к накрашенным губам, ощутив вкус помады. — Сколько себя помню. — Урсула кивнула и сделал большой глоток портвейна. Капелька жидкости стекла из уголка ее губ к подбородку, и девушка немного неловко растерла ее пальцем. От этого жеста Рихард вздрогнул, почувствовав, как молния на застежке буквально впивается в член: стоило переодеть эти чертовски узкие в заднице и бедрах концертные штаны перед тем, как идти на вечеринку! Он хотел эту девчонку. Прямо здесь и сейчас. И насрать, что это гримерка Лоренца, а Урсула их гостья! — Флаке сказал, что заберет к себе ту мою картину, раз никто из вас не против, — продолжила Урсула. — У меня еще картины есть. Сейчас мне предлагают сделать небольшую экспозицию на выставке молодых художников. А вернусь, закончу еще одну с группой. Впечатлений мне на нее как раз хватит. Мне нравятся те ощущения, которые вызывает ваша музыка и образы… — А мне нравится то, что вызываешь во мне ты. — Рихард придвинулся к Урсуле и через мгновение поцеловал ее, бесстыдно запустив руки под ее майку. — Не спеши так. Протрезвей для начала, — сказал Урсула, мягко вывернувшись из рук не ожидавшего отказа Рихарда, и поспешила встать. — Решила сбежать? — Круспе ловко поднялся и последовал за направившейся к двери девушкой. Повернуть ручку Урсула не успела: Рихард жестко взял ее за плечо и развернул к себе. — Не сбегай, мы хорошо проведем время, — прошептал он, снова накрывая ее губы поцелуем и размазывая помаду. Урсула попробовала вывернуться, но Рихард знал таких: сначала делают вид, что против, а потом оказываются любительницами пожестче! Ловко удерживая девушку прижатой к себе, Рихард левой рукой скользнул пальцами под майку, огладил упругие груди, после чего взял руку девушки и, чуть отодвинувшись, прижал ее ладонь к своему напряженному паху. — Давай, не стесняйся, я поддержу твою задумку, — хрипло сказал Рихард, чуть толкнувшись бедрами. — Нет! Я против! — Девушка с силой вытянула руку из пальцев Рихарда и, изловчившись, ударила коленом в пах. Но выпитый Урсулой алкоголь сделал свое дело — сильно ударить у нее не получилось, как и удержать равновесие. Оказавшись без поддержки со стороны Круспе, она пошатнулась и почти тут же, запнувшись о какой-то провод, рухнула на пол. Рихард поморщился: удар вышел чувствительным, но не болезненным, да и наркота притупила боль! Возбуждение ничуть не схлынуло, и он тут же почти упал на колени рядом с Урсулой, чтобы через минуту, после небольшой борьбы, завалить ее на ковер и подмять под себя. — Не глупи, дура! — прошептал Круспе, задирая ее юбку и сдвигая в сторону полоску трусиков, чтобы в следующее мгновение рвануть на себе застежку брюк и резким рывком войти в девушку. Урсула пронзительно вскрикнула, пригвожденная к месту массивным телом. — Не делай больно нам обоим, — жарко выдохнул Рихард, сильнее придавливая девушку к полу, и чувствуя как через рубашку ее ногти впились ему в плечи и спину. Урсула что-то ответила, но он не запомнил: все перебивало ощущение жара внизу живота и животная страсть с которой хотелось вбиваться в лежащее под ним тело. Оргазм пришел уже через десяток движений: Рихарду казалось, что так долго и обильно он не кончал целую вечность. Видимо, свое дело сделали новая наркота и острота ощущений от того, что все время приходилось жестко удерживать вырывавшуюся девушку. Чуть отдышавшись, Круспе скатился с Урсулы, чувствуя, как через тонкую ткань рубашки в спину впился жесткий ворс дешевого ковра. Глаза закрывались сами собой, а тело, казалось, ему не принадлежало и сейчас летало где-то в невесомости. — Тварь! Чертова тварь! — заорала Урсула, едва вскочив на ноги. Рихард лишь поморщился не торопясь подниматься и натягивать брюки. В следующее мгновение он едва успел увернуться от полетевшего в него репетиционного синтезатора Флаке. Откатываясь в сторону, Круспе сбил один из напольных светильников, который с грохотом рухнул на стеклянный столик. Из-за разбившихся ламп, свет в гримерке пару раз мигнул и на долю секунды погас. Рихарду показалось, что от всего этого грохота у него вот-вот лопнут барабанные перепонки. Голова была готова просто взять и расколоться на две половинки, как переспелый арбуз. Он зажал уши ладонями в надежде приглушить раздающееся повсюду эхо. О хлипкую стену дверь грохнула так, что та зашаталась, угрожая завалиться, и в гримерку влетел один из телохранителей «Раммштайн». Быстро окинув взглядом помещение, парень бросился куда-то прочь, и уже через пару минут в гримерку влетел путающийся в собственных ногах Флаке, а следом за ним Тилль, на котором из одежды были только кожаные штаны. Парочка растрепанных группис, увязавшихся следом за ним, шустро увела Урсулу. Поскольку представшая перед ним картина не оставляла никаких сомнений в случившемся, Тилль одним рывком поднял Рихарда с пола и усадил на диван. От этих манипуляций голова у Круспе пошла кругом, и он зажмурился, сползая на диване пониже. Странно, но стоило ему закрыть веки, как слух почти нормализовался! — Это не должно всплыть, — неожиданно четко до Рихарда донесся голос Пауля. Ландерс? Откуда он тут взялся? Какого хрена приперся?! Круспе попытался разлепить веки и встать, но это стало ошибкой — комната закружилась перед глазами, и тут же свет выключился. — Отрубился, не сдохнет. — Пауль подошел к бесчувственному телу и пощупал пульс. - Надеюсь. — Почему это нужно замять? — нахмурился Флаке, всеми силами старавшийся побороть алкогольный дурман в голове. — Потому, что, если этот придурок загремит в тюрьму, то нам пиздец! — Пауль хоть и чувствовал, что и сам в итоге выпил лишнего, но голова соображала на удивление ясно. Должно быть, экстремальная ситуация мобилизовала какой-то скрытый в нем резерв здравомыслия, и в памяти всплыли все новости, которые он когда-либо слышал об изнасилованиях на рок-фестивалях. Полиция и так терпеть не могла сборища любителей оторваться и послушать музыку и потом рьяно старалась поскорее раскрыть каждое дело. Флаке удивленно наморщил лоб. — Объясняю, для самых тупых, — заговорил Пауль, — если Рихард отправится за решетку, мы без него альбом не запишем. Его идеи нам нужны. Или запишем, но это будет провал. Кроме того, на кого его менять и где искать замену? Половина наших фанаток сохнут по нему! — Но это… Ты что, не видел, что тут произошло? — спросил Флаке, обводя взглядом погром в гримерке — Я вижу, что тут произошло, — мрачно ответил Пауль. — Но я бы попросил тебя держать язык за зубами и попробовать как-то помочь в этой ситуации. Эта девушка из твоих знакомых, так что, может быть, у тебя получится с ней поговорить и убедить не обращаться в полицию. Неудобства, так сказать… можно компенсировать материально. — Ты в своем уме?! — Флаке так изумился, что казалось его очки даже приподнялись на носу. — Он прав, Кристиан, — мрачно сказал Тилль, который всегда каким-то чудом умудрялся быстро протрезветь, если это было необходимо. — Группа на пике популярности и мы не можем сейчас остаться без Рихарда. Это будет значить распад. Да и скандал. Нам это не нужно. У нас гастроли в Америке… — Да вы оба ебнулись! — Флаке резко развернулся и буквально выскочил из гримерки. — Я поговорю с ним, — торопливо сказал Пауль. — А ты натяни на этого урода штаны и ототри его от помады, я позову кого-нибудь тут прибраться. И сам потом подключайся в разговору с Флаке… И это… Клее позвони, он нам тут точно понадобится. — С этими словами Ландерс почти бегом покинул гримерку. — И все-таки странно, почему именно сейчас? — После долгого молчания Флаке закурил. — Столько лет уже прошло. Тилльхен, я не думаю, что дело в Урсуле… Кажется, что может быть связь, но… — Как я уже и говорил — у тебя есть другие варианты? Предлагай, куда Кляйну еще рыть… — Не хорошо это… Ты уверен, что он не появится на пороге у ее родителей? — Кляйн не идиот. Он не подставится подобным образом. — Я ведь периодически вижу ее отца. Пересекаемся, но не общаемся. Но он и слова мне не говорит! Вообще делает вид, что ничего и не было! — Он и должен так делать, — спокойно сказал Тилль. — Ты же помнишь, сколько отстегнули Урсуле за молчание, и как ей помогал наш менеджмент с выставками? Компенсация более чем щедрая за один раз без травм… Рихард не попортил ее. — Ты циник… — Я реально смотрю на вещи. — Тилль бесстрастно пожал плечами. — Я потом говорил с теми девками, что ее увели тогда. Ничего там не случилось катастрофичного. Просто грубый секс, без травм. Она им все сгоряча рассказала. — Те шлюхи с медицинским образованием были? — насмешливо спросил Лоренц. Линдеманн махнул рукой, отказываясь продолжать разговор. — Тилль, травмы не всегда могут быть физическими. — Флаке серьезно посмотрел на него. — Есть еще психические. Куда более страшные. Если все, как ты говоришь, было бы нормально, на кладбище на Эйтштрассе не было бы могилы. Рихард в отличие от тебя это понимает. Ты в курсе, что он оплатил содержание той могилы? Не удивлюсь, если он иногда туда ездит… Тилль удивленно приподнял брови: кое-чего о своем друге он не знал. — Вот видишь — Рихард лучше тебя в людских душах разбирается. — Флаке усмехнулся и затушил сигарету о перила.

***

Просыпаться не хотелось совершенно: кровать была слишком удобной и теплой, чтобы заставить себя вытащить из одеяла хотя бы руку, и заткнуть настойчиво орущий телефон. Телефон? Пауль точно помнил, что звук на своем отключил еще вечером, значит… Завозившийся под боком Рихард не оставил сомнений — звонили именно ему. Пауль приоткрыл глаза, глядя на обнаженную спину любовника, потянувшегося за гаджетом. Если бы не тема звонка, скорее всего, Ландерс позволил бы себе погладить сильные плечи Рихарда и прижаться губами к горячей со сна коже. — Наверное, на этой неделе не получится начать химию, доктор Рогге, — сказал Рихард, и Пауль подавил вздох: напоминание о действительности вдребезги разбило волшебство их первого по-настоящему совместного утра. — Я понимаю, что время идет… Но здесь кое-что случилось, — со вздохом продолжил он. — На днях мне пришлось обращаться к доктору Шетелиху по поводу употребления запрещенных веществ. — Круспе надолго умолк, очевидно выслушивая от лечащего врача все, что она о нем думала. — Да, я понял вас, я приеду сегодня или завтра для еще одного обследования. Завершив разговор, Рихард вернул телефон на тумбочку и рухнул на подушки, глядя куда-то прямо перед собой. Вот ведь… Опять все шло не так, как должно! Который уже раз он не может начать курс химиотерапии? Сначала это сумасшествие с оглаской диагноза, а теперь его собственный срыв. А ведь Рихард знал, что должен максимально бережно относиться к остаткам своего здоровья, чтобы все закончилось максимально благополучно, но… Но доктор Рогге ждет его теперь для очередных анализов, чтобы понять сколько времени потребуется организму, чтобы восстановиться и нормально перенести лечение. Времени… Которого все меньше! И так не хочется, чтобы с Паулем все закончилось, едва успев начаться. Вздохнув, Рихард повернул голову, чтобы посмотреть на Пауля и сказать себе, что все случившееся вчера на бортике бассейна, ему не почудилось и он на самом деле решил остаться с ним. В его спальне. В его кровати. И уснули они почти прижимаясь друг к другу. К своему удивлению Круспе обнаружил, что Пауль уже какое-то время не спит и теперь чуть заспанно смотрит на него из-под немного нахмуренных бровей. — Прости, что разбудил. — Рихард улыбнулся, стараясь побороть в себе желание совершенно по-женски, слишком романтично и наивно прикоснуться к Ландерсу. — Полдень почти уже, — ответил с улыбкой Пауль, кивнув на настенные часы. — Ну расслабься уже, расслабься. — Он уловил напряжение и сомнения Рихарда. — Я с тобой. И мы вместе. Ландерс подался вперед и мягко уперевшись рукой в плечо Рихарда заставил его снова лечь, после чего бессовестно улегся сверху и принялся легко целовать в шею. Круспе прикрыл глаза полностью растворяясь в своих ощущениях. Ему точно не хватало этого — мягких осторожных ласк, позволяющих по-настоящему почувствовать партнера, ощутить каждым миллиметром кожи его любовь и нежность. Правда, от аккуратной бородки Пауля становилось немного щекотно. — К твоему сведению, я по-всякому люблю, — заговорил Пауль в перерывах между поцелуями. — Долго и нежно, быстро и грубо… По-разному. Привыкнем еще друг к другу… Так что, когда захочешь утренних нежностей — не смотри на меня таким взглядом, просто бери и действуй. — Ты так легко читаешь меня? — спросил Круспе, обнимая Ландерса. — Я знаю тебя уже дохрена лет, Сокровище. — Пауль накрыл губы Рихарда долгим нежным поцелуем. — Я бы весь день так провел с тобой… — сказал Рихард, чуть поглаживая Ландерса по спине и понимая, что по позвоночнику пробежала волна мурашек от того, как это обращение прозвучало в устах любимого. — Не выйдет. — Пауль приподнялся на руках, глядя Круспе в глаза. — Тебе нужно к врачу. Так что, позавтракаем и поедем. Ответить Рихард не успел, из гостиной раздался бодрый голос Киры, интересовавшейся кто сегодня готовит обед. — Блять, Тилль, видимо, не сказал им, что я не нуждаюсь в присмотре. А я не сообразил… — тихо сказал напрягшийся Рихард. — Отличный у тебя тут проходной двор… — фыркнул Пауль, стараясь не рассмеяться и даже не думая слезать с Рихарда. — Тилль приставил ко мне старших в качестве соглядатаев. Следят, чтобы я чего-нибудь не выкинул… Так-то обычно я пишу дочери сообщение, что не один и меня не трогают… — Пап, все в порядке? — спросила Кира, деликатно постучав в дверь спальни. — В порядке, сейчас иду, — отозвался Рихард. — Подожди в гостиной. — Он мягко спихнул с себя Пауля и с немного растерянным видом уселся на кровати. — Будешь скрывать меня? — спросил Ландерс широко улыбаясь. — Я что-то пока не знаю, как сказать детям, что их отец на старости лет решил сменить ориентацию. — Рихард чуть смущенно улыбнулся. — Понятное дело, их не удивишь, и им будет по фигу, но сам факт! Дурдом… — Пф… Тоже мне, проблема… — фыркнул Пауль. — Хотя мне тоже своим придется как-то сказать… Будет весело! — Ландерс все-таки заржал, заткнув себе рот подушкой.