Яркая луна и ласковый ветерок, холодный снег и замерзший иней

Горная тропа резко уходила вниз, требовалась немалая ловкость, чтобы спуститься по ней. Сяо Синчэнь остановился у поворота и оглянулся. Его наставница, Баошань-санжэнь, стояла у врат, за которыми, высвеченные ярким утренним солнцем, возвышались постройки. Другие ученики как раз выходили на утреннюю тренировку. Все они хотели достичь бессмертия. Сяо Синчэнь желал иного. Его душа стремилась нести в мир справедливость, защищать невинных. Баошань поняла его — и отпустила. — Только помни, возвращаться сюда нельзя, — сказала она строго. Он поклялся. *** Утренний свет был ярок. От храма Байсюэ до Небесной горы Баошань пути было на тысячу ли, и Сяо Синчэнь, отрисовав талисман перемещения, потратил почти все силы. Солнце слепило глаза, а может, он полуослеп из-за слёз. Сун Лань на его руках бредил, вместо глаз у него было сплошное кровавое месиво. Сяо Синчэнь медленно двинулся к вратам. Они были такими же точно, как в тот день, когда он покинул гору. Такими же в точности, словно здесь время не текло вовсе. Среди строений ученики собирались на тренировку, как и всегда, и, быть может, они ни капли не изменились тоже. — Ты давал обет, — голос Баошань не показался Синчэню строгим или осуждающим, он был спокоен и тих. Только колени сами собой подломились, и он тяжело опустился, уложив Сун Ланя перед собой и не смея поднять голову, чтобы взглянуть на неизменное и прекрасное лицо наставницы. — Мне некуда больше обратиться за помощью, — повинился он. — Никто не сумеет помочь… Прошу, излечи его. Баошань склонилась, рассматривая бледное, в ярком солнечном свете почти белоснежное, как вершина горы, лицо Сун Ланя. Потом она послушала его пульс и отпустила безвольно упавшую руку. — Этого не излечить, — качнула головой. — Забери мои глаза, отдай ему, — предложил Синчэнь в отчаянии. — Понимаешь ли, о чём просишь? — и снова ни капли строгости, только спокойствие и, может, толика печали. — Сяо Синчэнь? — Если бы было нужно, я бы отдал ему и сердце, — вырвалось у него. — Уже отдал, — Баошань-санжэнь отступила. — Следуй за мной. *** Сун Лань одолел последние несколько шагов и замер у врат. Утренний свет резал глаза, но он всё же видел постройки, учеников в белых одеждах, собирающихся на тренировку… Если б его сердце билось сейчас, оно бы на миг споткнулось, настолько всё здесь выглядело в точности так, как в тот день, когда Баошань-саньжэнь сказала: — Теперь ты здоров, ступай. И он отправился на поиски Синчэня… — Сун Лань? — от врат отделилась грациозная фигура, подступила ближе — Баошань-санжэнь не изменилась, как не поменялась ни в чём её Небесная гора. — Зачем ты вернулся? Он не давал обета, как Синчэнь, но не мог и ответить, потому медленно опустился на колени, на вытянутых руках протянул ей мешочек с осколками души. — Сяо Синчэнь… — прошептала Баошань, и её пальцы коснулись ткани, словно чтобы погладить. Потом рука её безвольно упала вдоль тела. — Лучшие из них… те, кто мог действительно достигнуть бессмертия, ушли в мир нести свет, а мир сломал их, как глупый ребёнок ломает игрушки. Не в моих силах собрать его душу, Сун Лань. Кивнув, он осторожно спрятал мешочек. Он не надеялся, но не мог не попробовать. — Останься и отдохни, — позволила Баошань и скрылась в сиянии солнца. Сун Лань долго смотрел ей вслед. Ничто не изменилось здесь — кроме него. Подумав ещё мгновение, он развернулся и направился по горной тропе вниз. Мёртвому нечего делать в обители бессмертных.