***
— Уже определился, кому отдашь щенков? — спросил Танатос, поднимаясь из уютного полумрака подземки в сияющее мартовское утро. Загрей, плетущийся за ним и отстающий на пару ступенек, почувствовал горький укол в сердце и сжал губы. Сразу он говорить ничего не стал, взглядом цепляясь за краешек накидки, развевавшейся поверх тёмно-чёрного пальто. На улице дул прямо в лицо, разбрасывая старательно уложенные пряди, ветер, и Танатос щурился недовольно, меряя быстрым шагом асфальт. — Пока нет, — вздохнул Заг, поднимая с надеждой взгляд: — А их точно обязательно отдавать? — Собака должна расти в просторе и на природе, а не в тесной комнате, — строго ответил Танатос, даже не глядя в его сторону. Они шли по смутно знакомым Загрею улицам — где-то рядом уже начиналась пыльная (даже больше, чем центр) окраина Тартара. Нехотя открывались бесполезные магазины и конторы в первых этажах невысоких домов, нехотя на работу ползли по тротуарам бесполезные люди. Танатос свернул во двор, в затесавшийся между пятиэтажками переулок. Не желая сейчас думать о грядущем расставании с пушистыми комочками концентрированной милоты, Заг решил сменить тему разговора: — Ты всё это время всё-таки знал, что Никта мне не родная мать? — без лишних церемоний спросил он, пытаясь чуть ускорить шаг, чтобы догнать Танатоса. Тот не спешил отвечать. — Конечно знал — дети не берутся из воздуха, — наконец ответил он хмуро, вспоминая первые странные дни жизни Загрея в его упорядоченном мире. Ветер, несмотря на солнечное утро, крепчал, подбирая песок с земли — приходилось закрывать лицо рукой. — Правда, Аид пытался заставить нас всех поверить, что ты взялся именно из воздуха. Мне в этот диалог нечего было привнести. Знали совсем, совсем немногие — и каждый решил оставить Загрея в блаженном неведении, и винить этих людей он вовсе не собирался, даже когда посреди всех эмоций поселилась кислотная боль предательства. Он хотя бы не был единственным обманутым, и это только убеждало Загрея в его собственной правоте. Он хотел спросить, почему Танатос скрывал и от него, и от Ареса факт их родства, но быстро понял, что в руках столь нестабильной личности эта информация стала бы непредсказуемо опасной. Каким бы любопытным ни был Загрей, он всё-таки не мог отрицать, что молчание в такой ситуации было, может, не самой верной, но самой безопасной стратегией. Члены семьи Никты всегда славились самыми разнообразными талантами, но всех их объединяла способность не лезть куда не надо, столь важная для выживания в условиях полиса. Была бы их воля — никто из них даже не общался бы с Загреем. — Ты только из-за ВКП со мной таскаешься? — понимающе спросил он у Танатоса. Других причин у него не могло быть. Стоило ему вернуться в полис, он сразу кинулся выполнять свои рабочие обязанности — не будь Загрея в их числе, Тан даже разговаривать бы с ним не стал. — Откуда ты знаешь про ВКП? — устало вздохнул Танатос. — Ахиллес рассказал. — Я не знаю, кто это. — О, замечательный человек, его наняли как раз лет десять тому назад — он очень крутой, я вас познакомлю, если хочешь… — Не хочу, — оборвал восхищённое бормотание Загрея Тан. Заг в ответ лишь пожал плечами как бы равнодушно, запихивая руки в карманы. С каждым поворотом переулки становились всё более смутными и всё более знакомыми. За углом уже начиналась стена с колючей проволокой, виднелся шлагбаум и вырастала отвратительная, равномерно усеянная квадратными дырами окон серая коробка главного управления минзащиты граждан. Ассоциировать его с благородными профессиями вроде пожарных и спасателей совсем не хотелось; впрочем, пожарные со спасателями и сами не особо хотели относиться к одной из самых коррумпированных структур полиса, но выбора у них не было. Загрей решил просто сосредоточиться на том, чтобы не шутить глупые шутки про «впервые в жизни иду в ментовку добровольно». Тан, стараясь не задерживаться, навёл нужные справки у дежурного. Из пустого холла на первом этаже, пропахшего сырым кирпичом, по тускло освещённым коридорам, мимо кованой решётки на окошке дежурной части, вдоль стен с обсыпающейся штукатуркой, поверх которой каждый год накладывали слой зелёной масляной краски, по узким бетонным лестницам путь их лежал на пятый этаж. Танатос, встав перед нужной дверью, на секунду замер, нерешительно хмурясь, но всё же постучался. В ответ ничего не последовало. Кроме номера на двери должна была висеть именная табличка, но от неё остались лишь два отверстия под саморезы. Старое имя скрутили, а новую табличку ещё не сделали. Танатос постучал громче. — Рабочий день ещё не начался, кому в такую рань не спится? — Из-за тонкой деревянной двери отчётливо раздался недовольный женский голос. Ошибки быть не могло, это она. Тан вместо ответа молча вошёл в кабинет. Заг честно очень не хотел за ним следовать, но идея стоять одному в коридоре главного полицейского отделения полиса внушала ему ещё меньше энтузиазма. Так он и замер на пороге. — Второй день на работе — и уже прогу… — Мегера достала из ящика нужную стопку бумаг, выпрямилась и только тогда заметила, что Танатос пришёл к ней не один. Лицо её моментально окрасило наикислейшее выражение. — …ливаем. Ты зачем ко мне в кабинет всякую шваль тащишь? — Девушка отбила невысокими каблуками форменных туфель четыре широких шага до рабочего стола и бросила увесистую стопку перед компьютером. — Так и хочется, знаешь, как собаке сказать: «Фу, не трожь каку». Тан стоял посреди кабинета молча, не наблюдая ни необходимости, ни желания что-либо говорить. Мегера склонилась над ящиками уже своего стола, выискивая среди разогнутых скрепок, непишущих ручек и заклинивших наручников нужные ключи. Найдя, метнула связку через весь небольшой кабинет Танатосу — тот спокойно поймал правой рукой. — На бампере вмятина — не выправили до конца, — заранее объяснила Мег и, расправив неудобную юбку-карандаш, села за стол, сразу погружаясь в рабочие бумаги. — Какой-то мудак без прав сзади припарковался, зубы ещё долго собирал. В кабинете снова повисло молчание. Заг незаинтересованно рассматривал какие-то приказы в файликах, скотчем приклеенные к стене. Мегера подняла взгляд нетерпеливо, не понимая, почему у неё в кабинете до сих пор находились лишние люди. Танатос, засунув руки в карманы пальто, смотрел нерешительно, почти трагически куда-то влево и вниз. Мег исподлобья проследила за его взглядом, падавшим на её погоны. Две шестиконечные звезды и бронзовая кисточка. — Заместитель директора полиции, — объяснила Мег устало. — Поздравляю с… повышением? — пожав плечами, бесполезно сказал Тан, и без колкостей Мегеры прекрасно осведомлённый, что выстилает дорогу в ад. — Не с чем поздравлять, — сухо ответила девушка. — Меня посадили туда, где я нужна. Точно так же, как и тебя. — Мне просто дали заниматься тем, что у меня хорошо получается, — сжал губы Танатос и направился к выходу, всем телом то ли загораживая, то ли выталкивая Загрея, который только и рад был поскорее исчезнуть из кабинета Мегеры. — Всего хорошего. Мег только проводила его всё тем же исподлобным взглядом. Танатос закрыл за собой дверь — деревяшку, которой так и тянуло хлопнуть, чтобы она уже наконец развалилась, он притворил осторожно и тихо. На этот раз впереди шёл Загрей, не горевший особым желанием задерживаться в полицейском участке ни на секунду. Он всё пытался понять, что происходит у Танатоса в голове, пока они шли к парковке, где приютился небольшой бюджетный кроссовер. Вмятина на бампере сильно не отнимала от и без того не выдающихся характеристик автомобиля. Загрей молчал, уступая, признавая, что настала очередь Танатоса задавать вопросы. Но у него вопросов не было. И по груди разлилось горько-сладким резонансом понимание, что несуществующую стену между ними, которую Заг так отчаянно пытался преодолеть, возвёл он сам. На самом деле Тан живёт в том же мире, что и Загрей — в мире, который не награждает его за то, что он пытается.***
— Здравствуйте, чё по чём? — Заг, купив в буфете для отвода внимания коробку клубничного молока, с шальной улыбкой осторожно, бочком подошёл к грузному мужчине подозрительной наружности. Каждый день ближе к концу обеденного перерыва этот тип ошивался в столовой отдела бухгалтерии — самой большой в здании. Танатос пошёл с Загреем только ради того, чтобы не слушать гундёж про тромбоз глубоких вен, инсульт и прочие неприятные исходы долгой напряжённой работы в сидячем положении. Его можно было понять. Он ожидал, что Танатос поведёт его в секционную — дивный новый мир, полный интересных блестящих инструментов, нержавеющих поверхностей, впитавшейся в затирку крови и холодных трупов с резиновой кожей. Но вся суть хорошего в том, что его мало — а бумажной работы много, и кто-то должен её делать, и этот кто-то Танатос. Сначала он просто хотел избавиться от Загрея, выпроводив его из бюро — Заг сам ещё вчера говорил, что ему здесь есть с кем шататься. Прогулка до металлической двери превратилась в «дойди хотя бы до лифта, разомни ноги», затем в «пойдём, покажу, где наша компания обычно обитает», и только потом в «надо забежать в столовую бухгалтерии, пока последний товар не раскупили». Меньше всего Танатос ожидал, что в общей комнате, в месте скопления такого большого количества народа, под носом у самого Аида, ведётся оборот незаконных веществ. По-настоящему незаконных. В столовой торговали наркотой. Грузный мужчина пробасил что-то про «расценки те же», начал шуметь застёжками сумки. Заг тоже снял с плеча рюкзак, зазвенели монеты, зашуршали купюры. Зазвенели тонко скляночки, и Танатос, надеявшийся, что всё это несмешная шутка, актёрская игра и погоня за фальшивым адреналином, резко напрягся. — Это всё, что есть до конца месяца? Всего пять штук? А скидку не дадите? — расстроенно спросил Заг. Делец раздражённо пожал плечами и угрюмо помотал головой. Загрей вздохнул, пересчитывая сбережения. — Надо будет поднакопить к апрелю и сразу закупиться. У меня на пятую не хватает. — Это нектар? — строгим шёпотом уточнил Танатос. — Да, это нектар, а у меня не хватает денег на пятую склянку, — объяснил, сосредотачивая внимание на действительно важных проблемах, Загрей. — Я могу рассчитывать на твою помощь и финансовую поддержку? Танатос от такой наглости поперхнулся воздухом. — Это наркотик! — возмущённо зашипел он. Загрей сначала закатил глаза, но затем сладко усмехнулся. Дилер смотрел на спорщиков исподлобья, нервно выжидая, когда затянувшаяся сделка наконец завершится. Остальные посетители столовой даже не поворачивали головы в сторону угла, где приютился торговец без лицензии. — Рекреационный, — поднял указательный палец Заг. — …И ты это принимаешь? — игнорируя его аргумент, продолжал нагнетать Танатос. — Сам — нет, — честно признался Загрей, но причину всё-таки выдумал: — Не хочу после очередной экскурсии по кирпичам проснуться в больнице или в мусарне с положительным тестом. — В знак твёрдости своих намерений, он живо пихнул деньги дилеру и объяснил: — Я их дарю. — В каких обстоятельствах доза наркотика может считаться жестом внимания? — не понимал Танатос, и Загрей увлечённо смотрел ему в глаза, восхищённо наблюдая, как рушится целое мировоззрение. — Ты буквально даришь человеку смерть! — Рекреационное употребление не несёт за собой никакого вреда для пользователя! — заметил он и добавил не без самодовольства: — …В отличие от табака, между прочим. Танатос вздохнул, закрывая глаза, и собрал остатки терпения. — Табак хотя бы разрешён к продаже! — Я знаю! — всплеснул руками в притворном возмущении Загрей, не повышая голоса. — Кошмар, правда? Представляешь, как курильщикам скучно жить? Танатос окончательно сдался. Он сначала опустил руки, затем отвёл взгляд в сторону, потом сжал губы. Заг смотрел на него выжидающе. Понимая, что разочарование в его глазах на Загрея никоим образом не повлияет, он решил не противиться собственной природе, не отрицать лёгкую искорку любопытства и протянул деньги. Что-то же Арес в нём в своё время нашёл. — Всегда приятно иметь с тобой дело, — усмехнулся Заг так простодушно, словно они пирожные вместе покупали, а не нектар. Хотел уже по плечу Тана хлопнуть, но вовремя сообразил, что идея плохая. Уставший от шумной парочки дилер протянул Загрею одну за одной пять склянок, и тот поспешил упрятать их в рюкзак, чтобы на записях с камер осталось как можно меньше доказательств развернувшейся в столовой наркоторговли. Только последнюю круглую баночку с мягко светящимся тягучим содержимым Заг не стал убирать сразу, вместо этого протянув Танатосу. Тот с вопросом во взгляде шокированно уставился на Загрея. — Да, это тебе, — подтвердил он, подталкивая к нему профинансированную им же бутылку в вытянутых руках. Танатос всмотрелся встревоженно в гладкие стеклянные бока, в крохотные пузырьки в медовой жидкости. Нектара он никогда не пробовал. Может быть, просто не смотрел куда надо. Хотя, возможно, Аид просто сосредоточился на застройке, и наркоконтроль ослаб. В любом случае, принимать весьма сомнительную, пусть и столь приятную на вид субстанцию желания не было. Как-то же он прожил без нектара полжизни — и дальше обойдётся. И Тан, выставив руки перед собой, помотал головой, строго хмурясь, и даже сделал шаг назад для пущей уверенности. — Ты их дарить любишь? Вот считай, это подарок, — решительно отказался он. — Ты не понимаешь, что теряешь! — весело махнул рукой Заг, убирая пятую склянку к остальным. — Я и представить себе не мог, что по возвращении домой первым делом займусь спонсированием наркооборота в кругу друзей сына моего начальника, — отфыркивался Танатос, выходя из столовой, и на вопросительный, притворно-наивный взгляд Загрея объяснил: — Никогда не думал, что паду так низко. — О, тебя ждёт столько сюрпризов, — усмехнувшись, пробормотал под нос Загрей, шагая в лифт. Танатос попытался уговорить себя не воспринимать это как пророчество, но сам не заметил, как обречённо согласился. — Теперь в серверную. — Раздаривать купленное? — скептически хмыкнул Тан, чтобы хоть чем-нибудь сдобрить гудящую тишину в поднимающемся лифте. — Этим? — беззлобно фыркнул Заг. — Обойдутся! Ещё только начало марта, а всю партию уже раскупили — тут и гадать не надо, кто это мог быть. В холодное помещение, освещённое только мониторами на максимальной яркости, Танатос заходил, полностью осознавая, что компания, в которой так любит ошиваться Загрей, уже ничем его не удивит. Действительно, паренёк молодой в преимущественно спортивной одежде и обуви, с горящими глазами, явной зависимостью от энергетиков и наушниками на шее — одна штука. Впрочем, содержимое серверной им не ограничивалось. Гипнос обыкновенный, с простой похуистической улыбкой, чёрными дырами под глазами и нежным «убейте меня» во взгляде, растянувшийся вдоль дивана с протёртой обивкой — тоже, как ни прискорбно, одна штука. — Танатос! — Заколыхались дюны мешковатой одежды, в объятиях которой забарахталось худощавое тело в попытках подняться с дивана. Началось. Тан, заранее измождённо вздохнув, перекинул через руку плащ-накидку и мягко притворил за собой дверь серверной. Худощавое тело наконец вытянулось во весь немаленький рост, неверяще уставившись на брата, и лицо Гипноса застыло где-то между поражённым вдохом и искрящейся улыбкой. Танатос лишь окинул его скептическим взглядом, наклонив голову, словно поторапливая. Заг, встав чуть в стороне, переводил полный счастья взгляд то на одного, то на другого, вместе с Гипносом снова переживая радость обретения утерянного. — Да ладно, быть не может! Наконец-то ты вернулся, дай мне на тебя посмотреть! — запищал Гипнос, бросаясь с распростёртыми объятиями к Танатосу. Тот, руки скрестив на груди, моментально отшатнулся назад и влево, спиной впечатавшись в дверь — звякнула, ударившись лезвием о доводчик, коса, и затылок больно врезался в рукоять. — Не смей меня трогать, — прошипел Танатос. — Да ладно тебе, столько лет не виделись! — весело развёл руками Гипнос. Танатос молчал, свысока глядя на ссутулившегося близнеца. «И ещё больше не виделись бы», — повисло между ними. — Нам нужно куда-нибудь прогуляться, провести друг с другом время, наверстать упущенное! — Спасибо, откажусь. — Танатос, обойдя брата, прошёл в глубь затемнённого помещения. На лице оставленного им позади Гипноса промелькнула какая-то невероятная смесь эмоций — уже угасшая радость вдруг сменилась облегчением, но лишь на секунду, тут же превратившись в равнодушное смирение. — Что ж… — пробормотал Гипнос, зачёсывая рукой кудри, и медленно прошёл обратно к своему дивану. — Как-нибудь в другой раз! Тебе нужно пообвыкнуться, я понимаю. И он всем телом чуть ли не с запрыгу рухнул обратно на давно умятые подушки — сквозь дыры в протёртом кожзаменителе проглядывал грязно-жёлтый поролон. Танатос несмело заглянул за угол — помещение изогнулось буквой «Г», и в тонком аппендиксе светились только красно-зелёные диоды укрывшейся во мраке, беспрерывно гудящей электроники, уложенной в специальные полки. — Это сервера, — пояснил Загрей, рассматривая Танатоса, рассматривавшего ровные ряды коммутационных шкафов. — А это Гермес, — он кивнул на юношу рядом. Тот сидел за компьютерным столом, заваленным самым разнообразным хламом. Всё пространство между клавиатурой и двумя пыльными мониторами разных размеров занимал ровный ряд из жестяных банок и пластиковых бутылок. Мятый коврик для мышки плавно перетекал в склад одноразовых тарелок, в каких подавали еду, судя по запаху, заботливо переваренную заранее работниками той самой столовой. Большую же часть компьютерного стола и пространства под ним занимали системные блоки разной степени собранности, различные запчасти, приводы, платы, жёсткие диски, мятые упаковки из-под чипсов и целый пластиковый ящик проводов, шлейфов и переходников. Посреди всего этого на вращающемся стуле восседал мальчишка, с улыбкой в одних лишь глазах смотревший на Танатоса. Гипнос скептически осмотрел пейзаж, который по их вине пришлось созерцать столь важному гостю. — Ты бы хоть предупредил, — пожурил он Загрея. — Мы бы прибрались тут, а то совсем уж кладбище отравы. — Я совершенно здоров, следовательно, это не отрава, — бросился на защиту своего пищевого поведения Гермес. — Людям положена одна пища, богам другая. Геймерам — вот такая. — И он заботливо поправил смятый пакетик рядом с мышкой, словно то был важный элемент инсталляции. — Мы, сисадмины, порода неприхотливая, босс. Загрей достал из рюкзака клубничное молоко и принялся потягивать мелкими глотками через трубочку. Танатос, чувствуя, как свет монитора выжигает глаза в темноте, отвёл взгляд в сторону дивана. — Обеденный перерыв кончается, — заметил он, косясь на Гипноса. — Тебе не пора? — Ресепшен и без меня прекрасно проживёт, — лениво отмахнулся тот, закладывая руки за голову. Тан лишь едва заметно покачал головой, чувствуя, как глупо было ожидать, что что-то поменяется. — Уговори Никту перевести тебя в IT-отдел, — ехидно предложил Загрей. — Твоя продуктивность сразу пробьёт крышу, вот увидишь. Гипнос лишь вяло рассмеялся в ответ. — У нас есть IT-отдел? — спросил осторожно Танатос. — Да вот он весь и есть. — Загрей насмешливо обвёл рукой серверную. — Нет, раньше-то был полноценный отдел, — уточнил Гермес. — Небольшой совсем. Потом пошла волна сокращений — почистили всех, чтобы устранить уязвимость. Аиду дешевле в случае серьёзной поломки просто обратиться к местному интернет-провайдеру. Всё равно он всю их компанию купил — они ему исправно присылают человечков, если возникает необходимость. — А ты здесь тогда зачем? — нахмурился Тан. — Дежурю на случай всяких мелких неполадок в головном корпусе, — пожал плечами, чуть вращаясь из стороны в сторону в кресле, Гермес. — Я — единственный, кто согласился за пять тысяч работать. Ни один уважающий себя программист за такие деньги не пойдёт. — А ты себя не уважаешь? — А я не программист. Я портянку в шелл написал и бегаю себе по этажам. У одного косынка глючит, у другого дисковод дымится, у третьего факс не фурычит. Ночью сижу тут, играю. Платили бы больше — писал бы софт. Давно пора, народ уже воет от казённого. — Хорошо ты пристроился, — подытожил его рассказ не без зависти Загрей. — А тебе кто мешает так же? — повернулся к нему Гермес, деловито сложив руки в замок. Заг помялся, чуть морщась, но Гермес, уже зная его аргументы, заметил: — Бежать или не бежать, тебе всё равно пригодится финансовая подушка. — …Бежать? — покосился в сторону Загрея Танатос. — Хочу пересечь границу в Асфоделе, — нехотя объяснил Заг, отводя взгляд, но тут же посмотрел в глаза Танатосу, затаив надежду на понимание. — У меня уже почти получилось один раз — надо попробовать снова. — Зачем? — непонимающе тряхнул головой Тан, пытаясь эту странную мысль уложить в рамки хоть какого-нибудь резона. — Увидеться с матерью. — То есть, ты знаешь, где она? — Нет, но… Это не самая сложная часть. Главное — выбраться отсюда. Танатос затих, взвешивая в голове слова Загрея, словно сомневаясь, стоит ли воспринимать их серьёзно. Обычно такие затеи приходили в голову искателям адреналина — но даже те со временем сообразили, что попытки бесполезны. Народ как-то быстро усвоил, что смерть под прицельным огнём пограничных служб того не стоит. «Нет, это всё по дурости, это скоро пройдёт», — подумал он, всё ещё косясь на мнимого беглеца. Давно зацементированное в его сознании понятие собственной семьи, где есть Никта в роли матери и где есть Загрей в роли её сына, не поддавалось таким смелым, легкомысленным идеям. — Удачи с этим, — даже не пытаясь сдерживать просачивающийся в голос скептицизм, пробормотал Тан и направился к двери. Обеденный перерыв уже несколько минут как кончился. — Уже уходишь? — тоскливо спросил Гипнос в пустоту. Загрей заметался взглядом между рабочим столом и уже стоящей на выходе из кабинета фигурой. Возвращаться вместе с Таном в пропахший горькой стерильностью подвал и ещё пять часов перебирать бумаги не хотелось, но так просто отпускать его Загрей не был готов. Надо было найти баланс. — Хочешь на выходных чем-нибудь вместе заняться? — предложил он. Возможно, идея и была обречена на провал, но ничто не мешало ему хотя бы попытаться сделать чью-то жизнь немного лучше. Танатос даже отвечать не стал, только слегка пожал плечами, и Загрей, не желая довольствоваться таким смутным ответом, спросил конкретнее: — Когда у тебя вообще выходные? — Понятия не имею, — фыркнул Танатос. — У тебя же должен быть график, — убедительно посмотрел на него исподлобья Заг, словно ловя на лжи. — Да, лежит где-то рядом с графиком, по которому умирают люди. «Мог бы просто сказать, что не хочешь на меня тратить свободное время», — подумал Заг, но говорить ничего не стал, только пожевал трубочку от всё никак не кончающегося клубничного молока. Танатос вышел из гудящей серверной, закрыл за собой визгливо скрипнувшую дверь и поспешил подальше от источника громкого звука. — …А пока ты придумываешь, как будешь отсюда выбираться… — Спеша разбавить повисшую тишину, Гермес красноречиво наклонил голову в сторону компьютера. Загрей лишь повернулся к нему, пустым, разочарованным взглядом уставившись в монитор. Там посреди стандартно-серого рабочего стола висело окно командной строки, пестрящее на чёрном фоне белым текстом. — Ты меня хочешь вот с этой штукой подружить? — недоверчиво спросил он. — Я же терминала и ДОС всю жизнь боялся. — Зачем? — искренне непонимающе спросил Гермес. — Там легко всё сломать, — пожал плечами Заг. — Четыре буквы и файлам хана, ты сам показывал. — Ой, хватит тебе, босс, — махнул рукой Гермес и встал из кресла, уступая Загрею. — Не волнуйся, пара месяцев — и уже сможешь спокойно патчить KDE2 под FreeBSD. — А что это такое? — заинтригованно спросил Заг, медленно усаживаясь на его место. — Где-нибудь через полгода поймёшь. А пока будешь кодить на Java. — Зачем жабу-то сразу? — устало запротестовал с дивана Гипнос. — Дай ему полегче что-нибудь, типа питона. — У нас нет времени учиться летать, — важно возразил Гермес. — Мы будем сразу учиться падать.***
Сырая, дождливая ночь опустилась на полис довольно быстро — в серверной только стало, быть может, чуть-чуть холоднее. Радуясь окончанию одного рабочего дня, множество мелких людей поспешили домой — готовиться к следующему. Снова опустели рабочие столы, медленно стих стук клавиш за соседней перегородкой, и офисы, погрузившись в тишину, вдруг стали намного просторнее. Свет люминесцентных ламп пугающе падал на пустынные помещения. Последних засидевшихся страдальцев выгоняли уборщики. Голова Загрея полнилась новыми словами, но ошеломление ещё не наступило — Гермес показал ему только самые базовые вещи вроде массивов и условного оператора, которые ещё нужно будет закреплять завтра, но Заг уже чувствовал себя стоящим на пороге нового мира. Он испытывал пока только восхищение — и вместе с ним благодарность, не только потому что Гермес наконец уговорил его погрузиться в тему, для которой Заг считал себя слишком неподготовленным, но и за возможность отвлечься от жуткого сплетения мыслей о внезапно расширившейся в разы семье, о неведомых родственниках с Олимпа, о живущей где-то совсем неподалёку странной женщине, которую сама всезнающая Никта признала матерью Загрея. Всего вдруг стало слишком много — хотел бы Заг так же спокойно укладывать и эту информацию в круглые и фигурные скобки и не париться. Если верить Гермесу, скоро он научится. Но пока он только едва запомнил, что есть обязательный метод main, а перед ним должны идти неразлучные друзья public, static и void. Что всё это значит, Заг не имел ни малейшего понятия. Гермес сказал не беспокоиться, и он послушно не беспокоился. У него и без того было полно забот — куда пристроить свою бренную оболочку на ночлег и куда деть горы мусора со стола, за которым ему теперь предстояло познавать тонкости жабьего языка. Оттягивая мучительный поиск ответа на первый вопрос, Загрей покинул серверную с полными руками мятых банок, коробок, пакетиков, пожелав всем остальным её обитателям спокойной ночи. Хлопнула с визгливым скрипом тяжёлая дверь — давно разболтались и заржавели петли. Надо будет попросить кого-нибудь смазать. Серверная, загибаясь буквой «Г», окружала собой маленькую подсобку с принадлежностями уборщиков. Комнатка была как раз удобно открыта, но Заг её уже давно изучил и подходящих средств не нашёл. Зато рядом с лифтами очень вовремя обнаружилась уборочная тележка — тот ещё монстр Франкенштейна с двумя полными вёдрами, корзинкой для моющих средств и держателем для пакета. — Здравствуйте! — Не повышая голоса, Заг попытался осторожно привлечь внимание совсем невысокой — едва ли ему по подбородок — девушки, задумчиво натирающей до блеска хромированную панель с кнопками вызова лифта. Уборщица всё равно дёрнулась испуганно, и Загрей постарался улыбнуться как можно приветливее: — Можно к вам в тележку мусор выкинуть? — Д… да? — Девушка на секунду задумалась, действительно ли можно — никто ещё не подходил к ней с такой странной просьбой. — Конечно! Заг, благодарно кивнув, сбросил в пакет нетяжёлую ношу. Уборщица тоже подошла к тележке, тонкими руками в неуклюже больших резиновых перчатках пытаясь подобрать нужное средство. Только тогда Заг обратил внимание — в притонах Асфоделя или ночных клубах такое встречалось нередко, но из сотрудников корпорации никто не осмеливался на длинные дреды, в которые трудно понятным образом были вплетены пластиковые ремни и даже провода. Взрыву на кабельной фабрике в лицо не давали лезть газосварочные очки, надетые вместо обруча. — Классный парик! — не удержался от похвалы Загрей. — Киберготика? Девушка сразу удивлённо вскинула голову, и на лице её помимо пирсинга сразу в нескольких местах заблестела ещё и надежда, и Заг почувствовал, что ради таких моментов и живёт. — Д-да, это… Это всё натуральное! — рассмеялась девушка и, демонстрируя, дёрнула на прочность чёрные дреды. Глаза её ярко-жёлтые чуть сощурились. — Линзы тоже классные, — добавил Заг, вызывая лифт. — Спасибо! — ярко улыбнулась незнакомка и, доставая швабру из ведра, вежливости ради скромно заметила: — У тебя тоже. Заг не успел вдуматься в её слова — звякнул лифт, раскрылись двери, и он, заходя, поспешил бросить на прощание: — У тебя случайно нет возможности приютить собак? Милейшие щенки! Возьмёшь хоть одного? Слегка ошарашенная таким вопросом, уборщица моргнула пару раз и кое-как выдавила: — Н… нет, не думаю? Извини! Я комнату снимаю, мне еле разрешили з… — Но двери закрылись раньше, чем она смогла договорить. — …змеек… Счётчик этажей над уехавшим лифтом начал уменьшаться, и девушка несколько секунд так и стояла в полной тишине, пытаясь осознать всё, что только что произошло. Может, у неё уже начались глюки — но разливавшемуся по груди щекотному теплу было на эту вероятность как-то плевать, и она, тихо захихикав, принялась с широченной улыбкой на лице энергично мыть полы. В подсобке Гермес сел обратно за компьютер и закрыл окно среды разработки, где они с Загреем весь вечер баловались с самыми элементарными понятиями, тестируя жабу на прочность. На диване, стоило захлопнуться двери, резко проснулся Гипнос. Он сначала недовольно сел, потом недовольно встал, потом недовольно побродил по комнате, недовольно насупившись и сжав кулаки. Лёгкая его походка с каждым шагом превращалась в топот, пока, не в силах найти другого выхода эмоциям, он не ударил пяткой в пол. — Не нервничай так, босс, — спокойно улыбнулся Гермес, не поворачиваясь к расхаживающему у него за спиной Гипносу, словно широкая спинка вращающегося кресла казалась ему достаточной защитой. — Ну вернулся и вернулся, что уж тут поделаешь. Не всё же коту масленица. Гипнос лишь бросил в его сторону холодный взгляд. Он знал, что Гермес прав, только бедственности ситуации это не отменяло. — Но… Но он… — Гипнос плевался воздухом, пытаясь хоть так выразить все последствия разрушительного урагана, прошедшегося по его душе в последние несколько часов. — Он опять будет… работать тут и… И мать..! Всё будет снова так же! Гипнос попытался широкими жестами обозначить, как же именно всё будет, но ничего не получалось. Гермес наконец оттолкнулся от непривычно чистой столешницы, поворачиваясь к нему, и окинул проницательным взглядом всю долговязую фигуру приятеля. И это Гипнос, всегда оказывающий на окружающих такое успокаивающее воздействие — впрочем, вполне вероятно, что это из-за травы, которой от него несло за километр. Гермес не мог не отнестись к нему с сочувствием. — Слушай, ты пытаешься добиться того, чтобы твоя собственная мать, — Гермес прищурился, подчёркивая абсурдность этой мысли, — наконец пустила тебя обратно домой. Если возвращение твоего собственного брата приносит тебе столько душевной боли просто потому, что у неё на пьедестале теперь ещё один призёр, с которым тебя можно сравнивать — может… ну его? Зачем так мучиться, если можно не мучиться? — Да ты не понимаешь, я не хочу выслуживаться! — наклонился к нему в попытке донести мысль Гипнос. — Я разве против эти идиотские отчёты заполнять? — Ты постоянно про них забываешь, — непоколебимый перед лицом опасности в лице белого и пушистого Гипноса заметил Гермес, и, прежде чем белый и пушистый успел придумать очередное оправдание, отвернулся обратно к компьютеру, запуская эмулятор. — Коса у него классная кстати. — Его всегда… тянуло к острому. Не суть, — отмахнулся Гипнос, хмуро рассматривая экран. — Хорош париться, босс, пошли играть, — устало предложил Гермес. Гипнос вздохнул и послушно поставил себе раскладной стул рядом с его креслом.***
Заг специально не стал стучать слишком громко — и был прав. Дверь ему всё равно открыли, и прямо с порога всего его захлестнула волна поистине ужасного запаха. — Что ты там делаешь? — сразу встревожился Загрей. — Плесень травлю, — широкоплечей фигурой загородив проход, невозмутимо ответил Танатос, одёргивая на руках резиновые перчатки. — Не лучшее время и место для ночлега. — Я как раз поэтому и зашёл, — кивнул Заг. — Я у тебя биту оставил. Сейчас одному без оружия лучше не шляться. Танатос молча исчез в квартире и через полминуты снова возник в дверном проёме с Аресовым подарком в руках. — А где щенки? — почти испуганно спросил Заг, вслушавшись в странную тишину. — На балконе. — Танатос коротко кивнул в сторону лоджии. Загрей сразу успокоился, согласный — незачем щенятам дышать химикатами. — Извини, если я слишком сильно навязываюсь, — сжимая обеими руками биту и виновато глядя в пол, пробормотал он. — Тебе столько всего сейчас надо разгребать — я не хочу ещё добавлять свои заботы сверху. Я… Наоборот, если я чем-то могу помочь, я с радостью!.. — Вещи забери из сушилки, если не сложно. — Не став дослушивать, Танатос протянул ему ключ-карту круглосуточной прачечной самообслуживания чуть ниже по улице. — Без проблем, — улыбнулся, цепляя пальцами карточку, Заг. — Туда и обратно, сейчас вернусь! В детстве походы в прачечную были редкой радостью пребывания у Танатоса. Он никогда не предлагал, просто молча кидал в спортивную сумку вещи — Заг, едва заслышав знакомое шуршание одежды и визг молнии, бросал душную домашнюю работу и спешил одеваться. Три дома вниз, перейти перекрёсток, загрузить вещи. Час-полтора побродить меж высоких стен из мощных стиральных и сушильных машин, потом, может быть, победный круг по кварталу — и домой. Сегодня только без победного круга. — Там всё так изменилось, — с воодушевлённой улыбкой заметил Загрей, когда вернулся, и протянул пакет с сухими вещами. В ответ ему пихнули тарелку со странным содержимым. — Это… тост с бананом? Вроде французского? Танатос кивнул. — А где мне лучше..? — Пойдём на лестницу. Они сели рядом на пролёте прокуренной пожарной лестницы двадцати-с-чем-то-этажного дома, и Заг, поставив утяжелённую биту рядом, осторожно откусил кусочек хлеба, пропитанного сладостью жареного банана, и в горле вдруг встал ком от осознания заботы, вложенной в этот скромный ужин. Никта делала так же — наскоро жарила ему омлет с сахаром на завтрак и убегала на работу голодная. Все эти люди — никто из них не обязан был заботиться о беспомощном ребёнке, и, тем не менее, все они почему-то выбирали это делать. И Танатос, осторожно наблюдая, как Загрей поглощает неожиданно вкусный тост, не понимал, почему это ощущалось так странно-приятно, так правильно. Наверное, он делал это компульсивно. Но это правда помогало вернуть себе контроль над жизнью. Значит, так и должно быть. — Я чувствую это осуждение в твоих глазах, — усмехнулся Заг, доедая тост. Тан посмотрел на него вопросительно. — Что, мол, шляются тут всякие вместо того, чтобы работать. Или хотя бы высшее получать. — Есть в жизни вещи куда важнее высшего образования, — спокойно возразил Танатос. — Я ни дня по специальности не проработал. — Везёт, когда у тебя уже какое-то дело в крови, — согласился Заг. — Я так ничего и не нашёл. Хотя, знаешь, Гермес пообещал сделать из меня самого крутого джаваиста в компании. Танатос с секунду помолчал и спросил нерешительно: — Разве у нас есть ещё джаваисты? — В этом-то и шутка, — заговорщицки подмигнул Загрей, протягивая ему пустую тарелку. — Спасибо! — Из каких денег он собирается тебе платить? — всё ещё хмурился недоверчиво Тан, игнорируя протянутое ему блюдо. — Не знаю, — честно признался Заг и задумчиво уткнулся взглядом в кафель лестницы, — но он хочет, чтобы я писал программное обеспечение. У нас же своя операционная система — и софт, соответственно, свой. Очень забагованный и написанный много лет тому назад. Если удастся уговорить Никту выделить хоть немного — что-нибудь вроде премии… В общем, я даже за бесплатно не против этим заниматься. Танатос не совсем понимал, о чём он говорит — он даже не совсем понимал, кто сидит рядом с ним. Он пытался рассматривать Загрея как полного незнакомца, но у того голова неизбежно полнилась воспоминаниями из детства. Он пытался рассматривать Загрея как подчинённого, младшего по рангу, но тот был слишком наивно-дружелюбен, постоянно лез под руку, спрашивая, зачем эта бумага, зачем та и как скоро уже обед. Он пытался рассматривать Загрея как ребёнка, но это уже было совсем смехоподобно — не бывает детей с такой широкой спиной и мощными руками. Он ведь даже допускал те же ошибки, что и Танатос в его возрасте — качал только руки и спину, меньше внимания уделяя остальным группам мышц. С Мегерой всё было по-прежнему, и с Хаосом, и с Аресом. Один только Загрей был абсолютным исключением из всех возможных правил. — …Может быть, как раз обсудим сегодня с Никтой этот вопрос, — продолжал он, задумчиво глядя в окошко пожарной лестницы. Всё ещё пестрили на стекле капли прошедшего дождя. На пару этажей ниже кто-то вышел покурить, хлопнув дверью, и Танатос едва заметно вздрогнул, и Заг перешёл на осторожный шёпот. — Ты будешь ночевать у матери? Почему не дома? — Отец меня ещё давно выгнал. Никта сразу разрешила жить у неё — в твоей комнате, кстати. — И Загрей вдруг затих, осознав, что Танатос за несколько дней пребывания в полисе так и не виделся с матерью. Он чуть не заметил это вслух, но вовремя себя остановил, задумавшись, как так могло получиться. — В последнее время всё так… неловко. Из-за этого письма. Я старался держать себя в руках, не устраивать никому громких сцен, но… Мне кажется, она думает, что я на неё обижен? Она практически ничего не хочет мне рассказывать, и я не хочу от неё ничего требовать, но она — всё, что у меня есть, и… — Подписка о неразглашении, — прервал его взволнованное бормотание Танатос, осенённый. — Мы все подписывали — я думал, это для сохранности каких-нибудь секретных данных, которыми её назначили заведовать… — …А потом появился я, — печально усмехнулся Загрей. — Из воздуха. — Из воздуха, — согласился Танатос, не понимая, как не сложил два и два раньше. Несколько минут они сидели в тишине, плечом к плечу, и Тан пытался понять, как ему теперь жить. Он-то планировал заново выстроить прежний образ жизни, вернуть прежние привычки, прежние немногочисленные отношения с окружающими. У него всё отобрали. Он чувствовал себя потерявшимся, чувствовал себя первопроходцем — и, зная, что ничего другого ему не остаётся, решил храбро отдаться этому ощущению. — Щенки будут жить у меня, — наконец выговорил Танатос. — На тебе прививки и дегельминтизация. Имена ты им уже придумал? Загрей, всё так же вертевший в руках тарелку, поднял на него поражённый взгляд, не веря тому, что только что услышал. Но Танатос смотрел на него твёрдо и серьёзно, и Заг принялся сосредоточенно думать. — Цербер? — нерешительно предложил он. — Хорошо, — кивнул Тан. — Ещё два. — Не знаю, в голову ничего не лезет, — вздохнул Загрей. — Просто Цербер. — Просто Цербер, — покачав головой, согласился Танатос.***
Ездить на работу в метро ему всё равно нравилось больше. Чем именно, Танатос не мог сказать — может, потому что не надо было заучивать местоположение заправок или искать парковку. Зато если ему понадобится выехать в морг — а ему понадобится, — на машине всё же немного удобнее, надо признать. Он уже привык ходить через парадный вход, хотя пропуск его работал исправно — более чем исправно, пропуская Танатоса даже в помещения, которые были ему недоступны ранее, когда головной корпус делился на зоны с ограниченным доступом. Но раз Аид, несмотря на всю свою паранойю, оставлял главный вход под присмотром одного лишь вечно отсутствующего Гипноса, Танатос рад был этим пользоваться. Столь доверительное отсутствие охраны только напоминало ему, что в полисе всё действительно шло своим чередом. И едва только Тану удалось привыкнуть хоть к чему-то, на следующее же утро его остановили. Стоило ему выбраться из вращающейся двери, как неподвижно стоящий рядом мужчина в траурно-чёрной форме вдруг развернулся в сторону входа, спеша преградить путь угрожающе высокой фигуре с угрожающе острой косой. — Извините. — Голос у мужчины был мягко-печальный, и в светлых глазах теплилась надежда на понимание, словно он сам не особо-то хотел кого-то принуждать к чему-либо, но другого выхода не было. — Будьте добры отныне пользоваться входом для сотрудников корпорации. Мне правда очень жаль, но… — Он красноречиво сжал губы. Танатос посмотрел на охранника сверху вниз, будто бы не совсем понимая, как рядовой охранник может к нему обращаться. Постепенно до него дошёл смысл просьбы. — Нет, я… — Он запнулся, стараясь придумать что-нибудь правдоподобное, и полез в карман. Вернув голосу прежнюю строгость, продолжил: — У меня пропуск устарел — не люблю ждать каждый раз у служебного входа, пока меня впустят или выпустят. — Тоже ненормированный график? — понимающе улыбнулся сотрудник охраны, но поблажки позволить не смог. — В любом случае, вам очень повезло — я как раз уполномочен производить выпуск и замену пропусков. Танатос смиренно вздохнул. Нагло было отрицать, что и он есть лишь часть огромного, тяжело дышащего организма корпорации, готовой на всё ради выживания. Стоило ему только ухватить крупицу контроля, как её, словно по велению Хаоса или ещё кого-нибудь свыше, старательно отбирали. Он следовал за охранником по коридору одного из нижних этажей корпуса, где в лабиринте бесчисленных кабинетов и подсобок прижилась, словно опухоль, охранная служба. Мужчина вёл его в одно из дальних хорошо защищённых помещений и при этом сильно прихрамывал на правую ногу. Танатос сосредоточился на особенностях его походки, игнорируя остальных сотрудников охраны, украдкой провожающих его взглядом. У него довольно хорошо получалось держать лицо человека, который совершенно не хотел здесь оказываться, но вот так вот получилось, что уж теперь поделать. Мужчина завёл его в самый обыкновенный с виду кабинет, сел за самый обыкновенный с виду стол с самым обыкновенным с виду компьютером. Танатос, не дожидаясь просьбы, протянул ему пропуск со стёртой фотографией, стёртым именем и ещё проглядывающей фиолетовой полосой. — Ах, у вас была фиолетовая зона, — покачал головой с уважением ценителя охранник и вежливо уточнил: — Не напомните, что там было? — Бюро ритуальных услуг, — сухо ответил Танатос, скрестив руки и выжидающе нависая над столом. Мужчина, игнорируя его угрожающую стойку, приложил пропуск к считывателю. Компьютер немного подумал, повозмущался, выдал несколько ошибок, но всё-таки считал данные. Мужчина нахмурился, с интересом рассматривая набор непонятных символов и кода, высветившийся на мониторе. — Любопытный экземпляр… — усмехнулся он, почёсывая подбородок. — Знаете, я обычно просто копировал данные с прошлого пропуска в новый, но здесь… вообще ничего не разобрать. — Размагнитился, наверное, — равнодушно предположил Танатос. — Нет, нет, всё работает! — возразил охранник и покачал головой: — Ах, кому какая разница. Посмотрим потом. По стандартной процедуре старую карту следовало разрезать и выбросить. Мужчина, подумав пару секунд, посмотрел на пропуск с фиолетовой полосой и сначала осторожно отложил его в сторону, но затем оглянулся на висевшую в углу кабинета камеру и быстрым движением сунул карту к себе в нагрудный карман. Тяжело, задумчиво вздохнул и, всё так же почёсывая подбородок, принялся вручную заполнять данные для нового пропуска, явно увлечённый загадкой старого.