***
Чудилось: само солнце прогневалось на человечество. Ожидаемо изумрудная для июня трава сталась грязно-жёлтой, выгоревшей, как те стоги сена на полях. Каменные стены легиона разведки денно впитывали обжигающие лучи, что замирали в воздухе то ли мороком, то ли густой патокой. Ни ветерка, ни единой капли дождя. Перечный закат плотным саваном окутывал очередной день, удлиняя одинокую тень на тренировочном поле. Рваное дыхание срывалось с губ, мокрые волосы слиплись на лбу, пот застилал глаза. Дэнни Росс стояла уткнувшись лбом в туго набитый соломой тренировочный мешок. Пальцы цеплялись за истёртую кожу, а ресницы дрожали. Какие-то десять дней — а, казалось, каждый квадрат кампуса, будто висельник, всё больше затягивался петлёй. Тугой настолько, что и крохи кислорода не протолкнуть. Хотелось бы во всём винить стоящий зной — да не выходило. Молчаливое понимание всё теснее переплеталось между собой: улыбки натянутей, разговоры короче. Дни до вылазки щёлкали быстрее, чем семечки меж зубов пацанёнка, необратимо сменялись очередным утром. Тренировок стало больше: все, кто отправляется за стену, с раннего утра и до позднего вечера зубрили построение, звон тросов трещал непрекращающейся симфонией, скрип зубов мешался с загнанным дыханием. Те, кто оставались в штабе, поглядывали на товарищей — не пытались ни сочувствовать, ни поддерживать. Понимали всё и так. Кто мог — молился ночами, кто не умел — сдавленно шутил. Кратко — весь корпус сжался до одного слова: вернитесь. Дэнни плелась в сторону корпуса, на ходу разматывая бинты с дрожащих костяшек. Утомлённо выдыхала: потряхивало плечи, ныли мышцы, хотелось размять шею. Она неторопливо наполнила тазик — и, боги, как приятно опустить сбитые бессмысленной тренировкой кулаки в прохладную воду… Кожу нещадно щипало, даруя, однако, облегчение; не то шипение, не то скулёж вырвался из глотки, вынуждая вжать подбородок в грудь и медленно прикрыть глаза. Не смотреть на почти алую в закатном мареве воду, не думать о том, что израненные пятерни, несомненно, напомнят о себе в долгой дороге, что маячила перед Дэнни уже на следующий день. Подушечки пальцев мягко скользят по содранной коже, вслед за этим аккуратно промакивая сухой тканью. Кривя губы, Дэнни бездумно перематывает суставы. Саднят. Ну, ничего. Уж это она точно переживет. Выпускать эмоции на тренировочном поле — уже давно выдалось привычным: там грушу хоть в труху развороти, ори, плачь — никто и слова не скажет. Утро в лаборатории, день на проверке приводов, вечер, тренировка. Вымотать себя до состояния слепой отключки, чтобы поспать несколько беспокойных часов и желательно без пророческих видений окровавленных товарищей. Затем вновь начать утро сбитым дыханием и холодными каплями на лице. Лаборатория, приводы, тренировка. Замкнутый круг — частица порядка в обволакивающем хаосе ожидания. Вонзаясь пальцами в мокрые после душа волосы — прочесать бы их как следует! — она шла к оружейному складу: следовало довершить последние штрихи в документах перед отъездом. Переступая ногами, порылась в кармане, достала ключ и, подняв взгляд, вдруг обомлела. Тонкая полоса дрожащего света заискивающе мигала под порогом. Она сдвинула брови и в момент подумалось — кто-то забыл потушить лампадку. Но отчего-то ладонь как можно аккуратней толкнула дверь. Не подвела, не скрипнула деревяшка, предоставив вид на прелюбопытное зрелище. — И какого хрена? — её звонкий голос отрикошетил от стен, пока плечо упёрлось в косяк, а руки крестом сошлись под грудью. Дэнни и глаз с новобранца не сводила. Бряк! Инструмент глухо откатился под стол, а так неловко дёрнувшийся Леви резко поднял голову. — Оглох? — тон блеснул первыми нотками стали. — Какого тут забыл, спрашиваю. Леви молчал, медленно опускаясь и вслепую шаря рукой по полу. Дэнни внимательно следила за его движениями, которые были удивительно размеренными для человека, который оказался за закрытой дверью склада хранения УПМ. После отбоя. Один. «Волнуется», — мозг привычно вычленял детальки. — Как я уже говорил, — неторопливо начал Леви, — не охота подохнуть на вылазке. — Не улавливаю связь между «подохнуть на вылазке» и твоим нахождением за запертой дверью хранилища. — Дверь была открыта. И — вот, — Леви покрутил меж пальцев поднятую отвёртку. — Крепления тросов расшатались, надо подтянуть. — Да что ты говоришь, — сузила глаза Дэнни, заметив нервно дёрнувшийся уголок рта. — Дверь открыта? — она подбросила в руках ключ, зацепив беглый взгляд Леви. — И, хочешь сказать, что у абсолютно нового привода, который я лично проверяла, расшатались крепежи? — Херово проверяла, видимо, — небрежно бросил Леви. — Ой ли? — кажется, тренировки перестали помогать. Потому что сейчас бы пойти и написать рапорт, а не участвовать в словесной перепалке с дурным новобранцем. Но… но: — Возомнил себя — кем? — её бровь вздёрнулась к влажной чёлке. — Шаришься, значит, по складу — глазками мне тут не бегай, ага! — в одиночку? Крепежи, говоришь? А утром зайти — проблема? — Проблема. Облажалась раз, облажаешься и второй. А бегать за вами я не намерен, — процедил в ответ. — Гладко стелишь, Леви. — Что? Ресницы хлопнули, а указательный палец коснулся губ: — Представляешь, я была тут до ужина, потом заперла, повторюсь — за-пер-ла дверь и ушла. И вот сюрприз, — её ладонь театрально легла на грудь, — ты здесь! Сквозь стены проходить научился? — жесты становились лишь шире, тогда как тон холодел с каждым словом. — Как же так вышло, м-м? — она сомкнула руки на предплечьях. — Пиздишь ты, — с шипением выдохнула. Леви молчал. Грудная клетка, скованная кожаными лентами, вздымалась. Дэнни сощурилась, цепляясь взором за больно уж часто натягивающийся нагрудный ремешок. Губы Леви, тем временем, выровнялись сплошной линией. — Вот как — молчишь, — кивнула Дэнни. Закатила глаза и, скривившись, выдала: — Что б ты знал — у нас тут воровать не принято. Леви… опешил. Челюсть глупо опустилась, чтобы тотчас захлопнуться вновь. Стряхнув ступор, он тут же напитался раздражением. Ох, нажрался им сполна. За все эти месяцы. А в чём причина — эта деваха ли? новое бытие? — так и не понял. Да и понимать не хотел. Его кулаки сжались, желваки подскочили волной, а глаза опасно сощурились. И в воздухе зависло ледяное: — Что сказала? — Сходи ко врачу, — её равнодушный голос будто пузырился льдом. — У тебя явные проблемы со слухом. Смотри на мои губы, — она чуть вытянула шею, медленно произнося: — Мы. Не. Воруем. Наверное, если бы Дэнни Росс знала Леви чуть лучше, то уловила бы гамму эмоций на его лице. От ярости до… самой банальной обиды. — Ты ещё более конченная, чем я предполагал, — выплюнул он. Дэнни резко оторвалась от косяка и почти подлетела к столу, сверля равнодушное лицо взглядом. — Думаешь, жуткий такой? — кривая ухмылка очертила её губы. — Я видела такое дерьмо, что тебе, мальчик из Подземного города, и не снилось… Кулачки сжимаешь? — не отводя взгляда от глаз напротив, она кивнула на побелевшие костяшки. — Так я тебя не боюсь. Кем бы ты себя ни мнил, тут ты — корм, как давеча сам верно подметил, — голос понизился на пару тонов. — Слышишь? Корм. Для титанов. И пока не научишься работать в команде и не оставишь свои отвратительные повадки за порогом штаба — им и останешься. Усёк? — Леви в упор смотрел на неё. Молчал. — Мне надоело уже в который раз с тобой препираться, это не в моих правилах. Потому положил инструменты и свалил отсюда. Быстро. Она пробежалась взором по столу и остановилась на бумагах, расписанными десятками имен разведчиков. Леви уже было развернулся на выход, когда его нагнал звенящий злостью голос: — А ну стоять. — Так мне свалить или стоять? Определись, — он развернулся, скрестив руки на груди. Дэнни подняла бумаги и слегка помахала ими перед лицом, выжидательно глядя на Леви. Тот лишь молча следил за её жестами, чуть сощурив глаза. — И? — он наконец прервал тишину. — Ещё пару минут назад ты была весьма красноречива, указывая на моё место, а сейчас язык проглотила? — Дурака из себя не строй. Почему списки раскрыты, что ты пытался там найти? — Списки? — его тонкая бровь насмешливо подскочила. — Вы раскидываете документы, устраивая тут полный бедлам, — брезгливо обвёл помещение подбородком. — А крайний, выходит, я? В чём ещё обвинишь? Воровство было, — он лениво раскрыл большой палец, — бумаги ваши, значится, тоже я расшвырял, — а затем оттопырил и указательный, задумчиво цокнув в сторону. — Что там ещё? Может, заодно, скинешь на меня и существование титанов, м? Дэнни молча наблюдала за эмоциями на непроницаемом лице, и опять, и снова не могла их считать. А зерно сомнения уже колкой виной засвербило под рёбрами. Может, и правда зря накинулась? Вдруг действительно при осмотре привода что-то упустила? Да и дверь могла не закрыть. С момента объявления вылазки в голове тотальный кавардак, подпитываемый тревогой за предстоящую поездку. Но. Это вечное «но», что холодной змеёй ползло вверх по позвоночнику и твердило тихим шёпотом: Леви лжёт. — Я тебе не верю, — проговорила она, складывая стопкой листы. — Даже не знаю, как мне дальше с этим жить, — Леви хмыкнул в ответ. — Если ты закончила со своей паранойей — я пойду. Дэнни фыркнула, отворачиваясь от уже хлопнувшей двери. Уперев руки в боки, тяжело вздохнула. — Понаберут всяких тут, а мне теперь сиди пол ночи, — недовольно пробухтела под нос, плюхнувшись в кресло. Окинув усталым взором окружение, ей подумалось: вероятно, и правда — паранойя. — Ещё б карманы ему вывернула, балда, — стыдливо прошептала, аккуратно наполняя перьевую ручку чернилами. И как же удачно сложилось, что она не видела Леви, который, покинув склад, тотчас глухо выругался, утирая ладонью лицо. Остервенело вбивая шаги, он кривил рот, материл Дэнни и её внезапный приход на чём свет стоит. И истошно думал, тормоша в кармане набор отмычек: «Значит, с УПМ облажался, остается только своими руками грохнуть этого уёбка на вылазке»***
Дэнни уныло водила пальцем по окаёмке чашки, в глянцевых гранях которой скакали блики от лампадок. — А где папа? Что-то он задерживается… — Какой папа?! — всплеснула руками мать. — Только глянь на себя! Худющая — срамота! Говорят, налоги на вас все идут. Где, где?! Вас вообще кормят? Куда только король смотрит… — бормотала себе под нос, пытаясь незаметно подложить на тарелку кусок пирога. — Мам! — Что мам, что мам! — тут же юркнула в сторону, сощурив ореховые глаза. — Дай хоть покормить тебя нормально. Вчера приехала под ночь, ничего не рассказав, сегодня утром с отцом убежала на завод, даже толком не объяснившись. Что хоть делала там? Дэнни закатила глаза. Боги, если у неё характер, как у этой женщины, впору прыгнуть с ближайшей стены. — Мам, вот чего ты кипеш наводишь, а? Присядь на минутку. — Присядешь с вами, — ворчала под нос Эмма, всё же послушно опускаясь на стул и утирая руки расписным полотенцем. — Ну так что? — Что? — не сдержавшись, подзуживала Дэнни. — Дэниэль, — мать грозно нахмурилась. — Хватит мне тут. Рассказывай, зачем приехала и целый день торчала на заводе? Хотелось бы верить, что мозги на место встали и ты-таки решилась там работать, но что-то я сомневаюсь в этом… — Правильно делаешь, — дочь отодвинула тарелку, и легонько забарабанила подушечками пальцев по столу. — Деталей рассказать не могу, но надо обговорить с инженерами возможность создания некоего оружия… — Вот что ты, что отец твой — два сапога пара, — вновь заворчала себе под нос. — Таскаетесь со своим оружием, как дитё с мамкиными бусами — глаза такие же бешенные, чуть ли не хвост за спиной распушили… А мне ничего не рассказываете! — А что там у отца? — полюбопытствовала Дэнни. — Откуда ж мне знать. Сутками не вылезает с производства, угрюмый ходит, худой совсем… — Мама, да у тебя что-то все худые, — рассмеялась в ответ. Однако же секундой зависла, припоминая минувший день. Отец и правда выглядел… осунувшимся. Глубокие тени под глазами, ярче, нежели обычно, выраженные морщины, непроницаемое выражение лица и ответы невпопад. — Пап, нормально всё? Уставший какой-то, — спрашивала, предъявляя у ворот письмо с допуском. — Да-да, хорошо всё. Работы добавилось, милая… — А с чего? Кадетов много выпустилось в этом году? — Да, вроде того… Ну что ты там пытаешься вычитать, бестолочь, — поторопил он постового. — Документы у неё на руках, она со мной идёт, хватит уже время тратить, пропускай давай. — Да, сэр, простите, сэр, — тут же бодро отвечал совсем ещё зелёный рядовой гарнизонных войск, протягивая бумаги назад. — Новенький, да? — кивнула в сторону парня Дэнни, убирая документы и следуя за отцом. — Да, только прислали, выпуск этого года. Молоко ещё на губак не обсохло, а важный такой — ух! — Ладно тебе, пап, — мягко похлопала отца по руке, — он же старается, что ты так строго. — Да, ему хоть хватило ума пойти в гарнизон… — Не начинай, — нахмурилась она и одёрнула руку. — Молчу-молчу. Надевай. — Зачем? — Дэнни вертела в руках протянутую каску. Стефан смотрел на дочь и хотел то ли щелбана дать, то ли тяжело вздохнуть. Приезд её стал неожиданностью. Приятной, безусловно, но крайне несвоевременной. Всё же остановившись на вздохе, он надел на лохматую голову каску, опустив её по самые глаза, чем тут же вызвал недовольный бубнёж. Не слишком вслушиваясь, он отвечал краткое «да-да» или же кивал головой, так и не заметив, как вопросы касаемо работы перешли в абсурдное: «Как считаешь, а давно небо зелёное?». — Вот, тебе сюда, — он толкнул одну из дверей на втором этаже. — Парни, это моя дочка, она из разведки, сегодня вы работаете с ней. Пять довольно пожёванных жизнью мужичков недоверчиво переглянулись. Потушив цигарку о борт алюминиевой банки, тот, что помоложе, поднялся и направился в сторону слегка стушевавшейся Дэнни. — Ну привет, малая, — бодро начал он. — Звать-то как? Или так и будешь в дочках ходить? — Дэниэль Росс. Отряд исследований командира Ханджи Зоэ, легион разведки, — тут же оттарабанила она, прислонив кулак к рёбрам. — Глянь, какая серьёзная, — захохотал мужик, собирая морщинки у внешних уголков глаз. — Меня зови просто Вигго. Начальник инженерно-конструкторского отдела. Поди, Стеф, побалакаем с твоей дочкой, — по-доброму кивнул соратнику. Отец торопливо приобнял Дэнни, кивнув, дескать, не волнуйся (и только он умел кивать именно так), скрылся за дверью. — Ну так что, Дэниэль Росс из легиона разведки, — Вигго подмигнул, — с чем пожаловала? Целый день она провела в компании Вигго и его отдела. Поначалу смущаясь, и скоро увлекаясь происходящим. Ещё утром угрюмые мужики к обеду уже вовсю спорили, тыкали в бумаги, доказывали, смеялись и хлопали Дэнни по плечу, вновь склоняясь над чертежами. — И какой же вес должны удерживать тросы? — Сложно сказать, — нахмурилась она, подпирая лоб ладонью, а пальцем водя по нарисованным Вигго схемам. — Точного веса титанов мы не знаем. Скажу так: расчёты делаем исходя из худшего. Как вы понимаете, выбирать у нас времени не будет, оттого будет первая попавшаяся особь. — Эх, девчонка, тебе б женихов, а не титанов ловить, — покачал головой Вигго. Мужик он был добротный. Так и не скажешь, сколько ему лет: сорок, может, пятьдесят. С зачинающейся сединой в густых волосах, смугловатой, особенно для северных краёв, кожей и до безумия голубыми глазами. Лоб покрыт мелкими морщинками, в коих потонули и носогубные складки. Приятный, бесконечно душевный и по-свойски простой человек. Который при том ещё и был весьма недурён мозгами. — Тогда стоит увеличить количество стальных нитей на каждый трос, точно-точно… Предполагаем худшее, говоришь? — Дэнни кивнула. — Но живём-то в надежде на лучшее. Ладно, дочка из разведки, давай дальше вещай. Вещала долго. Даже на обед забыли прерваться. Спор стоял то за частоту ячеек в сетях, то за обмотку, то за количество необходимого сырья. — Когда могут быть готовы первые образцы? — взмыленная, но довольная, Дэнни медленно разминала коленные суставы, поочерёдно сгибая то одну, то другую ногу. — Пара месяцев. С условием, что быстро согласуете смету, — устало отвечал Вигго, скручивая чертежи. — Вам понадобятся дополнительные рабочие руки? — Хочешь предложить себя? — хитро глянул на неё Вигго. — Я бы с радостью, — улыбнулась в ответ она. — Но сами понимаете, разведка… — Да-да, защитники человечества, помним. Дэнни тут же посуровела. — Да не морщись ты, мала ещё для такого, я ж шучу, — безобидно улыбнулся Вигго. — Батя твой поди ждёт уже. Завтра-то зайдешь? — Завтра нужно к снабженцам, рассчитать затраты, — она задумчиво поправила стянутые на макушке волосы. — Ну, а послезавтра? — Послезавтра домой. — А сейчас ты где? — Я… — осеклась, всматриваясь в глаза Вигго. А и правда. Ведь, технически, она сейчас дома. Родилась, выросла именно тут, под сизыми клубами дыма. Но вот сердцем и всей своей сутью уже давно тянулась туда, под каменные стены замка, под смех друзей, под… под то, что суждено увидеть уже через пару дней. Вот и следующий день прошёл весь в бумагах. Заводские счетоводы были куда менее приятной компанией, нежели инженеры. Всё упиралось в монеты. Любая фраза, любая начёртанная буква. Недоброжелательно настроенная женщина только поджимала морщинистые губы, а её кустистые брови при каждом скептичном взмахе того и гляди готовы были сбежать с лица. Дэнни же просто крутилась возле неё так и эдак, моля просто рассчитать и отдать примерную смету по необходимым расходам. — Зачем? — цедила баба. — Сделайте и отдайте, согласование уже за нами. — Отдам директору завода. — Вот бумаги за подписью главнокомандующего — можете передать мне, — разворачивала Дэнни лист со штампом уже, кажется, в десятый раз. — Мой главнокомандующий — директор этого предприятия, — упорно твердила противная бабень. Дэнни, честно, хотелось выть. А ещё ударить по лицу упёршуюся бараном снабженку. Вот только было оно столь толстым, что мелькала мысль: кулак в том лице и погрузнет. — Послушайте… — прикрыв глаза, вновь как можно более вежливо начинала Дэниэль. Снова, опять, по заезженному кругу. В итоге абсолютно вымотанная, но всё же с необходимой документацией, она еле двигала ногами в сторону выхода. — Разведка? — окликнул голос. Она удивлённо повернулась и тут же поморщилась: — Полиция… — Ваше место на Юге, какими судьбами? — Я бы сказала, где ваше место, но сил никаких нет, — язвительно ответила Дэнни, окинув глазами свеженьную форму с единорогом. — Верно говорят, одно быдло к вам идёт, — хохотнул страж порядка, уже разворачиваясь прочь. — Дэнни, закончила? — раздался голос отца, что только повернул из-за угла и тотчас застыл на месте. — Папа? Да, я закон… — О, так это твоя дочь? — тут же вернул утерянный было интерес полицейский. — Любопытно, любопытно… — Пап, вы знакомы? — недоуменно посмотрела на остолбеневшего отца Дэнни. — Стефан, ты не рассказал? Молодец какой, — пренебрежительный тон, с которым королевская шавка говорила с отцом, уже начал зарождать нехороший огонь в районе её солнечного сплетения. — Что-то я не расслышала твоего имени, — сквозь зубы процедила Дэнни. — Хотелось бы знать, кто подобным обращением с гражданскими позорит военную полицию. — Ох, Стефан, — не обращая внимания на Дэнни ответил он, смахивая невидимые пылинки с шеврона. — Языкастая у тебя девчонка. Поучи-ка её манерам. — Да ты, — не успев договорить, она тут же уставилась на руку, что сомкнулась над её локтем. — Папа? — Уймись, Дэниэль. — Холодно отрезал тот и кивнул полицейскому: — Увидимся через месяц. — Конечно, Стефан. Всего хорошего, — и, криво усмехнувшись Дэнни, быстро удалился. — Пап, ты чего? Почему ты позволяешь этому ублюдку так с собой разговаривать?! И пусти уже мою руку! — она стряхнула пальцы отца. — Держи себя в руках, Дэниэль, и думай с кем говоришь, — сузил глаза Стефан. — Да? И с кем же? — Как минимум — со своим отцом, — твёрдым голосом перечернул последующие вопросы. Дэнни заметно нахмурилась. Интуиция — штука такая. А уж у разведчиков, как у охотничьих псов — развита идеально. И сейчас, где-то глубоко внутри, в чашу беспокойства неторопливо опустилась очередная песчинка.***
Клубы пыли вздымались под копытами лошади, потоки ветра сушили глаза, руки всё сильнее натягивали поводья. Никаких мыслей, только лихорадочное «Быстрей, быстрей». Только бы страх поглубже убрать, только унять стоящие кислым в горле эмоции. Быстрей, ну же, быстрей. В голове рвано щёлкнуло: уже закат — стало быть, вернулись. Ноги сильнее сжимают круп, подгоняя и без того тяжело дышащее животное. Дэнни кивает постовому на проездной и, снизив скорость, подъезжает к конюшням. — Как? — она резко кидает конюху, пока тот на пару с ветеринаром заматывает раненному животному ногу. Тот только поджимает губы, качая головой, пока Дэнни бегло оглядывается. И видит то, к чему как бы ни пыталась, но привыкнуть так и не смогла. Несколько солдат молча перетаскивают холщовые мешки, складывая в линию почти у главных дверей. Она секунду помедлила, скользя глазами вдоль пунцовых окаёмок. «Как гуашь», — истерично хихикнуло сознание. Сжав кулаки, на ватных ногах приблизилась к веренице. Кивнула солдатам, что так же молча ответили ей. Скрыв руки под плащом, она медленно ползла зрачками по мешкам. Запнулась. Совсем светлые, с небольшой рыжиной пряди, вот как. Присела, опираясь локтем о колено. Не смотри на лицо. Ладонью мягко коснулась слипшихся волос: жестковаты. Неторопливо прикрыла тканью неуклюже лежащую руку. Нутро дрогнуло: понимало — несколько часов и та рука станет пеплом в яме. Скользит взглядом дальше и… О. — Уезжаешь утром, да? На одном хвостике не хватает резинки. — А надолго? Ты вернёшься до вылазки? Локоны растрепались. — Мне кажется, за стенами очень красиво, я так хочу уже увидеть! Тонкий порыв ветра заставил заплясать мягкие прядки. — Я помню, Дэнни, помню, слушаться приказов Флагона и не лезть на рожон! Огненные, топырящиеся в разные стороны прядки. — Тогда увидимся через несколько дней, правда же? Раньше по подушке — теперь по мешковине. Глаза обожгло горячим и разом защекотало в носу. А вместо ясного изумрудного — покрывшийся пеленой болотный. Тошнота тугим ошейником сомкнула горло, пока рука, словно чужая, потянулась к приоткрытым глазам. Свою свободу ты увидела, девочка. Да смилостивятся богини — и обрела. Ребром ладони Дэнни опустила и с минуту придержала уже успевшие подсохнуть веки. Скрыла мутные, некогда бесконечно живые, глаза. Другой рукой попутно натянула брезент до самой макушки. Сморгнула морок и уставилась на дверь корпуса. Сначала проверить больничное крыло. — Помочь? — обернулась к молчаливым соратникам. Те только мотнули головой и кивнули в сторону замка, мол, иди. В последний раз огладив большим пальцем