Тэхёну казалось, что он никогда ещё не спал так сладко. Ему снился очень тёплый, уютный сон, который было так приятно смотреть, что он улыбался сквозь сон. В нём он сидел на какой-то полянке, усыпанной разноцветными, пёстрыми цветами и сочно-зелёной травой. Он сидел не один. Его голова лежала на чьём-то плече, и он, расслабившись так, наслаждался ярким солнцем, приятно греющим и слепящим глаза, отчего хотелось задремать. Желание уснуть во сне немного удивило Тэхёна, но больший шок вызвало его следующее действие: он обернулся на своего компаньона. Это был Чонгук. Да-да, тот самый новенький садовник! От неожиданности своего же подсознания Тэхён подскочил на постели. Он с недовольными стонами потянулся и спустил ноги с кровати. В двери, ведущей в купальню, было встроено небольшое стекло из разноцветной мозаики. По тому, что оно светилось, отбрасывая цветную тень в комнату, Тэхён понял, что уже утро. Юный господин не был готов к этому дню. Он сам не знал почему, но что-то внутри его собственной головы не давало ему покоя.
Тэхён медленно, зевая каждую минуту, поплёлся к выходу из комнаты. Он хотел принять ванну, а для того, чтобы это сделать, нужно было сначала наполнить её водой. Разумеется, он делал это не своими силами. Он приоткрыл дверь своей комнаты и громко крикнул свою личную горничную. Спустя несколько секунд на лестнице показалась молодая девушка в симпатичном светло-голубом платьице с белым кружевным передничком. Она резво поднималась по ступенькам с приветственной улыбкой и огромными вёдрами с прозрачной, чистой водой. С позволения господина она внесла их в комнату, а затем и в ванную, после чего опрокинула их в ванну. Тэхён всегда удивлялся и восхищался тому, как она такая хрупкая быстро бегала с тяжёлыми вёдрами туда-сюда, при этом так очаровательно улыбаясь. Порой он даже непозволительно открыто и нагло засматривался на неё, чувствуя при этом какое-то мальчишеское возбуждение. Но сегодня её красота почему-то не привлекла внимания юного господина. Он наоборот даже как-то рассеянно следил за её действиями, не замечая девушки.
После того, как ванна достаточно наполнилась, горничная отставила вёдра, взяла какую-то баночку с туалетного столика и вылила немного содержимого в воду. После этого прозрачная вода вспенилась, и в комнате повеяло приятным цветочным ароматом. Тэхён поблагодарил прислугу и велел ей идти. Когда она оставила его одного, он скинул с себя свой ночной халат и с осторожностью залез в ванну. Тёплая пенная вода приятно окутала его тело и он, поддавшись наслаждению, прикрыл глаза и расслабленно откинул голову на край ванны. Он сидел так несколько минут, как вдруг какой-то негромкий красивый мелодичный звук прервал его дремоту. Тэхён распахнул глаза и повернул голову к окну, которое находилось всего в нескольких метрах от ванны. Тогда от неожиданности и удивления он не смог сдержать крика, а в следующую секунду как можно быстрее опустился на самое дно ванны, поджав под себя коленки, так что можно было увидеть только его тёмную макушку и смущённые, негодующие лисьи глаза. В окне он увидел своего садовника, который с усердием подстригал кусты, растущие прямо по его окном, напевая при этом какую-то нежную песню. Но сильнее всего его поразило то, что Чонгук смотрел прямо на него, Тэхён мог поклясться, что встретился с ним взглядом. Но сейчас тот уже снова стриг кусты, видя только их и напевая себе под нос ту же песню.
Тэхён не мог оправиться от шока. Он сидел так в ванне минут пятнадцать, боясь подняться и показать своё обнажённое тело. Мало того, что его тело онемело от такой позы, и что он замёрз из-за остывшей воды, также его усердно донимали удручающие мысли. Он уже перестал верить самому себе, доказывая, что тот странный взгляд ему привиделся, и что садовнику дела нет до обнажённого тела его господина. Возможно, если бы вместо господина была госпожа, то такие взгляды были бы хоть как-то уместны, но… Но Тэхён определённо был господином. Он сам не понимал своего смущения, но всё так же упорно продолжал скрываться, прижавшись ко дну ванны. Но, несмотря на всю обстановку, Тэхён не мог не отметить то, насколько красивый и звучный у Чонгука голос. Он, словно журчащий прохладный ручеёк, бегущий по склону, переливался в тон проявляющейся мелодии. Высокий и звонкий голос отлично брал все ноты, показывая всю красоту звучащей песни. Тэхён плохо слышал слова, но тем не менее пару фраз он сумел различить. Чонгук пел о любви.
Это твой слабый голос едва коснулся меня.
Пожалуйста, позови меня ещё раз по имени.
В это мгновение, всего лишь на секунду, Тэхёну снова показался направленный на себя взгляд. Тэхён резко замотал головой, прогоняя наваждение. Но в глубине души он знал, он точно знал, что ему не привиделось.
Тэхён смог вылезти из ванны и укрыться полотенцем только тогда, когда Чонгук двинулся к другим кустам, скрывшись из видимости. Он в немом шоке вышел из купальной комнаты и двинулся в сторону противоположной двери. Это была большая и плотно обвешанная гардеробная. По желанию в ней можно было жить, а в различных костюмах и одеждах заблудиться и не вылезти. Но Тэхён прекрасно знал каждый элемент одежды, каждый костюм, висящий на вешалках, и к каждому дню он подбирал новый свежий образ, способный впечатлить любого своим гармоничным сочетанием. Но сегодня всё было не так как всегда. В этот раз он со спешностью и рассеянностью, на скорую руку, выбрал одежду, еле-еле оделся и вышел из комнаты в коридор, пребывая в какой-то тихой задумчивости. Таким образом он дошёл до обеденного зала, где его уже ждал отец за накрытым столом.
Столовая была небольшой — оба члена семьи Ким предпочитали обедать в уютной семейной обстановке, а в огромной, пустой и одинокой комнате, где любой звон удара вилки о тарелку отдаётся зловещим, протяжный эхом, это не представлялось возможным. Поэтому герцог вместе с сыном решили проводить праздничные, банкетные ужины в общем зале, а наслаждаться небольшими семейными перерывами на еду в этом маленьком обеденном зале.
Этим утром на завтрак была подана аппетитно пахнущая глазунья, щедро посыпанная зеленью и перцем. На столе также стояли различные закуски и морс в графине. Ким старший уже давно ждал своего сына, терпеливо не притрагиваясь к еде, сидел за столом, подоткнув салфетку за воротник рубашки. Глазунья, выложенная на тарелках, уже остыла, а взгляд отца наоборот становился жарче с каждой секундой. Но, заметив сына, он сразу же смягчился, и герцог в некотором смысле осел на стуле, перестав держать железную осанку.
— Я уже хотел думать, что ты не придёшь. Почему так долго?
— Я просто решил принять ванну… С пеной, — ответил Тэхён, на секунду запнувшись. Воспоминания никак не покидали его. А главное, он не понимал, что именно чувствует, когда прокручивал их у себя в голове. Негодование, возмущение, робость, стеснение, неловкость, смущение… Непонятное ему приятное волнение, щекочущее сердце и душу… И… Радость? Это чувство мелькало всегда, появляясь лишь на секунду, а потом также быстро исчезало.
— Тогда я надеюсь, что ты хорошо отдохнул.
«Да, я безусловно хорошо отдохнул. Ведь так удобно сидеть в ванне на коленях, прячась от собственного садовника» — язвительно подумал про себя Тэхён, веселясь от собственных мыслей.
Юноша послушно сел за стол, придвинув к себе блюдо с глазуньей. Он с наслаждением потянул носом, вдыхая аромат свежеприготовленного яйца. В животе приятно заклокотало от предвкушения скорой пищи, и Тэхён решил с этим не тянуть, взял столовые приборы и принялся за трапезу. Но удививший его внезапный вопрос отца прервал его.
— Как тебе новый садовник? Хороший? Нравится?
Тэхён даже поперхнулся от неожиданности и поспешил запить еду морсом. Напиток был кислым и чуть горьковатым, но парень не обратил на это внимания, пытаясь обдумать отцовский вопрос. Казалось, настолько простой, настолько обычный вопрос не должен был вызвать у Тэхёна каких-либо затруднений, но он по какой-то неизвестной ему самому причине искал в этом вопросе непонятно какой подвох. Ему вдруг показалось, что отец из него что-то выпытывает или уже что-то такое знает. Поэтому он немигающим взглядом уставился на отца, судорожно пытаясь подобрать верный ответ.
— Что-то не так? С ним возникли какие-то проблемы? Я просто видел его недавно: он опрятно пострижен и хорошо одет. Это же твоя забота, да?
— Э-это не я. То есть я. Я попросил кого-нибудь из прислуги постричь его… И, разумеется, выдал одежду.
— А. Хорошо… Молодец. Мальчишка сразу стал приятнее выглядеть.
У Тэхёна в голове вдруг возникла идея расспросить про Чонгука у отца, раз разговор вдруг начался с этой темы. Ведь герцог мало что сказал о нём, когда представлял Тэхёну в качестве нового садовника. В любом случае новая информация о собственном подчинённом не помешает…
— Отец… — Осторожно начал Тэхён, прожевав кусок глазуньи. — А как ты вообще нанял этого нового садовника на работу? Ты так спешно мне его представил. Пришлось распоряжаться с ним, даже не ведая о том, кто он вообще такой.
— Неужели? Тебе вроде бы всегда хватало нескольких секунд знакомства с новыми слугами, далее ты и сам справлялся, — герцог с укоризной глянул на сына, а потом задумался. — Вообще его ко мне привела Аым. Она встретила его по дороге в мясницкую лавку. Он весь потрёпанный и грязный помогал там чем-то за совершенно мизерную и, думаю, несправедливую плату. Но ему, видимо, необходимы были средства хотя бы на еду… В общем Аым стало его жалко, и она пришла с ним ко мне и спросила, не нужны ли соседским господам или моим знакомым слуги в поместье. Самое странное, что о нас она даже не говорила. Тогда я решил узнать, что этот мальчишка умеет делать, и тогда к своему изумлению неожиданно вдруг узнал о его садовнических навыках. А нам ведь как раз нужен был садовник. Я сообщил о готовности принять парнишку в наше поместье горничной, но она отчего-то не очень обрадовалась. Мне кажется, она тебя недолюбливает. Ты уж поласковее с ними всеми будь, потерпеливее. Не всем сразу доходит, что ты от них требуешь.
— Сколько ему платили? — С лёгким, но не скрываемым негодованием и волнением спросил Тэхён. Его брови были слегка нахмурены, а губы поджаты, в глазах мелькал едва уловимый, недобрый огонёк. Герцог ощутил смену настроения сына, но решил не придавать этому значения.
— Я же говорю, ему хватало лишь на пищу. И то, это были, скорее всего, какие-нибудь несвежие щи раз в день да чай с сухарями.
Брови Тэхёна сдвинулись ещё ближе к переносице, а сам он чуть ли не рычал от досады и непонимания. Он стиснул ладони в кулаки и жёстко сомкнул челюсти.
— И сколько он так жил? — Тихо выговорил молодой наследник.
— Это только ему самому известно. Но, наверное, уже давно. С того момента, как о нём некому стало позаботиться… Давай уже продолжим завтрак.
Таким образом всю трапезу после этого двустороннего и крайне беспокойного разговора они просидели в тишине, молча завтракая давно остывшей глазуньей. Но к самому концу, когда они уже допивали последние стаканы морса, герцог вдруг нарушил их бессмысленное молчание.
— Кстати, Тэхён, я хотел тебе кое-о-чём сообщить да забыл. К нам сегодня придёт господин Ким Сокджин с сыном.
— Господин Чимин тоже придёт? — Подал голос прибывающий до этого в раздумьях Тэхён, радостно улыбнувшись.
— Да, надеюсь, вы найдёте себе развлечение.
Вскоре после этого оба разошлись в разные стороны: Тэхён, не медля ни минуты, направился в сад. Он был твёрдо настроен на разговор с Чонгуком и поэтому с судорожной быстротой готовил для него в голове вопросы. Выйдя в сад, он внимательно оглянулся по сторонам и, заметив Чонгука, подстригающего уже фруктовые деревья, не торопясь, будто прогуливаясь, пошёл в его сторону.
— Доброе утро, милорд, — кланяясь, поздоровался Чонгук, увидев, в свою очередь, приближающегося барина.
— Доброе утро… Как работа? — Прощебетал Тэхён, одарив садовника изучающим и нарочито строгим взглядом. Он не знал с чего начать и поэтому решил быть всё тем же господином с нездоровой тягой к совершенству и порядку. — Хорошо стрижёшь? Я видел, как ты усердно трудишься, равняя кусты под моим окном. Я в это время принимал ванну.
Чонгук метнул в Тэхёна быстрый, взволнованный взгляд, а затем, встретившись с хитрыми, ухмыляющимися глазами господина, вернулся к работе. Он выдавал себя с потрохами, и Тэхёну это, несмотря ни на что, абсолютно точно нравилось. Ему было весело смотреть на то, как трясутся садовые ножницы в чонгуковых руках, а сам он стоит к господину спиной, снова прячась от него. Но вскоре Тэхён напомнил себе, что он пришёл за серьёзным разговором, ведь неспокойный, тревожащий завтрак с отцом натолкнул его на самые разные и далеко не хорошие мысли. А обдумать да обмусолить произошедшее только что он мог и потом.
— Кхм… Ч… Ч-чон… Чонгук.
Юноша удивлённо обернулся на господина, хлопая своими округлившимися оленьими глазами. В них мелькало изумление и приятная для Тэхёна радость и даже восхищение.
— Да? — Неуверенно промямлил Чонгук, всё ещё находясь в некотором шоке.
— Сегодня я кое-что узнал… И мне хотелось бы кое-что спро…
Вдруг речь молодого господина оборвалась, ведь на него со спины налетел какой-то раззадорившийся, смеющийся и радующийся юноша. До этого момента он быстро и легко бежал по саду поместья Ким, а сейчас висел на молодом господине и улыбался, громко вереща приветствия. Тэхён сначала испугался от неожиданности, а потом стал таким же радостным и счастливым, как этот юный господин. Они оба обнимались несколько секунд, а затем еле-еле отлипли друг от друга и наконец продолжили приветствие подобающим образом.
— Господин Чимин! Хоть я и ждал вас, это всё равно было неожиданно!
— Да ну, какой я тебе господин! Тэхён, тут никого кроме наших папенек, можешь отбросить всю эту формальность! — Прощебетал Чимин, улыбаясь широкой, сияющей улыбкой, и оглянулся по сторонам, замечая стоящего за спиной приятеля садовника, удивлённо рассматривавшего нового гостя. — Ой, а это у нас кто? Что-то раньше я этого красавца здесь не видел. Новенький?
— Эм-м, да-а… Вчера только наняли. Сегодня вот уже трудится.
— Такой миленький! А ну-ка пойдём к беседке, и этого садовничка с собой прихвати. Кажется намечается что-то интересное…
— Чимин! Что ты опять задумал?
Но юноша, не слыша ничего, уже вёл любимого приятеля в сторону беседок, следя за тем, чтобы новый садовник шёл за ними. Чонгук плёлся не понимая того, что происходит. Вот совсем недавно его молодой господин смотрел на него хитрыми, не стесняющимися глазами, затем снова смотрел, но уже с серьёзностью и какой-то нерешительностью, смотрел и говорил только с ним! А сейчас его будто подменили: до этого холодный, он стал каким-то весёлым и тёплым, черты его лица и взгляд приобрели некую мягкость и добрую неловкость, а взгляд и разговоры стали принадлежать лишь этому внезапно появившемуся гостю. Этот факт и то, что этот юноша пришёл в гости в другое поместье таким некультурным образом и перебил молодого господина, который хотел что-то спросить у Чонгука, раздражали и даже злили его. Даже миловидная внешность гостя не подавляла зарождающейся ненависти Чонгука к нему. А, к слову, Чимин был очень симпатичным юношей: у него были светлые волосы, разделённые в пробор и убранные немного назад воском, милое, но утончённое лицо, с восхитительной, сияющей белизной и очарованием улыбкой, его красивая, стройная и в то же время хрупкая и нежная фигура была облачена в такие же лёгкие и изящные одеяния, элегантно облегающие его невесомое тело. Он весь так и светился ангельским великолепием, и было очень трудно злиться на такое небесное создание. Тем не менее, Чонгук противился всему и уже ненавидел друга своего господина, который забирает себе уж слишком много внимания.
Когда трое наконец добрели до беседки, Тэхён со своим неожиданно явившимся другом уселись в ней, а Чонгук встал подле неё, застыв, как истукан, и метая взгляд то на господина, то на гостя. Те молчали с минуту, витая в своих мыслях, а потом Чимин вдруг очнулся и встал, с улыбкой разрушив молчание.
— Я недолго наблюдал за вами. Тэхён, видно, хвалил тебя за усердную работу. А ведь и правда хорошо работаешь! Один день на новом месте и уже с таким усердием и трудолюбием! Не каждому под силу такое. А ещё то, как ты стрижёшь ветки с помощью своих рук… — Чимин вытянул обе руки вперёд и вместо того, чтобы показывать щёлкающие ножницами движения, вдруг стал двигать ими взад-вперёд, при этом к тому же виляя легонько бёдрами навстречу. — Местные горничные наверное восхищаются тобой!
— Ч-Чимин! — Тэхён вдруг покраснел весь с головы до пят, шокированным взглядом разглядывая представление друга.
— А что? Одиноким девушкам точно любопытно поглазеть на такого красавца, появившегося вдруг в их поместье! Эй, Тэхён, гляди, чтобы он твою красотку не увёл! Знаешь, твой господин-то на своих же горничных поглядывает! На одну даже глаз положил! — Воскликнул Чимин, обращаясь уже к садовнику, слушающему его в каком-то немом шоке и непередаваемом смущении. Он стоял красный, как рак, сваренный в кипятке, и круглыми от шока глазами смотрел на обоих господ. Но услышав о своём молодом барине и его плотских утехах, мгновенно метнул холодный, взволнованный и даже недовольный взгляд в Тэхёна. Тот всё ещё сидел, молча проклиная в этот момент Чимина за все его грехи. — Смотри, чтобы не разглядывала она тебя шибко, Тэхён же злиться будет!
— Может ты уже прекратишь? — Прошипел Ким, глядя на Чимина исподлобья.
— К слову, о де-евушках… — Прошелестел Чимин, улыбнувшись так, что от глаз остались лишь щёлочки. — Совсем недавно я ходил в кое-какую таверну. Полное захолустье! Но из-за кое-кого я бы вернулся туда ещё раз. Я познакомился там с одной официанткой. Тако-о… такая прелестная девушка! Есть в ней одна особенность. Какая-то, так сказать, её собственная изюминка.
— Изюминка? — Переспросил чуть успокоившийся из-за смены темы Тэхён.
— Ну, скорее перчик. То есть перчинка.
/flashback/
В этот вечер Чимину было очень одиноко. Он бродил по каменным улицам городка, находившегося рядом с его поместьем, и размышлял насчёт своей судьбы. Ему хотелось поговорить с кем-нибудь, разделить с ним свои горькие думы, но, будучи тем, кто каждый раз начинает разговор первым, сегодня он хотел, чтобы кто-нибудь начал общение раньше, чем он это сделает. Но никто желающий так и не появился на горизонте, и никто не искал его, не думал о нём, поэтому Чимин с грустью на сердце бродил туда-сюда в поисках чего-то ему самому неизвестного.
Таким образом он оказался на самой окраине города, где уже виднелась беспросветная лесная глушь в перемешку с просторными, пустыми в это вечернее время полями. Здесь уже могли разгуляться вольные ветра, приносившие с собой свежесть дикой природы и лёгкий, едва различимый аромат полевых цветов. Тут же находилась та самая ветхая маленькая лачужка, являющаяся таверной. Из этого здания исходил слабый шум: кто-то спьяну весело пел и кричал, а на фоне этих не самых приятных криков можно было различить весёлую, ритмичную и довольно сносную музыку, воспроизводимую какими-то бродячими музыкантами, ищущими достойной оплаты и похвалы их нелёгкого труда.
Чимин тяжело вздохнул и от скуки побрёл прямо в эту шумную, бедную таверну. Внутри всё соответствовало наружному виду этого дряхлого здания: небольшое грязное помещение, в центре которого были расставлены столики с серой от грязи поверхностью столешницы вместе с такими же ветхими, хиленькими стульями, вдоль одной из стен расположились музыканты, бренчащие что-то из своего репертуара на каких-то старых и поломанных музыкальных инструментах, а между всей этой мешанины бегали молодые официантки в черно-белой кружевной униформе, состоящей из чёрного коротенького платьица, едва прикрывающего тонкие коленки, и белого кружевного воротничка сверху, а также подобных воротничку оборок у шеи и на рукавах. Они проворно шныряли туда-сюда между столиков, к всеобщему удивлению мастерски обходя чужие стаканы да тарелки, при этом умело удерживая на весу посуду, стоящую на подносе у них в руках. Пьяные мужики, только что вернувшиеся с трудной и напряжной работы на поле, с улыбкой и игривым азартом во взгляде засматривались на их пышные юбки, всё время норовящие куда-то сбежать, обнажив при этом стройные ножки официанток. Наблюдая за этой картиной, Чимин решил тоже присмотреться к работающим в этой таверне девушкам. Авось найдётся та, которая сможет составить ему компанию. Тем более их нежные фигурки и правда очень соблазнительно вертелись прямо перед носом, ведь, очевидно, из-за тесноты помещения им больше некуда было деться.
Чимин разглядывал каждую по несколько секунд. Их было совсем немного, поэтому он мог себе позволить изучить каждую. Но раз за разом он всё больше и больше разочаровывался: то у одной ему что-то не нравилось, то другая казалась ему какой-то неправильной. Но спустя какое-то время он всё же наткнулся на официантку которая пришлась ему по душе. Она была так же нежна и красива, как и другие, но в то же время обладала какой-то своей очаровательностью, чем-то отличалось от других и этим привлекала. Её ноги и руки были совсем другими, по-особому стройными и чуть угловатыми, что придавало им свой шарм. А её матовая, бархатная кожа имела очень светлый, почти белый оттенок. А лицом можно было бы любоваться хоть целую вечность: сколько не всматривайся, а всё не сможешь понять, что же такое в этих чертах есть, чего нет у других девушек. То ли мягкий, дружелюбный и приветливый взгляд цеплял своей таинственной обворожительностью, то ли нежные, аккуратные губы завораживали очаровательностью. Лишь одно могло показаться лишним, неверным в общей картине — волосы этой девушки. Они были сухими и спутанными в несколько прядей, некрасиво свисавших вниз. Они были такими неправильными, не подходящими обоятельной внешности девушки, что казалось, что их отстригли от какой-нибудь другой, менее симпатичной и ухоженной девушки и прилепили к этой. Но тем не менее, Чимин с восторгом оценил её великолепие и тут же подозвал к себе.
Заметив зовущего её посетителя, она тот час направилась к его столику, закончив обслуживать другого клиента. Чимин с восхищением смотрел на официантку, получив возможность разглядеть её поближе. Та, в свою очередь, смущённо ожидала озвучивания заказа, оправляя непослушный подол своей юбки. Но Чимин завис, молча глядя на неё. Поэтому она была вынуждена, скромно улыбнувшись, спросить у юноши:
— Извините, не пугайтесь моего голоса, у меня хроническая ангина. Но вы будете делать заказ? Или у вас возникли какие-нибудь проблемы?
Голос девушки действительно мог сильно смутить. Он был хриплым и низким, можно даже сказать, мужским. Чимин очень удивился, неожиданно вместо тоненького, милого голоска услышав этот басистый тембр. Но быстро вернул своё прежнее восхищённо-уверенное состояние, не изменив даже выражения лица, поверив объяснению официантки.
— Знаете… На самом деле я пришёл сюда только ради того, чтобы познакомиться с вами, — пролепетал Чимин, расплываясь в широкой улыбке.
Официантка на мгновение нахмурила аккуратные бровки, а затем улыбнулась шире и согласно закивала. Она хотела было сесть за столик к Чимину, но тот отрицательно замотал головой и вытянул ладони вперёд в останавливающем жесте.
— Но, мне кажется, будет не хорошо отвлекать вас от работы… Может быть можно уединиться после?
— У меня скоро перерыв, поэтому можете дождаться, пока я закончу, и прийти ко мне в здешнюю кладовую — я обычно ужинаю там.
— Отличная идея!
Спустя минут пятнадцать официантка подошла к успевшему заскучать Чимину и радостно сообщила о начале перерыва. Тот с нескрываемым весельем и волнением подскочил к ней и велел вести в кладовую. Девушка со смущением улыбнулась и взяла своего посетителя под руку. Так они оба пошли в кладовую, пристроенную сзади здания таверны. Она была довольно тесной, обставленная ящиками с продуктами со всех сторон. В самом дальнем углу стоял маленький стульчик с такой же маленькой табуреткой рядом, на которой стояла грязная тарелка с остатками супа. Тут, очевидно, и проводила свои перерывы эта миловидная официантка. Она медленно проходила вперёд, ловко обходя огромные стопки разных коробок, а, дойдя до конца, встала к Чимину спиной и застыла. Тогда Чимин медленно приблизился к ней и, прислонившись почти вплотную, положил голову ей на плечо, а ладони просунул между её телом и руками, нежно обхватив тонкую талию.
— Ты же наверняка знала… — Тихо зашептал девушке на ухо Чимин так, что у неё по коже прошёлся целый ураган из мурашек. — Как там тебя по имени?
— Юнги.
— Так вот, Юнги, ты же точно знала, когда шла сюда, в каком смысле я хотел с тобой познакомиться? — Юноша нежно поглаживал ладонями нежный животик официантки, скрытый за несколькими слоями рабочего платья.
Девушка ответила ему молчанием.
— Молчание — знак согласия, а это значит, что ты не против? Так ведь?
Юнги стояла неподвижно и молчала ещё несколько секунд, а потом вдруг резко развернулась к Чимину лицом и посмотрела ему в глаза. Юноша заметил в её взгляде какой-то нехороший дьявольский огонёк, а глаза при этом выражали лишь абсолютное равнодушие, с холодом и стальным безразличием глядя на него. Встреча взглядами происходила всего пару секунд, а затем Юнги вдруг схватила свои волосы и дёрнула вниз. Они поддались рывку и, оказавшись всего лишь дешёвым париком, слетели вниз. Перед глазами Чимина предстала удивительная картина: Юнги стояла перед ним, остриженная в мужскую причёску, с гордой самоуверенностью и неожиданным превосходством смотрела на него. Юноша не успел прийти в себя и осмыслить происходящее, как вдруг официантка протянула к нему свои руки, показавшиеся в этот момент почему-то несколько мускулистыми, и, схватив его за плечи, развернула к себе спиной, затем резко нагнула так, что его руки и лицо оказались прижаты к пыльной стене кладовки, а таз выдвинут назад, находясь теперь в опасной близости от пышной чёрно-белой юбки.
— Да, я знал, зачем ты зовёшь меня на личную встречу, когда шёл сюда. А ты знал с кем именно будешь удовлетворять свои утехи, жалкий аристократишко? — Сказала…сказал Юнги жёстким, ледяным, нарочито более мужественным и низким голосом, шурша полами короткой юбки, наклонившись над Чимином.
— Так вот ты какая значит у нас «красавица»… Ну это конечно совершенно удивительно… Но и любопытно тоже, — усмехнулся молодой господин срывающимся от внезапности и волнения голосом.
— Так значит тебе любопытно? — Чимин вдруг заметил, как шуршание юбки прекратилось, и в тот же момент Юнги резко и неожиданно прижался к заднице господина своим пахом, плотно прилегая к нему. Тогда Чимин раз и навсегда понял, что эта миленькая, симпатичная официантка оказалось на самом деле и правда не тем, кого в ней видел он сам. Тогда всё встало на свои места: и голос, грубый и низкий явно не от ангины, и некрасивые уродливые волосы, на самом деле оказавшиеся париком и скрывавшие совершенно прелестные, мягкие и блестящие, лежавшие ровно на беленьком лобике волосы. И доказательство этому сейчас довольно ощутимо упиралось ему между ягодиц. Даже через штаны он чувствовал начинающее выпирать
мужское достоинство его миленькой «красавицы».
— Эй-эй! Погоди! Может всё-таки не стоит тратить такой шанс да в такой не очень удобной ситуации? Мне кажется, случай ещё успеет представиться… А сейчас, — в взволнованном и сильно смущённом голосе Чимина чувствовалась улыбка, — может быть воспользуемся кое-чем другим, не менее приятным?
Вдруг Чимин развернулся, с вызовом посмотрел на недоумевающего, но тем не менее довольного Юнги, и неожиданно опустился на колени перед короткой чёрно-белой юбкой. «Официантка» от неожиданности хотела было шагнуть назад, но Чимин удержал её, схватив рукой за стройную, несмотря на уже выяснившуюся натуру «красавицы», ножку с натянутым на неё белым кружевным чулком из тонкой, почти прозрачной ткани. Он притянул Юнги к себе и, дерзко и хитро улыбаясь, посмотрел на неё снизу вверх и пошло облизнулся. Тот, наперекор своей напыщенной самодовльности, равнодушию и гордости, густо покраснел и даже вздрогнул. Затем Чимин пристроил и вторую свою руку на другую ногу Юнги и медленно и нежно повёл обе вверх, следуя за шёлковыми белыми ленточками, которые держали чулки с помощью небольших серебристых заклёпок и уходили куда-то под юбку. Грудь Юнги затрепыхалась, вторя его шумному, лихорадочному от волнения дыханию. А ладони Чимина в это время уже скрылись за тканью рабочей юбки. «Официантка» приподнял её подол, чтобы видеть и по возможности хоть как-то контролировать происходящее, и ахнул, увидев, как шаловливые пальчики молодого господина уже проникают под коротенькие белые панталончики, которые являлись его нижним бельём. Чимин аккуратно поглаживал нежную кожу Юнги, всё ещё улыбаясь и глядя на красного и шокированного парнишку, одетого в женскую униформу. Затем его ладони поползли по чужим бёдрам под пантолонами к ягодицам и ласково сжались на них. Юнги шумно втянул воздух носом и прислонился спиной к выставленным в высокую стопку коробкам, уже не в силах стоять. А Чимин, довольно улыбаясь при виде всей этой картины, приподнял голову выше, стиснул зубы на тонких шнурочках, завязывающих панталоны, и потянул в сторону, развязывая стягивающий бельё бантик. Панталоны, не способные держаться на узких бёдрах без завязи, медленно соскользнули вниз по ногам. Перед блаженно улыбающимся лицом Чимина возникла каменная эрекция его «красавицы».
— Юнги, и как ты всё это время скрывала… то есть скрывал
такое?
Вдруг Чимин, на мгновение прикрыв глаза, прислонился щекой к чужой эрекции и потерся об неё. Юнги зажмурился, краснея весь до кончиков ушей. Затем Чимин, прожигая «официантку» взглядом, потянулся к головке стоящего перед ним члена ртом. И в ту же секунду обхватил её своими пухлыми, блестящими от слюны, розовыми губами. Тихий стон раздался из приоткрытых губ Юнги, когда Чимин чуть сильнее сжал головку и, смачно причмокивая, начал посасывать её. Через некоторое время он, решив не медлить, протолкнул эрекцию глубже себе в рот и начал тереться о неё уже внутренней стороной щеки. Ощущая чувствительной кожей члена приятную, скользкую и мокрую поверхность рта Чимина, Юнги застонал, уже не пытаясь сдерживаться, так громко, что если бы в таверне не было бы шумно, их бы точно услышали. А юный аристократ уже наращивал темп, с быстротой двигаясь ртом по мокрой эрекции Юнги. Он всё глубже и глубже в горло проталкивал её, заставляя парня в женском платье официантки над ним извиваться от разнообразных приятных ощущений. Когда Юнги ощутил, что уже на пределе и скоро не выдержит, он поднял подол юбки выше и зажал зубами, освобождая свои руки, а затем стиснул ладонями голову Чимина, двигающуюся туда-сюда, и начал толкаться бедрами, ещё быстрее вводя и выводя свой член в его горло. Спустя какое-то время Юнги излился в чиминово горло с оглушающим, обрывистым стоном-полурыком. Белая склизкая жидкость ручьём потекла по опухшим красным губам Чимина. Он вытащил свои руки, находившиеся всё это время на ягодицах Юнги, из-под белых панталон, и, абсолютно счастливо улыбаясь, вытер рот тыльной стороной ладони.
Оба распластались на холодном, грязном полу кладовки, пытаясь отдышаться и перевести дух. Их шумное дыхание заполнило тишину, повисшую в помещении, такую удивительную после жаркого и шумного представления, произошедшего всего несколько минут назад.
— Знаешь, это было потрясающе. Думаю, мы можем использовать шанс на что-то большее когда-нибудь в будущем… Кстати, зачем ты вообще это сделал? Я видел, что ты хотел, чтобы я испугался и с позором ушёл, когда ты раскрыл свою истинную личность. Но зачем поддался? Почему не прогнал меня?
— Мне просто стало скучно.
/end of flashback/
— Да, это действительно до невозможности потрясающая девушка! — Прошептал Чимин, очнувшись от внезапно нахлынувших воспоминаний. — Что ж, я обязательно должен буду когда-нибудь вас с ней познакомить. А сейчас мне надо идти, мы с папенькой едем по делу в город.
Чимин через некоторое время действительно покинул Тэхёна с новым садовником, оставив их наедине. Они оба находились в самом странном положении: Тэхён сидел весь красный и напыщенный в беседке, с усмешкой и добрым озорством потирая своё лицо, а Чонгук стоял неподалёку такой же красный и взволнованный, хмуро, с ненавистью и обидой глядя вслед удаляющимуся гостю. Тэхён вдруг резко замолк и глубоко задумался. Он всё время вспоминал разговор с отцом за столом этим утром и никак не мог его забыть. Он покопался в карманах на своей одежде и достал несколько бумажных купюр, использовавшихся в то время. Той суммы, которую он приготовил, хватило бы на несколько очень сытных обедов и даже неплохой костюм. Тэхён протянул эти деньги Чонгуку.
— Это тебе премия, в качестве денежной поддержки на новом месте.
— Но… Зачем?.. О боже! То есть спасибо! Спасибо большое, ваше сиятельство! Это так щедро… Я не знаю, чем заслужил… — Чонгук весь вспыхнул от резкой заботы со стороны своего господина. Сердце Чонгука вдруг затрепетало. Благодарность это была за такую помощь или что-то другое, он не мог понять.
— Это для того, чтобы не вздумал моих горничных соблазнять! — Сказал Тэхён и громко и звонко засмеялся.
