Личный садовник господина Тэхёна

Тэхён с Чонгуком лежали так на постели, согревая друг друга в нежных, расслабляющих объятиях, ещё некоторое время, пытаясь восстановить нормальное дыхание и чуть снизить пыл. Затем они сочли необходимым привести себя в порядок в купальне. Тэхён заботливо помогал смущённому, немного ослабшему Чонгуку помыться. После юноши решили переодеться. Тэхён хотел одеть Чонгука в какую-нибудь простенькую, не нужную ему самому одежду и отправить того на его законное место — в сад. Но садовник воспротивился, не желая приниматься за старые, давно исполненные обязанности и покинуть своего любимого господина. — Тэхё-ён, — протянул жалобно Чонгук, шире распахивая на господина свои невинные чёрные глазки, — я хочу остаться с тобой! Я могу снова надеть платье и парик, сеточку тоже! Никто меня не заметит! Не узнает! Меня ведь и так никто не знает. Как кто-то может узнать меня, если меня никто не знает? — А если там будет Чимин? — Господин Чимин тоже здесь?! — Выпучил Чонгук глаза в испуганном удивлении. — На самом деле я не знаю, — засмеялся Тэхён, — я его не видел, перед носом только эту негодную Розмари вижу. Приклеилась и не отлипнет никак. А ведь она будущая жена Хосока! — О, вот-вот! Я тебя от неё защищать буду! Тэхён засмеялся и погладил ласково засмущавшегося младшего по голове. — А что ты будешь делать, если кто-то решит с тобой познакомиться и спросит твоё имя? А выглядишь ты так, будто тобой точно кто-то заинтересуется. Красивый. — Я буду молчать… Или уйду. Новая порция низкого тэхёнова смеха разразилась по помещению. — Тогда про тебя слухи пойдут, что ты не леди вовсе и этикет не знаешь. Хотя как они о тебе будут говорить? «Та миледи, что в неотразимом синем платье?» Или, может, «девушка, что краше, чем королева»? А вдруг будут говорить, что ты та, кто со мной всё рядом ходит, «невеста юного герцога Кима»? — Невеста? — Мало ли кто что придумать может. — Никто ничего не придумает! — Надулся Чонгук, хмуря в размышлении брови. — Я вообще издалека за тобой следить буду! А если что, подойду и избавлюсь от этой негодяйки! Судя по тому, что яркий, заливистый смех Тэхёна обрушился на тишину в третий раз, тот был в хорошем настроении. — Ну, хорошо! Главное, не начни там с кем-нибудь басом беседовать! Никакая отмазка про ангину не поможет! В итоге пришли к тому, что решили снова переодеть Чонгука в главную красавицу на балу. Тэхён помогал ему натягивать на себя оба корсета, рубашки и юбки, а сам оставался полуголым, не ожидая никаких неприятностей, что тихонько поджидали нужного момента у себя в тёмном углу. Ведь в тот момент, когда юный господин, стоя в одних лишь штанах, затягивал шнуровку на корсете Чонгука, дверь, ведущая на выход из покоев, заскрипела. Ни один, ни другой юноша не ожидали беды, и не были готовы к подобному повороту событий. Поэтому, когда в дверном проёме показалась неестественно удивлённая и ничуть не смущённая Розмари, юноши не успели даже сдвинуться с места. Она с уловимо наигранным шоком на лице зашла в комнату и прикрыла за собой дверь. — Ах! Господин Теодор, чем вы тут занимаетесь? И с кем? — Она наигранно вздохнула, наивно хлопая ресничками. Тэхён за одно мгновение оказался на расстоянии нескольких метров от застывшего в немом шоке Чонгука. Последний стоял весь посиневший от страха и волнения, не в состоянии и шагу сделать. Он мог лишь судорожно искать глазами парик по комнате, чтобы хоть как-то исправить неисправимое положение. А на удивлённом лице Розмари вдруг расплылась довольная, ехидная улыбка. Её глаза опасно блеснули, а язык на секунду высунулся и прошёлся по нижней губе. Как у змеи. — Хочу вас разочаровать. Выкрутиться не выйдет. — Розмари тихо засмеялась, а потом зашептала, словно шипение гадюки послышалось вдруг. — Я всё-ё знаю… Всё слышала. И сейчас тоже прекра-асно всё вижу. — Что вы имеете в виду? И с какой стати заявляетесь в господские покои без стука? Что вам надо? — Попытался Тэхён вывернуть ситуацию в свою пользу, хотя понимал, что обречён. Он стоял весь бледный, покрытый красными пятнами от напряжения и не только. И осознавал, что потерпел поражение. Что потерял самого себя в эту секунду. Кулаки зачесались, а в глазах потемнело, в голове вспыхнула лишь одна мысль: «Заткнись. Заткни свою мерзкую пасть». — Я же говорю, ты не сможешь оправдаться. Я теперь полностью осведомлена о твоих непотребствах с этим… Мужчиной. Кто он кстати? Какой-нибудь нищий оборванец, настолько отчаившийся, что согласился поиграть с тобой в игры, одевшись в бальное платьице и став твоим партнёром по танцам и… в постели? — Сладкий голос победителя, зажигающий вмиг и ярость, и гнев, и злость, и ненависть, и всё остальное, что таится и тщательно прячется в глубинах тэхёнова подсознания. Словно самодовольный, тщеславный тореадор помахал перед бешеным, буйным быком ярким флажком, выворачивая все его зверские желания наружу. Красный цвет. Тэхён в мгновение ока сократил расстояние между собой и ни капельки не испугавшейся Розмари. Девушка только продолжала удовлетворённо скалиться гадкой, хищной и хитрой улыбкой, сверкая глазами и ожидая продолжения. А от Тэхёна чуть ли жаром осязаемым не веяло, а из недр его существа вырывался наружу почти уловимый кровожадный рык. Всё в нём бушевало и жаждало расплаты. И если бы не подоспевший вовремя Чонгук, тэхёнова ярость вырвалась бы наружу, выплеснулась бы на одну язву, стоящую у дверей, приструнила бы её, выжгла до тла. Но Чонгук понимал, насколько крупными будут последствия, если Тэхён не сдержит свой буйный нрав, хоть и желал того же, что и тот. — Тэхён! Не надо! Только хуже будет! — Мольба в устремлённых сверкающих глазах, полных горячи. — Не мешай. Тэхён оттолкнул перегородившего ему дорогу Чонгука, но тот быстро вернулся на прежнее место. Тогда господин применил больше сил и повалил слугу на пол. Но Чонгук решил не сдаваться и схватил старшего за ногу, умоляя того успокоиться и прийти в себя. Но этим он только больше злил зверя в Тэхёне. Он, сжав челюсти до боли от ярости, схватил Чонгука за щёки пальцами и проскрипел ему в лицо: — Я должен что-то с этим сделать. Не мешай мне. Увидев столько ненависти, столько гнева в искажённом эмоциями лице его возлюбленного, Чонгук решил сдаться. Ему не под силу было вразумить того, кто сам себя не слышит. А Тэхён в это время уже успел приблизиться к Розмари на расстояние, при котором можно было почувствовать, насколько горячее у юноши дыхание. Это огонь закипал в душе у Тэхёна. А девушка всё не переставала ухмыляться. Будто и не происходило ничего особенного. Подумаешь, ну стоит перед ней сын самого герцога, сжимая чешущиеся кулаки в ярости, ну и что? В ответ на играющего желваками от явно не добрых намерений в его голове Тэхёна она лишь звонко рассмеялась и склонила голову набок, будто играла с детскими игрушками. — Тео-тео-тео… Знаешь, зачем же я сюда всё-таки пришла? Ты же понимаешь, что я с Хосоком собираюсь фиктивный брак заключать… Ну ради денег? «Фиктивный брак? Хосок хочет вступить с ней в фиктивный брак?» — В сердце у Тэхёна вдруг больно закололо. — Так вот… Честно признаться, мне этот парниша вообще не нравится. — Розмари без какого-либо стеснения положила ладонь на голое плечо Тэхёна, с мерзкой издевательской ухмылкой наблюдая за его реакцией. — А ты… Ты совсем другое дело! Такая потрясающая фигура, такое прекрасное лицо! Ты абсолютно в моём вкусе! И мне бы очень хотелось проводить с тобой время в будущем, так чтобы Хосок не узнал, разумеется… — Что за ересь ты несёшь?! — Прорычал ей в лицо Тэхён, искренне не понимая, что творится в голове у этой девушки. — Чш-ш-ш… Тише… А то мало ли кто может услышать, да? Твой отец, например. Или гости, собравшиеся внизу. Что же будет, если они узнают о том, с кем ты проводишь время в своей постели? — Розмари выпучила губы, говоря нарочно расстроенным голосом, издеваясь над побледневшим перед ней юношей. — Если не хочешь, чтобы это случилось, делай всё, чего я захочу. Учти, в случае чего, пострадать можешь не только ты, но и твой ненаглядный любовничек. Внутри у Тэхёна вдребезги всё разбилось. А осколки впились в душу и заставили её истекать кровью. Он попал в тупик. Попался в ловушку. Тореадор воткнул пику в быка. Тот с громким рёвом пал. Коррида окончена. Розмари обвила шею Тэхёна руками, словно змеи затянули на ней свою удушающую петлю. Затем прижала юношу спиной к стене и зашептала в губы властно: — Приказываю — целуй. И Тэхён покорился. Чужие губы тут же впились в его собственные, собственнически вгрызлись в них, будто в кусок мяса, а Тэхён никак не ответил. Но он опустил руки. Позволил. Ради одного единственного человека. Ради того, кто смотрел сейчас ему в глаза, сидя на полу в нескольких метров от него, и глотал слёзы. Во взгляде Чонгука не было презрения, там была благодарность, но она затмевалась горем, удушающим, не дающим и разу вдохнуть. Его взгляд был полон отчаяния. Он смотрел в виноватые, с пустотой внутри, тэхёновы глаза и не мог сдержать слёз. Солёные дорожки медленно поползли по его щекам, собираясь на подбородке в капли, которые с едва уловимым стуком падали на пол. В этот момент жизнь Чонгуку показалась адом. Его любимому человеку не оставили выбора, и он сделал то, что с неимоверной болью отражалось на чонгуковом сердце тяжким, горьким осознанием, парадокс, именно ради него. И Чонгук не знал, что ему делать. Он не мог ненавидеть, но не мог и любить. Ведь он устал. Устал прятаться. А Тэхён просто хотел отключиться. Выключить свой мозг, своё сердце, своё тело. Перестать осознавать, что у него просто нет другого выбора. Перестать уничтожать самого себя изнутри этими гадкими мыслями. «Предатель… Мерзкий изменник…» — шептало сознание. Он просто не мог терпеть этого, не мог выносить этой терзающей его муки. И вот, когда Тэхён уже совсем перестал держать свои мысли и руки под контролем, когда на ум к нему пришла ужасная идея, способная погубить ситуацию, которая уже не могла быть хуже… …в дверь постучались. Это мог быть только один человек. Никто больше не стал бы беспокоить юного господина, который, возможно, утомился после танцев. Никто бы больше не стал волноваться о нём. «Это отец!» — с неистовой яростью и отчаянием зашептал Тэхён одними губами, когда Розмари в испуге отпрянула от его рта. Юноша искал глазами Чонгука, но тот уже успел скрыться в ближайшем укрытии — гардеробной, ведь первого раза ему хватило, чтобы подготовиться ко второму, и он тотчас же после осознания произошедшего догадался спрятаться от ещё одной пары непрошенных глаз. А Розмари к такому повороту событий была не готова, она даже не думала, что кто-то ещё кроме неё умеет срывать чужие планы. Но инстинкт самосохранения всё же подсказал ей, что надо как-то спасать себя, и девушка кинулась вслед за Чонгуком, ведь больше её разум не смог ничего придумать. Таким образом Чонгук оказался запертым в одной комнате с самым противным, ненавистным ему человеком на свете, а Тэхён был вынужден находить оправдания, чтобы выпроводить отца и закончить всю эту ужасную нелепую ситуацию. — Да-да, входите, — пролепетал Тэхён, когда накинул по-быстрому на себя свою рубашку, валявшуюся неподалёку от кровати, и удостоверился в том, что и Чонгук, и будущая, как ни странно, жена его кузена оказались скрыты от внимательных отцовских глаз. Ему очень не хотелось, чтобы его отец узнал о том, что происходило в этой комнате. Ведь во всяком случае больше всего пострадает ни в чём невинный Чонгук, оказавшийся в ловушке своих собственных чувств. — Тэхён! Я везде тебя ищу! — Воскликнул Намджун, осторожно входя в покои сына. — Почему ты здесь, а не внизу? Гости ждут тебя, все очень хотят побеседовать с тобой. И ты не видел случайно Розмари? Она пропала сразу же после первого танца… — Намджунов взгляд внимательно прошёлся по обстановке в комнате, и с каждой секундой выражение его лица становилось всё недоумённее и недоумённее. — Что, чёрт побери, ты тут делаешь? Почему тут такой беспорядок? И почему ты так выглядишь? — На этот раз отцовские глаза нацелились на самого сына, который выглядел так, будто сегодня вовсе не бал, и будто тот даже не собирается выходить на люди. Особое внимание герцог уделил опухшим алым губам Тэхёна и красно-фиолетовым засосам, распростёршимся по всей его шее. — Господи, ты что, занимался тут непотребствами?! — Удивлённый шёпот плавно перешёл в гневный рык, а в глазах герцога засветилась злость и некое недопонимание. — Я тебя спрашиваю, Тэхён! Чем ты тут занимался и с кем?! — Отец, я всё объясню, — затараторил Тэхён жалостливо тихим голосом, нервно перебирая складки своего воротника и изредка мельком поглядывая на дверь в гардероб. — Что это за девушка? Я не хочу сейчас читать тебе нравоучений, просто покажи мне её, — сердито процедил Намджун, прослеживая за мечущимся взглядом сына. — Она там? — Герцог показал на дверь гардеробной и, встретившись с испуганными глазами Тэхёна, направился прямо туда. — Нет! Нет! Отец, тебе не надо туда идти! Это очень непростая ситуация, ты не поймёшь! — Юноша перегородил отцу путь в комнату, встав перед ним и пронзив его умоляющим взглядом. А в гардеробной в это время двое сходили с ума от страха. И Чонгук, и Розмари стояли среди вешалок с одеждой и с ужасом смотрели на дверь, за которой раздавался властный и грозный голос самого герцога. Как он отреагирует, если увидит в гардеробной собственного сына его садовника, одетого к тому же в женское бальное платье, и невесту его же кузена? Самые разные ответы на этот вопрос, которые только могли прийти в голову, заставляли тяжело сглатывать и затаивать дыхание в предверии самого худшего. Чонгук измывал от безысходности, стреляя обеспокоенными, заплаканными глазами то на ненавистную девушку, казавшуюся сейчас такой жалкой, то на дверь, за которой Тэхён пытался что-то объяснить своему отцу. Казалось, самым правильным выходом из данного положения был только тот вариант, где Чонгук выталкивает Розмари из комнаты и с невероятно жалкой мольбой во взгляде оправдывается за себя и Тэхёна перед герцогом. Но голос внутри убеждал, что при таком раскладе о нормальной, спокойной и безмятежной жизни думать уже будет нельзя. Ведь нельзя предугадать реакцию господина Намджуна и то, каким образом будет выкручиваться Розмари. А Чонгук был уверен в том, что запудрить мозги она сумеет. Она хоть и выглядит глупой, но ради самой себя сможет выдумать что-то, что мигом убедит герцога в том, что Чонгук — преступник, решивший обманом подставить юного милорда и вообще весь их род. Такие картинки выстраивались в голове у садовника, и он с невероятной тяжестью на душе и интенсивно бледнеющим лицом стоял, еле держась на ногах, и умолял себя в мыслях не совершать опрометчивых поступков. А Розмари времени зря не теряла. Вопрос «Что делать?» тоже стоял в её мыслях безобходной стеной, ведь надо же ей как-то выйти сухой из воды. А чтобы это сделать, надо подставить под надвигающуюся в весьма быстром темпе волну кого-то другого. Она с хитрым ехидством и некоторой нервозностью во взгляде посмотрела на обливающегося потом в тревоге Чонгука, задыхающегося, то ли от волнения, то ли от корсета, затянутого на все петли на его узкой талии. Он выглядел так, будто сейчас согласится на всё, лишь бы этот кошмар скорее закончился. И это было Розмари на руку — не придётся долго уговаривать и наводить шум, тем самым создавая для себя опасное и рискованное положение. Она тихонько отошла от двери и начала приближаться к Чонгуку, который сразу же вперил в неё испуганный и взволнованный взгляд своих больших, чёрных недоумевающих глаз. — Э-э-эй, — начала она тихо, вытянув перед собой руку в успокаивающем жесте, — тебе же тоже кажется, что в данной ситуации у нас есть только один выход? Слышишь, герцог уже у самой двери. Нам нужно что-то делать, а иначе тебе может стать о-очень несладко. Ты ведь помнишь, я знаю ваш с Теодором секрет, — Розмари медленно приближалась к Чонгуку, гадко улыбаясь ему своей паршивой улыбкой. — А то, что ты поцеловала сына герцога, когда пришла на бал в честь твоей помолвки с другим господином, тебя вообще не смущает? — Прошипел юноша, уставившись на опешившую девушку взглядом, в котором явно читалось отвращение и ненависть. Вдруг Розмари в один миг оказалась совсем рядом с Чонгуком, схватила его за волосы и проскрипела в ухо: — Заткни свою пасть, мерзавец. Тебе не жить, если продолжишь. И не только тебе я праздник устрою, твой миленький Теодорчик тоже будет плясать под мою дудку. Чонгук понимал, что если хоть пальцем тронет эту богатую заносчивую аристократку, если принесёт ей хоть каплю вреда, то все её угрозы воплотятся в реальность и могут исполниться даже в худшем виде. Поэтому он не стал сопротивляться, а решил просто ждать. — Так вот, слушай, мальчишка. Сейчас ты выходишь и делаешь что угодно, лишь бы я смогла уйти отсюда так, чтобы герцог не заметил меня. Усёк? Выполняй. Быстро. Чонгук, кривя губы в нежелании выполнять чужие указы и подставлять самого себя и Тэхёна, скинул с себя чужую руку и повернулся к выходу из комнатки. Ему так хотелось зарыдать навзрыд, свернувшись калачиком прямо на полу, что становилось стыдно за самого себя. Но сил не было. Он устал прятаться. Чонгук дошёл до самой двери и застыл, молясь о том, чтобы господин Ким ушёл, о том, чтобы Тэхён уверил его в том, что всё в порядке и проверять гардероб на наличие любовниц не стоило. Но за дверью всё продолжал слышатся герцогский голос, а в какой-то момент послышались даже шаги вместе с испуганными криками Тэхёна, а со стороны Розмари слышалось одно лишь шипение и ругательства в сторону Чонгука. В какой-то момент, когда напряжение достигло своего пика, а шаги послышались у самой двери, Чонгук не выдержал давления, поспешно натянул на себя парик, который нашёлся где-то на полке, закрыл лицо руками и, резко толкнув дверь, выбежал из гардеробной с сопровождением в виде двух пар шокированных глаз. Чонгук планировал без проблем выбежать из покоев своего юного милорда, не выдавая своей личности, но, когда ему оставалось лишь миновать порог между комнатой и коридором, тот запнулся о подол своего дьявольского платья и с грохотом упал на пол. Герцог Ким как настоящий джентльмен тут же подбежал к попавшей в неловкую неприятность «миледи» и, аккуратно подхватив её за руку, поднял на ноги. Чонгук не сразу осознал, что убрал руки от лица при падении, чтобы опереться на них и избежать возможных травм, и машинально повернул голову в сторону Намджуна. Когда юноша понял, что, возможно, выдал себя с потрохами, мигом развернулся и побежал стремглав вниз по лестнице, сгорая от стыда и волнения. Что если герцог успел разглядеть его лицо и узнал в «миледи» собственного садовника? Что если теперь и он всё знает? Неужели теперь жизнь Чонгука неизбежно покатится в тартарары, и ему придётся жить в постоянном аду без собственного голоса, без права выбора? Будет ли Тэхён винить его во всём? Поменяет ли он своё отношение к своему любимому? Или вспомнит, что Чонгук просто садовник, и охладеет к нему? Была ли это любовь? Или, действительно, просто издевательство в угоду своего развлечения? Чонгук так устал прятаться. Когда «миледи в синем» исчезла из поля зрения, Намджун с нечитаемым прищуренным взглядом посмотрел на своего сына. Тэхён внутри себя с ума сходил, не понимая, как ему расценивать выражение отцовского лица. И с чего это вдруг Чонгук выбежал? Почему не Розмари? Почему не эта гадкая лицемерка? Неужели она заставила Чонгука? Уйма вопросов чуть ли не пробивала черепную коробку в поисках свободного места. А Тэхён с каждым мигом всё хуже ощущал твёрдую поверхность у себя под ногами. Отцовские глаза, казалось, пронизывают его насквозь своим внимательным прищуром. А его же молчание выбивало кислород из лёгких, заставляя Тэхёна судорожно дышать в усиленном темпе. Неужели он всё понял? — Так это и есть та самая? — Сказал Намджун, тяжело вздохнув. — Ладно, времени на разборки нет, главное, я её увидел… Поговорим позже. Так просто? Сказал и ушёл? Тэхён не верил происходящему. Его максимально серьёзный, внимательный ко всем деталям, докапывающийся всегда до истины отец просто взял и ушёл? Без причитаний, без допросов, без гнева в глазах? Его взгляд скорее был взоволнованным, чем сердитым. Неужели не узнал? Не увидел лица и съехавшего набекрень парика? Сколько бы не недоумевал Тэхён, это был отличный повод для радости. От одной проблемы ведь он по крайней мере избавился. А вторая аккуратно, тихо, словно крыса, выползала из своего убежища. Как только шторм сменился спокойным и безопасным для собственной шкуры штилем, поспешила выбраться из тревожной гавани. Но не Намджун в этом море был ветром. — Ты будешь молчать? — Кинул холодный, презрительный взгляд Тэхён на подкрадывающуюся к выходу Розмари. — Ты будешь молчать. Небо над морем заволокло тучами, загремел гром, сверкнуло. Посыпался ледяным градом дождь.

***

Чонгук чуть ли не кубарем ввалился в дверь своей одинокой комнаты. Вся прислуга была либо на балу, либо на кухне, либо встречала гостей — в пристрое было тихо. Чонгук был благодарен судьбе за хотя бы такую единственную положительную белую полосочку среди огромных безразмерных полос цвета беспросветной тьмы в его жизни. Он с гримасой боли на лице сорвал с себя все возненавиденные роскошные тряпки и с каким-то облегчением натянул сразу же свою привычную садовническую одежду. Не зная, куда деться, Чонгук сел на свою кровать и обхватил плечи руками, будто в попытке себя согреть, хоть и было тепло. Всё тело трясло, а в глазах пощипывало. Но бесконечный поток из слёз никак не мог решить все многочисленные проблемы его жизни. Поэтому юноша заставлял себя держаться. Хотелось оставаться в здравом уме, но получалось это с трудом. Обстановка была подходящей: абсолютно бесшумная одинокая тишина, тёмная пыльная комната, сверкающее притворным блеском платье, готовое подставить тебе и в прямом, и в переносном смысле этого слова подножку в самый неподходящий момент, и заставляющая сжимать руки в кулаки боль в пояснице, напоминающая о том, как могло бы быть Чонгуку хорошо, родись он не тем, кем является на самом деле. Чонгук медленно опрокинулся на кровать, притянул ноги к себе и прикрыл глаза, кривя губы от невыносимой боли в душе. Стук в дверь. Чонгук еле-еле разлепил опухшие веки и поднялся, приняв сидячую позу. Тревожный сон юноши на этот раз прервался не из-за кошмаров, пугающих его всю ночь. Кто-то стучал в дверь. Чонгук невольно задержал дыхание, прокручивая в голове список тех, кто бы это мог быть. За окном едва-едва светлело. Так рано… Аым это быть не могла. Остался ещё один человек. Тот с которым видеться сейчас не было сил. — Чонгук, — низкий тревожный шёпот за дверью. Этот бархатистый голос ни с чьим другим не спутаешь. — Тэхён? Чонгук медленно поплёлся к двери, сглатывая комок волнения, застрявший в горле. Каждый шаг давался с трудом, хотелось вообще не открывать своему господину дверь. Слишком много произошло вчерашним вечером, слишком много боли прошло сквозь его душу. Чонгук также медленно отпер дверь и встретился с обеспокоенными глазами своего любимого. — О, слава богу, ты в порядке. Я так переживал. Ещё даже солнце не взашло, но я не стерпел, пришёл. — З-зачем? — Тихо, срывающимся от горячи голосом произнёс Чонгук. — Как зачем? Хотел увидеть тебя, убедиться в том, что всё хорошо, — намёк на улыбку исчез с тэхёнова лица, оставив на своём месте лишь грустное непонимание. — Или ты не в порядке? Плохо себя чувствуешь? — Нет, Тэхён, всё х… — Чонгук хотел успокоить Тэхёна, но вдруг остановился. — Да к чёрту… Всё просто ужасно. Я так не могу… Не могу, Тэхён, вечно прятаться. Это так непросто. Тишина. Встреча двух взглядов, четырёх глубоких колодцев, в темноте которых плескается невыносимо отчаянная чёрная печаль. В них вода такая холодная, что можно лишиться конечности, если надолго опустить в неё руку. Она пропитана едким раствором боли и страдания. — Я не могу встречаться с тобой, каждый раз осознавая, что этой самой встречей могу принести тебе проблемы. А в том, что они появятся, я уже убедился. Чонгук опустил взгляд, не в силах выдержать тьмы тэхёнового. С каждым его словом в глазах напротив всё сильнее угасали искры. — И что же дальше? — Спросил Тэхён ледяным голосом, от которого у Чонгука по телу мурашки забегали. — Я… Я решил уйти. — Что? — Тихо вырвалось у Тэхёна, а глаза его расширились в страхе перед жестоким выбором его возлюбленного. — Ты же… шутишь? Да? — Нет. Я найду другое место, где смогу не приносить ни тебе, ни самому себе боли. Мы просто не сможем быть вместе тут, Тэхён. — Я тебя не пущу. — Что же ты сделаешь? Запрёшь в своих покоях, чтобы герцог наверняка узнал о нас? Будешь ночевать в этой каморке? У тебя нет вариантов. Я могу сбежать в любое время, потому что тут для нас двоих нет места. Для нашей любви. — Боже… Ты… — Тэхён не смог договорить — голос срывался из-за подступающих к горлу слёз. Тэхён посмотрел на Чонгука взглядом, полным боли и обиды, развернулся и выбежал из комнаты, оставляя за собой, кажется, собственную душу. А Чонгук опёрся о стену, не в силах больше стоять, и сполз вниз по ней. Слёз больше не было, лишь пустота.