Воронье Гнездо. Белый Ворон

До Гнезда они доехали молча. Жерар поставил машину и двинулся ко входу в Гнездо, молча ввёл код, открыл, пустил Воронёнка внутрь, через пролёт, открыл ещё одну дверь, довёл его ровно до комнаты и распрощался молчаливым кивком. Время было двенадцать часов. Жан встретил его, поднявшись с постели. Они оглядели друг друга с ног до головы и оба облегчённо вздохнули. Петер выгрузил немногие покупки: жестяной коробок, в него сложил несколько антисептиков, бинтов и вату. — Лишним не будет, — улыбнулся Петер и оглянулся на Моро, тот лишь понимающе кивнул. Через час они оба добрались до кафетерия, присев на свои места. Петер оглядел кафетерий и разглядел за одним из столов своего знакомого, побитый не меньше Петера. Ландвисон попытался прикинуть сколько ему лет, но в итоге сдался, придя к тому, что он явно старше и остался доволен этим. Лицо ещё немного болело и постоянные оглядывания на побитого альбиноса выводили из себя. Но ещё больше его выводил вид Мориямы в центре кафетерия. Петер помнил про купленную приправу, всыпать бы её прямо ему в глотку, чтоб кашлем задохнулся к чёртовой матери. Остатки дня до вечерней тренировки прошли вполне спокойно. Выстроенное расписание работало идеально. В шесть все уже выстроились на поле. Тетцудзи ещё не подошёл. Рико проводит разминку и разогрев мышц и попробуй только не угнаться. Подачи и передачи мяча — база. Ловля рикошетом от борта. Работа с пасами и командная работа. Сыгрывание пар, затем и всей будущей команды. Здесь ребята были разношёрстные, но интуитивно, Петер понимал, что многие из них их с Жаном ровесники. У Петера пронеслась мысль, что Морияма обворовывают приюты. В следующие минуты, Петер понял, что эта шутка может оказаться вовсе не шуткой и потом даже вздрогнул, чуть не пропустил передачу от Жана, вернул ему её наскоро и тут же периферией заметил летящий в его сторону стремительный мяч. Петер развернулся отступил на шаг и поймал мяч в сетку, различая кто решил устроить ему обстрел. Как не странно устроил это Артур. Юманес опёрся на клюшку и помахал ему рукой приветственно. — Вперёд, — кивнул Морияма, видя, что Петер абсолютно не понимает, что происходит, криво усмехнулся и глянул на Дэя. — Упражнение «Вышибалы», — Кевин поясняет и смотрит на Моро, кивнув ему. Жан выходит в круг к Петеру. Да, в круг. Вороны оцепили их одной неразрывной чёрной стенкой. Петер мгновенно ощутил, как его замутило. — Вам будут прилетать пасы с разных сторон. Ваша задача словит и отправить пойманный мяч назад. — Что будет если не поймаем? — интересуется Моро, глядя на Дэя. — За каждый пропущенный мяч бежите круг, — брата опередил Рико и цокает клюшкой об пол, сияя садистской улыбкой. Вороны мгновенно приняли стойку для паса. Первый мяч словил Жан, отправив его тому же кто его посовал. Мяча, справедливости ради было всего два. Сразу за тем мяч отправляется в сторону Петера. Ландвисон поймал его, последовал примеру Моро и вернул его тому же. Неплохая тактика. Следишь только за тем, кто держит мяч, у Жана свой противник у Петера свой. Петер цыкнул, ощутив, как мяч влетел ему куда-то вперёд. — Есть! — весело отозвался Юманес, введя в игру третий мяч. Петер оглядел его и улыбающуюся под шлемом морду. Петер оглянулся на мяч, подхватил его в клюшку и оглядел Юманеса, логичнее было бы, конечно, отдать пас кому-то ещё, кто больше не станет пугать его такими ловкими пасами. Но единственное, что ему это даст, новые смешки окружающих. Петер вернул Артуру его пас и отступил, чтобы поймать посланный ему мяч слева. Постепенно обстрел ускорялся. В какой-то момент прибавился ещё один мяч. Несмотря на сосредоточенность, он не менее сосредоточенно отсчитывал количество попавших в них мячей. А попало их не мало. Радовало лишь то, что вероятнее всего будет ещё несколько напарников, что подвергнутся этой тренировке. Последний мяч, что он отбил оказался в клюшке Рико и тот даже не став примеряться, мгновенно отбил его. Мяч ударил прямо по шлему. Петер отступил. Удар молниеносный. В первую секунду, Петер не осознал, почему не почувствовал его, но потом вспомнил про сетку на шлеме, что защищала его непутёвую голову. — Тринадцать, я насчитал, — подметил Кевин и взглянул на брата. Петер оглядел его раздражённо, приподняв шлем. — Пятнадцать, — поправил он, получив немало недоумённых взгляд. — Пятнадцать так пятнадцать, — отмахнулся Рико и оглянулся на команду. Жан следом за другом двинулся вокруг поля. Жан не возмущался и не раздражался из-за принципиальности Петера и это только больше радовало. По сравнению, с тем, сколько они уже протаскались в этом месте, пятнадцать кругов, после форменного расстрела было не так уж тяжёлым занятием. По крайней мере для Петера. А вот Жан чуть не свалился, когда они вышли на одиннадцатый круг, он зажал подвернувшуюся ногу на бедре и присел, пытаясь отдышаться. — Жан? — Петер тут же затормозил и подорвался к другу. Моро опёрся на борт, вытянув гудящую ногу. Он стянул с головы шлем. Весь взъерошенный и взмыленный. Петер не помнил в какое мгновение так надолго уставился на искривлённое болью и красное от усталости лицо Моро, но ещё хуже он помнил, как отвёл от него взгляд. — Что с ногой? — Небольшая судорога. Скоро пройдёт, — Жан крепко зажал область, где свело ногу. — Пошли к скамейкам, — Петер стянул шлем с головы, и подхватив Руку Моро, помог ему приподняться. Он угрожающе качнулся и заскулил от боли, когда опёрся на ногу. — Что-то сдаётся мне, это не судорога? — А что ещё? — ворчит Моро, пока, опираясь на друга, ковыляет до пред-игровой зоны, где дежурил один из врачей лазарета. — Что произошло? — рядом с ними тут же материализовался Кевин в тандеме с Рико, а следом за ними подтянулся и Артур. Морияма молча оглядывает то, как доктор проводит осмотр. Ощупывает проблемные места. — Судорога? — уточняет всё же Петер. — Незначительное растяжение связок тазобедренного сустава, — поясняет врач, отмахнувшись и отдал Жану простую таблетку и бутылку воды. — Как понять «незначительное»? — раздражается Ландвисон. — Он может играть? — перебил Морияма и оглядел Моро таким взглядом, словно если ответ окажется отрицательным он разобьёт его голову о ближайшую стену. Петер оскалился. — Да, — кивнул мужчина, поправив очки и оглядел француза, затем будущего капитана, — Вполне. Но до восстановления не стоит нагружать его слишком сильно. — Какого чёрта?! — стукнув ладонь. По оргстеклу, Петер привлек к себе внимание. Он оглядел вперенные в него взгляды и раздражённо исказил лицо. — У него травма или что? — Незначительная, — вклинился Кевин с какой-то надеждой. — Катись ты нахер! — взорвался Петер, выпалив заученное выражение, заставив окружающих ошарашенно переглянуться и снова зло обратился к врачу. — Как травма может быть «незначительной»?! Если у него произойдёт разрыв связок, то что тогда? Доктор оглядел альбиноса устало и холодно. — Мне следует отстранить Моро от тренировок на период восстановления? — в его голосе слышалось недоумение. Петер ощутил, как в него урезался испуганный взгляд Жана. — Не надо, — просит Моро и смотрит на друга. — Если меня заменят — нам конец. — Ты хочешь травму?! — Петер был зол, его французский звучал так же криво, как и любые его попытки вести себя сдержано, но Жан прекрасно понимал его. — Она простая, — Жан потакает другу, говоря максимально односложно, чтобы Петер понимал каждое его слово. — Всё будет хорошо. Обещаю. Петер глубоко вбирает воздух, для нового потока возмущений, но понимает, что просто не может подобрать французских слов. Он зло оглядел встревоженного Жана, доктора и самый пик бешенства оставил на Морияму, о чей холод и усталое раздражение его злоба разбилась в дребезги. — Успокоился? Отлично, — Рико оглянулся на доктора. — Мистер Шорридан, составьте программу допускаемых упражнений. Мужчина кивнул. — Через сколько он полностью восстановится? — вклинился Петер, всё ещё полный кипящего бешенства. — Зависит от него самого. Возможно неделя, а возможно месяц. «Нет у нас месяца», — пронеслась в голове раздражающая мысль. По итогу, тренировка была возобновлена в прежнем темпе, разве что, Жан остался на скамье. Петеру пришлось отдуваться в одиночку, но по итогу он решил, что не против. Уж лучше так. После тренировки их ждал привычный второй ужин. Жан чудом доковылял до кафетерия. Петер не дал ему тащить поднос, терпеливо ждал пока своей болезненной походкой Жан доберётся до их стола. Оба стоически выдержали косые и насмешливые взгляды и принялись за ужин. После вернулись в комнату. По наставлению Шорридона, Петер помог другу с компрессом и перевязкой. Сходив в Лазарет, он забрал лёгкое обезболивающе и дал Моро выпить его перед сном. Петер чувствовал, что это «незначительное растяжение» было не просто последствием изнурительных тренировок. Жан никогда не филонил на разминках, он в равной степени разогревал и верхние и нижние мышцы. Петер просто не мог поверить, что в одно мгновение его связки решили подвести хозяина. Что-то было не чисто. *** Следующий день ожидаемо начался с трезвона будильника, продолжился перевязкой, позже следовала утренняя тренировка. Для Петера стало откровением, что Жану и правда начали делать поблажки. Зато вот на самом Ландвисоне Рико отыгрывался безжалостно. Петер на удивление спокойно отмахивался и бросил лишь парочку ядовитых замечаний в сторону будущего капитана, но больше ничего. Жану казалось, что он всё ещё спит, всё было… спокойно. И очень подозрительно. Петер вёл себя спокойно, даже немного рассеяно. Жан был уверен, что он просто специально завалил последнее упражнение. Но это было и в половину не так странно, как взбудораженность Петера перед вечерней тренировкой. — Ну чего ты долго так, а?! — Петер нетерпеливо крутился возле двери их комнаты, но не выходил, ждал пока соберётся Моро. Но в нетерпении он постоянно подгонял его и пытался даже иногда помочь Жану, тот же просто ощущал себя сонной усталой мухой. Моро закатывал глаза, пытался игнорировать эту активность друга, пока он сам подлетел к нему, выправив ворот рубашки и разобравшись с её последней клёпкой. — Да что с тобой? — раздражается француз и, наконец, видя нетерпение и необъяснимый восторг на лице Ландвисона, он убирает руки альбиноса и снова отмечает то, как он улыбается и почти что сияет. Они вместе движутся к выходу, а Моро продолжает упорно следить за лицом ирландца, отмечает более широкие чем обычно сияющие глаза, вздёрнутый уголок губ, словно он уже насмехался над кем-то, одна опущенная белая бровь. Жану было неловко даже от той проказнической ауры, что ощущалась от друга. Он и правда был похож на ребёнка сейчас и это так глупо. У них нет времени на ребячество, Жана выводил из себя факт того, что Петер ведётся себя так глупо и безответственно. Он хмыкает: — Не помню, что бы ты так рвался на тренировку. Что случилось? — Да ничего, просто хорошее настроение! У меня не может быть хорошего настроения? — Ландвисон взглядом упёрся в скептичное лицо друга и тут же закатил глаза, пуще прежнего засияв улыбкой, он упёрся ладонью в спину Моро и потащил его вперёд как таран. Жан еле поспевал за скорым шагом друга. И чего ради он такой радостный?! Разве было чему радоваться? Нет. Гнездо всё тоже, Рико всё так же тут, а мало того, на утренней тренировке им обоим влетело от Хозяина, ещё и уборка оказалась не из лёгких. И это при учёте, что сегодня было грёбаное второе июля. Петер, кажется, абсолютно игнорировал факт того, что у него сегодня день рождения. Жан понимал его, свой день рождения он тоже не совсем-то афишировал, но Петер, сам же не так давно получивший это нелепое командное поздравление от Воронов. «Счастливого Дня Рождения». Смешная шутка. Петер даже отметил, когда они были в комнате и прервались от очередного урока французского: «– Странно, что никто не дописал «уёбок» в конце, как думаешь?» Жан лишь пожал плечами и решил, что более резонно будет вернуться к занятию. Заставить неповоротливый язык Дже выговорить несколько связок оказалось достаточно легко. Какое-то время он шутливо упрямился нарочно коверкал их. Тогда Жан садился напротив него, проговаривал по одному слову, дожидался пока Петер повторить его и когда они, наконец, связывали фразу целиком, Ландвисон вместо того, чтобы правильно произнести её выдавал какую-то идиотскую околесицу. Но почему-то это становилось невероятно смешным. За несколько минут Петер поднял ему настроение лучше любого недо-комика. Хотя и это было странно. Всё-таки в их наказании был виноват он. В виду собственной виновности Петер заявил, что разбираться с уборкой будет сам, Жану же оставалось только менять воду в вёдрах, ворчать и выносить Петеру мозг, почему нельзя было чуть-чуть больше постараться, чтобы занести этот грёбаный мяч, на гребаную кеглю. И всё равно, в отличии от самого Моро, Ландвисон был удивительно бодрым, в его глазах горело словно какое-то предвкушение. Жан предпочел списать всё на боевой дух Петера, на его нежелание отступать и проигрывать, но как итог, конечно, всё оказалось далеко не так. Жан не понял в чём дело. Петер оглядел раздевалку раздосадовано. Привычного трио здесь уже не было. Петер переоделся так же стремительно, как и в комнате, но так же стойко и терпеливо ждал друга. Моро же в свою очередь никак не хотел заставлять друга ждать слишком долго. Его гиперреактивность пугала. Он двинулся на поле, рядом с ним Петер, это уже становилось привычно. Тренировка была обычной, шла в обычном темпе, и процессию как привычно вёл Рико. Да вот только что-то было не так. Жан не то чтобы видел, но ощущал это. Все вокруг были какими-то дёрганными от головы процессии до хвоста. Жан то и дело оглядывается, понимая, что из спокойных невозмутимых фигур остался только Петер. Он смотрит так же вперёд в ожидании. Жан проводил пунктирную линию взглядом туда, куда смотрел его друг и раз за разом понимал, что смотрит он на Рико. Это никак не помогло Моро понять происходящего, а успокоиться тем более. Петер выполнял все упражнения спокойно, на грани своих сил, как обычно. Все уже ждали, когда закончится разминка и когда начнётся настоящая тренировка. Но похоже, сегодня этому не суждено было случиться. Морияма на каждом шагу зло и раздражённо шипел, неестественно дёргался. К нему ожидаемо подрывался поддакивала Юманес. Он говорил на японском, а в ответ получал только взбешенный взгляд, но как странно, не отступал, его лицо было на удивление взволнованным и переживающим. То, что его птицы стоят без дела, заметил и тренер. Он выкрикнул что-то, опять же на японском. Рико тут же забыл про Артура, оглянулся на дядю и двинулся в пред-игровую зону. — Да что происходит?! — взвился Моро и оглянулся на друга. Тот оглядывается на поле, затем снова на пред-игровую зону. — Ну, я хотел, чтобы представление было подольше, — медленно, с дьявольским акцентом, и тем не менее на французском, он ответил это. Жан крепко сцепил зубы, он молчит. Не хочет подставлять друга перед всеми. Они всё равно скоро сами всё поймут, Жан понимал это. Все перевели взгляды на пред-игровую зону, там разнос шёл по полной системе: лицо тренера было злым, глаза сияли презрительностью и раздражением, он не вскидывал трости, но судя по виду Рико, он предпочел был получить несколько ударов этой тростью, нежели слышать то, что говорил ему дядя. — Что он ему говорит? — Петер обратился к Дэю. Речь тренера было прекрасно слышно, но Кевин отрицательно качает головой. Переводить он не собирался. Дже закатил глаза. — Короче ничего хорошего. Как итог — тренировка оказалась сорвана. Вероятно, Тетцудзи проведет её позже, может через пару часов, перенесется второй ужин и отбой, свободного времени им не видать. Хотя сейчас все были отпущены восвояси, душ как ясно не требовался никому. Никто не успел вспотеть. Каждый стоял напротив своего шкафчика, переодеваясь. По раздевалке разносился взволнованный, кривой японский, Петер морщился от этого звука: подняв взгляд он видит то, как Артур хлопочет над Рико, что с поразительным спокойствием игнорирует его. Морияма был единственным, кто выходил из душа. И сейчас переодеваясь в свою домашнюю одежду, он выудил небольшой красный бумажный пакетик, у которого был оторван уголок. Красный перец. Чили. Петер опёрся спиной на шкафчики и наблюдает за стремительным мыслительным процессом Короля. Рико поднимает взгляд и сминает чёртову упаковку. Он смотрит точно на него, буквально прожигает этим взглядом, но Петер не шевелится, даже ощущая как весь центр внимания, даже взгляды остальных Воронов примагнитились к нему. Петер чувствовал себя абсолютно спокойно. По крайней мере внешне, Жан не увидел на нём никаких признаков волнения. — Чего ты так на меня смотришь, Морияма? Я всё время был на поле. Это не могу быть я, — слышать собственные слова в исполнении альбиноса было просто невыносимо, и Петер сам прекрасно знал это. Голос звучал издевательски и нагло. — Ты думаешь у меня мозгов не хватит додуматься, что только такой придурок как Пит Ландвисон способен на такую дрянь? — Рико швырнул смятый пакетик в сторону ирландца. Тот раздражённо наморщился и стряхнул с кофейной кофты рукавом несколько перчинок. — Меня зовут Петер. Петер Ландвисон, — повторил альбинос почти по слогам. — И думаю, рано или поздно тебе придётся запомнить моё имя. Рико смерил его уничижительным взглядом и здесь Петер уже встал, он оттолкнулся от шкафчика. Взгляд Рико скользнул на фигуру Моро рядом. Тот пытался держаться прямо, но было видно, как его пугал взгляд Рико. Когда японец шагнул в его сторону, Петер преградил ему дорогу. — Ты глухой? Я сказал, это не я и тем более не он, — Петер наставил на Морияму палец и тут же получил по руке. Рико грубо врезал по ней и оттолкнул. Петер брезгливо сморщился от этого прикосновения, — Не нас одних ты выводишь из себя, но, если на то, что бы не молчать хватает смелости только у меня, не значит, что у кого-то не хватит мозгов сделать что-то подобное в тихую. Петер оглядел раздевалку, присутствующих и переведя взгляд на Жана, он кивнул на выход. Моро живо зашагал туда, Ландвисон за ним. Рико так же ничего не сказал. Петер вышел из раздевалки следом за Жаном. Француз нёсся так быстро, что Петеру приходилось бежать чтобы поспевать за ним. Рост Моро был почти на голову внушительнее его собственного. — Мы куда-то опаздываем? — сглаживая волнение, произносит Петер, но Жан не замедлился ни на шаг. Он успокоился лишь, когда они оба оказались в комнате. — Это твоих рук дело? — лицо Моро было нечитаемое и Ландвисон внезапно ощутил, что это его пугает. Он не понимает, что чувствует Жан сейчас. — А что? Было не смешно? — он оглянулся, но, когда вернул взгляд, разглядел как выражения лица Моро приобрело знакомые черты. Те же, когда Петер выдавал какие-то нелепые безобидные каламбуры, каждый раз, когда он начинал упрямиться и веселил его каким-то глупостями во время уроков французского. Смеющееся. Моро закрыл рот ладонью, глаза засияли смехом. Петер ощущал как на душе приятно теплело, не та горячая тревога. Приятное тепло. Как после чашки горячего шоколада, после спокойного вечера, что ты провел в кругу своей семьи. Петер неловко прикусил губу и растянул улыбку. Неловко отвёл взгляд, ощущая как жар опалил щёки и скулы. Смех Жана был похож на птичью трель, или на слаженную оркестровую музыку. Петер как-то понял, что если он хоть ещё мгновение посмотрит на это его радостное лицо, то просто не выдержит и сгорит. Сердце от чего-то забилось сильнее. Дыхание участилось. — Смешно?! Да я думал я расхохочусь прям там! Ты его лицо видел?! — Жан продолжал хохотать, задыхаясь от смеха. Он свалился на свою кровать, и Петер последовал его примеру, упал на его кровать, — Как ты повернул это? — Фокусники не раскрывают своих секретов, — деловито подметил Ландвисон, нагнулся, заглянув под кровать, влез под половицу, выудив их своего тайника небольшую синюю записную книжку. Поднялся с кровати, закрыл дверь на невнушительный замок. После он подошёл к кровати Моро, притянув ему составленный им же словарик, — Давай, займёмся пока есть время. Жан улыбнулся ещё раз и оглядел друга, отодвинулся, уступив ему место. Петер тут же присел рядом, наблюдая как руки француза перебирают книжку и, когда услышал его голос, почти вскинулся. — Ты неплохо сказал ту фразу. Про представление. Давай её разберём. — Я хотел, чтобы представление было подольше, — повторил Петер, словно наизусть её заучил. — Я верно сказал? — Да. Но надо работать над произношением. Ты быстро запоминаешь слова. Надеюсь, грамматика так же быстро пролетит. — Ага, как фанера над Парижем? Жан на секунду замер, снова поднял взгляд на друга и снова прыснул смехом. Петер казался сегодня очень весёлым. — У тебя и правда хорошее настроение. — Ну так, у меня же День Рождения. Имею право. Жан снова давит смешок. Он смеялся за этот день слишком долго, казалось, что скоро он заработает не только значительное растяжение связок, но и надорванный живот. Петер был чем-то нереальным. Жан мог поклясться, что такого человека это место ещё не встречало.