Воронье Гнездо. Белый Ворон

Петер не мог найти себе место? Да не то слово! У Жана явно было напрочь отбитое чувство самосохранения. Да, может, место рядом с Петером не самое безопасное, но оно определенно безопаснее, чем любое место где-то посреди блядского Гнезда, ещё и в одиночку. Петер был зол. Он обшарил всё Гнездо сверху до низу раза четыре, заглянул в лазарет, в комнаты других Воронов, несколько раз получил по лицу, а в ответ бил сразу под дых. Так завязалось с десяток драк, но даже так, это не помешало обшарить даже чертов университет. У Петера волосы дыбом становились, стоило только подумать, что он не видел Жана после самой первой, утренней, тренировке. Близился обед, оттуда выходило что им скоро стоило наведаться в спортивный зал, на кардиотренировку и работу с тренажёрами. Но это и в половину не так волновало Петера, как факт того, что Рико и Кевина тоже не было в Гнезде. Пару раз Петер замечал этого странного мальчишку-британца. Артур. Ещё страннее. На его левой скуле, там же где и у Рико и у Кевина, уже второй день красовалась ровная татуировка Пятёрки. «Свита». Петер не думал, что это как-то начнет его волновать, пока, вернувшись в комнату он, наконец, не нашёл там Моро. До тренировки оставалось минут двадцать. — Что это за херня? — недовольно оглядев спину друга, Петер влетает в комнату, хлопнув дверью и по внутреннему велению заперев её. Жан вздрогнул и обернулся. На лице красовалась небольшая повязка. Она закрывала левую скулу. Петер смотрит заранее ощутил отвратительное раздражение, что начинало скручивать его желудок. — Жан, что случилось?! Где ты был? Я чуть с ума не сошёл! — Рико, он… — Жан пытается судорожно оправдаться, поднимая руку до скулы, но боясь даже коснуться треклятой повязки. — Дай сюда. Я посмотрю, что этот сучоныш…–Петер требовательно протянул руку и не успел коснуться чужого лица, как Жан уже крепко схватил его запястье и уставился на ирландца с мольбой в глазах. Уже второй год подряд он видит это взгляд. Каждый раз, Жан смотрит на него так, если Петер хочет сотворить глупость, каждый, когда пытается не пустить Жана в сторону Рико. Каждый раз, когда он хочет накинуться на Рико, что просто игнорирует его. Для Рико Петер не существовал, пока тот не подавал голос. Пока Петер молчал — его не существовало и значит не существовало той силы, что могла выступить против него, не было той силы, что могла дать отпор и что могла защитить кого-то. Петер был простым белым пятном. Слишком маленьким пятном на черном холсте, и ты не закрасишь его, не потому что тебе плевать на него, а просто потому, что ты и не видишь его. Это просто выводило из себя. Не существовало. Эти два года, проходили словно пародия Ада. Он хотел помочь Жану, но не мог. Каждый раз он мог лишь отвечать колкостью на колкость. Каждый раз он пытался избежать стычки и каждый раз, у него это не выходило. Он не мог долго молчать пока кто-то почти в открытую поливает их грязью. Ему приходилось напоминать о себе. Напоминать, что у него есть голос. Но сейчас, всё было по-другому. Жан не был избыт, он был… затравлен. Сломан. Забит. — Чего? — недоумевает Петер. Он смотрит в глаза Жана. Затем снова на его повязку. — Жан. Что там? Петер не хотел, чтобы его идеи подтвердились. И Моро молчит, словно прочитал опасения друга. Или он просто не мог ему сказать. Петер ощущал как от этой идеи отвратительно болезненно крутило желудок. Ему было страшно. Он чувствовал, как рука Жана медленно отпускает его руку. Ландвисон всё-таки дотягивается до повязки. Почувствовав, как пробежала дрожь по всему телу, Петер коснулся второй рукой щеки француза. Он аккуратно проводит по ней, ощутив крупную колотящую дрожь. Этот жест привлёк к нему особе внимание. Жан перевел на Дже большие недоуменные глаза. Петер смотрит в ответ. Он не торопится. Под этой повязкой явно что-то ужасное. Петер смотрит в эти полные ужаса глаза и проводит большим пальцем по чужой щеке, напоминая о том, что сейчас всё хорошо. Петер отвёл взгляд и выдохнул. — Я просто посмотрю, клянусь, — Петер опускает руку с щеки. — Я не стану кричать или ещё что. Просто… посмотрю. Петер забирается на кровать с ногами. Руками не торопясь снимает повязку. Та с тихим шелестом упала на кровать. Петер думал, что не сдержит данное секунду назад слово. Он держит друга за подбородок и держа его, аккуратно, он смотрит на вытатуированную Тройку на лице Моро. «Свита». Петер ощущал как сердце пробил удар от ужаса. Клеймо. Иначе это было нельзя назвать. — Рико заставил тебя? — интересуется Петер. Глупый вопрос. Конечно Рико. Не сам же он это решил. Дже не стал говорить себе, но уже поклялся выбить Морияме все его грёбаные белоснежные зубы. Через мгновение осел. Он обещал, что не будет. Петер качает головой и глядя на то, как сжались губы Моро сердце Петера буквально обливалась кровью. Парень, вздыхает видя, как в глазах француза застывают слёзы. «Это только начало», — поэтому было страшно. Именно поэтому было так страшно. Потому что это только самое начало тех унижений, которым подвергнется француз. Оба это понимали. Жан с ужасом понимал, что не сможет не смириться. Петер же для себя отметил, что не позволит этому пройти бесследно. Сглотнув, альбинос прикрыл рукой несчастную Тройку. Дже понимал, что это всего лишь цифра, число на его лице, он понимал, что оно могло бы ничего не значить. Но, чтоб его, оно значило… Петер тянет к себе друга, обхватив его за шею и обнимает. Руки ложатся на его спину, медленно водили успокаивая. Он чувствовал, как лицо француза уперлось в него. Он плакал, как маленький ребенок, словно только сейчас начал понимать во что они оба вляпались, пусть и не по собственной воле. Они всего лишь хотели выжить. И с каждым днём это выходит всё хуже. Слёзы Моро были настолько горячими, что кажется обжигали и саму душу ирландца. Его буквально всего выворачивало наизнанку от бешенства. Найти бы тату-мастера этого и!.. Ирландец сжал зубы. Он вскинул голову и выдохнул. Он попытался успокоиться, вышло так себе, но главное, что голос хотя бы не звенел. — Всё будет хорошо, Жан, — просто нужно подождать. Так думал Петер. И был уверен, что прав. Они уже заслужили себе местечко в раю за эти два года в Гнезде. Моро уж точно. — Ты всё тот же, Жан, — напоминая, Дже треплет чужие кудрявые волосы.– И я с тобой. Всё так же. Не важно, есть ли у тебя это клеймо или его нет. Я все равно, всегда с тобой. Оно ничего не значит. Дрожащие руки Моро крепко сжали чужую рубашку. Плечо ирландца уже было полностью пропитано его слезами и сейчас Жан мог понять. Ему стало намного легче. После этих недолгих объятий, спокойных слов и тона, ему стало легче. Руки переместились на плечи ирландца. На лице его была вымученная улыбка, но глаза смотрели с тем же прямым спокойствием. Он видел его. Несмотря на все. Он видел Жана. Того Жана, которым он был. Эта Тройка ничего не меняла. Моро хотел в это верить. И у него получилось. Место рядом с Петером пускай и не было самым безопасным. Но оно было самым спокойным. Даже если весь мир вдруг начнет рушиться, Жан знал, Петер будет так же спокоен и будет дарить тоже спокойствие ему — беззащитному, слабому и неуверенному ни в чём Моро. — Обещай, что не будешь делать глупостей, — стерев остатки слёз, Жан жёстко уставился на друга. Тот только весело закатил глаза и усмехнулся. Он ничего не отвечал. Понимал, что этого обещания он не содержит. Сам факт защищать кого-то в этом месте, дружить, доверять, настоящая самоубийственная глупость и Петер пошёл на неё. — Собирайся. Тренировка…. Блять, через десять минут! Ходу-ходу! — Петер подрывается и принимается тормошить растерянного Жана, но тот осознав всю проблемность происходящего, всё же подорвался. Знаете ли, Ландвисон уже давно занял трон и корону «Круглого идиота», но с радостью уступит это место Рико. Был плюс в их тренажёрном зале и расположении комнат. От Красного крыла до зала при желании можно добежать за три минуты. Форма для тренировок в тренажёрном зале отличалась. Это была простая борцовка. Жан ненадолго замер у своего шкафчика. Его форма была, другой. Теперь и на ней красовалась символичная Тройка. Нет. Это была не шутка. Это официальное причисление в Свиту и факт того, что Жан прошёл отбор. Был в этом плюс, заметил Петер, Жан будет в основном составе, как только подпишет контракт. Минус, один из огромного перечня, он в Свите. Петер физически ощущал как высоко над ним уносятся все надежды на вероятную помощь Моро. Петер с ужасом понимал, что, если сейчас же не прыгнет выше головы — им конец. Переодевшись в свою форму, чёрную, просто чёрную, Ландвисон дождался Моро. Ему понадобилось пару минут, чтобы свыкнуться с мыслью о своей причастности. «— Не делать глупостей». Нет, глупостей он делать не будет. А вот вытворять невероятную опасную и необъяснимую херню — ещё как. Вероятно, это опасно; вероятно, его четвертуют, но оно будет того стоить. Определённо будет. *** — Мне нужно выехать в центр города ненадолго, — после тренировки прошло не больше получаса. Тем временем Петер, уже ополоснувшийся в душе, привычно одетый в рубашку, брюки и вязаный жилет, оставивший Жана в комнате под закрытым замком, стоял в кабинете тренера. — Зачем? –старик даже не поднял взгляда на мальчишку. — Это связано с моей игрой, — хмыкает Петер. Тетцудзи волнует только работоспособность Воронов. Чем больше Петер сможет принести команде — тем лучше. Тетцудзи поднял на него пустой холодный взгляд. Петер держится так же прямо и ровно. Он, кажется, совсем не боялся этого человека. Больше не боялся. Он не ребенок уже и дрожать при виде этого старика было бы совсем глупо. Из страшного в нем только трость, что с невиданной жестокостью врезается в тебя за каждый промах. Но даже и это можно стерпеть. Петер убедился в этом. Нет смысла бояться Морияма. Нет смысла бояться боли. Страх не спасёт ни его, ни Жана. Морияма лишь подозрительно оглядывает его на такое заявление. С одной стороны, он понимал, что не может запретить этому мальчишке выехать за пределы Гнезда, были на то свои причины. И это предупреждение лишь небольшая формальность. Для них обоих. — Я явлюсь до первого ужина, — расценив молчание Тетцудзи как одобрение он сообщает это и хочет покинуть кабинет, вероятно, чтобы на парковке снова встретиться с Жераром.Но услышал шелест бумаг, он тут же остановился, понимая, что Морияма откладывает документы, чтобы встать. — Надеюсь, ты не собираешься совершить какую-нибудь дерзость, — произносит тот. Петер только хмыкает на эти слова. Обернувшись, он ловит взгляд, от которого до сих пор бежит мороз по коже. Но сдержав дрожь он хмыкает. — Получится очень плохо, если твои попытки «улучшить игру», сделают тебя ещё более бесполезным. «Надеюсь, ты не очень надеешься», — пронеслась в голове дерзкая мысль. — До вечера, Хозяин, — наверное только Петер здесь произносил это слово с такой язвительностью. Морияма игнорировал это, но понимал, что это лишь песчинка в буре его непокорности. Конечно, Кевин не смог справиться с его нравом, у Кевина не было ни шанса. Дверь кабинета тихо хлопнула. Петер быстро добирается до комнаты. Там он проскользнул мимо двух «полиглотов» — Кевин и Жан, — что во всю познают азы новых языков. Он словно не замечает их, а те лишь мельком глянув, убедились, что волноваться не о чем и вернулись к своим делам. Петер выудил из ящика возле тумбы свое портмоне. Отец оставил ему денег прежде, чем бросить его здесь. Как предусмотрительно. На самом деле, ради приличия, стоит заметить, что он положил много чего полезного. Прямо-таки набор юного скаута для выживания в Гнезде. — Дверь заприте, — напомнил Петер. Жан кивнул ему, продолжая разбирать что-то в учебнике японского и Кевин с охотой помогал ему. Сунув бумажник в карман, Петер снова оглянулся по комнате, проверил время и так же резво покинул комнату и убедившись, что теперь её заперли двинулся к выходу из гнезда. Лестница провела его прямо к двери. Замерев перед ней ненадолго, Дже стряхнул все сомнения и шагнул наружу. Солнце противно опалило белую кожу. Петер быстрым шагов добрался до парковки, огляделся и заметил, как к одной из машин прислонился силуэт знакомого ему Ворона. — Жерар, — Петер махнул ему, с довольством отмечая, что их рост почти сровнялся. Парень перед ним без какой-либо заминки пожал ему руку. Он влез на переднее сиденье своего авто. Петер влез следом, на переднее сиденье рядом. — Как ты? — Живой, — привычно обыденно бросил ему тот. На руках бинты. Наверное, лопнули мозоли. На лице заклеен пластырь. Синяк. Петер помнил, что прошла последняя игра чемпионата, в котором Вороны выиграли со счётом 16:20. Жерар нападающий. Он не удержал мяч? — Куда ты в этот раз? — Тату-салон. Любой. Жерар повернулся, посмотрев на юнца рядом и скептически оглядел его с ног до головы. — Тебе не сделают тату. Тебе же пятнадцать? Шестнадцать меньше, чем через полтора месяца. — Я думаю, деньги решат этот вопрос, лучше, чем ты думаешь. Жерар не стал спорить. Он завел машину, наконец, выезжая за ворота. Сто долларов за час работы. Набить цифру на скуле не больше получаса, и то это в худшем случае. Петер понимал, что разбрасываться теми деньгами, что отдал ему отец — не лучшая идея. Но ведь оно стоит того. Петер прикидывал, по каким ещё причинам ему могут отказать. Но из всего оставался только возраст и принципиальный мастер. В первом тату-салоне им как раз и попался такой мастер. Отказался наотрез. Со вторым повезло больше. Правда она начала торговаться. Вместо сотни, что готов был предложить, требовала ещё сколько-то сверху. Но когда Петер серьезно решил, что откажется от этого и лучше они найдут ещё какой-нибудь салон, девушка сдалась. Петер отдал ей оплату, и та взялась за работу. Тату-мастер Лило, девушка высокая, худощавая и в целом щуплая, была стрижена под еж и самая явно была фанатской татуировок, так как благодаря её открытому топу, он смог рассмотреть, как всё её тело было закрыто черными привлекательными тату. Присмотревшись, он понял, что большинство этих тату скрывали какие-то шрамы. Петер не позволил себе пялиться, как и сама Лило не позволяла себе пялиться на странную внешность клиента. Меньше чем за полчаса ювелирной работы дело было сделано. Лило дала рассмотреть то, что вышло. Ровная татуировка Шесть теперь красовалась на левой скуле. — Странный выбор, — девушка закурила сигарету и покрутила в руках легко заработанную сотню. Петер же спокойно оглядывает тату под повязкой. — Раньше набивал себе что-нибудь? — Нет. — Татуировка мелкая. Потусуйся пару дней в повязке, не забывай промывать с мылом и мажь заживляющей мазью или там спреем, вот таким, — Лило толкнула ему коробок показывая спрей. — и всё быстро пройдет. Неделя такого ухода и вспоминать о ней будешь, как только посмотришь в зеркало. — Спасибо, — Петер выходит к парковке, там влезает в авто, где его до сих пор ждал Жерар. — Что набил? — он смотрит на закрытую скулу. — Шесть. — И зачем? — Чтобы никто на забывал, что я тоже существую и меня стоит слышать. Жерар помолчал недолго. Он собрался с мыслями, пока они выезжали с парковки и заговорил. — Не против если я расскажу тебе кое-что? Петер заметил, что скучное лицо Жерара покрылось тенью волнения. Он был немного взвинчен и в подтверждение, Петер заметил, как тот нервно барабанит по рулю. Вопросы вроде: «Почему мне?» Петер откинул тут же, вместо этого он только кивнул. Жерар заметил периферией его кивок и заговорил. — У меня был друг. Его звали Эрих. Мы попали с ним в Гнездо примерно в одно и то же время. Для меня Гнездо стало единственным шансом на достойную жизнь, для него Гнездо стало тюрьмой. Каждую секунду своей жизни он хотел вырваться оттуда. Он не подчинялся правилам, что установил там Хозяин, он отказывался тренироваться, он постоянно нарывался на неприятности и втягивал меня в эти неприятности. Мы были напарниками. Петер пытался сосредоточиться на словах Жерара, но тот не особо вдавался в подробности. Петер успевал только осознавать основные фигуры и понимать, что скорее всего сам Петер чем-то напомнил ему его друга. — Он продержался всего год. Эти слова выбили из Ландвисона остатки возраста. Дже попытался вдохнуть, но тут же оглянулся на Жерара. Тот молчал, давая Петеру осмыслить именно эти слова. — Что значит «продержался»? Его, выгнали или что? Жерар промолчал минуту. — Убили. Весь мир вокруг мгновенно почернел. В каком смысле «убили»? — Его просто убили, Петер, потому что убытки, что он нёс превышали приобретения. Он не был полезен. Его заменили. Он опускался всё ниже в рейтинге. И в итоге — его убили. Жерар мог ощутить каким ужасом пропиталась аура вокруг альбиноса, но он не успел понять пожалел Петер о сделанном им шаге или нет. Но ведь он не мог уже отступить. — Прошло три года с того дня. Уже никто не помнит кто такой Эрих, — признает Жерар. — Его помню только я, потому что для меня он остался другом. Жерар остановился на какой-то обочине. — Твой друг, Жан Моро. Так его зовут? Петер смотрел на Жерара такими большими ошарашенными глазами, словно только тот отрастил себе лишнюю голову. Но он лишь вскинул пару пальцев и указал на скулу Петера. — Это, абсолютно тупой и опасный ход. Но и столько же он гениальный, — он молчит всего мгновение и опускает руку на плечо альбиноса. — Подняв планку так высоко у тебя не останется ничего, кроме как держать её и поднимать только выше. Но главное, реши, зачем тебе это? — Ну я… — Никаких «ну», «может», «наверное», — Жерар перебил его резко и грубо. — Нет. Только чёткое «потому что». Тебя сломают завтра же, если ты сегодня не скажешь им почему сделал это. Если у тебя нет чёткой цели — тебе конец Петер. Без цели ты ничего не значишь. — Я хочу выжить. Петеру на мгновение показалось, что он огорошил Жерара. Но нет. Он помолчал секунду и сказал. — Ты не хочешь выжить. Кто-то другой, в твоём понимании должен выжить. Тот же Жан.Те, кто заботятся только о себе тут не выживут. Жерар снова завел машину. — А в тебе достаточно сил, чтобы позволить выжить кому-то ещё. Главное помни, что и спасти, и сломать можно кого угодно. Главное помнить, что вместе со сломанным врагом можешь оказаться сломан и ты, и чтобы не остаться утопленным разочарованием, придумай себе цель, благодаря которой валяясь сломанным в пропасти, ты всё равно будешь счастлив. Машина тронулась, и Петер понял, что сидит так же в пол-оборота. Он ещё раз прогнал в голове слова Ворона и откинулся на спинку сиденья. Дже зажал повязку на скуле. Сегодня все изменилось. Вот что он понял первым делом. Выходит, сегодня он выступил в открытую. Он сможет сказать Рико то, что до этого лишь пытался. Сегодня он прямо говорит: «Я здесь». Но для чего. Чтобы напомнить, что, глядя в сторону Моро, желая причинить ему боль, вы наткнётесь на нечто ещё. Нечто, что раньше не знали и не замечали. Раньше Морияма даже не видел его, но теперь, ему придется разуть свои глаза. Всего лишь за символическую жертву в сотню баксов и мнимую свободу. Всего-то за это он обретает голос. Жерар высадил его на парковке, и они вместе зашли в Гнездо. Все вышло как он и обещал. Петер вернулся задолго до начала вечерней тренировки. Скоро должен быть первый ужин. Все прошло намного быстрее чем он мог предположить. Что ему осталось? Осталось задрать новую планку. Он научился бороться. Научился отвечать болью на боль. Оказавшись в кафетерии и заняв место около центрального стола, Петер наблюдает за передним входом.Обычно Морияма приходил на пару с Дэем, и они занимали места в середине, за этим самым столом. Там, где их было всем видно, там, где никто не посмел бы тоже сесть.Петер оперся бедром на свой стол и ждёт. С минуты на минуту. Заслышав гул и увидев первые фигуры, вытекающие в кафетерий, Петер навострился. Он оттолкнулся от стола и встал прямо, поймав взглядом фигуру что уже двигался к своему столику. Петер стоял точно на его пути. Морияма хмыкает, брезгливо морщась он хочет обойти этого недотепу, но тот делает ровно тот же шаг в сторону что и японец. Он не даёт ему пройти. Рико поднимает, что это всё не случайность, что Петер не просто решил потявкать снова. Его взгляд точно упёрся на выскочку в попытке испепелить его этим бешеным взглядом. Думает, что тот стушуется и испуганно отступит. Но тот продолжает улыбаться. Молча рука альбиноса потянулась к вороту Мориямы, Петер хотел дернуть его ближе, чтобы тот мог получше смог разглядеть изменения в образе Белого Ворона. Но вот это оказалось ошибкой. Кафетерий заполнился другими участниками команды и один из них не побоялся схватить чужие пальцы, сжав их до хруста. Уже знакомый Петеру Воронёнок. Артур, да. Он схватил его за пальцы, другой рукой перехватил запястья и Рико, что наблюдал всю эту картину даже бровью не повёл. Цыкнув, Петер перевёл на него взгляд и не страшась, он крепко оттолкнул от себя подозрительного Юманеса, что пусть и отступил, так и продолжил стоять на месте и, если бы Петер снова совершил поползновение в сторону Короля, снова завязал бы с ним перепалку. Ландвисон вздрагивает, когда замечает, наконец, Моро в толпе наблюдателей. Петер видел какими большими глазами на него смотрел Жан, он стоял точно по левое плечо от Мориямы и очевидно не был этому рад. — И что это значит? — наконец, впервые за эти два года, Рико заговорил с ним сам. — А то и значит, — хмыкает ирландец. Повязка, что сидела на его лице смялась от улыбки. — Добро пожаловать в Свиту, Петер. Уже готовлюсь принимать поздравления. — Ты!.. — Жан чуть ли не вырвался вперёд, Кевин удержал его, мол «они сами разберутся». Хотя, вряд ли это было из волнения о французе. Скорее, не хотел злить Рико, что, обратив внимание на скулу парня, почти зарычал преисполнившись пониманием. Он протянул руку к его лицу. Но не для удара. Вероятнее всего, Петер бы ударил первым. Край пальца подцепил повязку. Сердце Дже бешено колотилось где-то в глотке от нетерпения. Он уже предвкушал увидеть то лицо Мориямы. Он даже не мог вообразить в какое бешенство впадет Морияма. Но ведь не сможет ничего сделать. Дело сделано, деньги уплачены, и скула увенчана татуировкой. Теперь-то Морияма не сможет игнорировать его. Не сможет проходить мимо своей Свиты не глядя. Теперь-то он и всё Гнездо будут знать, что Петер не просто белая клякса. Он одна из частей рисунка и, если вы её не видите — это лишь ваша ошибка. Повязка слетела с лица ирландца в мгновение ока и так же быстро вытянулось лицо Рико. — Я не помню, что бы давал тебе разрешение на это, — пусть говорил тот пока что спокойно, но легко можно ощутить закипания Мориямы. — Новость дня, оно мне нахер не нужно, — Ландвисон давит несдержанный смешок и улыбается шире, когда в злобе Рико схватил его за ворот и дёрнул на себя. — Что ты позволяешь себе, мальчишка?! — Нет, Рико, это что ты позволяешь себе? А я лишь хочу начать сначала. Моё имя Петер. Рад знакомству, — рычит Петер, показательно кивнув в сторону Жана. Улыбка сходит с его лица, он так же перехватил рубашку Короля за грудки и сам дёргает. — Теперь-то ты запомнишь меня. Запомнишь, как меня зовут и что нихера ты не Король, Рико, блять, Морияма. Петер отталкивает будущего капитана Воронов и тот, ошалев от такой наглости, отошёл и сам. Шестерка на чужой скуле, блеснула матовым оттенком от искусственного света ламп и бледные льдисто-хрустальные глаза упёрлись в пустые чёрные. — Ты больше не спишешь меня со счетов, — заявляет альбинос и подняв взгляд усмехается, глядя на все эти ошарашенные взгляды публики. Но Петеру нужен был лишь один взгляд: полный злобы и непонимания, но сдобренный инстинктивным страхом. — Жан, пошли. Нужно поесть. Кивнув, ирландец подходит к Моро и перехватив его за локоть волочет к столу выдачи. — Я же просил тебя не делать глупостей! — взрывается Жан, желая обернуться, но всё же удержанный другом. — Просил, а я не говорил, что собираюсь тебя слушать. — Хозяин убьёт тебя, — дрожащим голосом предостерегает Жан. — Ничто не мешает мне убить его. Жан опешил от такой наглости. Он замер с подносом в руках, в то время как Петер уже прошел сквозь разбежавшуюся толпу. Жан не был готов к такому заявлению Петера. Ему словно крышу сорвало. Задатки самого простого самообладания, просто испарились. Жан с каждым днём убеждался, что тот Петер, которого он знал на первом году, уже исчез. Петер, который глотал по слёзы из-за новых побоев. Петер, который не расставался с телефоном, надеясь, что его отец заберёт его. Петер, который просто хотел свернуться калачиком в углу, надеющийся, что про него просто забудут. Этот Петер исчез. Теперь, Петер хотел стать тем, кого Гнездо будет видать, кого оно будет помнить и, возможно, бояться. Для этого Петеру нужна была мотивация. Цель. И она у него была. Тот, ради кого надо бороться. Тот, кого он обязан спасти. Жан Моро.