Obsession

      Я молча прожигала взглядом одну особенно старую половицу в своей комнате. Нервы были напряжены до предела. Возможно я бы смогла немного успокоиться, решив сделать пару заметок в дневнике. Но я посчитала это лишним. Сегодня утром я исписала добрых одиннадцать страниц, в красках описывая вчерашнюю встречу с Гарри и его наставления, ночевку у Бри и эффектное возвращение домой. И что-то мне подсказывало, что к концу вечера я напишу столько же. В семь он будет здесь.       Вернувшись домой этим утром и неловко улыбнувшись отцу, что тактично освободил меня от расспросов, я мигом поднялась к себе. Выражаясь ясно и лаконично, выглядела я в тот момент отвратительно. На мне по-прежнему были домашние лосины и майка, а на ногах спортивные оранжевые кроссовки — спасибо Бри. Длинные волосы безобразно спутаны, а под глазами залегла болезненная тень.       После того, как Гарри тщательно проинструктировал меня в пабе прошлым вечером, он посчитал, что дальше я смогу справиться сама, и уехал, а я все еще слышала его строгое «задницу надеру». Дождавшись окончания смены Британи, я, как и было запланировано, попросила ее пустить меня к себе на одну ночь. И не видевшие друг друга целых шесть лет мы отказались ото сна, променяв его на долгие разговоры. Поэтому к утру я выглядела так, словно просидела за конспектами всю ночь. Утром девушка подбросила меня до дома, а сама отправилась на работу, в то время как мне предстоял серьезный разговор с отцом. И вот спустя несколько тревожных часов я здесь. Сижу в своей комнате, ожидая прихода Гарри, под взволнованные голоса отца и Кристины, доносящиеся снизу. Они знают, что он придет.       Вдруг стало тихо, словно и отцу, и Кристине заклеили рот, но в следующую же секунду они продолжили беседу, но, кажется, это больше не было диалогом. К ним присоединился еще один мужской голос, и мои внутренности завязались в узел — пора. Я поднялась на ноги и бросила мимолетный взгляд в зеркало, проходя мимо. В сравнение с тем, что было утром, выглядела я гораздо лучше, но все же чувствовала себя самым настоящим уродом. Не красило даже любимое черное платье, и я отчаянно не понимала, зачем так стараюсь. Но, нет же, я совершенно не старалась выглядеть лучше. Разумеется, нет.       Набрав в легкие побольше воздуха, я переступила порог своей комнаты и неслышно прикрыла дверь. Я не должна была паниковать и бояться, ведь эта встреча целиком и полностью лежала на плечах Гарри. Хотя именно это меня и волновало. Ранее мне не доводилось приводить в дом молодых людей и, тем более, знакомить их с отцом. Что уж говорить о том, что сегодня моему отцу предстояло познакомиться с мрачным и задумчивым Гарри Стайлсом.       Ноги плохо слушались, но все двенадцать ступеней были удачно оставлены за спиной. Мне только и оставалось преодолеть короткий коридор и свернуть на кухню, когда в дверь вновь постучали. Я бросила в ее сторону тревожный взгляд, затем в сторону кухни. В мою голову пришла одна очень неприятная мысль, но я не успела подтвердить свои догадки. Вышагивающий мимо папа с его самым добродушным выражением лица проследовал к входной двери и, отворив ее, впустил того, кого я ждала все эти часы.       — Добрый вечер, — вежливо произнес молодой человек, пожимая руку моего отца.       Тот поздоровался в ответ и пропустил гостя внутрь, чьи глаза тут же встретились со мной обжигающим взглядом.       — Здравствуй, Скай.       Я нервно сглотнула, но все же заставила себя сделать пару шагов в его сторону, чтобы поприветствовать должным образом. И я не верила, что собиралась это признать — то, что он был безупречен. Строгие темные джинсы красиво обтягивали его стройные ноги, легкая черная рубашка заправленная в них под ремень и такой же строгий пиджак. Густые волосы аккуратно откинуты назад, открывая красивое мужское лицо. Дорогие часы стягивают левое запястье, на ногах туфли идеальной потертости. И это выражение спокойствия и задумчивости на лице. Он не был похож на моих сверстников ни внешне, ни внутренне. Он вообще ни на кого не был похож. Мои губы невесомо коснулись его гладкой щеки.       — Привет.       Я не позволила бы себе этой вольности никогда, ни за какие богатства. Но каждая секунда его пребывания здесь была распланирована. И я должна была убедить всех до единого в том, что испытываю к нему самые светлые и сильные чувства. Ведь если все получится, я буду в безопасности и смогу продолжать свое дело, а если нет… Не будем об этом.       — Мы просчитались, — тихо, так, чтобы не мог услышать отец, сообщила я, опуская руки на его широкие плечи. — Томас здесь.       Должно быть, именно его голос я слышала несколько минут назад. И это значило только одно — все уже идет не по плану. А впрочем, к чему все эти притворства, интриги, слежки? Все было так, как и должно быть. Его руки бережно притянули меня за талию, а мягкие губы прикоснулись к виску.       — Познакомь нас, — спокойно произнес он, не выказывая никаких эмоций после услышанного.       — Да, было бы неплохо, Скай, — присоединился к разговору и отец, желающий наконец понять, с кем имеет дело.       Я неловко представила их друг другу, не сводя с Гарри глаз. На какой-то момент мне и вовсе показалось, что он не слышал моего предупреждения — он оставался невозмутимым, словно появление Томаса не рушило задуманное им в корень. Он приветливо улыбнулся отцу, все еще не убирая руки с моей талии, и в целом производил весьма хорошее впечатление, судя по выражению лица папы.       — Моя дочь сообщила о том, что ждет гостя, — признался он, рассматривая Гарри так, будто пытался найти взрывчатку меж его ровных зубов или за ушами. — Что же, пройдемте в гостиную. Мы с Кристиной собираемся оказать вам достойный прием.       Губы молодого человека вновь растянулись в улыбке, прежде чем он взглянул на меня, не сдвинувшись с места, будто ждал, пока я сама буду к этому готова. Мое сердце рухнуло куда-то вниз и с такой скоростью, будто весило не меньше тонны. Я знала, что все это яркое представление, работа на публику, но должна была признать, что его работа шикарна: я и сама начала верить в то, что нет никаких противоречий между Гарри и Томасом, нет никаких блоков и совершенно секретной информации, которую я должна добывать. Ведь это просто семейный вечер, в котором я знакомлю семью со своим возлюбленным.       — Итак, Гарри, — незатейливо произнес отец, усаживаясь в кресло, в то время, как я и молодой человек разместились на широком диване напротив. — Пока моя невеста готовит ужин, я был бы не против узнать о вас немного больше. Моя дочь, знаете ли, может быть очень скрытной. Я не знал о вашем существовании вплоть до сегодняшнего утра.       — Это не так плохо, — ответил Гарри. — Ваша дочь не принимает необдуманных решений. В наше время это очень ценно.       Отец улыбнулся. Положительные слова в мою сторону сделали свое дело.       — Сколько вам лет? Чем вы занимаетесь?       На лице молодого человека не дрогнул ни единый мускул. Я ощущала такое волнение только на выпускных экзаменах, но Гарри выглядел абсолютно уверенным, готовым к любому вопросу, даже если он будет касаться истории Зимбабве.       — Двадцать три, — отвечал он, а я озадаченно прикусила губу, не предполагая, что между нами такая разница в возрасте. — На данный момент у меня нет определенного рода занятий. Я много работал и скопил некоторую сумму. Собираюсь открыть свое дело. Мой отец всегда хотел, чтобы я занимался чем-нибудь бесполезным и прибыльным.       Его признание несколько развеселило отца, после чего он нахмурил брови, словно силясь что-то вспомнить.       — А ваш отец?..       — Деймон Стайлс. Полицейский. Погиб семь лет назад.       Внимательно слушая беседу, я вдруг почувствовала громадный кусок льда, застрявший между глоткой и мягким небом. Я никогда не думала о родителях Гарри, никогда не думала о нем, в самом простом значении этого слова. И услышав о том, что он потерял отца да еще в шестнадцать лет, ощутила что-то абсолютно неприятное, осевшее в моем желудке. Наверное, это называется материнским инстинктом.       — О…я знал Деймона, — не менее ошеломляющим оказалось для меня и заявление отца. — Мне жаль, Гарри. Ваш отец был сильным человеком. Знал свое дело.       Гарри вновь улыбнулся не разрывая визуального контакта с моим отцом. Он вежливо принял соболезнования, но я ясно видела, что эти слова его не тронули. Я надеялась, что дело во времени, в том, что годы стерли большую часть его страданий от потери близкого человека, а не в черством сердце, никогда не знавшем любви. Мне не хотелось думать о нем в таком ключе.       — Думаю, Кристина уже закончила, — желая разрядить обстановку, молвил отец, призывая нас проследовать в столовую. — Уверен, что все мы уже весьма голодны.       Лично мне и кусок в горло не лез. Ни до, ни после этого короткого разговора. Но когда Гарри незаметно склонился над моим ухом, прошептав всего два слова, на душе крайне потеплело:       — Я рядом.       Вслед за отцом мы вошли в комнату с большим столом и шестью стульями. Как я и предполагала, мужской голос, что я слышала ранее, принадлежал Томасу Брук. Он облокотился на стул, сердито сжимая вершину его деревянной спинки. Встретившись друг с другом взглядом, молодые люди едва заметно кивнули в качестве приветствия, но что Гарри, что Том, оба они не скрывали взаимной неприязни. Они еще несколько секунд злобно взирали друг на друга, после чего моя ладонь внезапно оказалась в руке Гарри, и это прикосновение было таким легким, в то время, как один его взгляд мог бы запросто сломать кому-нибудь кости. Кому-нибудь, но не мне. Оторвавшись, наконец, от Томаса, он обратился ко мне, и я не увидела в его глазах и капли той ненависти, что переполняла его в нашу первую встречу. Теплые губы нежно коснулись моего лба, отчего веки тут же предательски затрепетали. Я слегка дотронулась носом до его подбородка, приподнимая его вверх, растворяясь в милом нежном молодом человеке, что игриво зарывался в мои волосы.       Посреди просторной уютной комнаты, притягивая недоумевающие и восхищенные взгляды окружающих, знакомились двое молодых людей. Знакомились, ведь никогда прежде мы не видели друг друга такими, какими были сейчас. Ни у кого, даже у самого внимательного человека, не возникло бы сомнения в том, что мы пара. Ни у кого, кроме нас — охотника и его покорной жертвы.       — Жаркое, — торжественно произнесла Кристина, только что вошедшая в столовую и тут же смутившаяся, заметив меня и молодого человека, стоящего рядом. — Здравствуй, Гарри.       Парень лишь тепло улыбнулся, не оставляя сомнений в том, что знает лично не только Томаса, но и его мать. Кристина молча поставила блюдо на стол, стараясь больше не встречаться с ним взглядом. Смотреть в глаза собственного сына она также избегала.       — Все в сборе! — весело заметил отец, сложив руки в забавном жесте. — Прошу к столу.       Не отпуская меня ни на мгновение, Гарри двинулся вперед, выбирая подходящее место. Оно оказалось на достаточно далеком от Тома расстоянии. Его взгляд прочно обосновался на моем сводном брате, и он был далеко не дружелюбным. Они безотрывно следили за каждым движением друг друга, когда Гарри аккуратно пододвигал мне стул и даже после того, как опустился рядом, продолжали прожигать многочисленные дыры в телах друг друга. В этом не было необходимости, но я позволила своей ладони опуститься на напряженную, обнажающую многочисленные вены руку молодого человека, показывая, что я на его стороне. Остатки ледяных осколков, называющихся когда-то моей неприступностью, мгновенно растаяли, когда Гарри нежно погладил своим большим пальцем мой мизинец на это в ответ. Возможно, я сходила с ума в тот момент. Я думала, что совсем не прочь рискнуть своей свободой, если он согласится и дальше продолжать весь этот нелепый спектакль.       — Я не знал, что ты занята, — хмыкнул Том. — Один мой друг весьма проникся к тебе симпатией, когда мы вместе посещали одно развлекательное заведение. Ну знаешь, на днях.       Кровь незамедлительно прилила к щекам, обнажая пред молодыми людьми мое безграничное волнение, которое я предпочитала не замечать. Зачем же он все портит? Я желала забыть место под названием Феникс. Опечалено опустив глаза в свою пустую тарелку, я понимала, что разрушу все старания Гарри. Я не справлюсь. И не потому что Том выдумал какого-то друга, что уже открыл на меня охоту. Просто Том знал, куда надавить, чтобы я потеряла контроль. Внезапно ладонь Гарри высвободилась от моих прикосновений, и я больше не могла ощутить приятной бархатной кожи под своими пальцами, но лишь до тех пор, пока она вновь ни коснулась моей руки, так же как это делала я минутой ранее. Мы поменялись ролями, и теперь он меня успокаивал. Его тепло было таким приятным и убаюкивающим, отчего я чувствовала себя увереннее. Я знала, что это не прекратит выпадов моего сводного брата. Но я чувствовала себя защищенной. Вряд ли Гарри мог сказать то же самое в момент, когда я касалась его своей ледяной рукой.       — Полагаю, твой друг сможет найти себе утешение, — я смело взглянула в карие глаза Томаса. — Например, в покере.       — Азартные игры — вещь опасная, — отрицательно покачал головой отец, пережевывая кусочек индейки. — Хотя по молодости, ни в коем разе не горжусь собой, я как-то раз выиграл часы у своего приятеля. Мм, весьма сомнительно, ведь сам я чуть было не проиграл мопед.       Ближайший час заполнился увлекательными рассказами отца о своей бурной молодости, и внимание к моей особе и Гарри поубавилось. Изредка отец или Кристина обращались к нам, попросив передать соль или поинтересовавшись, не желает ли кто из нас добавки. Я тактично отказалась от очередного предложения Кристины положить мне в тарелку немного салата. Да и Гарри, насколько я могла видеть, аппетитом похвастаться не мог. Он выразительно посмотрел на меня спустя еще четверть часа.       — Спасибо за потрясающий ужин, — немедленно проговорила я, обращаясь по большому счету к Кристине, а затем повернулась к отцу: — Я рассказывала Гарри о твоей коллекции. Он бы очень хотел на нее взглянуть.       — Действительно? — воодушевился отец, позабыв обо всем, о чем говорил минутой ранее. — Конечно же я ее покажу. Лично. Скайлар хоть и чрезвычайно умна, но в машинах абсолютно не смыслит.       Что правда, то правда. Его слова ни чуть меня не обидели, к тому же, так было задумано, что лишь подзадорило мое естество. Такой поворот событий устраивал если не всех, то большую часть из нас. Кристина сказала, что приготовит чай. Отец немедленно вскочил на ноги, уводя за собой Гарри, что ненадолго склонился надо мной, прежде чем уйти:       — Отвлеки Тома, — очень тихо произнес он, а затем покинул меня, отправляясь в отцовский кабинет.       Но Томас и не собирался следовать за ними или же за матерью. Он молча оставался напротив меня, отбивая указательным пальцем незамысловатый ритм по столешнице.       — Скай, — негромко позвал он, когда больше никто не мог нас слышать.       Старательно избегающая его взгляда, я все же подняла глаза и встретилась с таким разочарованием, пропитывающим молодого человека насквозь, что стало не по себе.       — Ты так чертовски не права. Совершаешь ужасную ошибку.       — О чем ты? — мое сердце на мгновение остановилось, но я старалась не подавать вида, что что-то не так.       Томас лишь скривил губы, но на его лице застало выражение… сочувствия? Неужели раскаивается за то, что оставил меня одну в этом чертовом Фениксе? Или дело в чем-то другом?       — Согласен, он выглядит достаточно убедительно, — молодой человек указал в сторону, где недавно скрылись отец и Гарри. — Возможно, он даже делает тебя счастливой. Но поверь мне, твой парень не так хорош, как кажется.       Я невольно нахмурилась. Головой я понимала, что Гарри и Том совсем не приятели, но сердце желало услышать продолжение. В конце концов, я не знала их обоих. Не знала, какими грязными делишками промышляет Том, не знала, почему Гарри так яростно старается его контролировать. И если последний желал держать меня в неведении, то Томас мог и раскрыть хотя бы несколько карт своей колоды.       — Я слишком хорошо знаю твоего друга, — заметив мой внимательный взгляд, продолжил он. — Догадываюсь, в твоей голове сейчас сердечки, цветочки и прочая розовая дребедень. Но как бы сильно ты к нему ни привязалась, беги. Гарри Стайлс страшный человек. Лживый и злопамятный. Он…       Томас безнадежно замолкает, и в следующее мгновение отец и Гарри возвращаются в столовую, ведя негромкую беседу. Молодой человек что-то подробно объяснял папе, а тот, не сводя с него восторженных глаз, изредка кивал головой.       — Не может быть! — воскликнул он, вновь усаживаясь на свое место.       Тут же появляется Кристина с огромным подносом с чаем и сладостями, и все возвращается на круги своя. Вот только я больше не присутствую в этой комнате. Мое тело по-прежнему находилось здесь, но мысли унеслись куда-то очень далеко, и их содержимое было совсем не приятным. Замечания Томаса словно выбили землю из-под моих ног тогда, когда я только-только научилась ходить. Я могла бы проигнорировать все это, вспомнив слова Гарри о том, насколько ужасен был мой брат. Но ведь он и сам мог быть таковым — предупреждение Томаса казалось мне весьма искренним. Они ненавидели друг друга, но Томас желал уберечь меня, в отличии от Гарри, что заставлял идти за ним в самое пекло. Я ненавидела себя в этот самый момент. Ненавидела за свою ведомость, неспособность разобраться в своих делах самостоятельно. Ненавидела за то, что из двух сторон — Гарри и Томаса, уже выбрала любимую и, к сожалению, совсем необязательно, что правильную. Сейчас все было неправильно.       — Я бы с удовольствием провел здесь еще пару часов, но боюсь, Ричард, вы пропустите свой рейс, — улыбнулся Гарри, уже называющий моего отца по имени.       — Пожалуй, ты прав, Гарри, — раздосадовано покачав головой, согласился отец. — Что может быть хуже командировок?       Провожали Гарри всем семейством. Кристина бережно обняла его за плечи, едва доставая до подбородка. Отец крепко пожал ему руку, но после также не отказался от теплых семейных объятий. Лишь Том все так же холодно кивнул Гарри на прощание, а я молча наблюдала за тем, как он прощается с каждым членом моей семьи. На душе было совсем уж тяжко.       — Скай, — улыбнулся парень, когда подошла и моя очередь.       Стиснув зубы, я подошла ближе, позабыв о том, как еще несколько часов назад наслаждалась его присутствием, заботой и нежными прикосновениями. Я не знала, что должна делать теперь. Большие руки вновь притянули меня ближе к мужскому телу аккуратно, бережно, словно хрустальную куколку. Аромат его парфюма вновь коснулся моего обоняния, и я вновь почувствовала его живое тепло. Тактичная Кристина поспешила выпроводить всех в гостиную, оставляя нас наедине и позволяя, наконец, закончить нашу театральную постановку. Но она продолжалась. Его руки невесомо блуждали по моей пояснице, мои мирно покоились на его плечах. Он обнял меня, прижимая к себе чуть сильнее, медленно покачиваясь из стороны в сторону. Полные губы прикоснулись к моему виску, прежде чем он прошептал:       — Все кончилось.       Кончилось. Все эти действия теперь причиняли мне едва не страдания. Я с мольбой посмотрела в зеленые глаза, будто могла найти в них ответ на вопрос, могу ли я верить ему или нет. Но они всегда твердили, что во всем мире нет никого другого, кто мог бы быть ближе. Кто мог бы так же нежно держать мою руку. Кто мог бы так же обо мне заботиться. Его лицо вдруг оказалось совсем близко, отчего мои глаза закрылись не то от испуга, не то в предвкушении. Я чувствовала его дыхание на своих губах.       — В пять утра уедет твой отец. Собери все необходимые вещи. В шесть я заберу тебя.       И повременив еще пару секунд, он высвободил меня из своих объятий, так и не коснувшись губ. Он ушел, оставив меня без ответов, без надежды, без поцелуя. Без ума.