Из дневников Скай.
15 декабря 2016 г. в 01:25
21 июля. Воскресенье.
Меня зовут Скай Уокер. Меня. Зовут. Скай. Уокер. Хотя какой в том смысл — повторять свое имя? Оно навсегда останется со мной, неважно, какой путь я избрала и в какие неприятности еще влезу. Мое имя всегда будет принадлежать мне. Но тело, душа, разум — могу ли я сказать то же самое и о них? Могу ли я сказать, что все это до сих пор мое?
Я должна была отвечать за их сохранность. Я должна была отвечать за себя — за свои мысли, чувства, поступки. Как же так вышло, что я полностью разрушила себя всего за шесть дней? Как же так вышло, что я позволила себе отречься от этой ответственности, торжественно вручив её в чужие руки? Они были чужими. До тех пор, пока полностью ни приручили меня.
Мне не страшно. Мне стыдно и горестно. В своих глазах я пала так низко. И я презираю себя со всей дозволенной мне силой. Но бороться с неизбежным больше не могу.
Все кончено. Мой финал был неизбежен. Никто не пожелал спасти меня, ведь даже сама я считала, что нахожусь в безопасности. В относительной безопасности; я была готова расстаться с жизнью. Но как насчет расставания с самой собой? Я не взывала о помощи, не пыталась противостоять самой себе, не предполагая, что безнадежно падаю в пропасть. И затем исчезла — изжила себя. Никто и не заметил пропажи глупой Скайлар Уокер. Никто не заметил, как она добровольно накинула петлю и медленно затягивала ее на своей шее. Возвращаясь к прошлым записям, я все еще вижу ее здесь, на этих страницах. Но я не могу найти ее в собственном отражении, в собственной голове. Пусть все еще и ношу ее имя — единственное, что связывает меня с той Скайлар, которую я знала последние девятнадцать лет. Я — не она.
Она не смогла бы сдержанно вернуться в гостиную тогда, пару часов назад. Не стала бы улыбаться робкой Кристине, помогая ей убрать со стола, и не поблагодарила бы отца за радушный прием молодого человека, завладевшего ее сердцем. Она не смогла бы спокойно протянуть руку Томасу, прощаясь, прежде чем подняться к себе и прореветь там весь оставшийся вечер. Хотя реветь она, конечно же, умела.
Она никогда бы не смогла признаться в том, что привязалась к хозяину своего сердца. Возможно, поэтому ее здесь больше нет. И я не буду отрицать, что влюблена — я им одержима. Нежные прикосновения его рук, теплые объятия. Я не верю в них, знаю, что все это лишь игра. Но к великому несчастью и самой большой радости, я знаю, каково это. Я это испытала. Он был моим целых два часа.
Что ждет меня завтра, уже неважно. Я не так глупа, какой была ранее, и не смею надеяться на то, что однажды он снова станет моим. Я не признаюсь, и он не узнает.
Никто не узнает.