Wind Chimes Soul

      Долгожданное солнце выглянуло из-за Юпитера, как застенчивый ребенок, спрятавшийся за спиной взрослого, и нежно-персиковые лучи бросились обнимать бескрайнее зеркало океана и застывшие на нем корабли, нефтяные вышки, маяк на берегу и портальные краны, которые, как всегда казалось Джету, были похожи на дремлющих жирафов. Он оторвал взгляд от горизонта и, жмурясь от света, убрал морской бинокль в спортивную сумку. Туда же он спрятал ручной сигнальный прожектор и лениво встал с бетонного блока, отряхивая джинсы, поправил прилипший к шее воротник белой футболки, достал из бокового кармана сумки новенькие серебристые наушники. Левая рука смахнула со лба непослушную короткую прядь темных волос, помогла правой поудобней разместить мягкие накладки, и вместо шума прибоя и чаячьего свиста зазвучала музыка. Сердце затрепетало в такт задорным барабанам, от рычащей трубы по телу побежали мурашки, а губы едва заметно двигались, вторя мелодии. Вдохнув аромат солоноватого ветерка, Джет повесил сумку на плечо и зашагал мимо лодок, развалившихся на берегу, как колония упитанных морских крыс. Он поднялся по ступенькам к тротуару, обернулся в последний раз, дернул плечом и неторопливо пошел вдоль набережной, поглядывая на сверкающую воду.       — Ту-ру, ту-ру-ум… — он негромко напевал про себя, не опасаясь, что его кто-нибудь услышит и захихикает над тем, как он фальшивит. На улице не было ни души. Кто-то спал, кто-то потягивал прохладное пиво в баре. Во время затмения, которое еженедельно наблюдали жители северного полушария Ганимеда, было принято отдыхать от продолжительного дневного света и готовиться к такой же долгой ночи: на спутнике они длились аж по трое с лишним суток, а затмение служило символом равенства, точкой отсчета, и в конце концов прекрасным поводом побездельничать, наслаждаясь красочным закатом.       Понятие дня в Системе было весьма условным, уж тем более для жителей Галилеевых спутников, где на каждом разработан и утвержден собственный циферблат. Тем не менее, все обязаны учитывать дни, недели и годы, ориентируясь именно на земные сутки. Джет подумал об этом, и на его лице зажглась ухмылка. Если отмечать каждый пережитый оборот Земли вокруг Солнца, то ему был 21 год, а по местным меркам он прожил всего лишь один полный оборот Юпитера вокруг звезды и еле-еле дотягивал до второго. Но Джет, будучи порядочным членом семьи Блэков, уважал традиции предков и следовал им. Кроме одной: он твердо решил, что не станет моряком, рыбаком, судостроителем, нефтяником — в общем, кем угодно, чья жизнь тесно связана с водой, как у его отца и деда. Если в юности он мог часами слушать одни и те же моряцкие байки, затаив дыхание, то сейчас мысли об унылом однообразном пейзаже за иллюминатором, тоннах склизкой задыхающейся рыбы или разделанной громадной китовой туше, после которой нужно днями все проветривать и драить, нагоняли тоску цвета седой волны в непогоду.       То ли дело Интерсол — место, где каждый день кипят настоящие страсти, куда приходят известия со всех уголков Системы, и откуда выходят самые настоящие закаленные мужики, готовые покорять космос и сердца прекрасных дам. Окутанный музыкой из старых черно-белых фильмов и мыслями о том, что он скоро сам станет похож на главного героя остросюжетного детектива, Джет гордо хмыкнул, приоткрыл прищуренный глаз — и резко остановился, оглядываясь по сторонам. Так задумался, что едва не пропустил нужный поворот. Он пересек дорогу и пошел по залитой солнцем стороне улицы, разглядывая витрины магазинов и свое отражение. Нахмурившись, он встал перед стеклом, расправил широкие плечи и выпрямился, пригладил коротенькую бороду, которую бережно подравнивал ножницами перед выходом. Довольный видом, он продолжил путь, но вскоре по привычке опять опустил голову, изучая колдобины под ногами. За всю жизнь он выучил каждую трещинку на асфальте, из которой пробивались травинки, каждую проржавевшую вывеску, покосившуюся ограду. В его памяти были так же свежи ухоженные клумбы, пышная виноградная лоза, ползущая по стене, и лестница, ведущая на второй этаж дома во дворике, где раньше жила его бабушка, а теперь жил он сам.       Джет зазвенел связкой ключей, скрипнул дверью и вошел в небольшую комнату, которая служила сразу гостиной и спальней. Он раздвинул плотные шторки, впуская лучик света, который протянулся от подоконника к кровати, где лежали наглаженные темно-синие брюки и такого же цвета китель с коротким рукавом, белоснежная водолазка, а рядом на полу поблескивали начищенные ботинки. Блэк взглянул на часы-радио возле телевизора, отложил наушники и включил трансляцию любимой радиостанции.       — А сейчас прозвучит наш абсолютный лидер! — шипел приемник. — Да, дорогие друзья, тот самый трек, покоривший сердца Солнечной Системы и не покидающий первое место наших чартов! Это неповторимые Seatbelts с их хитом «Tank!».       — Годноту подвезли, — Джет сделал музыку погромче, потянулся к кружке на журнальном столике, одним глотком допил кофе, и, мурлыча под нос песню, захлопнул дверь в ванную. Ровно через десять минут он уже стоял перед зеркалом, поправляя синюю кепку с золотистой вышивкой. Джет представил, как совсем скоро вместо нее он наденет фуражку, на поясе будет кожаная кобура, плечи украсят новенькие шевроны, а грудь — увесистый значок.       — Последний штрих, — пробормотал Джет, надевая черные махровые напульсники и большие угловатые солнечные очки. Изобразив перед зеркалом жест, будто целится из пистолета, он сделал воображаемый выстрел, сцапал со столика ключи с телефоном и бодро зацокал каблуками вниз по лестнице.       — Мя-ау! — позвал кто-то внизу.       — О, кошак, — Джет заглянул под лестницу и увидел пухлого белого кота с разноцветными пятнами. — Извини, гладить не могу, а то не отмоюсь от шерсти.       За спиной послышался скрипучий старушечий голос.              — Вот куда ты залез, балбес. Чешир, выходи, кис-кис-кис!       В двери дома напротив стояла бабулька. Согнутая под бременем лет, она была одета в бирюзовый сарафан с накрахмаленным воротничком, собранные в пучок серебристые волосы спрятались под соломенной шляпкой c ленточкой, на руках переливались длинные шелковистые перчатки, натянутые по локоть. Одной рукой она опиралась на трость, в другой держала пакетик кошачьего корма, которым поманила кота. Тот мигом рванул к хозяйке, звякая бубенчиком на ошейнике. Джет на всякий случай проверил, не задел ли зверь брюки лохматым хвостом, и шагнул вслед за ним.       — Хорошо отдохнули, госпожа Хофф? — улыбнулся он. — Кстати, спасибо, что помогли прогладить стрелки. Я бы в жизни так не сумел.       — Научишься, — отмахнулась она. — И, пожалуйста, зови меня просто по имени. А то чувствую себя совсем старухой.       — Сколько же вам тогда на самом деле лет, Нателла? — усмехнулся Джет. — Бабушка рассказывала, как вы застали строительство первых Врат еще задолго до катастрофы. Возраст у вас почтенный, а значит и относиться к вам надо соответственно.       — Никогда не спрашивай у женщин их возраст, а у мужчин — размер зарплаты, — Нателла наклонилась и приласкала трущегося о ноги кота. — У всех должны быть свои маленькие секреты, верно, гражданин начальник?       — Так точно, мэм, — Джет поправил козырек, дурачась.       — Если один из моих котов застрянет на крыше, мне теперь обращаться к тебе с заявлением?       — Специально для вас рассмотрим его в кратчайшие сроки и вызовем спасательную бригаду с горячим чаем и пледами. Старушка заулыбалась, мелкими шажочками подошла к Джету и поправила ему низ кителя.       — Волнуешься?       — Да, немного.       — Твои придут посмотреть?       Джет со вздохом покачал головой.       — Матери не спалось, жаловалась на головную боль. У нее часто бывает из-за смены погоды. Отец тоже не сможет. Должен был вернуться сегодня, но корабль его я не видел. Наверное, перекантовались где-то в другом порту, когда штормило. На большой волне взлетать тяжело и садиться тоже.       — Ничего, не расстраивайся. Сфотографируетесь — мне тоже покажи.       — Обязательно. Ну, я побежал. Мэм, Чешир, — Джет наклонил кепку и помахал на прощание.       Нахлынувший порыв ветра качнул пестрые листья колеуса на подоконнике Нателлы и поиграл с фурином, висевшим на чугунном крючке у двери. Кот взглянул на звенящий стеклянный колокольчик с рисунком золотой рыбки и перевел взгляд на хозяйку, у которой все еще был обещанный корм.       — Мау?       — Да, Чеширушка, погода портится. Идем домой.       — Какая досада, — хмыкнул Боб, стоявший с Джетом в одной шеренге. — Бедняжка Крис угодил в первый ряд. Завидует, небось, нам с Рихом.       — Угу, — притворно зевнул полный узкоглазый паренек позади них. — Ни чихнуть, ни жопу почесать, а еще мимо ходят начальники и горланят воодушевленные речи, брызгая слюной в рожу. Эй, махнемся местами за косарь?       Русый парень впереди незаметно завел за спину руку и показал средний палец. Джет и остальные сдавленно усмехнулись.       — Господа офицеры! — рявкнул начальник академии при виде министра ISSP Ганимеда и бросил злобный взгляд в сторону курсантов. Те мигом перестали кривляться и застыли, боясь шелохнуться. Невысокий мужчина, одетый в дорогую нарядную форму, вышел к трибуне.       — Господин министр! — обратился начальник. — Выпускники полицейской академии Ганимеда для очередного выпуска построены!       Едва министр поприветствовал молодых людей, в ответ раздалось оглушительное: «Здравия желаем!».       — Дорогие выпускники… - начал он медленно читать речь. Джет добросовестно старался вникать в напутственные слова, но из-за плохо настроенного звука, гула ветра и постоянного шушуканья приятелей это было тяжело и утомительно. Его внимание перетекло на трепетавший позади трибуны флаг. Ткань громко хлопала, старенький флагшток скрипел и опасно покачивался, норовя упасть на кого-нибудь из присутствующих. Джет представил алгоритм действий на случай такого несчастья, как он рванет к трибуне и…       — Курсанта Блэка, окончившего академию с отличием, прошу выйти для награждения!       Услышав свою фамилию, Джет тут же опомнился: по алфавиту он стоял в начале списка.       — Первый пошел, — шепнул ему вслед Боб.       Под звуки торжественной оркестровой музыки спина гордо выпрямилась сама собой, походка стала четкой и ровной, но с каждым шагом к трибуне ноги делались ватными, а сердце бешено колотилось. Отдав честь, Джет встал по стойке смирно и с трепетом наблюдал, как помощники пристегивают ему значок и вручают диплом, а когда дошла очередь до рукопожатия с начальством, Джет и вовсе думал, что упадет в обморок.       — Служу народу Солнечной Системы! — выкрикнул он, радуясь про себя, что музыка заглушала дрогнувший голос. Когда он занял место в строю и наблюдал за другими выпускниками, то осознал, что от волнения совсем позабыл, что именно сказал ему министр и каким было его рукопожатие. Он запомнил только его добрый внимательный взгляд и теплую улыбку.       «Наверное, этого достаточно. Он никому больше не улыбнулся», — подумал Джет. После вручения дипломов все приготовились исполнять гимн. Загремели литавры, зажигая сердца и взгляды, площадь наполнилась громогласным эхом.

      «Все вперед и вперед мчится наш флот,

Рассекая просторы вселенной!

Грезы наших отцов, материнскую любовь

Сквозь года пронесем, клятву вечную даем…»

      Слова рвались прямиком из души, отпускали в небо все тревоги и сомнения. Кто-то горланил во все легкие, кто-то просто открывал рот, но все до единого были пронизаны трепетом торжественного мгновения. Джет, сам того не подозревая, сейчас не фальшивил. Его голос смешивался с другими, вплетался в общий узор, который сокрушал воздух, подобно молнии, изображенной на флаге Ганимеда. Долой все экзамены и испытания. Впереди новая, неизведанная дорога. Родные непременно будут гордиться им, а он будет защищать их покой. Так он хотел.       — Я думал, ты там разревешься, — усмехнулся Боб, стряхивая торчащие нитки с новенького кителя.       — А я думал, что мне придется уложить тебя баиньки прямо на месте, — Джет закатил глаза. — Как у тебя рожа не треснула столько зевать…       — Не выспался, — Боб пожал плечами.       — Еще бы, — бурчал высокий и худощавый Кристиан, просовывая голову через водолазку. — На бигудях спать тяжело.       — Пошел ты… — Боб расчесал пятерней вьющиеся темно-рыжие волосы и собрал их в тугой хвост.       Рихард кое-как натянул штаны на пухлый зад и осмотрел себя со всех сторон в зеркале шкафчика:       — По-моему, все равно великовато. Тут аж три сантиметра в запасе.       — Везет некоторым, — прокряхтел Джет, поправляя водолазку. — Мне еле откопали на складе мой размер. В плечах все жмет, зараза, не развернешься.       — Потому что ты не отвечаешь современным стандартам качества, — Кристиан заправил в брюки мешковатый китель. — Глянь на Ришку, вот на кого надо равняться. Просто жуй по три коробки пончиков каждый день, и все встанет на свои места.       — Смейся, смейся, — огрызнулся тот. — Я вообще-то с детства тяжелой атлетикой занимаюсь, и у меня физическая подготовка сдана на отлично.       — Когда перестанешь видеть под пузом свой хер, то дай знать.       — Ну а что, — Боб хлопнул дверью шкафчика, — все правильно: верный конь должен стоять под навесом.       Компания приятелей, хохоча и пихая друг друга локтями, вышла на площадь. Толпа выпускников и гостей уже растаяла. Ветер гонял по асфальту мелкий мусор и игриво трепал одежду.       — Итак, господа, — Кристиан повис между Джетом и Бобом. — Куда изволите пойти бухать?       — В «Беатрис» на углу, куда же еще, — Боб спихнул его со своего плеча.       — Не, там сейчас все забито, — поморщился Рихард. — Лучше «У дяди Джо» на бульваре.       — Я туда не попрусь, — заныл Крис. — Во-первых, далеко, во-вторых, там постоянно либо моряки, либо футбольные болельщики, у которых вечно трубы горят и кулаки чешутся набить кому-то морду. И тут вваливаемся мы, размахивая фуражками, как алыми тряпками перед стадом быков.       — Может, в «Тихую Лагуну»? — предложил Джет. — Там сейчас никого нет.       — Брось, никто не выдержит и пяти минут, слушая этот… рассинхрон в исполнении местного ансамбля.       — Сам ты рассинхрон, — обиделся Джет. — Это джаз.       — Хорошо, — вздохнул Крис, — давайте проголосуем. Кто за пиво, горячие кренделя с кунжутом и пышные булки официанток, поднимите…       Не успел он договорить, как послышался громкий треск. Парни обернулись и увидели, что часть флага сорвало, а ветер подбрасывал и перекручивал ткань, норовя унести. Они переглянулись и подбежали к трибуне, по команде крепко схватились за веревку и потащили непослушное полотно вниз. Пока они спускали флаг, к ним подоспел завхоз, поправляя на бегу комбинезон, и одобрительно похлопал каждого по плечу.       — Молодцы, мальчишки, шустрые! Не дали ему удрать.       — Да ладно, дядь Юдзи, — потер шею Рихард. — Это наша работа — беглецов ловить.       Мужчина усмехнулся и показал им большой палец.       — Красавцы. Ну, идите, ребятки, дальше я сам управлюсь.       Парни раскраснелись от гордости и встали в сторонке, наблюдая, как мужчина возится с флагом.       — Никогда не понимал одну вещь, — задумался Боб. — Почему у нас на гербе нарисована какая-то дичь? У всех, там, десятиглавые орлы, гигантские драконы или тигры, а у нас силуэт кота с ирокезом, пускающего молнии, и все это на фоне Юпитера.       — Это не кот, а еж, — поправил Джет. — Он был изображен на межпланетном аппарате, изучавшем луны Юпитера, который впоследствии стал первым искусственным спутником Ганимеда. Отсюда и символика.       — А че у него уши треугольные? И нос в форме огурца.       — От перегрузки расплющило, — пожал плечами Кристиан.       — Все равно хрень полная. Если бы я запускал аппараты в далекий космос, я бы обклеил их картинками с бабами, — Боб мечтательно вздохнул и потянулся. — Эх, как же я буду скучать по теории государства и права. Не пропустил ни единого занятия только из-за преподши. Такой… объем знаний, такие глубокие мысли... Когда преподаватель действительно умеет вдохновлять, то и на экзамен идешь, как на праздник. С первого раза сдал.       — Не забывай, кто давал тебе списывать, — ткнул его в бок Джет.       — Ой, поглядите на него. Стоит сияет, как сверхновая, — Боб демонстративно вытащил солнечные очки. — Аж глаза режет. Отличник хренов.       — И после министра руку никогда мыть не будет, — хихикнул Рихард.       Джет фыркнул с усмешкой и вклинился между ними, по-дружески приобняв за плечи. Затем он резко обхватил их шеи, плотно прижав головы к телу, и довольно заулыбался, наблюдая за их потугами вырваться. Крис велел им так и стоять, пока не заснимет на видео.       — Блин, убьешь ведь! — кряхтел Боб, вцепившись в напульсник. — Убери лапу свою!       — Телефон, — прохрипел Рихард.       — А? — Джет ослабил хватку.       — Тебе звонят…       Блэк мгновенно развел руки в стороны и полез в карман. Увидев на экране «Мама», он схватился за голову:       — Черт, совсем забыл! — он отошел в сторону и прикрыл телефон рукой, чтобы не было слышно ругани товарищей. — Ало, мам, ты как? Извини, что раньше не набрал, мы уже…       — Джет, — из трубки раздался грубый мужской голос, — это Фриман. Билл Фриман, помнишь меня?       — Дядя Билл? То есть, да, конечно, господин Фриман. А где мама с папой? Вы к нам погостить пришли?       — Джет… — от громкого вздоха в трубке сердце Джета ухнуло вниз. — Твоя мама сейчас в Третьей больнице. Когда мы были у вас дома, ей стало плохо, пришлось вызывать скорую.       — Что?.. Я немедленно выезжаю к вам.       — Ждем тебя, сынок. Ты очень нужен ей сейчас.       Джет уставился на экран телефона, прерывисто дыша.       — Все норм? — Рихард потрепал его за китель.             — Парни, — Джет быстро убрал телефон и сглотнул. — Простите, не смогу с вами. Мама в больнице, мне надо спешить.       Товарищи переглянулись и решительно кивнули.       — Мы с тобой… Эй, подожди!             Джет сорвался с места и через считанные секунды был уже у ворот. Он одним махом перескочил турникет на пропускном пункте и побежал к трамваю на остановке. Двери закрылись вслед за последним пассажиром, состав тронулся. Джет махал водителю, но трамвай был уже далеко. Сдавшись, он остановился и согнулся, опираясь руками на колени и хватая ртом воздух. Сквозь шум в ушах он расслышал вой сирены и обернулся.       — Реактивный, куда без нас собрался? — друзья выглянули из окон полицейской машины. — Садись!       Джет подскочил к машине и запрыгнул на переднее сиденье.       — Спа-спасибо, мужики… — бросил он, переводя дух. Он посмотрел на невозмутимого темнокожего водителя и кивнул ему: — И вам… тоже…       Он назвал адрес, и машина тут же тронулась. Джет откинулся на спинку сиденья, полез в карман за телефоном и сжал его, боясь пропустить хоть один звонок. Кристиан покачал головой, сердито скрестил руки и наклонился к водителю:       — А быстрее это корыто ехать не может?       Полицейский поправил перекошенное зеркало заднего вида и встретился взглядом с компанией.       — Если успеете — пристегивайтесь, но не рассчитывайте, что это поможет.       Бывалый водитель дал по газам, и парни схватились кто за что — за сиденье, за потолок, за чужую руку. Машина выскочила на пути и, подпрыгивая, пролетела мост, обогнав трамвай, вильнула в сторону от встречного и накренилась. Впереди на перекрестке она идеально вписалась в поворот, визжа шинами и оставляя за собой черный след, и помчалась дальше.       — Беру свои слова назад, — пробубнил Крис, держась за ушибленную голову.       Джет с трудом отпустил потолочную ручку, разминая пальцы. Он уже видел здание больницы впереди и сжал телефон крепче. Водитель разогнал сиреной пешеходов и остановился напротив шлагбаума. Не дожидаясь въезда, Джет поблагодарил всех еще раз и оставил машину, взметнулся вверх по лестнице и проскользнул в открытые двери. Оглядевшись, он подскочил к свободному окошку регистратуры, опередив других людей, которые смерили его недовольным взглядом.       — К вам недавно поступила Блэк. В каком она отделении? Я ее сын!       — Джет! — позвал знакомый голос.       — Дя… Господин Фриман! — Джет подлетел к бородатому загорелому мужчине в зеленой клетчатой рубашке и потертых джинсах.       — Ты как молния, мальчик мой. Идем, я отведу тебя. Врачи все сделали, ей уже полегчало.       Он осторожно взял вспотевшую ладонь Джета и повел его за собой вдоль длинного коридора, освещенного бледными лампами. Джет потер глаза и отдышался. В голове роились сотни вопросов. Он не знал, с чего начать.       — Что… Что вообще произошло?       — Врач говорит, у нее что-то с сердцем стряслось. Ох, если бы мы только знали, что тебя нет дома…       — Я задержался после церемонии, виноват. А в чем вообще…       — Какой ты молодец, Джет, — Билл словно не расслышал его. — Я рад, что ты вырос таким. Настоящий мужчина, опора семьи.       — Да, но… — Джет остановился. — Я не понимаю.       — Мы пришли, сынок, — он подвел его к палате. — Она ждет.       Фриман открыл дверь и пропустил его. Внутри стояло еще несколько человек, одетых в такую же простую свободную одежду. Джет мгновенно узнал их — экипаж траулера «Синий Тайфун». Они столпились вокруг койки, беседуя с бледной хрупкой женщиной. Ее каштановые волосы средней длины растеклись по подушке, глаза с тоской глядели на мужчин, и тут же зажглись и наполнились слезами, увидев родное лицо.       — Джетик…       Она протянула к нему тонкие руки, Джет залез прямо к ней в койку и бережно обнял, поглаживая плечи и голову.       — Я здесь. Все будет хорошо, я рядом.       Мать вцепилась в теплый влажный китель и тихо шептала:       — Со мной все в порядке. Пожалуйста, прости меня. Прости, что я…       — Молчи. Ты ни в чем не виновата. Мы с тобой. Мы все с тобой — я, папа, вся команда.       В воздухе повисла тишина, которую прерывали редкие всхлипы матери. Теплая рука опустилась Джету на плечо.       — Присядь, сынок.       Джет послушно сместился к краю койки, не выпуская из рук материнские ладони. Он вдруг опомнился и окинул взглядом всю команду еще раз.       — Где отец? Он в-ведь тоже здесь? Тоже в больнице?       Джет увидел, как мужчины склонили головы, теребя в мозолистых ладонях кепки, и у него перехватило дыхание.       — Милый, — мать нашла в себе силы приподняться и обнять сына так крепко, как только смогла, — папа наш…       Джет сидел, не в силах пошевелиться. Из пересохшего горла не вырвалось ни звука, лишь глаза метались от лица к лицу, спрашивая: «Как? Как это произошло?».       Один из рыбаков негромко произнес:       — На обратном пути мы попали в сильную бурю. Собирались переждать, и неожиданно получили сигнал бедствия с нефтяной платформы.       — Они не успели эвакуироваться, их бы вот-вот унесло, — продолжил другой.       — Мы подошли так близко, как только смогли, и начали помогать им перебраться к нам.       — Остался один парень… — Фриман подошел к окну, сунул за ухо помятую сигарету и начал копошиться в поисках зажигалки. — Страх сковал его ноги, он не мог прыгнуть вслед за другими. Когда мы подгадали удобный момент, чтобы поймать его, он разбежался, но поскользнулся и упал вниз. Его отбросило волной к корпусу вышки, он ударился головой и потерял сознание. Подступала новая волна… Пока мы думали, как быть, твой отец взял и прыгнул в воду… Он уже тащил его к вышке, чтобы укрыться за ней… — мужчина щелкнул зажигалкой и затянулся. Вместе с дымом вырвался сиплый вздох: — Всего один рывок… Но вода оказалась сильней. Она забрала их обоих. Мы дождались спасателей, искали часами… Прости, мальчик мой.       Слезы обожгли глаза, и Джет крепче обнял маму, чувствуя, как дрожит ее подбородок у него на плече.       — Я здесь… Я тебя не брошу, слышишь? — он легонько укачивал ее, сам не понимая кого пытается успокоить — ее или себя.       — Мы будем рядом, если что, — Фриман затушил сигарету и нежно потрепал волосы Джета. Каждый рыбак по очереди выразил соболезнования, и все покинули комнату, оставив маму с сыном наедине.       — Иди ко мне… — прошептала она и бережно уложила его рядом с собой, подставляя ему подушку и вытирая слезы с покрасневших бритых щек. — Прости меня, Джетик. Я не хотела… Не хотела ранить тебя еще больше. Когда ребята пришли домой, я увидела их лица, и сразу все поняла. Я поняла, почему до этого не спала, почему чувствовала себя настолько плохо, что даже не смогла пойти на церемонию. Они рассказали, и я так перепугалась за тебя… Как представила, что в день, когда ты столького добился, отниму у тебя все…       — Перестань, — шмыгнул носом Джет и уткнулся лицом в подушку. — Не дави на себя, не надо. Мы… уже прошли это с тобой. Я справлюсь, мамуль. Я должен…       Он нашел ее ладонь и взял в свою, погладил большим пальцем, чувствуя каждый родной изгиб. Джет закрыл глаза и тяжело вздохнул, как вдруг тишину нарушил робкий стук в дверь.       — Родной, — неловко пролепетал пожилой рыбак. — Прости ради Бога. Твои друзья пришли…       — Я сейчас, — прогудел Джет, вытирая лицо напульсником. Он поцеловал мамин теплый лоб и поднялся, поправляя китель. Рыбак проводил его к товарищам, ожидавшим в другом конце коридора.       — Ну как? — спросил Крис, покусывая губу. — Обошлось?       — Да, но… Отец мой… — Джет прерывисто вздохнул. — Его больше нет.       — Черт, Джет… — Боб прижал его к себе, хлопая по спине. Остальные присоединились, облепив Блэка со всех сторон.       — Чел, если помощь нужна — ты говори, — дернул его за рукав Рихард.       — Мы наших оповестим, скинемся кто сколько сможет, — Крис подбадривающе сжал его плечо.       — Спасибо. За все… — Джет сдавленно улыбнулся, чувствуя, как по телу разливается тепло поддержки. — Вы идите, я сам справлюсь. Я ей нужен сейчас.       Боб понимающе кивнул и вздохнул.       — Мы сегодня будем в «Беатрис» до победного. Выпьем за твоих тоже. Маякни, если что.       Джет махнул им и вернулся к рыбакам, поочередно пожимая каждому руки и обнимая.       — Господин Фримен, Берр, Ваковски, Отани, Рено, Сорель. Я хочу, чтобы вы знали, что мы с мамой всегда рады вам, и совсем не важно, с какой вестью вы придете. Многие из вас знали моего отца еще до моего рождения и… были с ним дольше, чем я сам. И хоть его больше нет рядом… я вижу в каждом из вас часть его души, которую он отдал, трудясь бок о бок с вами, — Джет крепко сжал ладони в кулаки и поклонился, тараторя сорвавшимся голосом: — Спасибо, что были с ним до конца.       — Мальчик наш, — Билл мягко распрямил его широкие плечи. — Пока все мы живы-здоровы, он будет с нами. А главное — ты. Мы не виделись с тобой с тех пор, как ты пошел учиться, но, клянусь тебе, если бы вы встали рядом, я бы не сумел отличить вас друг от друга. И речь не только о внешности. Мы гордимся, что у нашего капитана такой прекрасный сын.       Билл распростер руки, Джет нырнул в его объятия и встал во весь рост, едва не отрывая мужчину от пола. В эту же секунду перед глазами пронеслись далекие воспоминания: как он впервые попал на траулер, как возился с сетями, намывал полы, помогал на верфи и отдыхал в пабе — словно все это было еще вчера. И отец все время был рядом с ним. Наблюдал, хвалил, ругал, учил. Почувствовав тугой ком в горле, Джет мягко отстранился. Они обменялись с Биллом взглядами, и Джет проводил рыбаков к выходу, а сам пошел умываться. Холодная вода смешалась с горячими слезами, привела в чувство, отрезвила разум. И все равно происходящее больше походило на дурной сон. Слишком нереальный, слишком жестокий. Джет взглянул на подрагивающие ладони, пару раз сжал пальцы и оперся о края раковины. Закусив губу, он выпрямился и зло отряхнул мокрые руки, пригладил растрепанные волосы.       «Хватит сопли распускать, — сказал он про себя, поправляя одежду. — Фриман абсолютно прав. Теперь ты опора семьи. Маме больше не на кого положиться. Сдашься ты — сдастся и она. Нельзя дать ей погаснуть».       Когда он вернулся в палату, к его удивлению, мама уже сидела на койке и допивала стакан воды.       — Тебе точно легче? — Джет с подозрением поднял бровь.       — Да, дружочек. Пока тебя не было, заходил врач. Сегодня уже выпишут.       — Уверена? — он подсел к ней и приобнял. Она обняла его в ответ, прислонив голову к плечу. Джет прикрыл глаза, слушая ее тихое дыхание, и вдруг его сердце екнуло, когда она начала негромко напевать знакомую мелодию. Это был ее любимый мотив — горько-сладкий, как темный шоколад, который они с отцом дарили ей на день рождения, и тягучий, как сгущенное молоко, которым она любит разбавлять кофе.       

      «The singing sea

      The talking trees

      Are silent in a noisy way…»

      Джет не умел брать высокие ноты, поэтому подпевал на свой манер басистым мычанием. Они вместе допели куплет и звучно выдохнули.       — Домой хочешь? - спросил он.       — Очень. Не могу без музыки.       За окном росли тени: солнце уже скрылось за домами, лениво уползая все дальше за горизонт. Джет поежился. Он взял тонкое полосатое одеяло и укрыл им маму, а сам встал и закрыл окно. Та благодарно улыбнулась и спрятала под одеялом ноги, двигаясь ближе к сыну, когда он сел обратно.       — Почему они сообщили так поздно? — пробормотал он, вертя в руках телефон. — Почему я узнал обо всем именно сейчас?       — Это все я, — она опустила голову. — Я была против. Я хотела, чтобы ты узнал позже, когда мы будем дома. Все твердила им, что справлюсь, что буду сильной. Ради тебя.       — Что ты такое говоришь? — Джет резко выпрямился. — А что бы я делал, если б все обернулось иначе? Если бы потерял еще и тебя…       — Тише, мой хороший. Ну как я могу оставить моего единственного сына? Врач сказал, что ничего серьезного нет. Мне выпишут лекарства, и все пройдет.       — Зачем ты врешь? — его голубые глаза заблестели. — Раз ничего серьезного нет, то почему ты оказалась здесь?       — Джет, — ее голос стал тверже, — я — твоя мать. Даже если завтра взорвутся Астральные врата Ганимеда, я буду рядом с тобой.       Джет не выдержал, бросил телефон на край койки и уткнулся лбом в мамино плечо.       — Да ну тебя. Это я, я обязан беречь твое здоровье, понимаешь? Иначе... какой во всем смысл? Иначе я недостоин быть твоим сыном и… форму носить тоже.       Она прижалась к нему щекой, плавно поглаживая затылок.       — А смысл вот в чем, Джет. Наступит день, когда ты будешь принимать все решения, не советуясь со мной, когда я перестану мучить тебя звонками и наконец смирюсь с твоим выбором. Мне не нужно будет проверять, все ли у тебя хорошо — я просто буду это чувствовать и… ждать, когда придешь в гости. Один или с друзьями. Со своей семьей. Когда ты сам станешь, как наш папа… Ох, горе-то какое… Еще и в такой день. Но мы справимся, обещаю.       — Да, сдюжим как-нибудь. И я тебя одну все равно не оставлю, ясно?       Мама улыбнулась и поцеловала его в макушку. Джет ласково ткнулся носом ей в щеку, отсел в сторонку и начал сосредоточенно копаться в телефоне, часто моргая.       — Что там у тебя? — мама расправила подушку и облокотилась на нее.       — Товарищи скинули немного денег, — Джет слегка улыбнулся. — И фотки с церемонии.       — Дашь посмотреть?       Джет быстро удалил снимки, где они с друзьями дурачились, и протянул телефон. Мама с любопытством прищурилась и увеличила фотографию, изучая каждую деталь.       — Спину держишь, молодец. А кто это с тобой стоит?       — Вот это министр, а это начальник академии и помощники всякие.       — Тебе сам министр руку пожал? Да ты что!       — Так, пустяки, — фыркнул Джет. — Вон еще сколько народу полезло с ним обниматься-целоваться.       — Ну и что. Иди сюда, сейчас моя очередь тебя обнимать-целовать.       — Да ладно…       Она развернула его лицом к себе, убрала со лба волосы, поцеловала и расправила помятый воротник.       — Посмотри на меня. Я очень, очень тобой горжусь, слышишь? И папа тоже. Мы любим тебя. Помни об этом.