Нарисуй мне дождь... Часть 1. Во Мгле...

Имперские маги не смогли перекрыть все выходы из столицы княжества, в общем, предполагаемый Рисующий пропал, ушел, сбежал, испарился. Исчез из своего дома и маркиз Керрей, как выяснилось чуть позднее, родной дед Серафима. Но расследование и проведенное дознание показало, дед с внуком ни разу не пересекался. Все было очень странно. Очень. Имперцы косились на членов эльфийской делегации, но открыто предъявлять обвинения в содействии сбежавшему Рисующему опасались. Переговоры затягивались. И только после долгой беседы Хранителя Леса Чинниэлль Но Мирэ-Риль и Императора Сигир Усир Берхольд-Ри с помощью зеркал, которая велась наедине, принц Александр вписал в договор свое имя как главного представителя империи в княжестве. Мирное соглашение наконец было подписано всеми заинтересованными сторонами. На перевале стали приводить в порядок крепость: ремонтировать стены, бойницы, камины, восстанавливать частично сгнившие от времени лестницы между этажами, вставлять новые окна и двери. Потянулись караваны и из Леса, и из Империи пока со строительным материалом и всем тем, что могло понадобиться живущим в крепости воинам. Заново отстраивалась конюшня. *** Дед оказался очень интересным рассказчиком и очень внимательным слушателем. Время за беседой пролетело быстро, и мы засобирались в город, когда уже начало темнеть. Необходимо было встретиться с друзьями и братишкой, которого с трудом уговорили остаться с няней. Нам с сестрой я вернул облики белобрысых охотников, деда сделал практический нашей копией, добавил только для подчеркивания солидного возраста морщин, отрастил ему белоснежные усы и бороду. Дед улыбался и только покачивал головой, молча наблюдая за моими действиями, но я нутром чувствовал, он гордится мной. На Бель же он временами бросал очень нежные, восхищенные взгляды, и я с горечью вспоминал такие же. Так на нас смотрел отец. Дед рассказал много интересного и удивительного, в том числе мы узнали правду о похищении нашей матери. Оказалось, на деда перед этим знаменательным событием уже пару лет сильно давили с требованием дать согласие на брак его дочери с сыном князя. Предложенный жених деда не устраивал, уж больно разгульную жизнь тот вел и к своим двадцати пяти годам успел настроить против себя практически весь город. Драки. Дебоши. Дуэли. Любовницы и любовники. А тут делегация из Империи. Девочка, будучи приглашенной на бал, влюбилась с первого взгляда в высокого, красивого имперца и просто светилась от счастья. Молодой мужчина тоже обратил внимание на молоденькую хорошенькую куколку. Выяснив, что парень — кузен императора и впоследствии станет герцогом, дед стал наблюдать за парочкой, не препятствуя их усиливающейся взаимной влюбленности и надеясь, что она перерастет в любовь. На последнем балу молодой человек официально попросил руки его дочери. Мысленно воззвав Богам безмерную благодарность за помощь, счастливый отец резко отказал парню, глазами же показал, что желает переговорить. Имперец просьбу выполнил. Этой же ночью молодые в домашней часовне принесли клятвы Богам и стали супружеской парой. Побег разыграли. Рискнули даже устроить небольшую дуэль с ранением «безутешного» отца, потом использовали амулет портала и исчезли на долгие годы из княжества. Дед не пытался их искать, на сердце было спокойно, а значит, у дочери все хорошо. А признается ли она мужу, что Рисующая, это её решение и выбор. В город мы прошли порталом, так как очень припозднились из-за бесед, а тратить время на дорогу и лишний раз нервировать друзей не хотели. Вальдерес с Матильдой ждали нас внизу, делая вид, что чаевничают. Перехватив укоризненный взгляд няни, понял, что они очень волновались. — Простите, уважаемые, — склонился я в поклоне, — позвольте подсесть к вам, в зале все места заняты, — попросил я, приблизившись к их столу. Валд кивнул, косясь на нашего спутника, глазами спрашивая, мол, кто с вами. Мы заказали дежурное блюдо по подсказке Матильды и пока расправлялись с едой, парой фраз ввели друг друга в курс происходящего. Представив нашего деда, узнал, что Мишаэль спит наверху под присмотром Даймона. Ещё в городе усилили магами патрули и даже эльфы были приобщены к этому «развлечению». Хватают всех, кто чем-то не понравился, и тащат на какую-то проверку. Переночевать решили в городе, сняв комнаты в этой же таверне, а утром вернуться в горы. Дед предложил пожить, пока все не поутихнет, в его маленьком домике, спрятанном магически в горах, вот туда мы и направились рано утром, как только мы с Бель привели еще трех коней с рынка. *** На выезде из города, невзирая на ранний час, стоял заслон из стражей. Пропускали только после тщательной проверки магами. Были тут и братья моей матери. Дед, их отец, рассказывал, что те беспрекословно выполняли приказы князя, что его невероятно раздражало и бесило. Мы с Мирабеллой и дедом притормозили, пропуская друзей вперёд. Я на всякий случай приготовил сюрприз в виде хлопушки, при активации которой все вокруг шагов на пятьдесят заволакивал густой туман, заставляя людей, в нем оказавшихся, смеяться и плакать одновременно до истерик. Но все прошли проверку благополучно и покинули город, направляясь в сторону империи. Проехав по хорошей дороге где-то часа четыре, свернули на еле заметную тропку, скользящую меж кустов, деревьев и нагромождением огромных каменных глыб. Сразу бросили ненужную теперь коляску. Я вернул всем их собственный облик, и мы, пересев на коней, верхом углубились в горы. Поплутав еще не меньше пяти часов, остановились около стены, сплошь затянутой мхом и ползучими растениями. Дед, что-то прошептав, направил коня прямо на стену и пропал в ней. Я последовал следом и понял, что и стена, и растения на ней — это просто морок, закрывающий тоннель в горном массиве. На стенках прохода местами был тот же мох, что и снаружи, но тут, в темноте, он светился, давая достаточно света для продвижения вперед. Где-то впереди светился выход. Я сошёл с коня и вернулся обратно за своими, чтоб помочь. Не все лошади спокойно смогли преодолеть морок, отказываясь идти в стену, некоторым пришлось заматывать голову и вести вслепую. Пройдя по тоннелю, мы оказались на небольшой площадке перед пологим спуском в довольно большую долину, заросшую кустарником и лесом. Пели птички, вдалеке виднелось небольшое озерцо и большой двухэтажный дом с красной ломаной крышей. — Это мы с твоей бабушкой тут себе гнездышко устроить собирались… — услышал я за спиной вздох деда. — А все видишь, как обернулось. Так, чего стоим? Вперед, мои дорогие. — Дед, а кто знает об этом месте? — спросила Мирабелла. — Никто. Ну разве только один приятель твоей бабушки. Он помогал тут все построить, обустроить и защиту ставил тоже он. Едем, я вас с ним еще познакомлю. Он обитает в этих же горах. Теперь отшельник. Дом был большой, светлый и из дерева. На первом этаже располагались три жилые комнаты, кабинет, кухня и большая зала-столовая, еще пара кладовок и вход в подвальные помещения. На втором шесть спален и библиотека. За домом была конюшня на восемь стойл и небольшой сарайчик для чего-нибудь ненужного, как окрестил его хозяин. — Серафим, даю вам пару дней тут устроится, и мы с тобой сходим в гости к отшельнику, — объявил мне дед после ужина, когда мы, устроившись в его кабинете. строили планы на будущее. — Зачем? — Он поможет тебе с твоей магией Рисующего. В нем, как и в тебе, тоже смесь эльфийской и человеческой крови, и он тоже владеет тремя видами магического искусства. А еще ему подчиняется магия Хаоса. В общем, если он возьмется тебя учить, то тебе очень повезёт. *** Путь, который следовало преодолеть, был очень сложным, временами чуть заметную тропу пересекали глубокие расщелины. Мы больше недели добирались до подножия горного массива со странным названием Пик Сожаления. Поднявшись на него с помощью специального снаряжения, оказались почти у самой вершины. Там, среди нагромождения снега и льда, я увидел каменные створы, покрытые странными письменами, перекрывающие вход в древний Храм. Храм Рисующего. Дед взглянул на меня, давая понять, что теперь должен действовать я. Шагнув к дверям и положив обе руки на отпечатки ладоней, виднеющиеся в узоре, стал ждать. Сначала ничего не происходило, потом кончики пальцев, а затем и ладони стало легонько пощипывать, будто знакомясь, постепенно щекотание стало переходить в тепло и жар. Раздался щелчок, и двери дрогнули, разъезжаясь в стороны, давая проход. — Ты пришёл, — услышал я голос за спиной. — Долго я тебя ждал. Имя назови. Я оглянулся. Рядом с улыбающимся дедом стоял эльф. Он был очень высок и изящен. Изящность подчеркивало его одеяние темно-синего цвета, расписанное светящимися узорами. На нем была рубашка с длинными узкими рукавами. Причем настолько короткая, что выставляла на обозрение всем желающим и живот практически до груди, и спину до лопаток. Спереди она скреплялась брошью в виде ящерицы. Его штаны, выполненные из тонкой струящейся ткани, были очень широкими, расширяясь от бедра, длиной всего до середины икры, так что мне удалось рассмотреть на ногах кожаные сандалии, надетые на босую ногу. В левой руке он держал клинок. Грудь, шея, запястья, уши и щиколотки были украшены многочисленными браслетами, цепочками, кулонами и серьгами. Лоб пересекал золотой обруч, украшенный большим сапфиром под цвет его глаз. Его белоснежные очень длинные и густые волосы были подняты вверх и закреплены золотым зажимом «Дракон». Рисующий. Он скосил глаза на деда. — Ты кого ко мне приволок, дружище? Он немой или глухой? — Я не… Мое имя Серафим Фарух Рок-Макдемар, — наконец выдохнул я. Эльф смешно сморщил свой идеальный нос. — Рок-Макдемар? Что делает в горах маленький имперец? Наринур, в чем дело? — Они мертвы, друг мой. И дочь, и зять. Только внукам удалось вырваться, но и здесь началась охота на них. Я их спрятал в доме в горах, потом попрошу тебя переместить их в Лес. У тебя же остались связи. — Подожди. Ты сказал детям? Он не один? — Есть еще двое: Мирабелла, ей скоро будет пятнадцать и Мишаэль, ему только исполнилось шесть. — И привел ты только одного. — Послушай… — Я был против, — подал я свой голос, вмешавшись в беседу двух сумасшедших. — О, слышу мужа, а не мальчика, — засмеялся эльф, ослепляя белозубой улыбкой. — Мое имя Криллилэнь Ло Кавиль, — представился он. — Клан Кавиль. Я когда-то был напарником твоей бабушки, очень любил её, а она предпочла мне этого придурка — твоего деда. — Риль, — фыркнул дед, — опять ты за свое… — Ладно, пролистнем. Я был учителем и наставником твоей матери — дочери моей любимой. Тебе дед сказал, зачем притащил сюда? — Да, он сказал, что маг, владеющий тремя видами магии, может подчинить Хаос и Тьму. А вы хороший учитель и сможете мне в этом помочь. — Нари, ты и правда придурок. Когда мне подчинился Хаос, от меня почти все отвернулись. Родители, слава Богам, до этого не дожили, а родной дядя велел высечь до полусмерти и вышвырнуть в горы на съедение лесным тварям. Я никому не желаю своей судьбы. Так что заткнись, — повысил он голос, увидев встрепенувшегося деда, — и чтоб я более не слышал об этом. — Лорд Кавиль, — вздохнув, опять влез я, — я видел Рисующего, просидевшего пятьдесят три года в комнате, из которой ей не позволяли выйти. Для меня это самое страшное. Клетка, даже золотая, страшнее одиночества, смерти или ненависти окружающих. Очень надеюсь, что на моей дороге найдется хотя бы одна душа, которая будет меня любить… Почему-то вспомнился Иль. Если встречу, то все мои усилия будут не напрасны. Если нет, то так пожелали Боги. — В империи все еще берут клятву подчинения? — нахмурился эльф. — Да. — Я понял тебя, малыш. Понял. Хорошо. Попробуем. И все же осознай следующее, если кто-то узнает об этом — тебя убьют. Меня ведь просто не добили… свои… *** Этим же вечером мы порталом вернулись в долину с домом, где, оказывается, вот уже почти неделю рыдал Мишаэль по ушедшему без прощания с ним братику. Я в то утро и правда не стал его будить, уходили мы с дедом на рассвете. Когда он увидел меня, идущего к дому по тропинке, то бросился навстречу, вереща и снова обливаясь слезами. Я подхватил его на руки, обнимая и прижимая к себе. Брата трясло, он сбивчиво пытался мне что-то рассказать, но не мог из-за слез выдавить ни одного целого слова. Я унес его в спальню и, прижав к груди, гладил по спинке, мягко теребя мочку его уха. Когда он был совсем крохой, то почти сразу засыпал, если мочку его ушка тихонько потереть пальцами. Михаэль уснул, но даже во сне не разжал кулачков, намертво вцепившись в мою одежду. Только уже поздно вечером он, открыв глаза, разжал руки, выпуская меня из плена. — Михаэль, я с тобой. Ничего не бойся, — улыбнулся я брату. По его опухшему от постоянных слез личику опять покатились слезы. — Сим, он сказал, что заберет тебя… навсегда… никогда не отпустит… — наконец смог разобрать я лепетание брата, холодея от ужаса. Значит, меня все же схватят и заставят принести клятву? — Кто? Мишель, ты рассмотрел его? — Да, он черный кот, огромный, с желтыми глазами. — И брат опять залился слезами, вцепившись в меня. *** Для тренировки и прокачки своих новых возможностей я регулярно порталом перемещался в столицу княжества. Заодно снабжал продуктами и вином нашу маленькую компанию. Несколько раз видел Иля, но окликнуть не решался. Проследив за ним, заметил то ли охрану, то ли слежку. Их было трое. Двое эльфов ненавязчиво следовали буквально по пятам, но на небольшом расстоянии, как видно, охраняли Иллианелля, третий отслеживал всё со стороны, поэтому я и не решился пприблизиться. Спустя неделю мне пришла в голову идея принять облик эльфа и все-таки пересечься с Илем. Я скучал по нему. Спросил совета у учителя, и тот велел для начала освоиться в носке эльфийского платья. Я, достав карты, стал рисовать. За образец решил взять облачение Иля, да и помнил я его до мельчайших подробностей и то, как на нем все идеально сидело. Всё же мой нечаянный приятель был красив: высокий, стройный, с гривой черных с лиловым отливом волос и с ярко-лиловыми глазами. К тому же он был очень силён. Очень. Эту силу мне пришлось испытать на себе, когда, оступившись, сорвался в пропасть. Иль успел тогда схватить меня за запястье, остановив падение, а я ведь вешу немало, и вытащить. Тащил одной рукой, второй продолжая держать свой клинок. Странные у них обычаи, вне дома не выпускать оружия из рук. Потом мы смеялись, но в те минуты, когда я висел над бездной и глядел в его узкие щелочки невыразимо красивых глаз, в голове билась только одна мысль: «Иль». Учитель и дед от души смеялись, когда я, путаясь в длинном эльфийском платье, учился его носить и сражаться. Знать, что и как будет в будущем, не дано никому, поэтому, подумав и попытавшись просчитать возможные варианты событий, мы пришли к выводу, что появляться перед имперскими магами в моем истинном облике равносильно смерти. Поэтому решили, что отныне я эльф. А значит, и сражаться мне, если все же будет прорыв, лучше в облике эльфа, а значит, и в их одеянии. А это ой как непросто. Верхнее платье мужчин империи по длине никогда не было ниже колен, чаще всего оно примерно достигало середины бедра. А эльфийское мужское платье, то есть одеяние воина было практически до земли. Верх - это туника длиной до середины бедра, с длинным узким рукавом, но с широкими разрезами под мышками. Ткань, из которой она изготавливалась, создавалась эльфами только для своих нужд и никому более не поставлялась, она была тонкой и легкой, но очень прочной. К тому же зимой она согревала, удерживая тепло, а летом охлаждала. Низ одеяния состоял из широких штанов, которые заправлялись в короткие, мягкие сапожки, и юбки. Та тоже была очень широкой и имела для свободы движения два разреза с боков почти до пояса, поэтому в ней даже ездить верхом было удобно. Сверху надевалось что-то вроде запашного халата-безрукавки с несколькими разрезами, что тоже не ограничивало свободу движений. И конечно, все одеяние покрывали замысловатые узоры, которые могли рассказать знающему много интересного о владельце платья. В принципе, по пояснениям учителя клановые одеяния отличались, и иногда сильно. Я выбрал клан Мирэ-Риль, из которого и была моя бабушка. Учитель, увидев на мне нарисованное и уже материализованное одеяние, обошел по кругу и, щелкнув пальцами, уничтожил все узоры на нем. — Хорошо сделано, мой мальчик, вот только эти знаки… они тебе не соответствуют, — заявил он. Потом, немного поразмыслив, начал рисовать прямо в воздухе яркими, переливающимися линиями-значками что-то замысловатое. Когда вокруг меня клубился уже целый смерч непонятно чего, он щелкнул пальцами и на меня хлынул сверкающий ливень. Я даже зажмурился от неожиданности. — А ещё я понял одну довольно большую проблему. Мне придется учить тебя эльфийскому. — Я отлично говорю на эльфийском… — Это-то я знаю, и говоришь без акцента, а вот читать и писать на нем можешь? — Нет, — опустил я голову. Нет, что-то я мог, конечно, прочесть, но учитель прав — с ходу выдам себя. — Ну не будут же меня просить прочитать или написать что-либо при встрече, — фыркнув, я прыснул, представив подобное. — Всякое бывает… — услышал в ответ. *** Иллианелль возвращался в гостиницу из княжеской библиотеки, где пробыл почти весь день. Шел, мельком поглядывая на вывески лавочек, когда заметил идущего ему навстречу эльфа. Тот был абсолютно не знаком, хотя белоснежный цвет платья, вышивка на рукавах, запястьях и поясе указывали на один общий клан. В левой руке он держал клинок, как было принято именно у нас. Юноша был красив: высокий, стройный до хрупкости, с длинными ногами, густой гривой темно-каштановых с красным отливом волос, убранных в сложную прическу из переплетений кос и косичек. Темно-карие глаза в обрамлении густых и довольно длинных ресниц. А еще парень улыбался и улыбался именно ему — Иллианеллю. Эта ямочка на щеке, эта улыбка… Серафим! Это был Серафим, ну, или Сим, так звали его близкие. Нет, черты лица были другими, более острыми и резкими, но это все же был он. После перенесенных приключений тут, в городе, и последующей продолжительной прогулки в горах они назвали друг другу короткие домашние имена, позволив таким образом называть себя ими. Иль остановился не в силах сделать более ни шагу. Он не знал, приставил ли брат к нему охрану после того нападения, а у него не было желания рассказывать об этой встрече даже брату. Эльф тоже замер, потом, мельком оглядевшись, шагнул к стоявшему на углу дома лоточнику с пирожками. Иль, помедлив немного, тоже туда подошёл. — Привет, — поприветствовал он уже жующего приятеля. — У тебя пирожок с чем? — С малиной, — услышал он знакомый голос, — очень вкусно, но ты не бери, я и на твою долю взял, угощайся, — ему протянули кулек с одуряющее пахнувшей сдобой. Они устроились на веранде питейного заведения, стоявшего рядом с гостиницей, и, заказав чай, молча наблюдали за прохожими. — Почему ты выбрал этот клан? — наконец заговорил Иль, показывая глазами на узоры, покрывающие сложной вязью платье Сима. — Сейчас в княжестве много воинов, принадлежащих нашему клану. Быстро выяснится обман. — Почему обман? Моя бабушка была родом из вашего клана, меня уверили, что я имею на это право. — Прости. Забыл. Ты прав. Надо связаться с дядей, и уверен, он подтвердит твое право. Его слово, и никто не посмеет ничего выяснять. — Связывайся. — Я не могу без зеркала. Слишком далеко. — Могу помочь. — Ты дотянешься? — Не знаю, но попробовать-то можно. Я просто добавлю тебе сил, а на связь выйдешь ты. *** Я был очень недоволен тем, как проходили переговоры. Люди практически не изменились, как были коварными, жестокими, завистливыми и подлыми, так и остались. Нет, я не считаю, что эльфийский народ не имеет изъянов, их у нас много, иногда чаша терпения наших Богов переливается через край и тогда льется кровь, реки крови… Но то, что люди сотворили со своими Рисующими, не поддавалось никаким оправданиям. Создавать из свободных, сильных существ рабов, выполняющих капризы своих хозяев... Во время переговоров было озвучено, что в настоящее время в империи имеется один Рисующий. Им оказалась довольно пожилая дама, практически не покидавшая своих апартаментов лет пятьдесят. Так её берегли и ограждали от всего и всех. На мой вопрос императору, как такой морально уничтоженный маг сможет противостоять оборотням, агрессивным созданиям Тьмы и Хаоса, тот промолчал, не ответив. Надеюсь, сделает правильные выводы. Лес сможет дать пятерых, хотя Рисующих у нас десять. Четырех, о них приказал даже не упоминать на переговорах, я не выпущу с территории Леса ни при каких обстоятельствах. В какой-то мере они наша последняя линия защиты, если встанет вопрос о полном уничтожении. А пока я не собирался ими рисковать. Если сказать проще, это были три беременные эльфийки, и еще одна только родила. Еще один Рисующий жил высоко в горах, рядом с древним храмом, но его никто не видел больше сорока лет. Жив ли… — Дядя, — услышал я мысленный зов Иллианелля. — Слышу, мой мальчик. Как ты смог выйти на связь без зеркал? Что-то случилось? — Нет. Это Серафим помог. — Нужна моя помощь? — догадался я. — Серафим, слушаю тебя. — Лорд Мирэ-Риль, я приветствую вас, — услышал я. — Хорошее начало. Чем я могу помочь тебе? — Я прошу принять в ваш клан мою семью и защитить. Всех кто еще жив. — Боги! Серафим, вы родные внуки моей младшей сестры. Тебе не надо просить об этом. Вы и так члены клана, даже не сомневайся. По нашим законам у эльфийки всегда рождается эльф. Запомни это. Внуки моей сестры — мои внуки. О защите мог бы и не просить. Вы её получили бы и без твоей просьбы. — Так что я могу отправить сестру и брата в Лес под вашу защиту? — Можешь конечно. И вот что еще, у твоей бабушки был в Лесу дом, который сейчас стоит запечатанным. Вы её потомки — дом ваш. Так что отправляй своих к нам. А теперь вот что, Иллианелль, с этой минуты твое задание — охранять и защищать Серафима как старший родич клана, ты ж ему дядей приходишься, ведь он сын твоей кузины. И береги его как Рисующего. — Так он все же Рисующий? — ахнул Иллианелль. — Дядя, сообщи брату о Серафиме. И... — Подождите, — вклинился Серафим, — милорд Мирэ-Риль, я не против присутствия в моей жизни Иллианелля, даже рад. Но прошу вас, не стоит никому ничего сообщать. Если только имперцы заподозрят во мне виконта Рок-Макдемар или, еще хуже, узнают, что я Рисующий, то взбесятся. Накануне войны ни к чему это. Я изменил внешность, вы можете представить меня главе эльфийской делегации как вашего… ну, не знаю, родича, что ли… и еще одно… пока все не утрясется, мое имя Мифарес. Ну, это моё имя наоборот, а кратенько можете Ифом звать. — Ха-ха, — рассмеялся глава, — узнаю в тебе сестренку — всегда была очень внимательна к мелочам, но ты прав. Любая проверка подтвердит, что это твое настоящее имя. А фамилию возьми мою Мирэ-Риль, то что она твоя, тоже проверка подтвердит. Будешь теперь у нас Мифарес Мирэ-Риль. Звучит. — Хорошо, — отозвался, помолчав, Сим, — пока побуду Мифарес Фа Мирэ-Риль. — Я рад знакомству с тобой, мой мальчик Мифарес Фа Мирэ-Риль. Итак, Иллианелль, ты все понял? — Да. Иф под моей защитой. — А братцу я твоему сообщу. Мальчики прервали связь, а я задумался. *** Я был рад. Очень. Теперь я мог открыто следовать за Симом, не слушая ничьих возражений. Так пожелал Хранитель. Это его приказ! Я взглянул на задумчивого друга. — Что? — спросил осторожно, не понимая его напряжённого состояния. — Иль, сейчас я обитаю в горах с своими друзьями. Остаться в городе не могу. Но и взять тебя с собой… тоже никак… Ты ведь знаешь, что за тобой следят… Ну, может, конечно, это охрана, но она следует за тобой постоянно. Тебе не стоит привлекать внимание к твоим вылазкам в горы. — Я… — начал я и осекся… К нашему столику подошел высокий статный воин с двумя клинками за спиной. Он был как сама Тьма. Его черные волосы были распущены, лоб пересекал обруч, который тоже был черен, как и все его одеяние. А вот глаза были жёлтые. На бледном лице выделялись только эти глаза и красиво очерченные пухлые темно-розовые губы. Он, не спрашивая нашего согласия, бесцеремонно сел на скамью рядом с Симом напротив меня и, щелкнув пальцами, произнес какую-то тарабарщину на незнакомом языке, и все звуки пропали. Защита от прослушки? — Ну, здравствуйте, мои хорошие, — улыбнулся этот… этот наглец. — Иллианелль, ты только не вскакивай и клинок держи в ножнах. Хорошо? Нам надо поговорить. Я специально прибыл… из-за вас. — Кто ты? — побледнел Серафим. — Я… вы называете нас оборотнями. Мы же зовем себя нурры. Мне сообщили, что возле намечающегося прорыва замечены две личности, способные все испортить… я прибыл… — он взял чайничек и, налив себе чаю, в пустую к тому времени пиалу Сима, выпил одним большим глотком. — Вкусно… я прибыл, чтобы убить вас, котятки, но, увидев, понял, что не могу лишить вселенную такой красоты. Вы мне нравитесь оба: и ты, Иллианелль, и ты, Серафим. Вот только твой истинный облик, Сим, мне больше по душе. Не удивляйся тому, что я знаю, кто ты на самом деле… Я оборотень и опознал тебя по запаху. Рисующие вы или нет, но вот запах у вас нарисовать не получиться. Теперь я буду оберегать вас. Хочу, чтобы вы выжили и остались со мной. До встречи с вами я не думал о создании семьи, а вот увидев и понаблюдав за вами, мальчики, я захотел ее иметь. Рад, что вы молча слушаете меня, не перебивая и не пытаясь начать драку. Успел. Сюда идет, точнее, почти бежит твой брат, Иль, я не имею желания его сегодня убивать, к тому же на твоих глазах, поэтому прощаюсь. Воин, щелкнув пальцами, снял защиту и, поднявшись, шагнул к перилам веранды, где мы сидели, и, перемахнув их, спрыгнул. Мы синхронно взглянули вниз. Оборотень, мягко приземлившись, быстрым шагом, не оглядываясь, направился в сторону торговых рядов. — Иллианелль, — услышал я за спиной рык брата.