Нежующие, или Как воспитать диктатора

Глава 14.

      Домой путешественники прибыли только вечером следующего дня, потому что сначала решили зайти в деревню Кумера. Родители земляка, жившего теперь в Изумрудном городе, с удивлением рассмотрели медальон и очень обрадовались, узнав о том, что им предстоит стать дедушкой и бабушкой. Но когда они поняли, что ребёнка могут увидеть очень не скоро или не увидеть совсем, ими тут же овладела глубокая печаль.       — Мы уже старые и не сможем пройти через Тигровый лес так, как вы, — всхлипывала хозяйка. — А Хлот с ребёнком и подавно не пойдёт. Так что не придётся нам понянчиться с внуком или внучкой…       Миг кое-как утешил расстроившихся сородичей тем, что Хлот обещал передавать весточку о своих делах с каждым караваном, но всё равно ему стало не по себе. И хотя пожилая пара досыта накормила усталых путников и уложила на ночь в гостевом домике, на душе у Мига стало спокойнее только наутро, когда они двинулись дальше.       — Хорошо, что мы не остались в Изумрудном городе, — сказала Эна после долгого молчания. — Папа и мама так же переживали бы, что не смогут увидеть нашего сына.       Дорога пролегала по всё таким же бескрайним пшеничным полям и перелескам, как и везде в Голубой стране. Но Миг смотрел на знакомые пейзажи по-новому и чувствовал, что он изменился и уже совсем не тот, каким совсем недавно отправлялся в путь из поместья Према Кокуса навстречу приключениям. Перенесённые испытания закалили и укрепили его. Эна тоже стала выглядеть увереннее в себе, её обычная небольшая сутулость даже почти совсем исчезла. Миг смотрел на шагавшую рядом жену и с удивлением понял, что и её теперь воспринимает немного по-другому. Преодолённые вместе трудности ещё больше сблизили их, хотя Мигу раньше казалось, что ближе отношений уже быть не может.       Столяр неожиданно залюбовался женой так, словно увидел её впервые. Волосы прямые и светлые, как колосившаяся вокруг пшеница, глаза голубые, как изгороди по сторонам дороги и видневшиеся вдали домики… Но если Миг и представил Эну живым воплощением их страны, то промолчал. Хотя Эна и оживилась при виде родных пейзажей, Миг опасался, что такой символ связи с Голубой страной огорчит её. Душой дочь старосты маленькой жевунской деревни всё равно оставалась в Изумрудном городе.       Молодые супруги вошли в Якку поздно вечером, когда уже стемнело и только на западе над Кругосветными горами ещё виднелись отблески зари. Робкие Жевуны побаивались ночи и обычно к этому времени скрывались в своих домиках, поэтому путников встретили только пустые улицы и несколько светившихся круглых окошек. Горело окно и в доме старосты, и Эна сказала:       — Наши не спят… Наверное, думают о нас и не могут уснуть.       — Можем зайти к ним сейчас. Или ты хочешь отдохнуть?       — Хочу отдохнуть. Но ещё больше я хочу увидеть папу с мамой и Венда. Вот они обрадуются!       — И не только они, — улыбнулся Миг.       — Я обрадуюсь ещё больше, — просто ответила Эна и посмотрела на Мига так весело, как ни разу не смотрела за всё время путешествия.       Когда Ант выглянул на стук в дверь, он сначала остолбенел от неожиданности, но тут же пришёл в себя, буквально сгрёб их в охапку и затащил в дом, где к ним сразу подбежали Армуна и Венд. Все трое с радостным смехом начали обнимать и целовать путешественников, не давая им вымолвить даже слова.       — Энцци, милая, девочка моя, вернулась, живая… — шептала Армуна со слезами на глазах, обхватив дочь так крепко, словно не желая больше никуда отпускать.       Когда хозяева чуть успокоились, Венд с разочарованным видом, будто не он только что прыгал от радости, протянул:       — Что-то вы быстро вернулись. Наверное, никуда и не ходили.       — Ещё как ходили! — ответил Миг.       Эна молча залезла в свой вещевой мешок, достала оттуда одну из приобретённых в Изумрудном городе вещиц, сунула брату прямо под нос и спросила:       — Теперь ты веришь?       — Верю… — пробормотал поражённый мальчишка, внимательно разглядывая узоры на поверхности шкатулки из малахита, на крышке которой сверкала золотая оправа маленьких зелёных очков.       — Это тебе. Если найдёшь какие-нибудь сокровища, можешь туда их складывать.       — Правда мне? Спасибо! — крикнул Венд и во второй раз за несколько минут обнял сестру, что происходило крайне редко.       — Да, вот вам гостинцы из самого Изумрудного города, — сказал Миг и начал выкладывать на стол сувениры.       Ант и Армуна долго восхищались изящными безделушками, но потом спохватились, что путников надо бы накормить. Армуна быстро собрала на стол скромный ужин, и начались расспросы. Эна ещё в дороге попросила Мига не волновать родителей, поэтому о тиграх путешественники только вскользь упомянули, а о разбойниках из замка не сказали совсем. Также они умолчали и о посещении Гудвина и взамен как могли расписали красоты Изумрудного города и дворца Виллины.       Староста и его жена слушали рассказы затаив дыхание. Венд прямо впился глазами в сестру и её мужа и ловил каждое их слово. Время от времени он не мог удержаться и кричал: «Ух, ты!» или «Вот это да!». Его родители молчали, но выражение их лиц говорило о том, что они удивлены не меньше Венда. Им даже не верилось, что их близкие, самые обычные, если не считать отсутствия привычки жевать, люди могли совершить такое невероятное путешествие, и они постепенно проникались к Мигу и Эне уважением, граничившим с благоговением.       Эна воодушевилась встречей с родными и поначалу говорила много, однако постепенно усталость дала о себе знать, и она прислонилась к плечу Мига и закрыла глаза. Миг обнял жену и продолжал рассказывать, но тут Армуна сказала:       — Вам надо отдохнуть. Эночка уже совсем спит. Если хотите, можете лечь у нас, а мы в гостевом домике переночуем.       — Не надо, мама, — спросонья отозвалась Эна. — Мы пойдём домой.       Миг взял полусонную жену под руку, и они в сопровождении родных вышли на улицу, откуда уже некоторое время слышался звон бубенчиков, становившийся всё более громким и многоголосым. Каким-то образом весть о возвращении путников разнеслась по деревне, и, несмотря на то, что уже наступила глубокая ночь, на площади перед домом старосты собралось почти всё местное население. Все хотели посмотреть на отважных путешественников и услышать истории о далёких странах. Чтобы хотя бы немного удовлетворить любопытство односельчан, Миг в двух словах рассказал о приключениях и пообещал подробнее рассказать завтра.       Вся деревня проводила молодых супругов до их дома, а потом Ант попросил всех разойтись и дать путешественникам отдохнуть. Но ещё долго по всей Якке поражённые Жевуны стояли группами по нескольку человек, громко обсуждали услышанное и тут же добавляли что-то от себя, так что подлинная история понемногу обрастала подробностями.       Усталые путешественники, решив разобрать остальные вещи завтра, легли в кровать и рассматривали знакомую комнату, тускло освещённую маленькой свечой.       — Кажется, что мы очень давно не были дома, — сказала Эна. — И комната вроде бы та же самая, но и какая-то другая.       Миг согласился. По работе он иногда проводил вне дома и больше времени, но это время никогда не было столь насыщено событиями. За две недели похода они словно прожили целую жизнь, полученных впечатлений хватит надолго вперёд. Будет о чём рассказать сыну. Или дочке…       — Твоя мама тебя назвала Энцци, — заметил Миг. — Я ни разу не слышал, чтобы она тебя так называла.       — Мама просто очень разволновалась и обрадовалась. Обычно она никогда меня так ни при ком не называет, только наедине.       Эна улеглась поудобнее и тихо продолжала:       — Когда я была совсем маленькой, мама рассказывала мне сказки, которые сама сочиняла. Это были сказки про принцессу Энцци, которая жила в большом и красивом замке вместе с родителями — королём и королевой той страны. Я представляла, что наш дом и есть тот замок, папа и мама — король и королева, а я — принцесса Энцци. Потом появился ещё и принц Вендрагон. Тогда я даже подумать не могла, что когда-нибудь побываю в настоящих замках и дворцах… Спасибо тебе, что ты осуществил мою мечту!       Миг обнял девушку и ласково погладил по плечу.       — Я хотел бы осуществить любую твою мечту.       — А тебе нравится имя Энцци?       — Да, красивое и необычное.       — Можешь называть меня так, только не при всех, а когда мы вдвоём. Это моё тайное имя, и знать его будешь только ты.       — Хорошо, Энцци, — улыбнулся Миг.       Эна тоже улыбнулась и прошептала:       — Меня, кроме мамы и Венда, так ещё никто никогда не называл. Так приятно это слышать… Скажи ещё раз.       — Энцци…       Девушка зажмурилась от удовольствия, словно котёнок, и прижалась к Мигу ещё крепче.       — Как всё хорошо… Как хорошо, что мы дома.       После возвращения путешественники некоторое время были в центре внимания всех жителей деревни. Жевуны любили рассказы о дальних странах, но сами обычно не отваживались даже приближаться к окружавшим их страну дремучим лесам и на сородичей, совершивших такой длинный и опасный поход, смотрели почти как на волшебников. В первые дни более общительному Мигу дети, да и многие взрослые, буквально не давали пройти и засыпали его вопросами о странах и городах, где он побывал. Слава путешественников перекинулась и на их родных, и Ант был очень доволен дополнительному вниманию к своей персоне. Венд раздувался от гордости за сестру и прожужжал ровесникам все уши, что это именно его Эна много лет назад катала в тележке так же, как теперь её и Мига прокатил слонёнок. На некоторое время все тачки в Якке, способные выдержать вес человека, превратились в средства передвижения — дети только и играли, что в мастодонтов и пассажиров, и возили друг друга по всей деревне. Взрослые на все лады обсуждали привезённую из Изумрудного города одежду, отмечали, что украшения по тонкости работы ничуть не уступают изделиям рудокопов, улыбались тому, что в Зелёной стране на полях стоят пугала в зелёной одежде, а во владениях Виллины — в жёлтой. Армуна посадила в саду и на огороде семена различных цветов и овощей, которых не было в стране Жевунов, и обещала поделиться со всеми соседками, когда растения зацветут и принесут плоды.       Сами путешественники к неожиданно свалившейся популярности отнеслись по-разному. Миг был равнодушен к известности, но всегда был готов поделиться интересными и полезными знаниями, поэтому по нескольку раз рассказывал одно и то же и развенчивал слухи, которые успевали сложиться вокруг их похода. Эна для виду выказывала недовольство, что все только и норовят что-нибудь у неё выспросить и не могут оставить в покое, однако на самом деле была очень рада неожиданной славе. Она даже немного надулась на Реккарта и Рину, потому что они, в отличие от людей, не проявляли к диковинкам из дальних стран никакого интереса, хотя и очень обрадовались возвращению подружки.       Постепенно страсти вокруг похода улеглись, жизнь в деревне вернулась в обычное русло и потекла так же размеренно и спокойно, как и всегда. Но долго скучать местным жителям не пришлось, потому что вскоре Миг и Эна опять привлекли к себе всеобщее внимание.       Через несколько лун после окончания путешествия молодой столяр обратил внимание на перемены в поведении жены. Эна стала постоянно кутаться в халат, всё реже и реже купалась и загорала, вечером вместо того, чтобы, по обыкновению, вместе с Мигом бурно предаться страсти, предпочитала спокойно лечь и заснуть. Она стала больше есть, но не то, что обычно любила. На вопрос о здоровье никогда ничем не болевшая Эна неизменно отвечала, что всё в порядке. Миг быстро догадался, в чём может быть дело, но решил подождать, пока Эна сама не подтвердит. Ждать пришлось не так и долго.       Однажды вечером Миг вернулся от соседей, которым помогал чинить забор, и с аппетитом принялся за ожидавший его ужин. Эна сидела напротив, облокотившись на стол и подперев голову руками, и задумчиво смотрела на контур дворца Гудвина, который она старательно вышивала на скатерти каждый день и только недавно закончила. Мигу очень нравилась скатерть, он даже не хотел класть её на стол и пачкать, но Эна считала, что скатерть для того и нужна, чтобы лежать на столе и улучшать аппетит красивыми картинками.       — Я хочу вышить всё наше путешествие, — произнесла девушка, провела пальцем по фигурке Дина Гиора на стене, по изумрудам на шпилях и заскользила по пустому белому месту. — Вот здесь будет Афарг с родителями, здесь — дворец Виллины, а здесь сейчас живём мы, все трое.       — Трое? — переспросил Миг и почувствовал, что его постепенно охватывает дрожь, как всегда, когда он очень волновался.       Эна всё так же задумчиво улыбнулась и ответила:       — Мама сегодня сказала, что сомнений быть уже не может. Разве только в том, кто именно будет — мальчик или девочка.       Молодой столяр встал, подошёл к жене, обнял её за плечи и прошептал.       — Я так этого ждал.       — Я тоже, — тихо отозвалась Эна и прижалась щекой к его руке. — И мама с папой ждали. Они чуть до потолка не прыгали от счастья.       — Если честно, то и я готов прыгать, и даже выше потолка.       — Не надо. Хорошо, что ты у меня спокойный и ведёшь себя нормально.       — Как мы всё-таки его назовём?       Молодые супруги в последнее время много раздумывали об имени для будущего ребёнка. Эну не удовлетворяли имена соседей по деревне, она считала, что у человека с великим будущим должно быть звучное и необычное имя и стала выискивать подходящие имена в книге учёта населения деревни, которую вёл её отец. Когда Ант узнал, почему дочь проявляет интерес к однообразным записям о браках и рождениях, он достал из сундука стопку тетрадей, которые вели его предшественники на должности старосты. Архив оказался ценным источником, и Миг и Эна вечерами напролёт листали пожелтевшие хрупкие страницы. Чем более старой и ветхой была тетрадь, тем меньше в ней было знакомых имён и тем чаще встречались старинные причудливые и странные имена. Давно уже не было на свете последних людей, которые их носили, давно они исчезли из людской памяти. Некоторые звучали совсем не по-жевунски, и среди самых пришедшихся Эне по душе были имена «Джюс» и «Урфин». Даже в старину они были редкими, упоминались всего несколько раз, и Эна была ими просто очарована. Мигу они тоже понравились и стали самыми вероятными вариантами.       — Теперь надо бы уже окончательно выбрать имя.       — Я потом скажу, — с загадочным видом ответила Эна. — Но ты его узнаешь раньше всех.       Миг нежно, как никогда раньше, погладил жену по голове и уткнулся в её пахнувшие душистыми травами волосы.       С тех пор все мысли молодого столяра занимали жена и будущий ребёнок. Миг сразу сделал кроватку, маленькие столик со стульями, корытце для купания и пополнил свою коллекцию игрушек. Эна некоторое время продолжала готовить, но вскоре Миг взял на себя всю основную работу по дому и очень просил её не перетруждаться, и Эна стала есть то, что специально для неё готовила Армуна. Около нового дома ещё не было ни плодовых деревьев, ни кустов с ягодами, а на некоторые фрукты и овощи Эну очень тянуло. Она приходила к родителям через всю деревню прямо в просторной ночнушке, которую носила с тех пор, как ей стало тесно в обычных платьях, и, как и в былые времена, проводила большую часть дня в саду.       Венд прекратил обычные насмешки над сестрой и даже избегал её. Но однажды, когда Эна лакомилась в саду ягодами, Венд подошёл к ней, посмотрел на её уже довольно сильно выпиравший живот и сказал:       — Ты как будто объелась.       — Просто похоже, — ответила Эна. — Там на самом деле твой племянник. Или племянница.       — А можно потрогать? — нерешительно спросил мальчишка.       — Можно, только осторожно.       Венд очень аккуратно положил ладошку на живот сестры и некоторое время стоял с озадаченным и заинтересованным видом, потом молча отошёл и как-то незаметно исчез. Но с этого дня, хотя его никто специально не просил, он стал помогать родителям ухаживать за Эной — бегал с разными мелкими поручениями, носил еду и вещи. Так его впечатлило наглядное наблюдение того, как вроде бы ниоткуда постепенно появляется новый человек, причём будущий родственник.       Ещё до Венда к помощи подключились и соседи. В маленьких жевунских деревеньках, где жило обычно человек двести, а семьи были маленькие, дети появлялись редко, и их рождение было заметным событием и считалось большим праздником. Как только выяснялось, что какая-то из женщин беременна, вокруг неё сразу начинала вертеться вся жизнь деревни, её освобождали ото всех работ, кроме самых лёгких, всячески за ней ухаживали и оказывали родственникам всю необходимую помощь.       Соседки приходили готовить, стирать, убирать, а непосредственно за будущей мамой ухаживала только Армуна, поскольку Эна становилась всё капризнее и, кроме неё, не хотела никого видеть, даже Мига. Она переселилась в свой бывший домик в усадьбе родителей, где большую часть времени шила и вязала одежду для будущего ребёнка или что-нибудь рисовала. Иногда Эна звала Мига и просила с ней погулять, и тогда они не спеша обходили окрестности и тихо беседовали. Однажды Эна даже принялась что-то напевать, к великому удивлению Мига, который ни разу не слышал, чтобы его жена когда-нибудь пела. Но порой мирная прогулка вдруг прерывалась самым неожиданным образом — Эна могла принять близко к сердцу самое невинное высказывание, разреветься, как обычная Жевунья, и убежать домой. Однако Миг спокойно терпел все перепады настроения и беспричинную злость в свой адрес и продолжал прогулки, тем более что только в эти часы он мог пообщаться с любимой — в другое время Эна его и близко не подпускала.       Миг старался работать только в Якке и в самых близких деревнях, но Эна говорила, что он не должен сидеть рядом с ней, и если будет заказ на целый месяц в Когиде, то он спокойно может отправиться туда. Потом она даже начала настаивать, чтобы Миг побольше работал где-нибудь в других местах и поменьше бывал дома, а когда молодой столяр попробовал возразить, разразился такой скандал, что он поспешил согласиться. Но вскоре всё стало ясно. Вечером Армуна подошла к зятю и сказала:       — Эночка не хочет, чтобы ты постоянно был рядом.       — Почему? — удивился Миг. — Когда рядом близкий человек, то будет легче.       — Поверь мне, — улыбнулась Армуна. — Я двоих рожала и знаю, что говорю. Если Эна чувствует, что так лучше, значит, так лучше. Она знает, что ты за неё волнуешься, и не хочет, чтобы ты часто её видел.       Миг покачал головой, но решил не беспокоить Эну и поступить так, как она хочет. С тех пор он стал брать заказы и в более отдалённых деревнях и уходил из Якки на неделю, а то и на две. Домой с работы молодой столяр каждый раз спешил со всех ног, но никаких новостей не было. Эна порой даже никак не реагировала на то, что муж вернулся, и не изъявляла желания его видеть.       Однажды Миг получил предложение помогать строить дом в деревне Келла, той самой, откуда были родом сборщики дани, с которыми он побывал у пещеры Гингемы. Как обычно в таких случаях, Миг зашёл оповестить Анта о том, что на некоторое время покидает деревню. Они сидели на скамейке и обсуждали планы на ближайшее время, как вдруг во дворик, немного переваливаясь, медленно вошла Эна. Миг, который уже несколько дней не видел жену, вскочил и подбежал к ней.       — Ты уходишь? — тихо спросила Эна.       — Да… — ответил Миг. — А что? Я могу не уходить.       — Нет, всё в порядке.       Эна взяла его руку и осторожно положила на свой уже совсем круглый живот. Мигу показалось, что под рукой что-то шевельнулось, и он замер, прислушиваясь.       — Мы будем тебя ждать, — сказала Эна и улыбнулась. Потом она мягко отстранила Мига и так же неторопливо вышла со двора. Столяр долго смотрел ей вслед, пока она не скрылась в саду за домом.       Эна больше не дала о себе знать ни в тот вечер, ни на следующее утро. На рассвете Ант и Армуна проводили молодого столяра до околицы, пожелали удачи в работе, но ни словом не обмолвились о дочери. Миг покинул деревню со смутным предчувствием, которое постепенно переросло в уверенность в том, что уже совсем скоро всё будет по-другому, так, как никогда не было раньше.       Староста Келлы хорошо помнил Мига, встретил его очень радушно и, в числе прочего, поинтересовался, дружит ли он до сих пор с девушкой, опрокинувшей корзину с мышами и смело беседовавшей с самой госпожой Гингемой. Узнав о том, как обстоят дела, староста сказал, что работы много и у них в деревне, и по соседству, так что содержать ребёнка будет на что. Мигу не очень хотелось работать так далеко от дома, он бы предпочёл проводить с семьёй как можно больше времени, но перекладывать материальные вопросы на плечи Анта он тоже не хотел.       Пребывание в Келле растянулось на две недели. После того, как дом был закончен, староста попросил Мига помочь с уборкой урожая на одном из полей, а потом благодарные местные жители уговорили юношу отметить с ними это знаменательное событие. Работа и праздник немного отвлекли молодого столяра, но когда он пустился в обратный путь, то не мог сдержать нетерпения и шёл быстрее обычного. Ноги словно сами несли его вперёд, и Миг даже удивлялся, что он может столько пройти и совсем не устать.       При подходе к Якке, неподалёку от того места, где он когда-то помог выбраться из канавы своему будущему тестю, Миг заметил впереди на дороге фигурку человека, который не спеша шёл ему навстречу. Подойдя ближе, Миг с удивлением узнал Венда и крикнул:       — Привет, Венд! Что это ты тут один бродишь?       — Здравствуйте, дядя Миг, — ответил мальчишка. — Просто решил погулять.       — Как там дела?       — Да всё так же. Кстати, вы меня неправильно назвали.       — Почему?       — Потому что я не просто Венд. Вот вы дядя Миг, а я дядя Венд.       — Хорошо, дядя Венд, буду тебя величать теперь так, — улыбнулся Миг.       Венд в ответ тоже улыбнулся, поднял глаза к небу и вздохнул.       — Ничего вы не поняли, — ответил он. — Вы дядя Миг, потому что вы взрослый. А я дядя Венд, потому что я в самом деле дядя. Со вчерашнего вечера. У меня теперь племянник есть.       Миг на секунду замер, потом схватил Венда за плечо и крикнул:       — Вчера?       — Да. Сегодня отмечать будем. Вы как раз вовремя.       Столяр отпустил плечо Венда и шумно вздохнул.       — Как они себя чувствуют? — спросил он.       — Хорошо. Племянника я пока не видел, но матушка говорит, что на вас похож. Пойдёмте, она вам сама всё расскажет. Может быть, вас как важную персону даже к малышке Энцци впустят.       — Спасибо за хорошие вести, Вендрагон! — сказал Миг, пожал мальчишке руку и со всех ног побежал по дороге в деревню.       Все местные жители толпились на площади у дома старосты и при виде подошедшего Мига радостно зашумели, закричали поздравления, замахали шляпами и засмеялись. Сквозь толпу пробрался Ант и крепко обнял зятя.       — Поздравляю, — прошептал он со слезами в голосе. — Теперь у тебя есть сын, а у меня внук.       — Спасибо, и я вас тоже поздравляю, — ответил Миг.       — Эна и ребёнок у себя в домике, они поспали и уже проснулись, с ними Армуна. Хочешь, пройди, может быть, они тебя пустят. Меня вот не пускали ещё, но ведь я всего лишь дед, а ты более важный гость. Я пока займусь праздником. Надо уважить всех наших односельчан, они нам помогали, чем могли. Чтобы не мешать, мы будем отмечать не во дворе, а прямо на улице, подальше от их домика. Ну ладно, иди скорее!       Миг кивнул и поспешил к расписному домику.       Когда он постучал в дверь, изнутри послышался какой-то писк. Миг не сразу отозвался на последовавший затем вопрос Армуны «Кто там?». Мысль о том, что писк издал человек, которому он дал жизнь, которого никогда бы не было на свете, если бы не он, ошеломила молодого столяра. Поражённый новым, ранее неведомым, ни на что не похожим чувством, он ответил, вошёл в приоткрывшуюся дверь и посмотрел на сидевшую в кровати усталую жену и на свёрток в её руках, который при его появлении опять запищал.       — Урфин здоровается с тобой, — слабым, но довольным голосом сказала Эна.       — Добрый день… — ответил Миг, неловко поклонился Армуне, которая улыбнулась в ответ, и стал рассматривать ребёнка, стараясь держаться от него на почтительном расстоянии и даже не дышать в его сторону.       — На тебя похож, волоски тёмные, — добавила Эна, тихо покачивая сына.       — Значит, всё-таки Урфин? Я думал, что ты выберешь Джюс.       — Мне оба имени очень нравятся, но я выбрала Урфин.       — Джюс может быть вторым, тайным именем. Как Энцци.       — Да, — улыбнулась Эна и обратилась к Армуне. — Мама, он опять спать хочет. И я тоже.       — Отдыхайте, я приду, когда вы проснётесь, — сказал Миг. — Энцци, спасибо тебе за сына. Будем его вместе растить.       Молодой столяр не знал, что надо говорить в таких случаях, и запинался от смущения, но никто не обратил на это внимания. Он ещё раз окинул взглядом жену и новорожденного и вышел в сад. Хотя Миг целый день в одиночестве шагал по полям, сейчас ему как никогда требовалось побыть одному и освоиться с нахлынувшими чувствами и мыслями.       — Поздррравляю, папаша, — проскрежетал Реккарт, пролетая мимо.       — Спасибо, — улыбнулся Миг.       С улицы доносился шум праздника, гораздо более тихий, чем обычно — видимо, Ант попросил односельчан вести себя не слишком громко. Жевуны обычно гуляли допоздна, и молодой столяр решил не торопиться. Он прошёл сад, миновал поляну, где обычно загорала Эна, и спустился к реке. Вся деревня отмечала рождение его сына, и на реке было пустынно. Миг лёг прямо на траву недалеко от берега и смотрел на длинные волны, которые неторопливо с тихим плеском накатывались на песчаную отмель. Такие же неторопливые лениво–спокойные волны, как и девушка, которая любит в них купаться… Однажды Эна сказала ему, что на древнем, давно забытом языке, из которого происходят все имена, её имя значит «волна». Миг не знал, так на самом деле или нет, но ему в любом случае понравилось. Интересно, а что значат на этом древнем языке имена «Урфин» и «Джюс»? Может быть, знают рудокопы, которые в своём подземелье хранят утерянные здесь, наверху, знания и тайны?..       Миг сам не заметил, как задремал под ласковый плеск волн. Наверху в расписанном цветами и бабочками домике спали его жена и его сын. В небольшой жевунской деревне появился новый житель, но никто, даже его счастливые родители, не могли представить, насколько необычайной будет его судьба и насколько его деяния всколыхнут и изменят жизнь всей огромной Волшебной страны.