Бахромою плоть дурная драма До рассвета нервы в решето Валидола вмажь по вене мама За моё счастливое ничто
Пионерлагерь Пыльная Радуга – Молодое Зло
Выловить Диму не было проблемой, а вот объяснить ему суть его задания было уже не так просто. Точнее даже, не суть – с понятливостью и исполнительностью у Дубина проблем никаких не было, это ж не Цветков, – а то, почему он должен сделать именно это, почему именно он и именно в такой ситуации. – И чебуреков возьми ещё. С мясом и с сыром, он их любит... – Игорь, подожди, – попросил Дима и отложил блокнот. – Во-первых, почему ты просишь меня отнести поесть какому-то парню, которого и так через пару-тройку часов переведут в спецприёмник, а там кормят? Во-вторых, почему он в допросной сидит, а не в камере, как остальные? В-третьих… – И лимонада какого-нибудь. Нет, лучше кофе, он же не спал толком ничерта… – Игорь, он твой родственник, что ли? Гром только тяжело вздохнул и почесал ухо, как всегда делал, когда чувствовал себя неловко. Вот как сейчас, например, потому что Дубин смотрел на него выжидающе, потому что Дубин вцепился в это как ищейка, и потому что Дубину позарез нужно было понять, что за херня тут происходит такая нелогичная. Игорь, в целом, с ним был согласен – логика отсутствовала напрочь. – Да в общем-то нет, он мне не родственник, просто, ну… Знаю его. Пересекались несколько раз. Судя по лицу Димы, ответ его такой нихрена не удовлетворил, но другого ответа у Игоря просто не было. Не признаваться же напарнику, что вот этого самого парня, сидящего в допросной, он год назад в Москве, так сказать, во всех позах, а ко всему прочему, ещё и с какими-то чувствами, которые никуда не исчезли ни за этот год, ни вообще? И Гром даже понимал, насколько это всё глупо, по-детски, неправильно и, в конечном итоге, обречено на провал, но… Вот именно, что «но». Просто не получалось иначе. Просто это самое «просто» рядом с Андрюшей становилось каким-то «сложно». – Дим, ну просто сделай это для меня, а? Я тебе потом как-нибудь объясню, чего и как. Выручи, – попросил Игорь, понизив голос. – Пожалуйста. Очень нечестный приём, и Дубин, вздохнув и поправив очки, всё-таки кивнул, снова взяв в руки блокнот и чиркнув в нём что-то карандашом. Хороший он парень. – Ещё что-нибудь? – почти язвительно спросил Дима, подняв взгляд на Игоря. – Угу. В глаза ему только не смотри. Тут уже не удалось избежать этого вот обиженного взгляда Димы Дубина тех самых времён, когда они только начинали работать вместе, и когда Гром по какой-то сущей собственной глупости искал способы избавиться поскорее от непрошеного напарника, задевая его при этом глупостями. Вот примерно такими, как сейчас. – В смысле – в глаза не смотреть? Он что, психопат какой-то, блин? Ганнибал Лектер? Игорь, мне кажется, что ты опять надо мной издеваешься! – Да не издеваюсь я, блин! Не выдумывай! – раздражённо отозвался Игорь и поморщился. – Никакой не психопат, но обаяние у него какое-то… Цыганское. Болтает много, причём не по делу. Не отвяжешься от него потом. Так что жратву занеси – и свободен, только запереть его не забудь. С него станется просто открыть дверь и выйти из управления, а мне очень не хочется его реально сажать.* * *
Раздав все нужные указания Диме Дубину и отправив его к Андрею – чуть ли не перекрестив в путь, потому что у Димы перед Андрюшей шансы почти нулевые, – Игорь натянул кепку пониже и развернулся в противоположную сторону – к лестнице. У него было ещё одно важное дело, которое, как казалось Игорю, он заранее провалил… По лестнице Гром старался спуститься как можно быстрее, попутно мимикрируя под пейзаж, чтобы никакому гению не пришло в голову ловить его и нагружать работой. Гром и сам прекрасно знал, что работы у него дохрена и больше, и, в том числе, имеется очень срочная, разбираться с которой нужно самому. Дубина, вон, не пошлёшь допрашивать гостей с востока из нелегального автосервиса, занимающегося перегонкой авто, например. Тут только самому. Вместо этого, зато, он разбирается с тем жутким хаосом, который привнёс Андрюша в его жизнь. Опять. Не опять, а снова, любезно подсказало сознание. А ещё подсказало – ты с ним намучаешься, вот и лови момент, пока Костецкий за решёткой, потому что потом… Что «потом», Игорь не знал, но заранее внутренне содрогался. На улице вся великая тряпсоюзная рать дежурила в том же неизменном составе. Игорь только тяжело вздохнул, потому что в глубине души надеялся на то, что им пришло в голову просто пойти по своим делам: не сожрут же здесь их товарища, ей-богу… Тут же майор Гром, чёрт возьми. Уж он-то проследит, чтобы никто этого вдохновлённого дебила не сожрал и пальцем не тронул. С другой стороны, его стая вряд ли об этом в курсе. – Ребят, давайте-ка расходитесь, – сказал Игорь, подойдя к троим пацанам, но обратился именно к Петру, как к их главарю. – Андрей пожрал, довольный и даже не помятый, что удивительно. Передаёт пламенный привет. – А с чего мы должны верить? – резонно спросил Петя, щурясь как-то недобро, и скрестил руки на груди. – Мы и не должны, мы мусорам вообще не верим, – тут же добавил Попов и сплюнул на ступеньки, заставив Грома поморщиться. – А у него вон какая рожа протокольная. – Я… Мне можно верить, – тщательно сдерживая раздражение и желание просто взять этих пацанов за шкирятник и оттащить в изолятор, ответил Игорь. – Я Андрея знаю достаточно давно и присмотрю за ним. Уточнять, что этому «давно» предшествовала всего-то неделя знакомства, пусть и достаточно, так сказать, близкого и тесного, он не стал. По понятным причинам. – А чего тогда задержал, а? – в голосе Петра уже открытый наезд, и он делает шаг вперёд, а позади уже и Попов оживляется. Ну точно – стая. И вроде уже не кажется такой дурацкой идея как следует вправить мозги всему тряпсоюзу разом, потому что всё желание объяснять ситуацию, в том числе причину, почему задержал – не узнал, чёрт возьми! – мгновенно испарилось. Положение спас Ваня, до этого молча наблюдающий за разворачивающимся конфликтом между правоохранительными органами и революционной организацией. – Так вы Игорь, да? Игорь Гром? – спросил Ваня, и все трое одновременно повернулись к нему с немым вопросом. – Да мне Андрей как-то рассказывал, ну… Где он был в ту неделю, когда мы думали, что он утонул. Так, в общих чертах рассказывал. – Ну, – непонимающе кивнул Попов. – В Москве он был, поступал. – У меня он жил, – угрюмо ответил Гром. – Поэтому чешите вы отсюда, пока и вас не принял за нарушение общественного порядка. Андрея выпустим по апелляции, если не будет чудить. Но я с ним уже начал профилактическую работу на эту тему. Попов, Пётр и Ваня переглянулись молча. Ваня только пожал плечами и развёл руками, видимо давая понять, что никакой больше информации он без разрешения Андрея рассказать не может. Пётр на это только раздражённо фыркнул. – На повестке недели – эсхалотическое ожидание. Будем дежурить по очереди, пока эта богадельня не рухнет к чертям собачьим, – вынес вердикт Петя. – Вы чё, серьёзно? Нахрена вам тут торчать-то? – почти с отчаянием спросил Игорь, потому что надежда, как известно, умирает последней. На вопрос никто не ответил, как будто он был риторическим. Вроде и так понятно, зачем – чтобы тут всё рухнуло, а Андрюша вышел целый и невредимый. Так? Так. А что тупые менты нихрена не выкупают, так это проблемы тупых ментов, а совсем не Тряпичного Союза. Махнув рукой на этих идиотов, Игорь развернулся и направился обратно, в управление. Может, если они будут тут дежурить по одному, Прокопенко это устроит? Оставался ещё шанс просто спокойно заняться своей работой.* * *
– Ну вот как? Ты сам-то что думаешь? Ладно Гром, он человек уже потерянный, но ты-то, Дима! Короче, делаем так… – А давай ничего не будем делать, – мягко сказал Дима и придвинул к сидящему напротив Андрею пакетик со вторым чебуреком. – Тебе и так светит тут дней семь провести, ну зачем всё усложнять акциями и протестами? – Почему семь? Пятнадцать же, – жуя, отозвался Костецкий, легко расставшись с очередной безумной идеей, которую хотел уже предложить Дубину, раз у него тут доступ и к камере с вещдоками, и вообще ко всему. – Я к тебе ещё и за тем пришёл, чтобы помочь написать апелляцию, – напомнил Дима. – Ну, если её одобрят, половину срока снимут. А если очень-очень повезёт, то и вовсе выпустят сразу. Зря тебя Игорь вообще задержал. Не знаю, что на него нашло. Андрей даже жевать перестал и удивлённо посмотрел на Дубина, а после перевёл взгляд на листочки, которые тот ему протягивал. Прямо скажем, Андрюше не улыбалось просидеть здесь все две недели. Орёл молодой в неволе и всё такое. – Руки! – предупредил Дима и вовремя отобрал бумажки, ведь Костецкий даже не подумал вытереть лапы после чебурека. – Доешь, потом напишешь… Слушай, а что вас связывает с Игорем? Чего он о тебе так печётся? Дима был уже не тем зелёным выпускником Академии, каким был когда-то, и за то время, что они работали с Громом, всё-таки кое-чему смог научиться. И даже очень многому, на самом деле, просто эти метаморфозы прошли как-то мимо Игоря. Вот, например, Дубин уже понял, как себя вести с Андреем, и пробовал свои навыки в кои-то веки без строгого и оценивающего взора майора Грома. – А тебе всё расскажи да покажи, да? – усмехнулся Костецкий. – А вот. Вот так вот. Познакомились год назад в Москве, жили неделю вместе, потому что мне некуда было податься, пока готовился к экзаменам. – А куда поступал? – Поступил в архитектурный. Все сессии закрыл без долгов, вот, решил устроить себе второе незабываемое лето. Первое, видимо, было в прошлом году, и это Дима себе тоже пометил в уме. Как и то, что жили они с Громом почему-то вместе, хотя, как казалось Дубину, Игорь вообще не способен на быт с кем бы то ни было. Дима у него сам как-то пару дней ночевал, пока со съёмной квартирой вопрос решался, и даже от такого соседства – со вполне хорошо знакомым человеком! – Игорь чуть ли не панические атаки ловил. А тут, получается, просто так? И целую неделю – вот с этим воплощением хаоса?.. Что-то тут не сходилось. Какого-то паззла не хватало для завершённой картинки, но так в лоб спрашивать Дима уже не решался. Железная дверь тихо лязгнула, открываясь и впуская в допросную Игоря. Дубин удивлённо вскинул брови, ведь до этого майор ему все уши прожужжал, как у него много дел висит, сколько всего надо успеть, и с этими чокнутыми малолетками столько времени потрачено впустую, выручай, Димочка, а то никаких сил. – Ну, чего вы тут? Дима с интересом наблюдал, как Игорь меняется на глазах: вот он упирается руками в стол, почти нависая над Андреем, и сразу исчезает куда-то задолбанное выражение с его лица, исчезает даже вечная морщинка между нахмуренных бровей. Он не улыбается, но Дима готов поклясться, что достаточно какой-нибудь мелочи, буквально пары слов Андрея, чтобы Гром улыбнулся. Да нет, подумал Дима, это уж совсем бред какой-то… – О, Игорь Константинович! А я уже соскучиться успел. Недолго сердце разлуки выдержало, да? – Андрей, доедай и пиши свою заяву. Дим, дай сюда листы. Грому удалось очень быстро навести порядок в сидящем напротив Дубина хаосе, словно он владел какими-то тайными техниками укрощения смерчей, водоворотов, вулканов и Андреев Костецких в естественной среде обитания. Андрюша его, на удивление, слушался, и уже через пару минут старательно писал от руки текст апелляции, сверяясь с шаблоном. Игорь при этом выглядел весьма довольным. Почерк у Андрея был на удивление ровный и красивый, и этот маленький факт удивил Диму даже больше, чем то, что рука майора как-то быстро и незаметно переместилась на спину Костецкого между лопаток. Как только с апелляцией было покончено – «Нет, Дим, давай сюда, я сам Прокопенко отнесу», – торжественной процессией втроём отправились в соседнее крыло управления, провожать Андрюшу в место его административного заключения. С торжественностью Костецкий, впрочем, готов был поспорить – и спорил весьма активно, пока они шли, словно идёт он не в спецприёмник, а как минимум на Голгофу, страдать за все грехи человеческие. Великомученическое выражение на породистом лице имелось. Торжественности вокруг – нет. Андрея распределили в 218 камеру – в самом конце коридора. И уже дойдя до серой глухой двери с номером «218» вместе с Громом и Андреем, Дима понял, что стоит немного отойти и дать им поговорить условно наедине. Словно они… Думать об этом Дима себе запретил и отошёл чуть обратно, хотя толку-то: в гулком коридоре все слова было прекрасно слышно и так. – Ну, короче, Андрюш, я тебе, там, трусы-носки вечером занесу. И пожрать чего-нибудь. – Для рисования чего-нибудь возьми, начальник, а то я тут со скуки повешусь на шнурках. Кстати, а почему у меня ремень и шнурки не отобрали? Смерти моей хочешь, да? – Не выдумывай. Постараюсь принести тебе блокнот какой-нибудь, но не обещаю… Всё, иди. – А поцеловать?.. Ай, бля! Потирая затылок, Андрей с, тем не менее, очень довольным лицом, зашёл в камеру, а Гром, снова привычно хмурый, закрыл за ним дверь. Дубин решил никаких больше вопросов не задавать.* * *
– Погоди, ты что, стесняешься?.. Андрей, блин! Посмотри на меня, ну. – Да не стесняюсь я, с чего ты взял? – Ты покраснел, Андрюшка. Я же вижу. – А ты не думал, что я мог покраснеть, потому что сижу верхом на твоём члене, великий, бля, сыщик?.. Игорь, ухватившись крепче за талию Андрея, вскинул свои бёдра, чтобы вместо язвительного тона Костецкий просто застонал – так ему шло намного больше. Тем не менее, несмотря на всё отрицание, Андрюша и вправду казался смущённым. То ли из-за позы, то ли из-за того, что Гром просто очень внезапно и без всякого предупреждения перекатился на спину, усаживая парня на себе, и теперь наслаждался прекрасным видом, открывающимся с такого ракурса. Андрей, конечно, невообразимо красиво и горячо смотрелся и так, лежащим под ним, с запрокинутыми вверх руками, раскрасневшийся – точно не от стыда… И вид сзади на его спину тоже был одним из любимых у Игоря, особенно когда вот так, ухватившись одной рукой за бёдра, а другую ладонь – на поясницу, заставляя прогнуться ещё сильнее. – Да брось, Андрюш. Ты себе не представляешь, какой ты красивый. Давай сам? Костецкий только шумно выдохнул и подался вперёд, укладывая руку на грудь Игоря, и начал плавно, изучающе двигаться, вверх-вниз, пытаясь отыскать, на каком темпе и углу проникновения было бы лучше всего. Хотя, чёрт возьми, с Громом ему всегда и везде было лучше всего. – Да, вот так… Умничка… Такой ты красивый у меня, знал бы ты, какой красивый – сам себя бы трахал, наверное… – Бля, Гром, заткнись, не смеши меня! – полузадушенно взмолился Андрей, на несколько мгновений замерев. – Ржать с твоим членом внутри – так себе затея. Игорь послушно заткнулся, чтобы не нервировать Андрюшу ещё сильнее, и положил ладонь на низ его живота, чтобы почувствовать при определённых движениях собственный член внутри Андрея. Это было не так-то легко, но заводило так сильно, что самообладание трещало по швам. – Игорь, я… сейчас… чёрт, майор, давай… Гром снова подхватил Андрюшу и снова опрокинул спиной на постель, прерывая толчки лишь на несколько секунд, чтобы перехватить его ноги под колени и закинуть на свои плечи… а затем, подумав и на одно плечо, заставляя Костецкого удивлённо выдохнуть от новых ощущений. Да и самому, чтобы кончить в такой позе, когда так тесно и так хорошо, хватило всего нескольких минут. А потом – можно было просто лежать вдвоём, молча, постепенно восстанавливая сбитое дыхание, и даже не шевелиться. Ни за салфетками, ни для того, тем более, чтобы поправить съехавший с дивана безбожно длинный для него матрас. Он каждый раз съезжал от чрезмерной физической активности на нём, и каждый раз Андрюша в какой-то момент выпинывал Грома из своих уютных объятий его поправлять. – И всё-таки ты стесняешься. А чего стесняешься-то, бешеный? – Ай, отстань, – фыркнул Костецкий и уткнулся лицом в подушку, но Игоря так просто не проведёшь, он прекрасно видел, что тот следит за ним одним глазом. – Просто ты так смотрел на меня, как будто я… не знаю… – Да вовсе не «как будто», Андрюш. Так и есть. – Всё, спи давай, тебе завтра вставать в семь утра, – проворчал Андрей, укладывая ладонь на лицо майора, чтобы не смотрел так пристально и насмешливо, чтобы не смотрел так, будто знает, что на самом деле Костецкий имел в виду. – Понял, понял, начальник, выполняю, – рассмеялся Игорь и перехватил руку Андрюши за запястье, целуя и ладонь, и пальцы. – Спим.