Выходные у Игоря выпадали часто – с его-то вечными переработками. Другое дело, что настоящие выходные Гром себе устраивал редко. Временами он в выходные просто отсыпался, отмокал в ванне, а потом работал… Либо просто – сразу работа, без всяких промежуточных вариантов и отдыхов. Если преступники не спят и не отдыхают, то с чего должен спать и отдыхать майор Гром?
Одно хорошо – в выходные можно было работать прямо дома, благо, ноутбук у Игоря был.
Но сейчас ноутбук лежал закрытый на рабочем столе, а Гром даже и не собирался к нему притрагиваться. Кому скажешь – точно не поверят, что такое возможно, но Андрюша был куда важнее: с Андрюшей хотелось проводить время, а ещё Андрюшу точно стоило занимать какими-нибудь делами, чтобы его энергия, бьющая через край, выплёскивалась хотя бы в более-менее мирное русло.
Собаки у Игоря никогда не было, но он чётко проводил параллель между Костецким и каким-нибудь особо активным щенком. Щенков тоже нельзя оставлять без присмотра: попортят мебель, пообдирают обои, лужи везде оставят…
Различие между щенком и Андреем было только одно: он хотя бы исправно ходил в туалет в положенное место.
За прошедшие две недели все следы драки зажили, а новых художественных акций не затевалось. Костецкий наслаждался тем, что стал этакой интернет-звездой из-за разошедшегося ролика с дракой; каждый день хвалился Игорю новыми сотнями и даже тысячами подписчиков в инстаграме, вдохновенно планировал новые картины, рисунки, акции и прочие тряпсоюзные штуки, в которых Гром мало что понимал, но всегда активно поддакивал, и выглядел при этом донельзя счастливым.
Игорь тоже был вполне счастлив. Счастливый Андрюша, крутящийся рядом и светящийся, как солнышко, был поводом для счастья сам по себе.
С приходом Андрея дома появился уют. Как бы парадоксально это ни звучало, ведь в первый же день Андрей сломал диван, вынести который на помойку Игорь заставил весь тряпсоюз только через несколько дней, но теперь Грому действительно хотелось возвращаться домой, потому что Андрей умел создать вокруг себя по-настоящему живое пространство, в котором находиться было тепло.
И теперь Игорь возвращался домой не только для того, чтобы закинуть что-то чисто символическое в рот и завалиться спать, а чтобы провести время с Андрюшей. Узнать, как у него дела, помочь ему размять ноющие после тренировок мышцы, посмотреть вместе кино, расположившись на полу, приготовить вместе ужин или съесть что-то, приготовленное Андреем.
Как оказалось, Костецкий прекрасно умел готовить. Если Грому приходилось иной раз потеть и стараться, то Андрюше было достаточно чихнуть в кастрюлю – и получалось что-то очень вкусное и сытное.
Сам он всегда отшучивался и рассказывал, что, живя долгое время на квартире с Петей, конкретно так переел лапши быстрого приготовления, два дня блевал, а потом словил озарение – нужно учиться готовить нормально. Идею поддержал и Петя, и Попов.
Своё жуткое желание самовыражения Андрей тоже нашёл, как сублимировать. Вместо того чтобы вандалить и портить обои дома у Игоря, он накупил кучу ватманов, и если и портил чем-то обои, то только скотчем и кнопками.
Грому, впрочем, даже нравилось. Обычные для Андрюши картинки с лозунгами и изображениями Тряпичного союза частенько стали сменяться совсем другими: наброски питерских пейзажей, какие-то чертежи (видимо, упражнялся, чтобы не терять навык за лето), были даже портреты. Очень красивые, реалистичные и узнаваемые. И чаще всего Андрей рисовал Игоря.
Это было лестно. Лишь один раз майор заупрямился: очень ему не хотелось, чтобы Костецкий вешал на стену листик, где был изображен спящий Игорь. Без одежды и даже без одеяла, со всеми подробностями, в кое-каких местах даже немного приукрашенный, как казалось Грому, но Костецкий это активно отрицал.
Хорошо ещё, что нарисован этот шедевр эротизма был на обычном альбомном листочке, который терялся на фоне других картин.
– Андрюш, ну мы идём или как? – громко позвал Игорь, когда отошёл на десяток метров и только сейчас заметив, что Андрей не идёт рядом, а так и завис рядом с Эрмитажным мостом.
Тот никак не реагировал, срисовывая мост угольком в свой скетчбук – оказалось, что одежды у него минимум, а всё пространство рюкзака занимают именно принадлежности для рисования. Костецкий никогда не забывал брать с собой какой-нибудь альбом и карандаш или уголь, если выходил гулять с Игорем. На тренировки, понятное дело, он с собой не брал ничего.
Пришлось возвращаться к Андрею, чтобы привести его в чувства. Денёк выдался пасмурный, но тёплый, даже немного душный – возможно, к вечеру будут ливень и гроза. Но пока что небо было просто затянуто светло-серыми облаками.
– Андрей, пойдём, там и так очередь километровая, – напомнил Гром, положив ладонь на плечо Костецкого.
– Ну километром больше, километром меньше… – фыркнул Андрей и оторвал, наконец-то, взгляд от моста и от рисунка, посмотрев на Игоря. – Ты вот знаешь, что это за мост?
– Ну. Эрмитажный, – невозмутимо ответил Игорь и нахмурился.
Прямо скажем, по названиям он знал почти все значимые мосты города – понятное дело, он тут всю жизнь живёт, весь город знает, как свои пять пальцев, особенно центр. Профессия обязывает тоже.
А вот в плане истории и всего такого… Да и зачем бы ему?
– А ты знал, что это старейший каменный мост твоего любимого Санкт-Петербурга? Между прочем, по сюжету оперы Чайковского «Пиковая Дама» в третьем действии с него в воду бросается Лиза, от которой убежал Герман. Причём у Пушкина ничего такого не было, Чайковский просто в газете прочитал про убийство какой-то девушки на этом мосту и решил включить в либретто оперы… Так что второе название у моста – «Мостик Лизы». А ты чего на меня так смотришь? – усмехнулся Андрей.
– Это вам, что, в архитектурном, что ли, рассказывают? – удивлённо спросил Игорь, который совершенно не ожидал, что Андрюша может выдать такую вот историческую справку, которая связана с оперой и с Чайковским. От него было странно слышать даже «либретто».
– Ты думал небось, что с быдлом малолетним связался, да, Игорь Константинович? – с хитрой улыбкой сказал Андрей и скинул с плеча рюкзак, убирая обратно скетчбук. – А вот хрен. Нет, не в архитектурном, это я, так сказать, сам… Я и на опере этой был. Раза два точно.
Гром только удивлённо покачал головой. Какой-то день сюрпризов, ей-богу.
Сначала Андрюша попросился сходить в Эрмитаж, потому что никто из Тряпичного союза идти туда с ним не согласится, теперь ещё и оказывается, что Игорю, возможно, придётся скоро доставать билеты в театр, в оперу и не дай бог на балет.
– Если честно, как малолетнее быдло ты и выглядишь. Я бы никак не подумал, что тебе может нравиться опера, – вздохнул майор и, заметив, как Андрей снова повернулся к мосту, присел на корточки, подхватывая Костецкого под задницу и вместе с ним поднимаясь на ноги. – Всё, заебал, тащу тебя в Эрмитаж, а то ты не дойдёшь, если ещё какую-нибудь архитектурную важность по пути встретишь!
Андрюша, смеясь, крепко вцепился в плечи Игоря и обнял его за шею. Да уж, это тебе не девчонку-пушинку таскать, которая будет испуганно пищать. Этому волю дай – он вообще на шее устроится и ножки свесит, причём не фигурально, а вполне в прямом смысле. Его ни высотой не испугать, ни близостью канала.
Как-то Грому довелось уже посмотреть, как Андрюшина банда собирает «трепихаря». С физической подготовкой у Тряпичного союза явно было куда лучше чем с идеологической.
– Обещаю, в Эрмитаже от скуки не уснёшь, – с широкой улыбкой сказал Андрей, когда Игорь поставил его на ноги недалеко от входа в музей. – Никаких аудиогидов, я тебе сам всё расскажу!
– Заранее боюсь, – с серьёзным лицом ответил Гром, вставая в очередь. – Я почему-то думал, что ты только в каком-нибудь современном уличном искусстве шаришь.
– Думал он, – важно надувшись, фыркнул Костецкий и скрестил руки на груди. – Вот убедишься ещё…
Народу вокруг была тьма, несмотря на будний день. Хотя, оно и понятно: лето, туристы, погода хорошая, грех не сходить прогуляться по центру и не заглянуть в самый известный музей страны.
Игорю скучно вовсе не было, пусть даже он и не был таким уж любителем искусства, тем более такого. Андрею нравится, Андрею захотелось – ну пусть. Всяко лучше, чем если был он позвал по заброшкам бродить, изрисовывая старые стены баллончиком.
И дело было совсем не в том, что Гром был таким уж престарелым ханжой. Просто, как оказалось, от запаха краски он чихает, а надевать на морду бандану ему не хочется, увидят – засмеют.
Кто его должен увидеть на заброшках с баллончиком краски в руках и банданой на лице, он не знал, но заранее ужасно стеснялся.
А о том, что на паре-тройке заброшек теперь красуются кривые рисуночки майора полиции, знает только Андрюша – и этого достаточно. Очередная их маленькая тайна на двоих.
– Игорь, – позвал Андрей и дёрнул Грома за локоть, выводя из задумчивости. – Игорь, там карманник. Там вор в толпе!
– Где? Как выглядит? – тут же встрепенулся Игорь и начал оглядываться.
– Там, чувак в красной кепке, он кошелёк вытащил у кого-то! – Андрей указал влево, где как раз толпа туристов была особенно плотной, и все, как один, были заняты фотографированием достопримечательностей.
Только вот времени выяснять и переспрашивать не было.
Едва заметив красную кепку в толпе, Гром, не раздумывая, побежал туда, чтобы остановить, задержать – а там уже разбираться, кто у кого что крал, а что не крал.
– Стоять! Полиция!
Люди от его крика расступились, но недостаточно быстро, и красная кепка тут же дал дёру. Пространство площади вокруг было открытое, догоняй – не хочу, но из-за того, сколько людей было вокруг, погоня была слишком медленной, и всё, что мог Игорь – это не выпускать красную кепку из поля зрения.
У воришки был приличный шанс оторваться и дать дёру – убегал он со всех ног, едва только услышав «полиция», и Игорь уже тихо зарычал и выругался, предвкушая спринт по огромной Дворцовой площади, расталкивая людей, когда вдруг откуда-то сбоку на карманника не бросился Андрей, сбивая его с ног. Кто-то закричал, кто-то уже перевёл объективы камер сюда, чтобы снимать нечто куда более интересное, нежели старинное здание Зимнего дворца, а ныне Эрмитажа.
Карманник тут же замахнулся на Андрея, но тот от чужого кулака ловко увернулся – конечно, у самого только недавно сошли синяки и ссадины на лице, – тем не менее, не позволяя вору подняться на ноги и продолжить бегство.
Подбежавший Игорь отработанным движением перевернул красную кепку на живот, упираясь в его спину коленом и заламывая его руки. Свободной рукой Гром потянулся за телефоном, чтобы позвонить в дежурку и вызвать на площадь ближайший патруль.
– Если честно, я не думал, что ты мне поверишь, – смущённо сказал Андрей, когда карманника упаковали и забрали в отдел.
Их, как «героев», вернувших пострадавшим два кошелька и одну дамскую сумочку, в Эрмитаж пропустили вне очереди, даже не обращая внимания, что Андрюша ободрал коленки в кровь об брусчатку.
– Почему? – удивлённо спросил Гром.
– Ну… Не знаю, – пожал плечами Андрей. – А если бы я ошибся, и это был бы не вор?
– Ты ж не ошибся, – спокойно ответил Игорь и на секунду приобнял Костецкого за плечи, благо, в вестибюле было почти пусто. – Ну да, я тебе доверяю. Тебя это так удивляет, что ли?
Андрюша, покраснев и окончательно смутившись, ничего не стал отвечать, и просто потянул майора за руку за собой.
Ни экскурсовод, ни аудиогид Игорю и впрямь не понадобился. В Павильонном зале Андрей воодушевлённо рассказывал про стилистики, про колонны и про люстры, про статуи и Римскую мозаику на полу, на которой они зависли особенно долго.
Лоджии Рафаэля, Гербовый зал, Александровский зал, гостиные… Нигде они не задерживались надолго, чтобы Игорь успел заскучать от обилия золота, барельефов и экспонатов, но о каждом зале Андрюша рассказывал что-то интересное: то какую-то историческую справку, то историю, а иногда даже анекдоты травил или цитаты из фильма «Старики-разбойники», заставляя майора давиться смехом – шуметь-то в музейных залах было нельзя, но очень хотелось.
– Нет, серьёзно, откуда ты всё это знаешь? Что-то я на заметил, чтобы ты был таким уж книжным червём, – сказал Игорь, когда они, устав ходить по залам, отыскали скамейку, на которой можно было посидеть и отдохнуть.
– За чтение литературы у нас отвечает Пётр, это да, – улыбнулся Андрей и пожал плечами. – Да меня просто бабушка с дедом растили. Бабушка в Третьяковке почти всю жизнь работала, а дед скульптор. Родители ещё в девяностые как начали бизнес строить, так всё… А меня на воспитание отдали, видел родаков пару раз в год, сейчас и того реже. Короче, я с детства гиперактивный был, вот бабушка и решила меня в художку отдать. Типа, думала, что поспокойнее стану, а оно как-то вот… не сработало, короче.
Гром даже дыхание задержал, слушая историю Андрея. Это был, кажется, чуть ли не первый раз, когда он рассказывал о своей жизни что-то действительно важное, не связанное с Тряпичным союзом, и было видно – не придумывает на ходу и не обманывает.
– Я с бабушкой и в театры постоянно ходил, и в оперу, и Третьяковку всю наизусть знаю. С дедом часто в его мастерской тусил, но скульптуры – не моё, мне больше рисовать всегда нравилось. Ну что, идём? Давай ещё несколько залов обойдём – и пойдём по-настоящему развлекаться! – широко улыбнулся Костецкий и накрыл ладонь Игоря своей, снова потянув за собой.
А Игорь и не сопротивлялся. С Андрюшей – хоть куда.
* * *
В клубе было душно, жарко и очень шумно. Игорь со своим ростом и количеством прожитых на этой земле лет ощущал себя среди местного контингента слегка… неуютно. Во-первых, он почти на всех тут смотрел сверху вниз, как воспитатель в детском саду; во-вторых, почти все девчонки здесь были очень откровенно одеты и бросали на него ещё более откровенные взгляды; в-третьих, Андрюша мгновенно ускакал куда-то поближе к сцене, на которой какой-то парень пел про какой-то «евродэнс», девчонок вроде тех, что пришли его послушать и прочие странные, по мнению Игоря, вещи.
«Ионотеку» Гром знал не понаслышке. Несколько раз Игорь помогал наркоконтролю накрывать сие прекрасное заведение, вылавливая кучу малолеток под спидами и дилеров, которые это им продавали.
И как Игорь умудрился поддаться на уговоры Андрея и согласиться прийти сюда просто как концерт?.. Загадка века, а разгадка – цыганское Андрюшино обаяние.
Впрочем, было в клубе не так уж и плохо, на самом деле. В свете разноцветных софитов самозабвенно танцующий Андрей выглядел невообразимо соблазнительно. А ещё он не тянул Грома за собой, оставив его отдыхать у бара – и за это было ему огромное спасибо.
Хоть и драли тут цены за выпивку так, что даже у Игоря глаза на лоб полезли. Делать было нечего, пришлось раскошеливаться. В конце концов, завтра у него ещё один выходной, может позволить немного накидаться.
Сперва – пара бутылок пива, потом майор взял себе уже виски, когда начало ощутимо шуметь в голове. Костецкому, казалось, даже пить было не нужно – он и так был счастлив и в экстазе, танцуя под повторяющиеся строчки «я тебя никогда не отдам мусорам…».
Игорю вдруг стало даже немного стыдно. Он-то не так давно Андрея мусорам отдал, из-за чего тому пришлось отсидеть, пусть и совсем недолго. Ну не мудак ли?
Сам как мусор. Кошмар.
– Дяденька, а пивом не угостите? – спросила неожиданно возникшая рядом девчонка, заставив отвести взгляд от танцующего Андрея.
На вид девчонка была ровесницей Андрюши, но даже в таком освещении Игорь не мог не заметить расширенных зрачков.
Усмехнувшись, Гром поставил стакан на барную стойку и нырнул рукой во внутренний карман кожанки, доставая ксиву. Девчонку тут же как ветром сдуло.
– Вот и отлично, – пробормотал Игорь себе под нос и сделал ещё глоток виски. Ему и так стоило усилий договориться с собственной совестью, чтобы не начать паковать тут наркоманов и барыг пачками.
Очень не хотелось портить Андрюше вечер.
Возвратив взгляд на танцпол, сперва майор не смог отыскать знакомого силуэта, и заметно напрягся. Гром прекрасно знал Андрея, и знал его любовь влипать во всякие истории, поэтому потерять его из виду было страшно само по себе.
Махом влив в себя остатки виски с колой, Игорь вернул бармену пустой стакан и спрыгнул с высокого стула, чтобы отыскать Андрея и просто убедиться, что тот в порядке. И, пожалуй, чтобы немного его потискать в каком-нибудь тёмном уголке, ведь тот сейчас наверняка такой горячий, активный и вертлявый, и сам с удовольствием пойдёт в руки.
Пришлось немного потолкаться на танцполе, прежде чем Игорь увидел Андрея, который уже не танцевал, а разговаривал с каким-то мужиком. За шумом музыки слов было не различить, но выражение лица у Костецкого было напряжённым.
– Слышь, мужик, отвали от него, – громко сказал Гром, возникнув за спиной Андрюши и положив обе руки на его плечи.
Андрей сперва напрягся, но, глянув вверх и увидев Игоря, мгновенно расслабился и сделал шажок назад, прижимаясь к нему спиной.
– Не, так не пойдёт, я его первый увидел!
– Да ну? Может, выйдем, порешаем? – оскалился Гром и вышел вперёд, оттолкнув Андрея себе за спину.
Костецкий сзади возмущённо сопел и готов был ринуться в бой, чтобы защищать свою честь – а то, как же, обсуждают его тут как вещь, где это видано вообще? – но Игорю сейчас было не до него. Тут, похоже, его мальчика лапали, и кулаки чесались, но устраивать драку прямо в клубе было явно хреновой идеей.
Прохладный ночной воздух ни черта пыл не остудил, даже наоборот. Всего три шага от входа в клуб – и Гром на автомате заблокировал предплечьем первый удар, а потом несколько раз ударил сам, сильно и эффективно.
Парень, пристававший к Андрею, оказался на земле почти сразу, и сразу же поднял руку, сплёвывая кровь.
– Пидоры, – зашипел он и тут же дёрнулся в сторону, боясь нового удара.
Но бить ногами лежачих Игорь точно не собирался, как и отвечать на оскорбления. Ну пидоры, и что? Он за Андрюшу кому угодно лицо разобьёт.
– А я думал, ты меня останавливать будешь, – усмехнулся Гром, вернувшись к ожидающему его у входа Андрею.
– Шутишь, майор? За меня ещё никто никому ёбла не ломал. Тем более так красиво, – рассмеялся Костецкий и взял Игоря за руку, рассматривая сбитые об чужое лицо в кровь костяшки. – Пойдём-ка. Отблагодарю.
Показав охране печати-пропуски на запястье, Андрей направился дальше, мимо бара и мимо танцпола, в сторону мужского туалета.
– Ну вот ещё в толчке клуба я не трахался, – проворчал Игорь, когда за ними закрылась дверь кабинки.
– Да ничего ты не понимаешь. Сколько тебе там лет – сорок, шестьдесят, дедуль? С кем у тебя ещё такой опыт будет? – улыбаясь, Андрюша прижался спиной к кафельной стене и притянул Грома к себе за руку, перехватывая его ладонь и проводя языком по сбитым костяшкам, слизывая кровь.
Игорь, и без того на взводе, завёлся от этого зрелища почти сразу. Погладив Андрея по щеке, Гром впился поцелуем в его губы, перемазанные в крови, и это был самый, без прикрас, самый лучший поцелуй в его жизни – пьяный, на адреналине от драки, с металлическим привкусом крови и виски, жаркий и страстный.
Андрей умел отдаваться так, будто это был последний раз. И это буквально сводило с ума.
Горячие и мокрые поцелуи, одно дыхание на двоих, шарящие под одеждой руки – и вот уже Костецкий опускается на колени, расстегивая джинсы Игоря.
– Блять, Андрей, – выдохнул Гром, когда тот потёрся щекой о его член сквозь ткань белья и улыбнулся как чёртов маленький дьяволёнок.
– Это было «блять» или «блядь»? – смеясь, спросил Андрюша и потянул резинку трусов вниз, перехватывая ствол и сразу же беря в рот головку.
Тут уже стало не до слов и препирательств. Игорю пришлось одной рукой упереться в стену напротив, а другой зарыться в волосы Андрея, чтобы направлять его, заставляя брать глубже. Сосал он умело, и там, где не хватало опыта, брал старательностью. То, что Костецкий и сам ловит кайф, когда сосёт его член, Игорь заметил уже давно. Ещё в прошлом, мать его, году.
Казалось, Андрей слюну, смешанную со смазкой, не сглатывал вовсе, и Гром быстро догадался, чего он хочет, разводя эту влажность.
– У меня даже презерватива с собой нет, – прошептал Игорь, бросив взгляд вниз, и невольно погладил Андрюшу по волосам, чуть не добавив «хороший мальчик».
Уж слишком потрясающе он выглядел с его членом за щекой.
– Ты не доверяешь мне или себе? – спросил Андрей и едва ощутимо прикусил под головкой члена.
Намёк был вполне ясен.
Подняв Костецкого за шкирку, Игорь, пока тот вытирал губы и подбородок тыльной стороной ладони, развернул его лицом к стене и сдёрнул шорты вниз.
– Прогнись.
– Да хули ты мне напоминаешь? И так всё знаю, – огрызнулся Андрюша и расставил ноги шире.
Гром только хрипло рассмеялся и резко зажал рот Андрюши ладонью, отклоняя его голову к себе. Такой колючий, кусачий и стервозный Андрей был его любовью, никак не меньше.
Без дополнительной подготовки, только по слюне пришлось входить медленно, давая Костецкому привыкнуть. Впрочем, секс у них был буквально утром, так что навредить Игорь не боялся.
– Пиздец ты, Андрюш, – выдохнул Гром, прижавшись щекой к его виску, мокрому от пота. – Просто пиздец.
Во время секса Андрей мог быть очень громким, поэтому Игорь и зажимал ему рот сейчас, второй рукой крепко держа за бёдра. Это было жутко неудобно, почти что насухую, да ещё и в кабинке туалета, где их могли – и наверняка слышали другие люди.
Это было почти грязно.
Но всё вместе складывалось так, что майор заводился только сильнее.
Им обоим не нужно было много. Несколько минут рваных и грубых толчков, движений руки Игоря по члену Андрея и горячего шёпота на его ухо – и Гром кончил, едва успев вытащить член, так что забрызганными спермой осталась не только его ладонь, лежащая на члене Андрея, но и Андрюшина задница.
Костецкий, пытаясь отдышаться, уткнулся лбом в холодный кафель, а Игорь положил подбородок на его плечо.
Вытираться сил просто не было. Видимо, придётся сразу от клуба брать такси, чтобы добраться до дома и кинуть шмотки, испачканные в семени, в стирку.
Андрей, немного придя в себя, чуть повернул голову, проводя носом по колючей щеке Игоря и ласково целуя его в висок. Такой контраст отозвался мурашками по спине.
– Дядь, угостишь коктейльчиком? – тихо спросил Костецкий, и Гром, даже не открывая глаз, услышал в его голосе улыбку.
– Тебя – угощу, – с довольной улыбкой ответил Игорь.
Перед тем, как выйти из кабинки туалета, Андрей, уже приведя себя в относительный порядок, достал из кармана шорт маркер и нарисовал ужасно банальное «Андрей + Игорь» и обвёл сердечком, которое пронзало молния.
– А что-то ещё более банальное мог нарисовать? – со смешком спросил майор, застегивая молнию на джинсах.
– Дурак ты, дядь. Это же от души, – улыбнувшись, Андрюша привстал на носочки и легко чмокнул Грома в губы.
* * *
– Ой, а кто это такой просыпается? Ой, а чьи это глазки открываются? Кто ночью прыгал и скакал, деду спать не давал?..
– Да тебе вроде бы понравилось, – поморщившись, ответил Андрюша и отмахнулся от Игоря, натягивая плед повыше. – Пиздец, голова-а-а…
– А я тебе говорил, чтобы ты не мешал всё подряд, – усмехнулся Игорь и потянул плед обратно, наклоняясь и целуя Андрея в бедовую и взъерошенную макушку. – Давай, просыпайся, минералка и пачка обезбола лежат рядом. А я пошёл.
– Куда? – тут же встрепенулся Костецкий и кое-как открыл один глаз.
– На работу вызвали, – виновато пожал плечами Гром. – Ничего серьёзного, правда. Надеюсь, к обеду освобожусь. Потерпишь без меня немного?
Андрюша, кивнув, приподнялся, садясь, а после переполз на колени Игоря, обнимая его за шею и пряча лицо.
– Ну что ты, Андрюш? – с улыбкой спросил майор и крепко обнял в ответ, ласково поглаживая по затылку, по голым плечам и спине. – Часа три-четыре – и я вернусь домой. Идёт?
– Идёт, – глухо отозвался Андрей и отстранился, потянувшись за бутылкой минералки и таблетками. – Классно вчера было, да?
– Да. Обязательно повторим, – кивнул Игорь и неохотно ссадил Костецкого со своих колен обратно на матрас. – Из дома чур не сбегать, ладно? Тряпсоюз ещё день без тебя переживёт.
– Они скоро начнут меня к тебе ревновать, – рассмеялся Андрюша и запил сразу две таблетки водой. – Придут опять к управлению бастовать…
– Не дай бог! – Грома, когда тот представил себе это, аж передёрнуло. – Всё, спи, нарушитель ночного спокойствия.
– Тортик – и пущу обратно в квартиру, – сказал Андрей и вытянулся на матрасе снова, закрывая глаза.
– Договорились, – серьёзно кивнул Игорь и поднялся на ноги. – А какой?
– Вафельный, – сонно зевнув, ответил Костецкий и отвернулся к стене, помахав на прощание.
Игорь только покачал головой и направился в прихожую.
Вот и как отпускать его обратно в Москву?..
