***
А мы застряли в этом мире, А он давно уж чуть живой. И мы здесь словно бы чужие, И очень хочется домой. И рвет душа все сухожилья, Как близкий берег рвет прибой. Нависли нити словно крылья, Как паутина за спиной. Стою на каменном утесе, И тьма, и бездна подо мной. Шагнуть — полет, и нет вопросов, Остаться — ждать вакансии другой. А рядом ангелы как стража, Мой каждый шаг у них в учёт. Одеты, как для антуража, Поступок мой идет в зачет. И никуда от них не деться, Под бумерангом воли нет. И не удастся отвертеться, Родился, жил — держи ответ. Шаг влево, вправо — блажь, досада. Побег из строя — всё, привет! Лишь от любви одна отрада, И счастья миг, и яркий свет.
***
Гэндальф чувствовал, как силы покидают его, как слабеют пальцы рук, державшей посох, а магия, что еще недавно ярким светом лилась из него, начала медленно гаснуть. Гэндальф был силен, но не настолько, чтобы победить Сарумана, который был старше, опытней, сильнее. Однако, отступить не позволяли гордость и чувство долга. Бой между двумя волшебниками длился уже не один час. Несмотря на самоуверенный вид Сарумана, его громкий смех, торжество в глазах и издевательскую ухмылку, он тоже выглядел потрепанным. Белый волшебник ожидал, что Гэндальф будет силен, но он не ожидал, что настолько, что сможет противостоять ему так долго. — Ты упрямый глупец, — еле скрывая раздражение, сказал Саруман, а краем глаза он видел, что ряды его армии редеют, особенно после того, как прибыло подкрепление из Рохана. — Глупец не я, а ты, — с тяжелым вздохом ответил Гэндальф, опираясь на посох. Длинные, седые, словно присыпанные пеплом волосы были мокрыми от пота; один глаз заливался кровью из рассеченной брови, которая уже начинала засыхать. Как же он устал.. Он бы хотел, чтобы все это закончилось более мирно, но это - роскошь и, откровенно говоря, глупая надежда старика. Старый друг продолжал распинаться, кричал о силе и власти, о своем величии, но Гэндальф почти его не слушал. На миг прикрыв глаза и сделав пару глубоких вдохов и выдохов, он открыл глаза, которые горели решимостью. — Ты предал свет, мой старый друг, предал Валар и миссию, который они нам доверили, поэтому любой ценой я остановлю тебя. Даже если после этого не увижу солнечного света, а могила станет мне домом. Саруман только рассмеялся, однако смех застрял в глотке, когда Гэндальф стал делать странные манипуляция с посохом, которых он раньше никогда не видел. Белый свет медленно начал становиться серым, а потом и черным. Саруману даже почудилось, что по чужому посоху пошли мелкие трещины. — Что это за колдовство? — закричал старик, однако Гэндальф не отвлекался от своего занятия и не спешил отвечать. Предатель был так поглощен и даже заворожен происходящим, что выпустил из виду то, что происходило вокруг. Толстые корни вырывались из-под земли и змеями начали обвивать ноги Сарумана, крепко сжимая, причиняя боль. Старик хотел вырваться и уже занес свой посох, но именно в этот момент Гэндальф запустил в него черную сферу, которая была пропитана смертью. Его смертью. В последний момент Саруман все же смог сжать свой посох и запустить в ответ белую сферу. Два потока магии схлестнулись, как два голодных зверя. Они словно стремились разорвать друг другу глотки. Два старика напряженно следили за этим, ожидая чего-то… Чья атака окажется сильнее? Но вряд ли они ожидали того, что два потока магии сольются, и произойдет мощный взрыв. Взрыв был такой силы, что волшебники просто отлетели в противоположные стороны друг от друга, а место боя превратилось в небольшой кратер. Находящиеся рядом орки и люди в миг превращались в прах. Один был без сознания - удар вышиб из него весь дух, но сердце его еще билось, однако второго окончательно покинули силы, и подняться ему больше было не суждено. Бальтхар, который был недалеко от боя волшебников, еле успел отскочить, чтобы его не задело, и прихватил с собой Леголаса. Когда все закончилось, они оглянулись. Все находились в полном шоке от того, что произошло. Все пытались прийти в себя, а от взрыва у многих заложило уши. Особенно кривились орки, у которых был более чувствительный слух, чем у людей: они трясли головами, но помогало это слабо, однако, несмотря на это, бой прекращать никто не собрался. К дроу и эльфу подбежал Арагорн. Мужчина был весь перемазан чужой кровь, но больше пугал его взгляд мертвеца, пустой и холодный, будто живой мертвец. — Что это было? — холодно спросил мужчина, смотря на воронку. — Похоже, Гэндальф сражался с Саруманом, — ответил Леголас, слегка передергивая плечами. Видеть друга таким было больно и очень тревожно. — Он победил? Нужно проверить. Однако троица даже не успела сдвинуться с места. Послышался очень громкий, закладывающий уши рык. Все сразу задрали голову к небу: люди боялись, что прилетели еще какие-то темные твари, а орки ожидали увидеть подкрепление. Только вот от ужаса замерли все, когда увидели в небе огромного дракона, но более сильное потрясение вызвало то, что у дракона было два всадника. Один из них был красивый мужчина с яркими темно-рыжими, почти красными, как кровь, волосами. Он стоял на спине дракона словно хозяин, рядом с ним так же величественно стоял другой мужчина, полная противоположность первого. Его белые, словно первый снег волосы развевались на ветру. Издалека казалось, что над головой блондина образовался нимб. Леголасу не составило труда со своим острым зрением распознать в блондине отца, дракон, понятное дело, был Гаром, а вот красноволосый был ему незнаком. И хищный взгляд этого чужака напрягал не хуже меча у глотки. Саурон надменным взглядом обвел свою, так называемую, армию. Армию, которая пусть и была большой и сильной, но не вызывала ничего, кроме презрения. Страшные, уродливые твари, многие из которых тупы, как бревно. И это - его армия? Его народ? Те, кем он собирался повелевать? Какой вздор! Похоже, создание кольца и правда плохо повлияло на его разум, раз он опустился до такого. Самое настоящее безумие. Собственными руками он чуть не привел собственный мир к уничтожению. — Хватит летать в облаках, — тихо рыкнул Гар, бесцеремонно врываясь в мысли Темного владыки. — Иди, наконец-то займись делом, пока еще есть, кого спасать. Трандуил усмехнулся и бесцеремонно столкнул Саурона со спины дракона. Тот, конечно, без проблем приземлился на ноги, походя этим на огромного кота, но все равно эльфу принесло это удовольствие. — Вот обязательно было это делать? — каким образом Гар умудрялся даже мысленно закатить глаза, оставалось загадкой. — Обязательно, — хмыкнул Трандуил, поглаживая Ашару, которая словно дорогое украшение обвилась вокруг шеи блондина. — Не ревнуй, сладкий, — понимающе сказал Гар, при этом рыкнув в облике дракона. — Ты у меня все равно самый лучший. Ответить Трандуил не успел, так как парочка назгулов не способствовала продолжению беседы. Гар, конечно, мог просто сжечь тварей в драконьем пламени, что даже пыли не останется, но не стал, так как ему хотелось немного поиграть и размяться. Трандуил не стал ему мешать и тоже спрыгнул со спины, чтобы дракон мог делать разные маневры и развернуться по полной, и, пусть магия и защищала всадников, но эльф хотел увидеть сына и убедиться, что с тем все в порядке. И пока Трандуил искал Леголаса (ну, как искал, скорее шел навстречу, параллельно с этим рубя тех, кто самоуверенно кидался на него), Саурон под внимательными и немного недоумевающими взглядами людей, хищными и слегка глупыми взглядами орков шел как нож сквозь масло в сторону предателя. Саруман был весь изранен: белая ткань одежды стала серой от грязи, пропиталась кровью. Он с трудом стоял на ногах, а его тщетные попытки подняться и стоять прямо и гордо не вызывали ничего, кроме издевательской ухмылки. Вернув себе разум, Саурон больше не был так слеп. и теперь прекрасно знал о том, что этот глупый, самоуверенный старик был намерен использовать его, чтобы потом уничтожить и забрать то, что по праву принадлежит только одному из них. — Ты? — воскликнул Саруман, со страхом и нарастающим ужасом смотря на Темного владыку, который остановился прямо перед ним. Конечно, он узнал его, не мог не узнать своего повелителя. Без лишних слов, только позволив себе слабую и очень зловещую ухмылку, Саурон в один миг оказался возле старика, и, не успел тот что-то сделать, как его сердце уже трепыхалась в чужих руках. — Я не люблю предателей, Саруман, — прошептал Темный владыка, смотря в широко распахнутые глаза волшебника, который и мог только как хватать ртом уже ненужный воздух, после чего замертво упал к чужим ногам. Саурон, конечно, мог сожрать сердце волшебника, как победитель, к тому же тело его некогда принадлежало орку, но он брезговал это делать. Поэтому, развернувшись к своей армии и людям, что вновь перестали сражаться, отвлекшись на новое представление, поднял руку с сердцем над головой, которое охватило пламя и, смотря внимательно, он заговорил на наречии, древнем и скрипучем, но которое никто не смел ослушаться. Приказ, что подчинял чужую волю. Орки сначала замерли, а потом начали опускаться на колени перед своим Единым Повелителем. — Что? Как? — пробормотал Леголас, который плохо понимал, что происходит. Он уже было поднял лук, но крепкая хватка отца удержала его от атаки. — Отец! Что происходит? — Происходит то, сын мой, чего так жаждали Валар, — немного устало ответил Трандуил. Внутреннее ему было неприятно видеть открывшуюся картину, но, увы, идти против богов было ему не под силам. Что уж говорить, если даже Гар предпочитал выполнить приказ Валар, и это несмотря на всю его мощь. — Начало новой эпохи!