тогда поцелуй меня так, чтобы я тебе поверил

***

      Разумовский со стоном оттолкнулся руками и поднялся с кровати, кое-как собрав себя в кучу. Голова раскалывалась. Комната уже погрузилась в сумерки, что говорило о том, что в отключке он пролежал не менее пары часов и уже наступил глубокий вечер. Как и в прошлый раз в башне, следов борьбы вокруг не оказалось, вся эпохальная битва с криками и битьем стекол оказалась очередной галлюцинацией. Но не ее последствия…       Парень подошел к большому панорамному окну, за которым сгущалась синева. Было тихо и спокойно, не только вокруг, но и в голове. Птицы не было. Впервые за долгое время Сергей не ощущал навязчивого присутствия демона, с которым приходилось каждую секунду бороться за контроль. Но он никуда не исчез. Притаился в подсознании, выжидая очередной момент слабости, чтобы напомнить о себе или просто ударить исподтишка в момент срыва. Разумовский понимал, что Птица ненавидит Олега и не успокоится, пока не устранит помеху на своем пути, ведь бороться с одержимостью парень начинал только, когда чувствовал поддержку и эмоциональную близость друга. Мерзкая нечисть не предпринимала попыток физически устранить Волкова лишь потому, что он был полезен пока они не выбрались сначала из психушки, а потом и из страны, где на них охотились. Теперь же Сергей больше всего боялся прийти в себя над трупом Олега по локоть в его крови! Нужно было воспользоваться моментом, пока удалось хоть ненадолго одолеть Птицу и хоть что-то предпринять. Рыжий направился в душ, чтобы взбодриться и привести в порядок как тело, так и мысли. Стоя под упругими струями теплой воды, он мучительно соображал, что делать. Навязчивое громовское «Думай!» не помогало от слова совсем, поскольку парень прекрасно знал, что Рубинштейн уже применял к нему все возможные методы медикаментозного лечения, но в его случае не помогало ничего. Пока не появился Волков во плоти, демон безраздельно правил в голове Разумовского, совершенно наплевав на все достижения современной психиатрии вкупе со старомодными методами физиотерапии. И, чем тот был ближе к Сергею, тем лучше ему удавалось себя контролировать, но постоянно находиться рядом с Олегом было небезопасно, ведь, если Птица прорвется всего один раз на расстоянии удара, то этого окажется достаточно, чтобы он достиг своей цели. Наемник мог защитить себя от кого угодно, кроме лучшего друга, так как не подозревал о той угрозе, которую он может представлять для него. Просушив полотенцем волосы и натянув на себя свежую одежду, Разумовский принял единственно верное в его ситуации решение. Нужно поговорить с Олегом и все рассказать ему, предупредить, пока контроль снова не потерян. Если есть хоть какой-то выход, то они найдут его вместе. По крайней мере Сергей очень на это надеялся.       Комната, которую выбрал для себя Волков была прямо напротив его спальни, и Сережа решительно повернул ручку, на пробу толкнув дверь. Она охотно поддалась. На замок Олег не закрылся. Здесь тоже царили вечерние сумерки, раскидывая по комнате смутные тени от предметов обстановки в неверном свете от не зашторенного огромного окна. Волков дремал на не расправленной кровати, прямо поверх покрывала. В отличие от Сережи он успел принять душ, прежде чем заснуть, так как был в домашнем, однако мужчина явно не планировал полноценного сна и лишь прилег для короткого отдыха, но усталость взяла свое. Разумовский тихо подошел и присел на край кровати, глядя в полутьме на такое спокойное во сне лицо друга. Единственная незыблемая константа его безумного мира на протяжении многих лет. Он защищал его в детстве, оберегал в юности, поддерживал во всех начинаниях, когда они стали старше. Волков стал опорой, стержнем, той самой осью, вокруг которой вращалась жизнь Сергея и ему казалось, что если выдернуть эту ось, то все мироздание тотчас рухнет. Это почти произошло, когда Олег решил связать свою жизнь с военной карьерой, но Разумовский не мог в своем эгоизме запретить ему самореализацию. Хотя больше всего на свете он хотел бы никогда никуда не отпускать его. И, скорее всего, если бы он хоть раз признался в этом, то друг остался бы, наступил на горло своим мечтам и, как всегда, сделал все, чтобы Сергею было хорошо. Только вот рыжий никогда не согласился бы принять этого, потому что для него тоже было важнее всего, чтобы Волков был счастлив, а его звериная натура задыхалась бы в клетке из обязательств и жертвенности. И тогда Сережа отпустил и пообещал ждать, но оказалось, что одному намного труднее справляться, чем он мог представить. Сложнее всего оказалось даже не постоянное ожидание и волнение, не мучительная неопределенность, а в первую очередь необходимость признаться самому себе, что чувства, которые он испытывает к Олегу давно переросли понятие дружбы. Что потребность в нем куда острее, и болезненная нежность по отношению к этому суровому мужчине, который оставался только для него одного все тем же неизменно ласковым и близким, прошивает насквозь всю его истерзанную душу. И сейчас, робко протягивая руку, чтобы тихо разбудить Олега, Разумовский понимал, что он сделает все что угодно, но не позволит Птице навредить ему. Было жалко прерывать его сон, да и просто сидеть вот так рядом хотелось, как можно дольше, но Сергей не знал, сколько у него еще времени, прежде чем он снова потеряет контроль. — Олежа, - парень ласково погладил наемника по плечу, — Просыпайся! Нам нужно поговорить. — Что-то случилось? - тут же открыл глаза Волков и сел на кровати, переходя в «боевой» режим, — Что такое, Сереж? — Прости, что разбудил. Мне нужно рассказать тебе правду о Чумном докторе и это срочно. — Да, конечно. Я ждал, когда ты будешь готов поговорить об этом, - Волков уселся по-турецки на кровать и потянул Сергея сесть напротив себя, взяв его руки в свои ладони, — Слушаю! — Я очень болен, Олеж. На самом деле тебе стоило бы меня запереть в психушке, где я никому не мог больше причинить вреда. — Тот пожар устроил ты. И от него тоже не мало сотрудников пострадало. — Я знаю. Я не об этом. Да, там я тоже натворил не мало делов, это они не смогли уследить, но... Не просто так меня туда упекли… — Не говори так! Ты не псих. Просто запутался, но мы все решим, вот увидишь! — К сожалению, я не знаю, как это остановить, Олег. Это все Птица, - Разумовский печально качнул рыжей челкой. — Птица? Монстр из твоих детских кошмаров? — Да. Когда-то это было просто чудовище, которое приходило ко мне в страшных снах. Потом он начал говорить со мной и наяву, но я гнал прочь мысли, что нездоров, потому что боялся, а ты всегда был рядом и защищал меня от всех, включая меня самого. Он не высовывался годами, и я практически забыл о нем, решил, что это были обычные детские страхи. — А потом я уехал… - Волков сжал зубы так, что заиграли желваки, — Бросил тебя! — Нет! - протестующе вскинулся Сергей, — Ну, то есть да. Но ты не виноват, я сам не справился. Ты же не обязан был вечно охранять меня и задвигать собственную жизнь в долгий ящик, пока я исполняю свои дурацкие идеалистические мечты. — Никакие они не дурацкие! Именно ты пытался действительно сделать что-то хорошее. Пока я бегал по пустыне с автоматом, - Олег потянул Сережу за руку, привлекая к себе и развернув его спиной прижал к груди, обхватывая за талию. Положил подбородок на плечо. — Пытался. Пока не начал понимать, что мои мечты просто воздушные замки, и сколько бы я ни рвался всех осчастливить, слишком много вокруг ошалевших от безнаказанности ублюдков, которые никогда не позволят миру стать чище и лучше, потому что это не в их корыстных интересах, - Сергей откинулся назад, опираясь на теплое тело друга. Так, не глядя ему в лицо, говорить было легче, — И тогда Птица снова поднял голову. Я стал видеть ужасные сны, в которых убивал людей и мне это нравилось! Просыпался в холодном поту и не мог понять, где сон, а где реальность. Однажды мне приснилось, что я убил тебя, Олеж... Потом я боялся заснуть несколько дней. — Блять, Серый. Прости меня! Я обязан был быть рядом, - горестно пробубнил в плечо Сергея Олег, сильнее обнимая его. — Ты не виноват. Это я сломался и начал пить… - Разумовский прижался виском к темноволосой голове, — Начинал с бокала шампанского на очередном «очень важном» светском мероприятии, а потом уже у себя догонялся любым алкоголем, который попадал под руку. После бухла вроде лучше спалось, ничего не снилось или я просто не помнил. А однажды, после такого вот расслабона, я получил сообщение о твоей смерти и вот тогда все стало по-настоящему плохо! У меня начались полноценные провалы в памяти, после которых в реале появлялись новости об убийствах Чумного доктора. Ты являлся мне в галлюцинациях днем, а ночами я проваливался в непрекращающийся кошмар, где пылал город и умирали люди. Птица терзал меня до тех пор, пока я не перестал чувствовать границу, где он, а где я, и полностью не потерял контроль… Так и оказался в психбольнице. — Но сейчас ты абсолютно нормальный! — Это ненадолго, Олеж. Когда ты вернулся, я стал бороться с ним и у меня даже стало получаться. Но я понятия не имею, как скоро он вернется и снова захватит мой разум. Я боюсь навредить тебе, он тебя ненавидит и боится, потому что знает, что только когда ты рядом у меня появляются силы сопротивляться ему, - Сережа развернулся в кольце рук Олега и посмотрел на него, — Ты должен изолировать меня, чтобы я не причинил вред тебе и другим людям. — Что значит изолировать? Тоже засунуть в смирительную рубашку что ли? Серый, ты совсем обалдел? — Ты не понимаешь! Однажды я могу проснуться и понять, что реально убил тебя! — Не льсти себе, Разум. Я профессиональный боевик. При необходимости, скручу тебя в бараний рог, так что пискнуть не успеешь, - заулыбался Волков. — Не смешно, Олеж, - покачал головой Разумовский, — Птица не только жестокий, но и хитрый. Он подберется к тебе, прикидываясь мной, и ударит. Ты не сможешь защититься, потому что не почувствуешь угрозы. Если я что-то сделаю с тобой, то потом у меня не останется ни единой причины жить… — Не говори так! Сдурел? Мы обязательно что-то придумаем. Есть же какие-то цивилизованные методы? Лекарства там? Найдем хорошего врача. — В психушке меня чем только не пичкали. Никакого толку. Мне кажется, это не лечится. — Значит плохо пытались. Мы не сдадимся, Сереж. Обязательно разберемся, я ведь теперь рядом. Раз он боится меня, значит есть методы разделаться с ним, и он понимает, что мы эти методы найдем. Вместе! И Разумовский очень захотел поверить, что у них все получится. Вместе…