Тайное не станет явью

Неделя после визита в «Т.С.» тянулась для Хораса Вудса мучительно долго, напряжно. Парень почти не смыкал глаз, стал нервным, дерганным, более замкнутым и подозрительнее обычного. Уволился, оборвав связь. Слетал к родителям и предупредил, чтобы не удивлялись немалому пополнению семейного счета в банке, сославшись на собственные успехи на новом месте работы. С горечью простился, намекнув, что его переводят в такие глубинные дали, где едва ли будет ловить связь. Голосил таинственно, загадочно, мудрено, то есть в присущей сыну манере, поэтому подвоха за словами родственники не ощутили. Исследователь загадок стойко выслушал напутствия отца и молитву матери на лучшее перед отлетом. Конечно, правду ребенок им не выведал, поэтому выдумал что-то более или менее вразумительное и похожее на реальность. Когда наступил час покинуть отчий дом, парень мысленно попрощался с прошлым. Каждой щербинкой на дверных косяках, скрипучей лесенкой, щелью между оконных проемов, игрушками из детства, томящихся в ожидании объятий в сундуке, даже с термитами за обоями, издававшими противный шорох. Его обуяла тяжелая серая тоска. Человек зажил, как на автомате, не помня не только ничего вокруг, но и себя самого. Затем настал день икс, когда Хорас обнаружил себя на кушетке лаборатории, терзаясь сомнениями и муками совести. Не понимал, как из-за страха перед предстоящей операцией, его ноги, шаркая по керамограниту научного центра, сами довели до нужного кабинета безвольное тело. Все мысли последних суток судорожно склоняли парня к отказу, выводя умозаключения о том, что противоестественное решение поменять собственную природу жалкая, не искупаемая ничем ошибка. Мужчину повторно осмотрели и взяли анализы. Когда результаты удовлетворили, ввели внутривенно крепкие медленно действующие снотворное и обезболивающее, поэтому он долго лежал плашмя как тряпочка. В образовавшемся окне до непосредственного вмешательства в непреклонные законы жизни оставалось время поразмышлять над многим. Изначально уйти он не мог ни под каким предлогом, так как двери плотно закрывались и открывались лишь по сетчатке глаз хирургов, медсестер и старшего охранника до конца эксперимента. Увы, подкупить их нечем. Да и препараты запустили в организме режим энергосбережения, так что не справился бы, возможно, даже с открытием обычного замка. Да что там, вовсе, вероятно, не встал бы! Вудс с силой повернул голову в одну сторону: спящий сосед на приличном отдалении был отчаявшимся человеком без руки и обеих ног. Поглядел в противоположную: молодая слепая девушка с мутной пеленой на глазах, услышав скрип кровати, повернулась на звук и обреченно улыбнулась, поддержав ею скорее себя, а не брата по несчастью. За Хорасом лежал обездоленный сирота с ДЦП, еще совсем ребенок, с кем он познакомился в коридоре, когда того на коляске прикатили научные сотрудники. Пришли люди сюда по своей воле или их похитили, парень не знал. Соображать стало невыносимо трудно, но он припомнил, что за закрывающимися дверями кабинета рядом, как только лифт поднял героя на верный этаж, увидел как заистерили приманенные легкими деньгами бомжи, которых тут же приструнила охрана электрическим разрядом, прежде чем соседняя лаборатория захлопнулась. Искатель ответов на загадки здоровый, объективно полноценный в физическом смысле человек находился рядом с, так называемыми, любимчиками Бога с особенностями. Он ощущал себя инородным прыщом, кому нечего делать в стенах помещения для опытов, дающих надежду стать, как все. В то время как сам желал изменений, чтобы как раз-таки выделиться. Когда над пациентом навис хирург, Хорас в бессилии прикрыл глаза, невнятно по слогам мыча: — Я пе-е-е-пе-пе-е-ре-д-д-ду-у-у-ум-ма-ал. Подопытную крысу беспристрастные к возмущению экспериментаторы не слушали.

***

Эрин чувствовала беспокойство из-за отсутствия друга, не смотря на ссору. Злость, негодование и обида утихали. После прилета от родителей он холодно и сухо отписался, что в порядке, и пропал. Не поднимал телефон, не появлялся дома, не искал встречи, по обыкновению. Девушка отрешенно дочитала дополнительную вечернюю лекцию по просьбе нескольких увлеченных знаниями студентов. Небрежно обновила учебный план на неделю, закинув в рот холодный кусок вчерашней тушеной курицы, и отправилась на квартиру к Хорасу. Там она недолго ожидала до темна Донателло с дубликатом ключей, которые он смог изготовить на 3D-принтере после того, как генетик по инструкции просканировала замочную скважину накануне. Черепаха с улыбкой встретил подругу, приобнял грустную женщину, и вручил связку со словами: — Привет. Как ты, Эр? — Привет. Почти в норме, – врала Фостер. Холодное обжигающее покалывание вины ее давило. – А вдруг Хорас того? Ну, не выдержал разрыва и...крякнулся? Он бывал временами… нестабильным... Я боюсь идти, Дон, – призналась ученая в страхе. – Но проведать его надо. — Позавчера мои мини-дроны никого и ничего не обнаружили. Не думаю, что ситуация изменилась. Опять уехал из города скорее всего, – успокаивал гений, хотя никаких подтверждающих теорию зацепок не выявил. — Мало ли. В шкафу... самовыпилился. Или еще что, – упрямилась от страхов девушка. – Да что же я только о плохом? – глухо ударила себя ладонью по лбу, чтобы встряхнуться. — Выдумщица, – как можно мягче назвал ее умник. – Не переживай, иди смело. Я буду рядом, за окном, – обещал ниндзя. – Мой мини-дрончик будет лететь рядом, и я все буду видеть. А по переговорнику будем общаться. Поищи какие-нибудь улики. Я все же склоняюсь к тому, что он банально съехал с концами. — Надеюсь, ты прав, – вздохнула Эрин. — Р-р-р-р! – раздалось из-за угла. – Гав-гав! От неожиданности Фостер чуть ли не кинулась парню на руки. Он тихо посмеялся про себя, прижимая жертву тощего бродячего пса одной большущей рукой. Второй вынул из сумки лоскут вяленого мяса и подбросил к лапам зверя. — Держи, подкрепись, бродяга, – примирительно сказал Донателло. Девушка, чьи щеки зарделись, вопросительно поглядела на друга. К огорчению мутанта она разомкнула спасительное объятие. Только вот сам воин уже запутался, для кого именно оно ощущалось таковым. — А что? Никогда не знаешь, куда подбросит и где пригодится, – прокомментировал наличие мясных припасов в сумке профессор. Эрин посмеялась, провожая взглядом трусливо подходящую ближе за добавкой собаку, слабо вилявшую огрызком хвоста. Лекторша вывалила иронично, дернув лямку бездонной сумки: — Хорас случайно не прячется там же? — Боюсь, что нет, – смутился Дон случаного тактильного прикосновения до пластрона в районе груди. – Но есть вот это, – черепаха показал идеальную похожую на настоящий космический корабль миниатюрную модель, в которой самые мелкие детали поражали реалистичностью. – Он с другой планеты. И это не игрушка, а буквально уменьшенный объект. Ума не приложу, зачем таскаю с собой. — Чтобы однажды, когда придет время, небесная «Черная жемчужина» выполнила свой долг воздушного корабля? – провела аналогию с «Пиратами Карибского моря» Эрин. — Возможно, и так, – засмущался парень. – Жаль, увеличивающего лучезатора с собой нет. Пес заскулил жалостливо, облизываясь. Донни кинул еще несколько кусков съестного животному, и дуэт самозванных детективов разошелся. Девушка нырнула в подъезд, а ниндзя полез по пожарной лестнице до точки сбора. В апартаментах на первый взгляд был полный порядок. Одежда, обувь и личные вещи расположились на своих местах. Пока Эрин внимательно перебирала содержимое шкафов и ящиков, комментируя все, что видела, Донателло за окном со спокойной душой припоминал былые времена, когда он долгими мучительными часами в любую непогоду тайно, подобно навязчивому зацикленному маньяку, наблюдал за недосягаемой рыжей женщиной мечты. Несмотря на всю бессмысленность надежды, алогичность поведения. Веские, аккуратные и жесткие аргументы братьев прекратить это безумие, что мутант смог осуществить лишь после свадьбы подруги, когда окончательно и беспороворотно их дороги, как потенциальной пары, разошлись. Однако рана до сих пор неотвратимо саднила и редко переставала кровоточить. В этот раз сердце за стеклянной преградой не томилось от боли. Напротив, чувствовался лишь теплый трепет. Умник, не отрываясь от экрана че-фона, любовался новым предметом воздыхания, не вполне замечая за собой повышенного влечения, ибо все было просто хорошо. А этого ему оказалось достаточно для настоящего счастья. Когда последний раз не кривя душой мог признаться, что ничего не гложет сердце? — Да ничего вообще! Вот только ни компа, ни телика, ни телефона нет, – выдала Фостер, закрыв дверцу кухонного шкафа с пустым мусорным ведром внутри, и посмотрела в темноту окна на чудовищную тень. – Это странновато, но предсказуемо для Хора. Козлина. Мог бы намекнуть хоть как-то, что уезжает, не желает видеть или как-то так. — Я проверял перед выходом полицейские и медицинские сводки, но тоже ничего не нашел ни плохого, ни хорошего о нес. Если хочешь, можем перепроверить еще раз, – голос в микрофоне звучал чисто. — Нет. Я решила, – Эрин подошла к подоконнику и облокотилась о выступ, разглядывая очертания участливого черепахи, не помещавшегося в узкие оконные проемы здания. – Раз ничего не обнаружилось, так тому и быть. Меня, в целом, если откровенно, преимущественно тяготило его общение. Но вот Хор сам помог мне определиться. Если вдруг объявится, четко дам понять, что нам не по пути, и я тоже для него «пропала». Девушка выключила свет, закрыла квартиру и вышла из подъезда. Завернула за угол, где пес, похоже, преданно ожидал возвращения гостей района, уже жевал очередную порцию из зеленых нечеловеческих рук. — Сколько у тебя осталось? – вперившись в зверя, спросила Фостер. — Это был последний кусок, – ответил мутант, обращаясь одновременно к подруге и животному. – Прости, дружок. Больше нет. Пес забавно наклонил голову на бок, почесал за ухом, зевнул, обнажив острые зубы, и, как будто что-то сообразив из слов, поплелся по своим собачьим делам. — Я не хочу домой, – заключила девушка. – Хочу выпить что-нибудь покрепче. Не в моих принципах прибухивать в одиночестве, поэтому, может, составишь мне компанию, Дон? – Фостер застеснялась, перебирала пальцами концы косы. Спаивать по сути спортсмена и светлую голову в одном лице посчитала чем-то постыдным. — С удовольствием составлю, Эрин, – подхватил идею умник. – Но у меня есть предложение о напитках лучше. Как насчет вместо алкоголя успокоительного согревающего какао с зефирками? Я знаю место, где делают самое вкусное. — Как в детстве. Хорошо. Попробую. Донни, у тебя такое личико, когда ты что-то предлагаешь или просишь... Не отказать! – женщина погладила оторопевшего парня по холодной щеке и чмокнула обозначенную ладонью область. – Спасибо за поддержку. — Эр… – только и сумел прошептать мутант, мысленно воспаривший к небесам от счастья и провалившийся сквозь землю от смущения. К подъезду приближалась пьяная шумная компания, нарушившая заветный момент. — Вбей в мой авто-навигатор координаты. И встретимся там. Да? – девушка предугадала чужие мысли. — А… ага! – кивнул черепаха и выполнил наказ.

***

Хорас открыл глаза и, кроме размытых силуэтов за зеленоватой мутью, ничего не увидел. Не понял, где находился и что происходило. Тело болело сверху до низу, но пошевелиться он не смог. Запаниковал, и сердце выбило громкими отголосками в голове барабанную дробь. Кожей ощущалась вокруг влага, как при погружении в водоем. Парню показалось, что он в параличе тонул — легкие жадно вдыхали кислород из баллона. Вокруг что-то запищало, разнеслась какофония механических и электронных звуков. — Объект двенадцать сорок два, – раздался глухой голос за стеклом. – Раннее пробуждение. Что делаем? — Ввести успокоительное и увеличить дозу снотворного. Отключать от аппаратов рано, – вынес вердикт другой. Опытный образец запротестовал, подергался. На сей раз конечность поддалась его воле, гулко ударила по емкости несколько раз и в миг съехала, как только препарат разлился по кровеносной системе. Веки Вудса вновь невольно сомкнулись. — Любопытно, – было последнее, что услышал Хорас, погрузившись в черноту бесконечного сна.